Оборванные струны

  За последние годы у меня на книжной полке скопилось много книжек, книжечек стихов и альманахов. Время теперь такое, что читателей стало меньше, чем писателей. И потому напечатать можно всё, на что хватит твоих авторских денег. Известно, что Платон делил людей на три группы - честолюбцев, сребролюбцев и философов. Честолюбцами он считал как раз графоманов, артистов и всех тех, кому покрасоваться - и мёду не надо. К сребролюбцам мудрый грек отнес всех, занятых в сфере производства. А нищих, бессребренников и прочих созерцателей вместе с собой Платон считал философами.
Так вот нынче, как мне видится, чистых философов на Земле не осталось. Может - только я, да белгородский сочинитель Владимир Семакин. Тот, который даже в тюремной тематике нашел золотую жилу мысли. Но зато сребролюбцев вокруг - пруд пруди.
И это бы еще ничего, если бы самым большим числом не определялось в наши дни поголовье честолюбцев. Вот я перебираю свои книги, книжечки и альманахи, и приходится горестно вздыхать. Ни грана поэзии почти во всех в этих страницах нет. А есть только исключительно самолюбование и малограмотность.Вот, например. Я прямо вижу, как вития подкладывает свинью под образ правителя, которому поет осанну:

"Он отдает всё людям без остатка,
Надежду, веру и свою любовь,
В руках программа жизни и достатка,
Вошедшая всем людям в плоть и кровь".

Конечно, и прежде случались графоманы. "Наша главная задача Молока и хлеба сдача. Неуклонно повышай Кукурузы урожай". Но прежде таким поэтам выход к читателю быд закрыт. Разве что сочинившим крылатые устные перлы, навсегда врезавшиеся в память именно в силу своей нелепости:

"Её белую сорочку
Обливал электросвет.
В эту сладостную ночку
Он познал любви секрет".

Но довольно о печальном. Ибо на другой полке у меня стоят стихи, о которых я уже писал в очерке "Золотые мои россыпи". Эти книги созданы в годы жестокой партийной цензуры. Каждая буковка здесь просеяна через такое мелкое сито, что ни одной соринки не попадалось.
И это была настоящая поэзия. Конечно, не потому, что прошла цензуру. А потому, что в те годы еще живы были философы, а сребролюбцев - производителей благ - насчитывалось на миллионы больше, чем честолюбцев.
Поэтов же тогда в стране было не больше дюжины. Их имена и нынче у всех на слуху.
Сочинителей стихов были сотни. Вот их сборнички я и собирал, гоняясь за томиками по книжным магазинам. Собрал несколько полных серий. И нынче раскрываю любую страницу любой серии. Стихи !

"Ах, этот гордый бор -
Весёлый иль угрюмый.
Он, видно, с давних пор
Назначен для раздумий.

Стоит в нём в полный рост -
Вот так всегда и мне бы! -
Молчание до звезд
И музыка до неба.

Леонид Решетников. Серия "Библиотека избранной лирики" , издательство "Молодая гвардия", 1988 г."

Будет время - ещё поговорим об этой серии. А сейчас хочу напомнить вам другую, более земную, не столичную. Серия называлась "Струна", и выходила она в Центрально-Черноземном книжном издательстве в семидесятые годы прошлого века.
Нынешние молодые люди даже не представляют, что в те поры значило - напечататься книжке! Тогда событием были стихи в районной газете, а чтоб в Воронеже..! Да еще в книжке..!
Я был школьником, когда в 1967 году меня(!) от школы направили в Белгород на встречу с поэтом(!!) Игорем Чернухиным(!!!).
Домой я вернулся с прививкой от честолюбия, но  пацаны обещали не мыть руку после пожатия моей руки, которой я пожимал руку живого(!) поэта(!!) Чернухина(!!!).
Тогда гремевший уже Евгений Евтушенко не успел еще сказать "Поэт в России больше, чем поэт", а я это уже знал. Да вся страна знала. Потому к писателю тогда относились, как к послу Господа Бога. О стихах спорили в газетах и на кухнях и каждое новое напечатанное стихотворение давало миру новое имя.
Вот в какое время печаталась серия "Струна". Надо ли говорить, что нынче все, скопом собранные книжки, книжечки и альманахи не стОят одного стихотворения, звучавшего струной времени?
Конечно, не все авторы серии выбились в большие поэты. Многие и вообще канули. Но тогда они создали точный и густой литературный фон, они передали в сегодняшний день музыку той далёкой поры. Вот, например, Стах Начас. "Родился в 1940 году в Тернопольской области. Работал завклубом, бетонщиком на стройке, служил в Армии. Сейчас - корреспондент газеты "Тамбовская правда". Скупые строчки представления автора читателю.
Где он теперь, Стах Начас?
А вот он тут, звенит натянутой струной:

"...И вновь поможет выстоять в дороге
Мне прочности отпущенный запас.
Его судьба мне щедро даровала
Как тишину в некошеных полях
Как свет росы на ветках краснотала,
И звёздный дождь, увязший в тополях.
Как ровный гул высоких самолётов,
И журавлиный клёкот по ночам...
Вот так и мне бы век свой отработать,
Не растеряв его по мелочам".

Тираж книжки - 10 тысяч штук. Цена 10 копеек.
Представляете - то было время, когда ПЛАТИЛИ ПОЭТАМ. За стихи! Это называлось -ГОНОРАР.
Вы, сочинители книжек, книжечек и альманахов, вы хоть раз в жизни получали гонорар?
А вот Анатолий Нестеров получал. В той же "Струне " он выступил с подборкой стихов "Высокое небо:

"БЫЛОЕ
-Меняю золото на сало!
-Меняю на махорку хлеб!...
Война давно отгрохотала,
Но помню крики страшных лет...

Я вспоминаю и поныне,
Тот женскийц крик, как боль свою:
-Война, вейна, верни мне сына,
А жизнь нужна - возьми мою!"

Поэт родиля в 43-м. Следовательно, на дату выхода книжки ему было 33 года. Вот откуда эта пронзительность.
В том же году в Курске ( Курск..? Сорок третий год? Там тогда рождались дети?)родилась Раиса Романова. А чтоб вы не сомневались, что там и тогда, она написала :

"...Видывали мы виды!
Души у нас просты!
Нам - не копить обиды,
Нам - не бежать в кусты.

Нам - сторожить дороги,
Так уж велит земля!
Шаркают чьи-то ноги,
Прахом веков пыля,,.

Подорожник. Серия "Струна", 1976 год".

Мне эти строки напомнили зарисовку Ивана Бунина "Муравский шлях". Помните, как там ямщик рассказывает барину-попутчику:

" -Это, господлин, Мураский шлях называется. Тут на нас в старину несметные татары шли. Шли как муравьи - день и ночь, деньт и ночь, и всё не могли пройти.
Я сросил:
-И давно?
- И не запомнит никто, - ответил он. - Больше тысячи лет!".

Это и есть настоящая связь дорог, времен и перекличка эпох. К моему несчастью, не знаю, как дальше сложилась судьба поэта.
Зато многое знаю об Александре Филатове и его жизни. Был с ним знаком, и вот этот томик в "Струне", что поэт назвал : "Цветы и осень" он мне даже подписал на память.
Это было очень давно. Когда Александр Филатов еще не носил цыганской бороды, и в книжке так и запечатлен - молодым и бритым. Это нынче в Белгородской области имя Филатова известно всем. А тогда он только заявил о себе в поэзии.
Но как!

"Когда листва во мглу умчится,
Когда проветрятся леса,
Потянут тучи вереницей
Проштопанные паруса.
Заря испуганным зайчонком
Свернется комом у ложбин,
И из ковшей Медведиц звонко
Прольются белые дожди

Александр Филатов, "Струна", 1976 год".

Не знаю, но мне кажется, что светом и упоением жизнью свои стихи Филатов наполнял потому, что сама жизнь была к нему очень сурова. Она ввергла его в инвалидность, годами была скупа на похвалу. И умер он рано, как и заведено у поэтов на Руси. Но, в отличие от многих друзей по "Струне", Александр Филатов с каждым стихотворением только набирал. И нынче уже понятно, что в его лице мы имеем крупного русского поэта ХХ века. И в ХХ! веке он придёт в библиотеки и хрестоматии во всей своей полноте.
...А прощальным аккордом "Струны " 1976 года стал сборничек Галины Умывакиной. Те же 10 тысяч книжек в 30 страничек, те же 9 копеек за штуку.

"...Был я смелой и несмелой,
И доброю была, и злой,
И скрытою, и откровенной,
Был и зрячей , и слепой.
Ну что ж. Я разною бывала...
Но белую свою тетрадь
С одним стремлением открывала,
С одною мыслью: не солгать.

Галина Умывакина. "Струна", 1976 год".

И я давно понял, чем серия "Струна" и стихи той поры отличаются от книжек, книжечек и альманахов наших дней. Именно тем, что Умывакиной и её современникам удалось не солгать.