Актуальный Швейк

Ярослав Гашек
"Похождения бравого солдата Швейка"
(1921-1923, перевод П.Богатырева)


С некоторым трепетом я принялся в очередной раз перечитывать "Швейка": в юности это было мое самое любимое литературное произведение, но с возрастом восприятие художественных произведений сильно меняется. Первая часть романа меня не разочаровала, большая часть второй — тоже, а вот третья и четвертая части явно уступают первым двум. Произведение получилось несколько затянутым (а ведь оно не закончено!) и на одном дыхании его не прочитаешь.

Поначалу в романе нет ничего лишнего, а вот после середины книги появляется масса необязательных эпизодов и характерных "поучительных" историй, которые рассказывает как Швейк, так и другие персонажи. Пожалуй, от четверти до трети объема двух заключительных частей можно было бы смело убрать из романа. К примеру, очень много места уделяется в конце книги такому второстепенному персонажу, как подпоручик Дуб — он становится таким же главным действующим лицом, как и Швейк, что явно не идет на пользу повествованию. Очевидно,  что главный недостаток книги — это не сама по себе затянутость, а, прежде всего, отсутствие надлежащей авторской редакции всего написанного, что неудивительно, поскольку Гашек тяжело болел и в последние месяцы перед смертью даже не мог писать, а лишь диктовал главы из романа, но так и не успел довести его до конца.
 
Лично мне не совсем понятно, чем должна была завершиться эта книга. Дело в том, что в романе Гашека с самого начала жизнь Швейка описана очень подробно — буквально по часам и дням. В дальнейшем действие также не слишком убыстряется и где-то в третьей части уже возникает ощущение, что похождения Швейка будут просто бесконечными. Даже недописанная книга представляет собой увесистый том, а ведь Гашек описал всего лишь путь Швейка к передовой. Планировалось, что Швейк должен еще повоевать, а потом попасть к русским в  плен — как сам Гашек. И каков был бы объем такого первоначально задуманного произведения? - Даже страшно представить себе эту задуманную книгу в законченном варианте, который широкая публика вряд ли бы смогла осилить до конца. Многие ли читали "Улисс" или могут похвастаться победой над двухтомником "Война и мир" Толстого?...

В сущности, Гашек — хоть и не по своей воле — остановил повествование очень вовремя. Если поразмыслить, то Швейк на самом деле вообще не должен был попасть на фронт — с него и нас достаточно того, что он туда упорно стремился. Окопы — это уже не территория сатириков, а место обитания таких писателей, как Ремарк. Трудно смеяться над прогнившей империей, когда твой герой идет в смертельные атаки на окопы противника, а рядом мрут, как мухи, второстепенные персонажи, чьи кишки, ноги и головы разлетаются по страницам книги. Чтобы создать выдающееся антивоенное произведение, совсем не обязательно писать о фронтовых буднях. Пока его герои направлялись к передовой, Гашек вполне убедительно выразил всю суть войны всего в одном абзаце: "ехали за новыми ранениями, увечьями и болезнями, ехали, чтобы заработать себе где-нибудь на тоскливых равнинах Восточной Галиции простой намогильный деревянный крест, на котором еще много лет спустя на ветру и дожде будет трепетать вылянившая военная австрийская фуражка с заржавевшей кокардой. Изредка на фуражку сядет печальный старый ворон и вспомнит о сытых пиршествах минувших дней, когда здесь для него всегда был накрыт стол с аппетитными человеческими трупами и конской падалью; вспомнит, что под фуражкой, как та, на которой он сидит, были самые лакомые кусочки — человеческие глаза..". - Ни убавить, ни прибавить.

Несмотря на незавершенность книги, у Ярослава Гашека получился шедевр мировой сатиры - первую и вторую часть книги можно перечитывать многократно. Сатирические произведения в России всегда актуальны. В каком бы веке выдающиеся писатели-сатирики не писали свои произведения, и какова бы не была их национальная принадлежность  — все равно у них получается про современную Россию! В этом смысле Гашек в полной мере принадлежит к таким нашим писателям, как Гоголь или Салтыков-Щедрин, которые вроде бы описывали близкую им российскую действительность середины 19 века, но их некоторые книги актуальны и сегодня ("Ревизор" Гоголя, "История одного города" Салтыкова-Щедрина). У Гашека главные сатирические стрелы направлены на гниющую монархию австрийских Габсбургов, в составе которой до 1918 года находилась Чехия. Поскольку Австрийская империя в пору заката очень напоминает все другие империи, находящиеся на той же стадии, — как свою ровесницу российскую монархию, так и современную РФ, то и обличение тупости и мерзости австрийских порядков и тогдашней бюрократии в "Швейке" сильно смахивает на описание нашей сегодняшней жизни.   

Полицейские в поздней  Австро-Венгрии — вылитые наши менты, как и вся система правосудия: "уж коли попал в руки правосудия — дело плохо". Гашек про уголовный суд: "здесь в большинстве случаев исчезала всякая логика и побеждал параграф".

Священники — наши абсолютно! Точно так же не верят в бога, совершают все мыслимые и немыслимые грехи и не возражают, чтобы людей посылали на убой как скотов. Фельдкурат Отто Кац — такой же священник, как наш пьяный иеромонах, гоняющий по Москве на скорости 140 километров в час и убивающий людей. К чести Отто Каца надо сказать, что он все-таки вел себя поприличнее — хоть и обманывал своих кредиторов, но людей не убивал.
 
Вахмистр из Путима, который разоблачил Швейка как русского шпиона, отлично вписался бы ряды российских чекистов, которые штампуют шпионов на ровном месте, чтобы угодить начальству. Того же вахмистра его министерство буквально завалило бредовыми инструкциями, приказами и наставлениями. Это очень характерно для конца империи - в нашей постсовковской России отчетность тоже приобрела самодостаточный характер - главная забота наших врачей или учителей не лечить и учить, а отчитаться о своей работе. 

Гашек про прапорщика Дауэрлинга: "его глупость была настолько ослепительна, что были все основания надеяться — через несколько десятилетий он попадет в Терезианскую военную академию или в военное министерство". Кто скажет, что у нас все по-другому? А уж насколько современна фраза Швейка, сказанная санитару, который промывал ему кишечник: "помни, на этих клизмах держится Австрия! Мы победим!". Россия сегодня держится хоть и не на клизмах, но на весьма сходной процедуре - на телевизионном промывании мозгов населению.

Если говорить о главном герое романа, то Швейк — это чешский вариант нашего Ивана-дурака, что делает эту книгу еще ближе русскому читателю. Этот простой человек - в общем-то, почти идиот (что и было официально признано властями) - на фоне тех, кто правит в этой стране, выглядит вполне нормальным и достаточно симпатичным. А самое главное — безобидным. Но нельзя не отметить, что образ Швейка у Гашека получился несколько расплывчатым — опять же из-за незавершенности произведения. Если вначале это достаточно цельный образ глупого добряка, то потом он как-то расплывается — я просто не представляю, как можно сыграть такого персонажа в кино. В третьей и четвертой частях книги главный герой становится просто Швейком — без каких-либо явно выраженных черт.