Как вернуться домой

Этот шаг дался мне нелегко. Лет так десять я пытался купить билеты на старый автобус, который ездил всего-то раз в день и с самого дальнего вокзала. Я нерешительно подходил к старой кассе, беспокойно стоял в разношерстной толпе-очереди и никогда не доходил до угрюмого кассира. Все время находилось что-то, что заставляло свернуть.

Давно я не был дома. А что такое вообще дом? Съемные квадратные метры, случайное жилье, квартира, на которую вы копили не один год? Для меня домом было детство. После той маленькой квартирки под крышей я так и не чувствовал себя комфортно где-нибудь еще. А при упоминании этого волшебного слова, перед глазами всегда стоял тот пыльный ковер на полу, поцарапанная стенка и кривой ряд выцветших фотографий из далекого прошлого.

Не одну ночь мне снилось, как мои ноги утопают в этом ковре, как я включаю старый черно-белый телевизор или читаю книгу на печке. Для меня это была первая и последняя квартира, в которой стояла настоящая печка. С дровами, углем и местом для старых ведер, пакетов, шерстяного одеяла и разных мелочей. А как упоительно там было читать и запивать свое счастье горячим чаем.

И вот я решился. Нашел слегка заржавевшие ключи, собрал небольшую сумку и вот я уже в автобусе, в котором не был много лет. Казалось бы, такой срок, а ничего особенно и не изменилось. Вокруг были как будто все те же люди, с теми же проблемами: сумки, непослушные дети, громкие домашние животные. Уставший водитель настраивал радио, одновременно курил и лихо поворачивал на углах. А я, зажатый между древней старушкой с корзиной и яркой представительницей нового поколения, 15-летней девушкой не самой миловидной наружности, беспокойно выглядывал в окно и пытался угадать давно забытые пейзажи.

Терриконы, редкие деревья, дикие полевые цветы.…   Перед закатом все это выглядела как-то по-особому, по волшебному. Замечали, как в этом прозрачном лиловом свечении все магическим образом приобретает другой смысл? Настоящая сказка, жизнь которой – лишь несколько минут. И я тоже поддался этому очарованию, и на несколько мгновении вдруг поверил, что и не было всех тех лет, и я сижу с шершавей, режущей язык карамелькой, а рядом бабушка, с кипой кроссвордов и неизменными толстыми очками в треснувшей пластмассовой оправе. И мы уже вовсю планируем, что мы сделаем, как только приедем домой, и стоит ли купить хлеба, и что будет на обед. Но вот волшебный свет сменяется темными бесцветными сумерками и наваждение проходит: я снова оказываюсь в этом грязном автобусе, и что самое обидное – в гордом одиночестве. Даже без карамельки.

Странно, но дом, в котором я жил с родителями никогда не был для меня домом во всей полноте этого чудесного слова. А тесная квартира с треснувшими деревянными полами была всем. Я приезжал сюда на каникулах, праздниках, при любом удобном случае хватал бабушку за руку и начинал проситься «додому». Она смеялась и начинала рассказывать маме самые невероятные истории: как бы трубы не прорвало, окно бы поменять, не годится совсем, ой, давно хотелось сделать генеральную уборку да некогда. А потом хитро подмигивала в автобусе и клятвенно обещала родителям, что вернет меня в целости и сохранности.

И после стольких лет я так же сидел на этой темно-бордовом полинялом кресле и гадал, быть может, это то самое, в котором сидел я маленький? А может эта протершаяся обивка еще помнит бабушку и ее неизменную черную сумку с карамельками. Пейзажи за окном становились уже действительно родными, с каждым углом, домом, садом были связаны свои особые воспоминания. Я нерешительно встал и направился к выходу: когда-нибудь мне бы все равно пришлось это сделать. Так почему бы и не сейчас?

Автобус лихо скрылся за ближайшим поворотом, а я ступил на потрескавшийся асфальт и растеряно стал оглядываться вокруг. Маленькие города нашей страны имеют одну славную особенность – они не меняются. В узорах бывшего автовокзала, а теперь просто грязных руинах, до сих пор проглядывался силуэт закрашенного Ленина и большая, когда-то красная звезда. За ним – детская площадка с проржавевшими качелями, «паучком», круглой лестницей с подъемом наверх, скрипящая карусель без сидений. Старый магазин, сменивший массу обличий, теперь был обычной забегаловкой, но на втором этаже здания до сих пор угадывались квадратные буквы советского универмага.

Время, казалось, полностью забыла об этом маленьком городке и воздух, даже воздух, здесь был все тем же! Эта угольная пыль, жасмин и аромат свежеиспеченного хлеба. Именно так пахло здесь и в те года, когда я в наспех одетой футболке и поношенных шортах бежал через дорогу к самодельному рынку за свежим молоком или стаканом малины. Я шел, наверное, как заблудившийся американский турист, с широко открытыми глазами, и старался вобрать в себя каждую деталь, каждую мелочь окружающего меня пейзажа. А еще я упорно старался представить, что сейчас летние каникулы в школе и я приехал к бабушке. Сейчас она откроет мне дверь, а из кухни будет доноситься аромат блинчиков, какао и пресных калабушек, которые так вкусно запивать свежим молоком.

Однако в мои воспоминания упорно лезла наглая действительность: громоздкие будки с магазинным ассортиментом вместо самодельных прилавков неунывающих торговок, бар с ужасной современной музыкой, несколько пьяных, которые уже активно использовали свой лексикон, мило переговариваясь с продавщицей газетного ларька. И тут, к своему ужасу, в одном из пьяных я узнал своего друга. Друга детства. На улице был лишь полдень, а его уже качало во все стороны. Он нетвердо стоял на ногах, держась за стенку ларька, и выпрашивал у торговки сигареты.

-Нииин, нет денег. Нетути. Я верну, чесс слово – хрипел он.

Незнакомая мне Нина видимо уже не раз слышала подобные речи, и лишь зло усмехалась, пытаясь закрыть окошко. Я в растерянности подошел к нему и неуверенно тронул за плечо:

-Саш?

Да, это был именно он, Саша. Потом я горько пожалел, что подошел к нему, потому что от того рыжего и веселого Сашки у него осталось лишь имя. За полчаса нашего разговора я отчаянно пытался найти в нем хоть что-то, прежнее… а в нем не было ничего.

Мои надежды вернуться в детство таяли с каждой секундой. Все-таки есть на свете вещи, которые нам не подвластны, и которые не вернуть никаким путем.
 
В то утро я с трудом сбежал от друга детства и весь день провел, стараясь нащупать ту таинственную нить, связывавшую меня с самыми счастливыми мгновениями из прошлого. Я ходил в старый детский сад, который любил за большую детскую площадку и просторный деревянный домик, в лес, к ручью, на футбольный стадион и в центр – площадь с тремя магазинами и маленьким кафе. И чем дальше я заходил – тем мутнее были мои счастливые детские воспоминания, которые теперь заменялись кадрами разваливающихся домов, пустых дворов, закрытой школой и больницей с некогда чудесным яблоневым садом.

В итоге я сбежал и закрылся в своем доме, в своей маленькой квартире на последнем этаже аварийного дома. Я просидел там до самого утра, разбирая старые рисунки, открытки, фотографии, документы и иногда плача, как ребенок. Я разводил печь и думал о том, что на этой табуретке любил сидеть мой дед сапожник. Шел в спальню и не мог отделаться от воспоминаний о бабушкиных песнях, которые она напевала, раскачивая мою большую пружинистую кровать. Они все копили, собирали… а для кого? Для чего? Теперь у них остался лишь я, который понятия не имел что с этим делать, куда деть, и забыть тоже не мог.

Время в квартире не двигалось, даже пыль не желала танцевать в солнечном свете, она падала на ворсистый ковер мертвыми хлопьями. Я мог бы остаться тут навсегда, в окружении сотни книг, лоскутков, старой мебели… но было ли бы это жизнью? Как можно оставаться там, где ничего не менялось, не двигалось, и, следовательно, не жило?

Я ходил по облупившемуся полу, но я не вернулся домой. Я все разжигал ту печь, и мыл полы, и наводил порядок на книжных полках. Но свет здесь был тусклым, часы не тикали, и бабушки здесь тоже не было. Это не походило на возвращение, скорее на прощание.

Через пару недель я все-таки продал эти стены и старался побороть чувство, что предаю что-то очень важное.

Все правильно, убеждал я себя. Это не детство, не машина времени, это лишь старая мебель и горы никому ненужных вещей. Теперь они перестанут жить прежней жизнью и снова будут чьим-то домом, местом радостей и огорчений. Я освобожу эту квартиру и себя от тягостных воспоминаний, ведь жизнь не стоит на месте, она идет. И мне надо идти вместе с ней. А когда я скучаю по своему дому, детству, бабушке, мне стоит лишь закрыть глаза что бы вернуть те сладкие моменты и переживать их вновь. И для того что бы снова почувствовать этот горячий ветер на лице, и пыльный запах, и горячий асфальт под ногами мне не надо покупать билет в один конец и ехать на поиски прошлых призраков.