Крест Саши Мокрицына из 33-ей школы

Саша Мокрицын родился в роддоме одного из городов бывшего СССР и был единственным ребенком в семье преподавателей института. Он был необычайно способен к учёбе и уже в три годика научился читать. Когда Саша достиг школьного возраста, родители, конечно, отдали его в школу.

Саша был одним из лучших учеников в классе. Правда, был один предмет, по которому он отставал от всех остальных мальчиков, – это физкультура. Физически Саша был очень слаб.

Одноклассники Сашу любили и всегда обращались к нему с просьбами дать списать. Но учительница Вера Фроловна запрещала давать списывать и говорила, что все мальчики и девочки должны решать задачки и делать всё остальное самостоятельно. А папа с мамой внушили ученику Мокрицыну, что учительницу надо всегда и во всём слушаться.

Саша был тихим и послушным мальчиком, поэтому прилежно не давал списывать. И тогда мальчики, которые учились плохо, обозлились на Мокрицына и начали обзывать его Мокрицей, дразнить другими обидными словами, бить и всяческими другими способами над ним издеваться. К плохим ученикам сразу же присоединились и хорошисты, и отличники – начали травить Сашу Мокрицына всем классом…

    «…Как известно из Библии, «Распни его! Распни!» в своё время тоже орала вся толпа. Чтобы совершилась казнь Человека, которого они еще совсем недавно приветствовали как Мессию, ждали, что Он освободит их от римского владычества и даст мировое господство, и которого возненавидели, как только Он не оправдал их властолюбивых надежд».

…Сначала Саша горько плакал и после каждой обиды бежал к учительнице Вере Фроловне и жаловался. Ведь эта учительница всегда запрещала давать сдачи и очень сильно ругала каждого, кто посмел защитить себя и объяснить «Он первый начал». «Ты не должен был его бить, ты должен был подойти ко мне и сказать!» – кричала Вера Фроловна. Саша Мокрицын, как мы помним, твёрдо усвоивший, что учительницу надо слушаться, всякий раз подходил к ней и всё рассказывал – кто его обидел, кто ударил и так далее.

Вера Фроловна всякий раз делала обидчикам и избивателям замечания, очень часто даже записывала замечания в дневник, на родительских собраниях говорила о недостойном поведении Сашиных палачей их мамам.

Но, к огромному удивлению потерпевшего, плохие мальчики никак не могли понять неправильность своего поведения и прекратить оскорбления, насмешки, побои и прочие издевательства. После каждого выговора перед классом, замечания в дневник и разговора с родителями одноклассники набрасывались на «Мокрицу» со всё большей и большей злобой, называли его «шестёрой», избивали и оскорбляли пуще прежнего.

Много долгих месяцев Саша Мокрицын верил, что справедливость победит и насилие над ним прекратится. И лишь в седьмом классе наконец-то понял, что жаловаться учителям бесполезно. С тех самых пор он сносил издевательства молча.

Зло торжествовало. Палачи-одноклассники оскорбляли, мучили, били словами, кулаками и ногами изгоя-«шестёру» все одиннадцать школьных лет…

    «… В Страстную Пятницу совершилось, как казалось, предельное торжество зла: Христос, воплотившийся Творец мира, столько веков ожидаемый Мессия был отвергнут Своим народом, подвергнут страшным издевательствам, несправедливо осужден и убит.

    Простые римские солдаты, которые вообще были ни при чём, которым не было дела ни до Моисеева Закона, ни до «иудейского» Мессии, всё же не упустили возможности поиздеваться над Узником, Одним из многих в их служебной карьере. Они плевали Спасителю в лицо, били по щекам и смеясь спрашивали: прореки, кто ударил Тебя? (Лк. 22, 64) В насмешку они одели Его в порфиру (одежду багряного цвета, которую имели право носить только цари) и шутовски кланялись, говоря: радуйся, Царь Иудейский! (Мф. 27, 29; Мк. 15, 18; Ин. 19, 3). А ещё возложили на голову Христа терновый венец и били по нему палками, от чего шипы врезались в череп».

…В классе было несколько мальчиков, которые никогда не издевались над Сашей и не били его. Но они не заступились за него перед остальными и не прекратили жестокой травли…

    «…Когда Христос молился в Гефсиманском саду: Авва Отче! всё возможно Тебе; пронеси чашу сию мимо Меня; но не чего Я хочу, а чего Ты (Мк. 14, 36), – апостолы Петр, Иаков и Иоанн, которых Он взял с Собою, просто уснули, хотя Спаситель и просил их: душа Моя скорбит смертельно; побудьте здесь и бодрствуйте (Мк. 14, 34)».

…Как раз когда Саша Мокрицын учился в седьмом классе, новая классная руководительница Галина Егоровна дала понять, что никто защищать изгоя от одноклассников не будет. И что его единственный выход – взять и подружиться с ними. При этом Галина Егоровна говорила Саше такую замечательную фразу: «Надо себя ломать».

Не избавляться от грехов – обидчивости, робости, застенчивости, саможаления, уныния, – а ломать себя!

Тем временем и весь педколлектив, и вся администрация 33-ей школы, в которой учился Мокрицын Александр, окончательно умыла руки в отношении жалоб его и его мамы на школьное насилие. Ведь заместитель директора, к которому обратилась Сашина мама, только и сделала, что ласково улыбнулась и сказала: «Саша, надо мириться [с теми, кто издевается и избивает]!»

Что же касается педколлектива – и первая учительница Саши Вера Фроловна, и родная мама его самого злостного обидчика Любовь Георгиевна висели в школе на Доске почёта, поэтому их позиция по отношению к Мокрицыну оказалась неписанным, но нерушимим законом…

    «…Пилат, который с самого начала знал, что Иисуса предали Ему из зависти и даже испытавший некоторое сочувствие и интерес к необычному Узнику. На философский вопрос игемона: что есть истина? (Ин. 18) – Иисус, впрочем, не ответил: в тот момент уместно было бы спрашивать не «что», а «Кто»: Истина стояла непосредственно перед Пилатом (Я есмь путь и истина (Ин. 14, 6) – свидетельствовал о Себе Христос). Но в том-то и дело, что прокуратор Иудеи не очень-то и хотел услышать ответ на свой вопрос: как большинство образованных римлян, он был немного скептиком и в Истину с большой буквы, судя по всему, не верил, хотя слова Иисуса, исповедавшего Себя Сыном Божии, и испугали его.

    Пилат несомненно чувствовал, что Иисус не просто один из многочисленных иудейских проповедников, тем более, что жена игемона послала слуг сказать своему мужу: не делай ничего Праведнику Тому, потому что я ныне во сне много пострадала за Него (Мф. 27, 19). Прокуратор искренне хотел отпустить Иисуса: не без искусства опытного политика он пытался убедить народ и первосвященников отказаться от своих кровавых требований и даже вынудил их на совершенно неожиданное для мятежной Иудеи проявление лояльности к оккупационной римской власти (Нет у нас царя, кроме кесаря); когда это не помогло, Пилат прибег к «хитрости», приказав бичевать Иисуса, а по римскому праву за одно и то же преступление нельзя было наказывать дважды, да и вид измученного узника (Се, Человек (Ин. 19, 5)) должен был смягчить сердца иудеев.

    Однако прокуратор, когда все его попытки отпустить Иисуса не увенчались успехом, не стал ради невинно Осуждённого рисковать своею карьерой: могли начаться народные волнения, а иудейские старейшины наверняка донесли бы в Рим, что он не друг кесарю, поскольку выгораживал Человека, назвавшего Себя Царем Иудейским, а всякий, делающий себя царем, противник кесарю (Ин. 19, 12). У Пилата и так было много проблем по управлению постоянно бунтующей провинцией, и что значила для него жизнь одного Человека».

…Саша Мокрицын мог взять с собой в школу нож, хорошо спрятать, а потом подкрасться к одному из палачей сзади и нанести удар в спину. Этот удар наверняка был бы смертельным, и Петя, Толик или Андрюша сполна получил бы возмездие за всё содеянное.

Но Саша предпочёл не делать этого и терпеть до конца…

    «…Среди всей этой вакханалии нечеловеческой или иногда «слишком человеческой» злобы, трусости и предательства Христос не сказал ни единого лишнего слова, не оправдывался перед натянутыми абсурдными обвинениями, не стал напоказ совершать чудеса, чтобы удовлетворить праздное любопытство царя Ирода, безропотно сносил побои и издевательства и ответил неправедным судьям только на те вопросы, на которые необходимо ответить, чтобы дать людям истинное знание о Себе Самом: о том, что Он Сын Божий и Мессия (даже сказываю вам: отныне узрите Сына Человеческого (эпитет Мессии в ветхозаветных пророчествах), сидящего одесную силы и грядущего на облаках небесных (Мф. 26, 64)) и истинный Царь Израиля. Так исполнилось пророчество Исайи: как овца, ведён был Он на заклание, и как агнец пред стригущим его безгласен, так Он не отверзал уст Своих (Ис. 53, 7)».

Тут и истории конец.

Цитаты о пути Иисуса Христа на Голгофу – из замечательной статьи Владимира Старостина «Великая Пятница: самый страшный день в истории», размещённой на интернет-ресурсе «Татьянин день».

Зачем я всё это рассказывал?

Более того: разве можно проводить параллель между… страшно сказать!

Но никаких параллелей не проводилось, а дело всё в том, что Сам Иисус Христос повелевал каждому христианину нести свой крест.

«Кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною. Ибо кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет её, а кто потеряет душу свою ради Меня и Евангелия, тот сбережет её» (Марк 8:34,35).

Тогда почему было не рассказать об одном из маленьких людей, несущих (или нёсших) свой крест?