Неудачник

  Дно существует для того, чтобы от него отталкиваться, а не болтаться возле, жалуясь на невыносимое давление воды и обстоятельств. Одно из определений слова "подонок" - лежащий на дне. Я - подонок. Звучит не очень.
 
  Вчера отцу исполнилось шестьдесят девять, если он, конечно, жив. Через три недели мне исполнится сорок. Если буду жив, конечно. Почти наверняка буду, но азарт уже не тот. Мотивация невыразительная.

  Что первично: уныние или бездействие? С тем, что первое - смертный грех, я с годами почти согласился. Но как не совершать? Улыбаться? Унывают ли деятельные люди? Иногда я бываю занят - не переставляю что-нибудь с места на место, а произвожу продукт, и при этом меня интересует результат. Вечером вспомнить, о чём я думал во время работы - часто невозможно. Значит, не унывал? Вот, казалось бы, ответ: труд спасает. И не только от хандры. От голода, от глупых мыслей, от болезней, от супружеских измен - просто неохота отвлекаться. Важен результат. Результат, как цель работы.

  А цель жизни... Про жизнь говорят: "Была бы цель - результат известен". Цель желательна ясная, нескоро достижимая, общественно значимая. Вот сколько сразу условий. Где взять? В повседневном монотонно труде, который называют профессией? Трудно без постоянной подпитики, без ежедневного отклика: "Как это у тебя здорово получается!.." "Молодец, не то, что мой..." "Как приятно посмотреть, когда человек занят свои делом..." Или: "Указом президиума... за выдающийся вклад..." Но тогда ты должен делать что-то на самом деле нужное, делать на самом деле...

   Как врачи. Не те, что годами лечат простатит или грибок, хотя, и эти тоже... А те, кто ежедневно спасают жизнь. И, возможно, не одну. Фронтовые хирурги, в первую очередь. Но, слава Богу, сейчас как-то без войны.

  Пожарные тоже.

  Раньше были космонавты. Хотя они никого явно не спасали, но жили ярко. Сейчас их развелось в достатке, все как-то привыкли, отвлеклись на быт: зимнюю резину поменять на летнюю, какого цвета столешницу заказать для кухни.

  Актёры и вообще работники сферы искусств. Но тут нужно признание и, желательно, общечеловеческого масштаба. "Меня не печатают". А сколько ты написал? На тоненькую брошюру? Почти любой рекламный буклет увесистее и информативнее. А кто-то читает рекламные буклеты? "Я полгода уже ничего не снимаю". А ты хоть один сценарий дописал до конца? Показал кому-нибудь? Убедил?

  С детства помню анекдот про неудачника, который сетует Богу, что тот не помогает ему даже в лотерею выиграть. Бог в ответ: "Ты хотя бы лотерейный билет купи..."

  Убеждаю себя: "Ведь и для твоих способностей существует подёнщина - писать на заказ какие-нибудь обзоры, снимать информационную ежедневщину, "фиксировать, - так сказать, - время". Не тянет? Цель не оправдывает? Цель можно поискать опосредованную: кормить семью, улучшать ей условия жизни, повышать уровень образования. Разве этого мало? И результат виден ежедневный. Не хватает планетарного признания? Тогда работай. Делай, что умеешь, учись делать лучше, набивай мозоли. Ищи - мучайся, найдёшь - радуйся. Тут, правда, цель бледнеет: признание. Что это за штука такая? Навроде документа о высшем образовании, где в графе указана специальность, подтверждающая право заниматься определённой деятельностью? Но признание - не диплом, не повесишь на стену: "Обратите внимание: я - гений. Вот печать, вот подпись". Да и кому будешь показывать? Родные и так знают или делают вид, Богу тоже не докажешь. Забавно, если, допустим, муравей смог бы донести до тебя информацию, что вот он очень талантливо укладывает хвою? А различие между творцом и нами, я думаю, позначительнее.
 
  Этот разговор с собой - многолетний. Не помню, чтобы в процессе беседы добавлялись какие-нибудь открытия или истины. Топчешься вокруг одних и тех же выводов. По сути их два: жить, потому что живёшь. Как все живые живут, а может, и не живые тоже: утром просыпаться, добывать пищу, кушать, плодиться, взращивать плоды, вечером в конце жизни с облегчением засыпать. И второй: жить, чтобы искать ответ на вопрос: "зачем ты живёшь?" Искать ежедневно, не отвлекаясь, присматриваясь и запоминая, мучительно обдумывая и отчётливо видя ошибки в умозаключениях. Заранее зная, что ответа нет или он лежит вне плоскости твоего понимания.
 
  Оба варианта отвергает разум: в первом случае он практически не задействован, во втором... Бессмыслица получается: искать то, что найти нельзя.

  Стало быть: не жить?

  Любовь спасёт мир. Здорово сокращаю ей работу: спаси, мол, меня. Но само понятие любовь в среднем возрасте встречается редко, его заменяет привычка. Здесь я - не исключение. В прикладном смысле сочетается с макаронами и кинематографом. В смысле: "Макароны любишь?" "Ага, с сыром". Но такая любовь вряд ли спасительна.

  Надежды без цели не бывает. Чтобы на что-то надеяться, нужно это "что-то" отчётливо себе представлять. Отчётливости как раз и не хватает.

  Что остаётся? Вера. Повседневная, неторопливая. Ничего не обещающая, бескорыстная. Безразличная. В смысле: веришь-не веришь - твоё дело. Так, по крайней мере, утверждают те, кто был разочарован, но успокоился. Где черпать? Есть дома веры, только в твоём городе их сотни. Есть семья. В тебя тут верят: мама, жена, дети отчасти, двоюродный брат. А ты? Вера ведь тоже не таблетка димедрола - выпил, голова прошла. Смешное определение. Куда прошла? Кто пустил? Не к месту, но вспомнилось полжизни назад написанное. Юношеский эпатаж.

  Голова моя где-то всё время бродит
  Пока я сплю.
  Пусть. Но и пусть обратно приходит!
  Небо молю...
  Но вчера, ненавистные сбросив оковы,
  Сбежала совсем. Уж мы с телом бедуем:
  Кому я понадоблюсь безголовый,
  К тому же и с маленьким...

  Голова у меня была на месте. Цепкая, расчётливая, симпатичная, умело эту симпатичность пользующая. А сейчас - перегружена, катается на плечах, как у болванчика. Я - болван. Не уверен.

  Отец уехал девятнадцать лет назад. В мае скромно отметил полтинник, в ресторанчике заказал столик на пятерых. Были: я с молодой женой, он со второй ещё молодящейся женой, его сестра - моя тётка. Бабушку только что схоронили. Дед болел. Выпили шампанского, что ели - не помню. Часа через полтора разошлись.

  Летом отец взял меня на родину бабушки в село под Питер. Ловили раков, спали в палатке.

  В сентябре отец вышел на пенсию, оформил на вторую жену завещание и поплыл вокруг света. "Искать счастья". Счастья ли? Я опять же предлагался в попутчики. Но он отказал: "Ты молодой, тебе искать и искать... - Я как раз поступил на первый курс. - Не торопись, одним словом. А у меня, может, последний шанс". Поплыли они на яхте друга, с другом и его семьёй. Что-то у них там не сложилось: чужая семья, дети, наверное, капризничали, отец чувствовал себя лишним. Позвонил мне. "Нашёл?" - спрашиваю. "Нет, - говорит. - Суета одна". "Ищи дальше, - говорю. - А я позже к тебе присоединюсь". Отец перешёл на другую яхту, попутную. На ней было двое таких же, как он: одиноких и с определённой целью. Дней через десять яхта разбилась о скалы. Отец пропал. Времена были смутные - середина девяностых. Государство не нуждалось в гражданах. Какие-то неумелые попытки поиска организовали мы с тестем. Съездили в Турцию, поныряли, я внимательно рассматривал дно, дно смотрело на меня. Выудил тельняшку отца и топор. А ещё клевещут на топоры... В общем, я и тогда не узнал, и сейчас сомневаюсь: нашёл он, что искал? Или потерял всё остальное? В ответ оба отца молчат: кровный и небесный.

   Синоним счастья - вера. Не уверен. Вера и уверенность - от разного корня. Веры, говорят, тоже нужно искать, она не сваливается на тебя, как камень, который потом за пазуху, или в ладонь, или в воду. Искать трудно, долго, что самое печальное: в одиночку. Интересно, я уже в пути или только смотрю из окна на дорогу?
 
  С годами отметил у отца... систему что ли? Будучи женатым первым браком, от которого, собственно, родился я, он после тридцати стал выпивать. Мама, понятно, не согласилась, отец ушёл к молоденькой и терпеливой. Там, вроде, тоже всё сложилось: две дочери. Но после сорока отец снова потянулся за рюмкой. Внутренних течений в той семье я не знаю, но отец опять выбрал свободу и надул паруса для новой жизни. Которая неожиданно быстро оборвалась. Меня всё мучает вопрос: выпивал ли он сотоварищи накануне крушения? Некого спросить. Но чувствую в себе... Назову это голосом крови. Падения мои приходятся на смену десятилетий, накануне очередного - яма. Когда не видно горизонта и некому бросить тебе спасительную верёвку. Я вновь без работы, выпиваю, не пошёл к дочкам в садик на утренник. Я - неудачник?

  Мне сегодняшнему ещё десяток лет  до папиной отправной точки. Но тяга уехать всё сильнее. "Вдруг, - думаю, - ждёт?" Знать бы: куда ехать? Или это обязательно дорога в один конец? Слабость, желание спрятаться, неприязненная реакция окружающих. Парадокс жизни: если кто-то пытается тебя её лишить, упираешься и борешься до последнего. А, если само как-то случится, да ещё выгода какая-нибудь для семьи, вроде погашения ипотеки по причине смерти кредитуемого... "Может, - думаешь, - оно и неплохо?"

  Только анекдот этот чаще стал вспоминаться: "Ты, хотя бы лотерейный билет купи..."