Инстинкт самосохранения отсутствует напрочь

Рано или поздно наступает момент, когда мы от кого-то уходим и кто-то уходит от нас. Зачастую это люди, которых мы любим всем своим сердцем, но по каким-то причинам не можем быть вместе.
Когда мы уходим сами или же кто-то нас оставляет, то мы чувствуем себя разбитыми половинками, которые никак не могут существовать самостоятельно. Снова и снова возвращаться мыслями в те времена, когда нам было хорошо; искать любой предлог, чтобы набрать знакомый до омерзения номер, написать смс или позвонить в звонок; выяснять возможные места встречи или хотя бы мимолетного пересечения, чтобы удостовериться, что у нашей половинки (вправе ли мы теперь так называть человека?) всё хорошо - наши любимые занятия. Мы и сами порой не представляем, как больно себе делаем.
Нежелание посмотреть на проблему с другой стороны, перестать жалеть себя, мнить всех и каждого виноватым в нашей беде и попросту жить нормально настолько велико, что мы готовы всю свою жизнь биться лбом в бетонную стену вместо того, чтобы посмотреть по сторонам и обязательно увидеть другой путь.
Проблема заключается не в том, что нас сильно обидели, задели наши чувства и мы не можем справиться с горечью утраты, а в том, что мы не хотим двигаться дальше из-за собственного упрямства. Нас ведь никто не держит, не заставляет совершать те или иные поступки. В конце концов мы сами ушли от человека, ну или сделали так, чтобы он от нас сбежал. Во всём этом есть только наша вина и ничья больше.
Можно сутками рассматривать совместные фотографии, переслушивать песни, напоминающие о светлом прошлом, печь его любимые пироги, проверять его страничку в соц.сетях, но какой в этом толк?
Внутри настолько всё окровавлено и раскромсано, что мы не сразу понимаем, когда уже слишком поздно. Мы думаем, что всё будет сходить с рук - люди возвращаться, забывать наши обиды и слова, вылетевшие в порыве злости, но это не так.
Никто не вернется, а мы, в свою очередь, продолжим биться лбом о бетонные стены, пересматривать фотографии и поедать вишневые пироги, обожаемые не нами, а кем-то другим, далеким, живущим с нами лишь в нашем же воображении. Потому что мы совсем не умеем себя беречь.