Доктор

Всю жизнь я куда-то бежала, боясь чего-то не успеть. И вдруг задумалась: куда бегу? Зачем? Оглянувшись, поняла, как много я пропустила, пока неслась, сломя голову, что вспомнить из прошлого почти нечего.
Что же осталось в памяти? 
...Большая красная стрекоза, греющаяся на заборе и ощупывающая чуткими глазищами двор. Безмятежное, волнообразное ко-ко-ко-ко-ко и неожиданное пронзительное ку-ка-ре-ку, сопровождающееся похлопыванием крыльев. Звон ведра. Повизгивание пилы и постукивание молотка – это сосед чинит крышу.
А вот и я сама: с волной тёмных блестящих волос, в коротком ситцевом платьишке, в красных сандаликах на босу ногу. Мне пять лет. И я очень серьёзная. Сижу на крыльце, неспешно макаю чёрный хлеб в миску с перетёртой с сахаром клубникой и гляжу, как мама, развешивая на верёвки выстиранное бельё, поправляет рукой выбившуюся из-под пёстренькой косынки непослушную прядь. Она молода, легка и красива, несмотря на то, что ей за пятьдесят...
Милая, родная мама... Сколько пришлось тебе со мной поволноваться!
В раннем детстве я очень часто и очень сильно болела. Однажды, когда мне не было ещё и года, я подхватила двухстороннее воспаление лёгких. Молодая неопытная медсестра, делая мне укол, занесла инфекцию. Спустя несколько дней тело моё превратилось в сплошной волдырь. Я заходилась от плача и умерла бы от сепсиса, если бы не главврач больницы, в которой я тогда лежала. Он делал обход и в одной из палат увидел сидящую на коленках у детской  кроватки женщину. Девятимесячная девочка спала на её вытянутых руках. И она сама спала, прислонив голову к ребёнку.
По существующим тогда правилам матерей запрещалось размещать в больнице вместе с детьми. Мама вырыдала у медсестёр разрешение находиться рядом с тяжело больной дочкой...
Доктор вышел из палаты на цыпочках и притворил за собой дверь. А через минуту из его кабинета уже доносились громогласные возгласы. Когда недовольная тирада оборвалась, медперсонал порскнул из распахнувшихся дверей. Лица сестёр были красные.
Маме немедленно поставили кровать. Для меня нашли какое-то приспособление в виде спасательного круга, чтобы не больно было лежать.
Но надо было меня спасать.
И главврач взял это на себя. Сказав маме, что сам лично осмотрит ребёнка, он заперся в своём кабинете. Вскоре больничные коридоры огласились моим криком...
Мама не находила себе места. Она стучала кулачками в запертую дверь, голосила, металась от палаты к палате, призывая на помощь. Сбежавшиеся медсёстры успокаивали её, убеждая, что ребёнку повезло: сам Усевич, заслуженный врач Белоруссии, взялся за дело, а это значит, что малышка будет здорова.
Когда открылась дверь кабинета, и вышел доктор, неся спящую меня на  руках, все замолчали. Он широко улыбался, по его лицу струился пот. Моё лицо было мокрое от слёз. Влажными были и мои тёмные кудрявые волосы.
Доктор молча передал меня маме...
Одна из медсестёр, заметив трепетное отношение ко мне главного врача, с ревностью обронила: «новая симпатия Михаила Петровича». С этого момента вся больница меня так и называла: «Симпатия доктора Усевича».
Первое время медсёстры шушукались между собой, что моя мама «блатная», что кто-то «сверху» хлопочет за неё. Но вскоре разные домыслы развеялись, как дым. Во-первых, доктор никогда ничем не скомпрометировал себя – это был честнейший человек, беззаветно преданный своей работе. Во-вторых, как только я пошла на поправку, мама стала такой, как всегда: простой, весёлой, общительной. Весь медперсонал полюбил её.   
Доктор спас меня. Всю жизнь я была благодарна этому человеку, которого никогда больше не видела, но считала своим крёстным отцом.
Спустя тридцать лет, как обычно, на Радуницу, приехав на могилу отца, я увидела ограда к ограде ещё одну могилу незнакомого мужчины, врача, судя по выбитой на памятнике «Гиппократовой чаше». Рассматривая красивое благородное лицо папиного «соседа», я скользнула взглядом по надписи: «Заслуженный врач БССР Усевич Михаил Петрович», и сердце моё куда-то провалилось... 
Вот так. На огромной земле, места в которой хватит всем, оказались рядышком две дорогие могилы, в которых обрели покой два моих отца. Один из них – подарил мне жизнь. Второй – спас её...

29.04.14