Мимоходом

    В общем, это будет определённая попытка самоанализа, в ходе которого я гарантирую вам вкуснейший и почти никому неизвестный эпизод из жизни моей любимой певицы Аллы Борисовны Пугачевой.
    У неё есть душераздирающая песня под названием «Мимоходом», и кому интересно, может запустить её в интернете прямо сейчас. Особенно слезоточивый эффект при прослушивании этого творения эстрадных деятелей искусств возникает при употреблении алкоголя в больших количествах. Однажды осенью я познакомился с потрясающей женщиной. Она оказалась наркологом. Но специализирующимся именно по алкогольной части. И я, в процессе нашего интересного и забавного общения решил поинтересоваться, а не являюсь ли я алкоголиком, так как многие мои друзья, которых, обмякших, я накануне растащил в четыре утра по спальням (а сам,  дважды выпив кофе, сел за компьютер и догонялся под клипы Пугачевой) – на утро хором назвали меня алкоголиком! И вот я спрашиваю, Нателла Израилевна, скажите мне, почему это на пятом литре вина мне кажется, что песни Пугачёвой – лучшие в мире? А если я ещё не обошёлся и без крепких напитков, то песня «Мимоходом» вызывает у меня ну вообще безудержные рыдания. Которые мне к тому же нравятся, представьте себе, и даже хочется налить себе ещё и запустить очередной вал «солёных дождей»...
    Услышав всё это, она расхохоталась – таким был её, в общем-то, ответ. Который меня почему-то устроил.
А когда-то было у меня детство, из которого, в частности, помнится конец 80-х. Я тогда вообще, разумеется, не употреблял ничего крепче чая, и вообще не знал о существовании алкоголя в принципе! Когда у нас дома были гости, или же я маячил на родительских посиделках в одной из самых распространённых гостиниц СССР, я видел изменения в поведении взрослых, что приходили они в одном состоянии, потом, видимо, рассказывали анекдоты и какие-то непонятные истории с упоминанием фамилий говорящих голов из телевизора, долго хохотали, а расходились совершенно другими. До сих пор помню это ощущение, как дядя Игорь, к примеру, на полпути в туалет пытался показать мне какой-то фокус и что-то сообщить, и определённо казалось, что он сошёл с ума, но как-то не совсем, что ли.........воды будто больше в нём становилось, ведь они постоянно эту воду выпивали из колбочек.
    Я спрашивал у мамы, а что это с дядей Игорем, почему он шатается, как наш кот после доктора – у него кружится голова? Никто в мире не дал мне более интересного ответа на этот вопрос. Мама с шикарной усмешкой сказала, что он – на....Накушался! Понимаешь, дружочек? Ну накушался дядя Игорь! То есть он не болен? – уточнил я. Взмах из-за другого стола с улыбкой - «Болен Дитер, парень! Но несерьёзно!». Да это было время рассвета Modern Talking.
    В этой гостинице был второй этаж. Он почти повторял по всем декорациям первый, но там присутствовала другая, особенная атмосфера. Во-первых, приятная тишина, и люди ходили бесшумно. А ещё было заметно, что если на принести-позвонить-решить в главном холле гостиницы нужно было полчаса, то на втором этаже на те же действия уходило полминуты или вообще полвзмаха ладонью. Это был самый наблюдательный возраст.
    Я треть детства провёл в этой гостинице, т. к. родители работали неподалёку. Многое чего помню оттуда. Очень нравилась мне приготавливаемая там курочка-гриль – настолько вкусная, что я даже боялся, что сами боги могут грохнуться с небес или неизвестно откуда, и отнять у меня её. Мне часто подавали её на круглом столе второго этажа гостиницы. Я сидел один на просто гигантском, длиной не знаю во сколько, футуристическом диване. И «Пепси-кола» – настоящая. Меня берегли всякий раз, когда в баре внизу назревало какое-нибудь свинство и специально отводили сюда с едой. Си-эн-эн из угла обучало меня английскому.
    Ну что ж, говорил я себе. Если взрослые, как мама говорит, накушиваются, то почему бы мне тоже не почувствовать себя взрослым и тоже, так-сказать, не покушать? Так, видимо, в семь лет еда в определённой ситуации у меня стала ассоциироваться с тем, что позднее открылось мне как алкоголь. (Как я их всех правил тогда – не кушать, а есть!)
    В процессе таких поздних ужинов я часто наблюдал вживую звёзд советской эстрады. Пугачёва, Леонтьев, Серов-Антонов, Ротару, Долина, Кобзон и прочие – вели себя как обычные люди, даже уставшие немного. И вот однажды был какой-то особенный вечер. Алла Пугачёва – то ли приехала, то ли на концерт выдвигалась, то ли вообще покидала город. Она шла, вернее, несла себя через этот зал в коридор, а за ней шелестела свита из нескольких брюнетов, похожих на итальянцев. Её я тогда увидел впервые. Даже жевать перестал, глядя на них. У нас дома был перекидной календарь с фотографиями Пугачёвы.
    Самый маленький из этой движущейся процессии воскликнул мне что-то вроде: «Ну хоть рукой махнул бы, молодой человек, народной артистке Советского Союза!»
    Теперь внимание! Левой рукой в этот момент я придерживаю на тарелке поглощаемую курицу. Проглотив малость слишком большой непрожёванный кусок, я свою правую ладонь со всеми растопыренными пальцами показываю в сторону этой кучки людей и выкрикиваю в ответ: «ТАК ОНА ВЕДЬ ЖИРНАЯ!»
    Сперва расхохоталась Пугачёва, а следом и все остальные, кроме двух нейтральных парней за ресепшеном. Они смотрели всем в зрачки.
    Ну однако с некоторым сумрачным вздохом толпа заканчивает свой МИМОХОД и скрывается в коридоре. Она покидала здание с черного выхода.
    И до сих пор, как и недавно, в ночь на 24-е февраля, будучи на пятом литре вина, и даже под водку, прослушивая песню «Мимоходом», не могу понять меру шутки и оскорбления в этом мимоходном случае детства.