Храм любви. Гл. 22. Подруга

               
                ГЛАВА 22. ПОДРУГА
Не святой, хоть и не курит,
Не гуляет, не пьет и не дурит,
Но рыцарем любви не станет,
Пока любви короны не достанет.
Автор
Она приехала ко мне в гости из города на несколько дней,
уже разведенной и совершенно раскрепощенной женщиной. Ко-
гда узнала, что брат так и остался холостым и никогда не был
с женщиной, решила его совратить и проверить как мужчину.
— Я, — сказала она, — твоего брата сделаю мужчиной, сло-
маю ему целку, как между нами, девочками, говорят, сниму
сливки невинности. Бог даст, может между нами и что больше
получится.
— Ничего не выйдет, — ответила я ей, — до тебя несколько
женщин пытались, и ничего не получилось.
— У такой, как я, стервы, и ничего не получится — такого
быть не может. Я и мертвого заставлю любить, встать и на се-
бя залезть и от этого счастья даже забеременею, если не пе-
репотею. Есть такая легенда, где одна дама от убитого воина
понесла. Я повторю эту легенду, даже если не смогу поста-
вить.
Арабес, вспомнив Шаманку, подумал: «Ну и ну, вот тебе
и на тебе, еще одна представительница воинствующей люб-
ви», — но Светлане ничего не сказал, и она продолжала:
— Бьемся об заклад, — ответила я ей, — если у тебя все по-
лучится, я сто баксов отдам, а если не получится, отдашь мне
свою видеокамеру.
Она засмеялась:
— Если что, я ложку привяжу, но девственности лишу и трах-
нуть себя заставлю. Должен же он узнать женщину хоть раз
в жизни. Надо реанимировать мужскую страсть. Мужиков
не хватает, это все такие, как ты, недотроги, доводят хороших
мужиков до импотенции.
75
Она согласилась на мои условия и даже пленку совращения
в доказательство предоставить решила. Однако эта затея стала
для него трагедией. Видно, ситуация была смоделирована неум-
но, если говорить вашими словами.
В то время у него был день рождения. Мы его хорошо отме-
тили, и она, подарив ему видеомагнитофон, закрылась с ним
в комнате. Все, что происходило после, было снято на видеока-
меру, которую она скрытно установила у него в комнате. Эта ви-
деокассета должна была быть аргументом к спору, а стала
оправдывающим доказательством непричастности ее к его
смерти. Вот видеокассета, можешь посмотреть. Это зрелище —
грустная действительность, настоящее эротическое шоу печали
и трагедии.
— Хорошо, я посмотрю, — собирая свои вещи и документы,
ответил он. — Ты поставь кассету, а я достану обещанный тобой
обрез. Пока кассета будет крутиться, я успею оружие посмотреть
и смазать.
Сюжет видеозаписи начинался банально: красивая женщи-
на тридцати с небольшим лет с длинной косой, медленно рас-
плетая косу, как бы небрежно задела нижние пуговицы
на кофточке. Кофточка расстегнулась, обнажая небольшую,
но довольно красивую грудь, не прикрытую шапчонками бюст-
гальтера.
Мужчина, увидев это, как-то неловко засмеялся и, сконфу-
зившись от своего неуместного смеха, будто стеснительный
мальчик, наклонил голову, стараясь еще старательнее налажи-
вать телевизор, подключая к нему видеомагнитофон, который
она подарила ему на день рождения. Женщина, улыбаясь, подо-
шла к нему.
— Алик отвлекись, посмотри на меня. Тебе нравятся мои во-
лосы? — спросила она. — Ты не стесняешься меня?
— Нет, — ответил он, опять неловко усмехаясь и еще больше
наклоняясь к телевизору, поправляя сзади провода. Она тоже
наклонилась, так чтоб можно было задеть его грудью и прижать-
ся к нему.
76
— Ну вот, кажется, все наладил, — не обращая внимания
на ее действия, ответил он и откинулся на кровать, против кото-
рой стоял телевизор.
Она, чувствуя его безучастие к ее поступкам, взяла бутылку
шампанского и, разлив в фужеры, поднесла ему.
— Выпьем на брудершафт, — с этими словами она села на-
против него и, скрестив под собой на стуле ноги, подала ему бо-
кал. Он взял его, не обращая внимания на то, что его подруга,
скрестив перед ним ноги, практически раздвинула их специаль-
но, чтоб ее подол юбки сполз почти на пояс. Обнаженные пол-
ностью ноги и узенькая лента трусиков, еле прикрывающих ее
тайную прелесть, кажется, дышали на него похотью зова к телес-
ной страсти, но он как будто по-прежнему не реагировал на этот
навязчивый сервис. Она взяла его руку и показала, как надо
пить на брудершафт, заставив выпить и его. Не выпуская опусто-
шенного бокала из рук, она обхватила его голову и прижалась
к его губам в затяжном поцелуе. Он в растерянном состоянии
духа замер от неожиданности и оцепенел, прижавшись не к ней,
как это нужно было бы сделать, а к стенке. Она рассмеялась
и упала со стула на него.
— Алик, что с тобой? Я тебе не сделала больно?
— Нет, — качая головой, выдавил в растерянности он.
— Тебя когда-нибудь целовали женщины?
Он в ответ покачал головой.
— Хочешь, я тебя сейчас научу это делать?
— Зачем мне это?
— Фу, глупый, это же не только интересно, но и всегда при-
ятно.
— Кому?
— Как кому? Ты же книжки любишь читать, должен знать.
— Я не хочу знать.
— Ой, мне что-то жарко стало. Помоги мне снять кофточку.
Он от этого предложения как будто растерялся.
— Это делается так, — она взяла его руку и замерла, поло-
жив ее на некоторое мгновение на свою грудь, а потом реши-
77
78
тельно его пальцами рук буквально распахнула уже почти рас-
стегнутую кофточку. — Тебе нравится моя грудь?
— Не знаю.
— И тебе неинтересно ее посмотреть и потрогать?
Она опять, более уверенно прижала его ладошку к своей
груди.
— Мне всегда приятно, когда мужчина касается и гладит мою
грудь.
Если даже тебе это неинтересно, ты же не будешь обижать
меня и не откажешь мне в моем желании? Делай то, что я тебя
попрошу, и не стесняйся и не отталкивай, если я даже с тобой
захочу поиграть. Мы, женщины, любим играть, в детстве кукла-
ми, а когда вырастаем, игрушки свои меняем, но игра нас всегда
забавляет. Вот мы сейчас и поиграем. Помнишь, мы когда-то
в детстве с тобой играли в жмурки? Нам всегда было весело. Ты
тогда учился в старших классах, а я еще глупая совсем была, лет
тринадцать исполнилось. Когда ты меня ловил, то старался меня
поцеловать, а один раз ты упал на меня, и я почувствовала, как
твой мальчишка в штанах уперся в меня, а я, не понимая, что это
такое, решила освободиться от этого неудобства. Когда я схвати-
ла это твердое тело, оно выскочило из твоих трусов, и в следую-
щее мгновение моя нога была залита твоим семенем. Кажется,
мы тогда оба не поняли, что случилось. Хочешь, я тебе глаза
опять завяжу, чтоб тебе неудобность не чувствовать, и мы снова
с тобой поиграем?
Он задумался и, не зная, что ответить, снова налил себе
в стакан, выпив для смелости. Она быстро, взяв инициативу
в свои руки, завязала ему глаза.
До этого момента она мучилась, не находя подхода к разру-
шению его закомплексованности, но тут как будто нашла клю-
чик, с которым у нее появилась надежда привести его в сексу-
альное состояние.
— Ты будешь меня ловить, только, чур, я тебя раздену. Мы
с тобой договорились, что ты не будешь противиться моим же-
ланиям.
79
— Ладно, делай что хочешь, только вряд ли у тебя что-ни-
будь получится.
— Если ты будешь паинькой, у нас все получится, но самое
главное — представлять меня той самой девочкой, как тогда,
в первый раз. Я тебе должна так же нравиться, и ты должен же-
лать меня. Порой женщине достаточно даже только мужских
ласк. Зацелует мужчина ее с ног до головы, не стесняясь поцелу-
ев, и в интимных местах, и она уже может быть не только удо-
влетворена, но и счастлива этим. Правда, для этого она тоже
должна желать этого мужчину, а не быть бревном.
Он тяжело вздохнул и, задумавшись, опустил голову, будто
нужно было поднять неподъемную для него ношу. Она продол-
жала:
— Хотя для полного счастья женщине нужно, чтоб стоял
и дольше, а мужчине достаточно, чтоб женщина нравилась ему
и была не только доступна, но и активна. Поэтому моя зада-
ча — не ждать милости от природы, а создать эту милость са-
мой.
С этими словами она быстро раздела его до трусов. Послед-
нее он снять ей не дал. Раздевшись после этого сама, она, отой-
дя на некоторое расстояние, сказала:
— Лови.
Она безобидно смеялась над его неловкими движениями,
и через некоторое время он тоже стал смеяться оттого, что
не мог поймать ее в маленькой комнате, а скорее от азарта
этой детской игры и далекого воспоминания. Когда она замети-
ла, что он вышел из состояния скованности, то ли от выпитого,
то ли от игры, она разрешила ему поймать себя. Скинув с него
повязку, она, как в детстве, свалилась с ним на кровать, слив-
шись в поцелуе. Только в этот момент уже не видела и не чув-
ствовала его упругого тела, которое она чувствовала в детстве
при аналогичной ситуации. Она, как в детстве, коснулась этого
места рукой и поняла: былого нет. Что-то похожее на тряпочку,
и больше ничего, что могло бы напоминать ей о мужском до-
стоинстве.
80
— Не надо меня трогать, это, похоже, бесполезно.
— Что с тобой случилось? Расскажи мне, — она, полностью
обнаженная, села напротив него, обхватив раздвинутые ноги ру-
ками. Он молчал, внимательно разглядывая обнаженное жен-
ское тело. В его взгляде в это мгновение присутствовал какой-то
интерес, и это ее уже обрадовало. Она прижала его голову
к своей груди.
— Ну не мучайся, расскажи, расскажи, будет легче, — погла-
живая его по голове и спине, ласково просила она его. Потом
еще налила себе и ему вина в стакан, стала слушать.
Он смущенно усмехался, покусывая губы, и, выпив, наконец
решился.
— Тебе, как и всем, будет, наверно, это смешно, — начал
он, — а меня это не только обижает, но даже нагоняет страх.
81
В детстве меня учили не смеяться над людьми, а в жизни
почему-то все старались посмеяться надо мной. Людям это
не законом было, а наслаждением. Может быть, оттого, что я
неразговорчив. Общение с людьми всегда сложно для меня.
Они, пользуясь этой слабостью, относились ко мне как к непол-
ноценному, и эту боль я пересилить не могу до сих пор.
По этой причине я больше люблю быть один и стараюсь не об-
щаться с другими людьми. В армию я пошел поздно, но из нее
потом все-таки комиссовали.
Сначала имел временную отсрочку по здоровью и успел по-
ступить учиться в техникум. Учеба не пошла. Я, оказывается,
не люблю и не могу жить среди большого количества людей.
Недоучившись, сам напросился в армию. Однако уединение —
моя единственная радость. Оно стало помехой и в армии. Меня
позже несколько раз пытались познакомить с различными дев-
чонками, но они через некоторое время теряли ко мне интерес.
Оттого, наверно, что был стеснительным, несмелым и не мог ве-
сти разговор. Чтобы быть раскованным, я даже пытался курить
травку. Обкуренный я был более общительным, но и это оттал-
кивало их от меня.
— Ты, наверно, знакомился с такими же закомплексованны-
ми дамами?
— С некоторыми я пытался быть наглым.
— Это как же?
— Пытался их обнять, но они отталкивали меня, и я
от неловкости, обиженный, замыкался совсем, не зная, как быть
дальше. Ночами во снах мне снились женщины, которые убега-
ли от меня, а я гнался за ними, но только догнав и коснувшись
их, сразу кончал и просыпался. Это меня очень расстраивало
и даже раздражало. В конце концов я понял, что когда я кончаю,
у меня яички поднимаются кверху, и если я их силой при воз-
буждении опускаю вниз, то мое семя не извергается. Однажды я
додумался и перевязал свою мошонку лентой, чтоб они не под-
нимались, и лег спать, а перед этим немного выпил. Проснулся я
поздно от сильной боли в яичках. Посмотрел между ног и ужас-
82
нулся. Все у меня там так вспухло, что ленты не было даже вид-
но, ее не только развязать, но даже отрезать, не повредив мо-
шонку, было нельзя.
А однажды на свой день рождения, уже в армии, обморозил
свой член.
— О боже, как же это произошло?
— У нас в части устроили, помнится, какой-то праздник
и пригласили на него местных девчонок. После праздника объ-
явили тревогу. Естественно, кто не на дежурстве, пошли в само-
волку с девочками. На этот случай у нас и в лесу свой тайный те-
лефон был, с красным фонарем на шесте и на самой большой
антенне, а в соседних деревнях тоже походная связь была уста-
новлена. Загорались фонари только по тревоге, а по телефонам
сразу сообщения передавали. Собирались снова все быстро. Од-
нажды на центральный пункт неожиданно выдали две летящие
на Москву цели, не дающие ответа. Это означало нарушение
границы врагом. В Ярославле мгновенно подняли дежурное зве-
но истребителей. Истребители вышли на цели, но их не обнару-
жили. Включили станции метрового диапазона всего полка. Они
тоже цели не увидели. Дали отбой и устроили проверку. При
проверке обнаружили нескольких девушек на дежурном локато-
ре и на передающем центре.
На дежурном локаторе обнаженная дама сидела на колен-
ках оператора. Он, увлекшись ее телом, не заметил, как она
нечаянно включила тумблер ложных помех. Он, не прекращая
заниматься любовью, с чувством яркой страсти выдавал эти
ложные цели на командный пункт. Охая и радуясь, дамочка
почти была рада начавшейся войне. Другие солдаты по этой
ложной тревоге в это время бежали в убежище и не знали,
куда еще спрятаться от летящей угрозы. Тут-то даму и накры-
ли.
Другую нашли на передающем центре, вытащив из-под ящи-
ка, имитирующего радиостанцию дальней связи, и так же, как
с дежурного локатора, забрали на губу. Помнится, старшина
спросил: «Чья?» Все промолчали.
83
— Значит, общая. Это вам с американского спутника по свя-
зи, видимо, скинули, — заключил он. — Эти неопознанные лета-
ющие объекты теперь будут моими. Опознанье знакомством
продолжим на губе. Его будет проводить караульный взвод
шомпольной дисциплины. После их шомпольной чистки они уже
на нашу территорию больше не залетят и тревоги не подни-
мут, — шутил он, уводя всех найденных с собой. Он еще и в са-
пожной мастерской из шкафа, на котором колодки лежали, двух
прихватил.
На губе старшина их допросил и стал пугать. Когда он до-
стал машинку для стрижки волос и сказал, что парни обстригут
их волосы, и не только на голове, они встали перед ним на коле-
ни. Стали умолять не делать этого и соглашались на все. Он, по-
няв намек, заставил мыть губу, а когда стали выносить воду, я
как дежурный часовой охраны двоих стал сопровождать.
На дворе они меня стали целовать, уговаривать и соблаз-
нять. Пригласили меня к себе на встречу. Я решил их отпустить.
Они рванули к колючей проволоке. Я сделал несколько выстре-
лов для острастки, и их след простыл.
Утром старшина, делая разнос перед строем, сказал, что вче-
ра наш молодой оператор принял две бабьи сиськи за две вра-
жеские цели. Пропустил через себя и выдал на-гора. Теперь ему
благодарность нужна и по нему плачет губа. Отличился и наш зе-
нитный стрелок. Он эти цели на мушку поймал и залп по ним дал.
Он так раньше в нос комару не попадал, а тут двух летящих дам
увидал и на отлично отстрелял, прямо в щель две очереди вогнал.
Дамы улетели от страха на Кудыкину гору, но какую-то песенку
ему спеть успели. Отлетая от территории, за проволоку зацепи-
лись трусами, и они до сих пор висят, как наш позорный стяг.
Никто, конечно, не принял красноречивую басню прапорщи-
ка за правду, но ходили смотреть в надежде трусы взять и под
подушкой помять. Я отсидел на губе за плохую стрельбу и вы-
шел как раз на свой день рождения.
На радостях свободы в свой день рождения мы с другом вы-
пили, и выпили изрядно, если не сказать — напились до черти-
84
ков. Случилось это в декабре под Вологдой. Во время пира вы-
пивки показалось мало, друг попросил сходить еще за одной.
— Пить так пить, любить, так королеву, — процитировал он
известную поговорку. Я в это время вспомнил о девчонках, кото-
рых отпустил. Захотелось зайти. Все время на губе только о них
и думал. Встал я на лыжи, одетый в один китель парадной фор-
мы, и с отдаленной таежной точки поехал, как будто в магазин.
Выехал из леса на поляну, а ветер в лицо дует. Чувствую:
мерзну. Сам вроде терплю, а между ног все ноет, особенно ко-
нец мерзнет. Присел я на лыжи и стал отогревать. Сижу и вижу:
вроде как друг меня догнал и предо мною сел. Помогает отогре-
вать, и мы по очереди, то он, то я, его трем и паром изо рта гре-
ем. Когда потеплело, пригляделся: нет, не он, а сам черт с рога-
ми и в шапке рядом сидит и тычет меня под бок.
— Согреться спиртиком не хочешь? — и бутылку подает.
— Спрашиваешь, — отвечаю ему и ухватился за нее, а он ее
не отпускает и к себе тянет. — Нет, за так не верну, — говорю
я ему.
— Нет, отдашь, — и тянем бутылку, он к себе, я к себе.
Потом видит: меня не убедить, и предлагает сделку:
— Сыграем? Кто выиграет, тому оставляем.
Враз развел костер и раздувает, угольки выгребает.
— Посчитай, — говорит.
Я считаю, а они в пепел превращаются и разлетаются, и ни-
как не получается. Он же чхнул на них, и они все погасли. Шапку
снял, в нее собрал и посчитал.
— Проиграл, — говорит и бутылку забрал.
Сидит, почесывается и смеется.
Обиделся я на него, отогрел сам свой конец, Зашел в мага-
зин, купил бутылку, сколько смог выпил сразу и показалось, как
будто потеплело, ну и пошел дальше к девкам.
Черт не угомонился и всю дорогу то догоняет, то обгоняет, то
на ухо шепчет: «Обогрей его, обогрей». Наконец дошел я
до первого дома. Спрятался за машину, а черт меня обнял и го-
ворит:
85
— Ну что встал, пописать хочешь? Обогрей его и отлей.
Ну, я по совету его и отлил. А он мне опять говорит:
— Вот и молодец, теперь легче станет, только последнюю
каплю стряхни, негоже в штанах оставлять.
Я ее и так, и эдак, а она висит и не стряхивается. Тут он мне
судачит:
— Ударь о прицепной крюк бампера, она и соскочит.
Послушался я его, дурак пьяный, и только о крюк приправой
стукнул, как к крюку членом и прилип. Мороз был на дворе при-
личный. Попытался дернуться, да не тут-то было. Прихватило
морозом в момент, и только теплой водой отлить можно было,
но где взять? Стал я кричать:
— Помогите!
А он захохотал, за руль сел, и машина потихоньку поехала. Я
за машиной трусцой, как на буксире. Член стал стеклянным, яй-
ца от мороза лопаются. Ору, матерюсь, и тут он дернул, нажав
по газам. Что со мною дальше случилось, как попал в больницу
и как все было в действительности, вспомнить спьяну доподлин-
но так и не смог. Пришел я в себя уже только на больничной
кровати, врачи и сестры ухмыляются: «Надо же так упиться», —
и мне стыдно стало. Тогда мне ампутировали член, сделали про-
тез из моей же кожи.
Женщины долго решали, какую длину и толщину мне сде-
лать, да, видно, напрасно беспокоились. Похоже, до конца выле-
чить и восстановить так и не удалось.
После всех этих случаев уже не возбуждался по ночам, как
раньше, но эротические сны мне еще снились, хотя и другого
характера. В этих снах у меня либо отваливается член, либо я
его огромным топором рубил на пятаки, а вместо его росло жен-
ское место.
Она с грустью выслушала его.
— Нет, это не дело — солдат женским голодом морить. Надо
при каждой части иметь женский батальон милосердных сестер
от одиночества и для поощрения. Так скажем, девушек для
увольнительных развлечений. Любовное милосердие должно та-
86
кже служить повышению боевой подготовки солдат. Девушки
в этих батальонах могли бы еще и чисто военные профессии
иметь. Стерилизованные на период контракта дамы могли бы
выбирать себе одного или нескольких подопечных и отвечать
за их военную подготовку. Чем выше военный успех мужчин,
тем короче период наемной службы женщин или срок наказа-
ния. Я считаю, многие вдовушки были бы рады добровольно за-
вербоваться на такую службу, и армия была бы боеспособней,
и из армии б не бежали, а, наоборот, в нее стремились. Наши ге-
нералы дураки, когда в пище телесной видят только солдатскую
кашу.
— Это сказка, — возразил он, — как и мой сон от прочитан-
ных книг. Есть, наверно, во вселенной планеты, где сексуальных
проблем нет. Мне даже подобное как-то снилось. В этом сне я
оказался половым гигантом планеты Земля. В составе межпла-
нетного легиона меня во сне забросили на другую планету для
ее завоевания. Когда мы туда прилетели, то нас встретили не ог-
нем и смертью, а хлебом и солью полностью обнаженные легио-
ны женщин. Они стояли стройными рядами. В руках держали
амурные стрелы, а перед ними горели свечи. Они приветствова-
ли нас возгласами: «Да здравствует война не в кровь, а любовью
за любовь».
Предводительница их стояла на колеснице, в которую были
запряжены мужчины.
— Это что такое? — спросили наши бойцы.
Она ответила, что на их планете давно никто не воюет с по-
мощью пуль и пушек. Это пережиток варварства.
— Если наши мужики начинают воевать, мы не ложимся
с ними спать. Их и так рождается меньше и на каждую
не хватает, что же будет, если они еще друг друга убивать
начнут? Теперь на нашей планете воюют только красотой те-
ла, любовного слова и дела. Уже давно мы заключили дого-
вор между разными странами на нашей планете, что воевать
будем только спортом, искусством и другими добрыми свер-
шениями.
87
Любая победа, даже в компьютерной войне, дает им та-
кое же право, как победа в настоящей. Потому у них настоящая,
из-за крови, становится экономически и социально бессмыслен-
ными занятием. Проиграл — плати контрибуцию и без крови по-
лучай представительство во власти в проигравшей ее стране,
как и переподчинение в международном управлении. Таким об-
разом, занятие культурой и красотой во всем — это для нас ис-
тина и гарантия наших свобод, как после победы в сражении ог-
нем.
— Смотрите, — говорила другая воительница, — какие у них
всех красивые тела. К такой красоте мы стремимся во всем.
После этого легион был мгновенно совращен и пленен кра-
сотой. Забыв про свои штыки и пушки, он и сам разоружился.
Чтоб вырваться из плена и вернуться на свою планету, солдатам
предложили выиграть сексуальный бой.
Мы должны были удовлетворить в сексе их женщин. Они
там от безделья «энтим» делом мучились. Все работу за них вы-
полняли роботы, и секс стал единственным творческим занятием
людей. Сотворение любви для них — это магический ритуал, все
равно как сотворение какого-то произведения искусства. Они
вроде как помешаны были на сотворении сексуальных игр и лю-
бовных интриг.
Всех бойцов развели по домам любви и поставили задачу
на самого могучего полового бойца-гиганта. Все они у нас были
с крутыми бицепсами и красивыми телами. Им хотелось побало-
ваться и показать себя с марсианками, но все опозорились.
Только от одного вида раздетых марсианок они впадали в ор-
газм, и дальше у них ничего не получалось. Однако марсианки
не покидали своих надежд, и над каждым из них они водили
хороводы, как вокруг елки. В таких эротических хороводах об-
наженные женщины пели песни о мужской силе и в плясках пы-
тались возродить их сексуальную напругу.
Песни все как-то были похожи на считалочки. Вроде: «Раз,
два, три, праздник страсти подари». Или еще такая дрянь: «Ваня,
встань, встань, встань. Ваня, глянь, глянь, глянь, обними и полю-
88
би, чтобы не было войны…» Мужики бесились в неистовстве
от своего бессилия. В конце концов, когда ничего так и не полу-
чилось, придумали наказание за половую слабость. Всех решили
кастрировать и направить в извозочную, как лошадей для дам-
ских карет.
Тут честь землян уже пришлось защищать мне. На меня
до этого ставку никто не ставил, я был хилым и не был бойцом,
а всего лишь писарем и бойцовской фигурой не отличался. Они
мне говорят:
— Может, ты спасешь честь землян, ответишь за всех своих
и выручишь их из рабства?
— Да какой там, — отвечаю я. — Меня с ними не сравнить,
они же мощные парни с красивыми телами, а я хиляк, и с дет-
ства был таковым.
Они мне отвечают:
— Зачем нам мощное и красивое тело, если оно не может
доставить радости другому телу? В быке мяса тоже много, но его
прелесть можно оценить только в консервах. И у наших мужи-
ков красивые тела, но мужское достоинство у всех не более
двух сантиметров. Они неспособны нас удовлетворить, а тебя,
89
говорят, по женскому заказу сумели сотворить. Кроме того,
от постоянной заботы о своем теле они в дам мутируют, вырож-
даются, будто кто-то на них всех порчу навел. Мы даже родить
из-за этого не от каждого из них можем.
Трагедия на всей планете. От постоянного полового неудо-
влетворения и детородного сдерживания наш организм теряет
способность к рождению.
— Это у вас от безмерной свободы любви, — отвечаю ей.
— Да все бы было ничего, если не совсем плохо. Есть опас-
ность, что мы потеряем способность оставаться настоящими
женщинами, готовыми к воспроизводству вообще. Хотя мы мо-
жем и сами любить, и обладаем гипнозом влияния на любовь
мужчин. Для этого нужно только страсть очарования в глазах
мужчины увидать.
Вот тут одна из наших эту страсть в тебе увидала. Сейчас
проверим, на что ты будешь способен. Видишь, у нее загораются
глаза огнем взаимной страсти и желания. Если ты ее удовлетво-
ришь, волосы после удовлетворения приобретут цвет сбывшей-
ся мечты и свернутся от счастья в голубые пряди. Итак, вперед
и в бой — видишь, при виде тебя у нее уже засверкали огнем
глаза.
Смотрю, выходит красивая дама, инопланетяночка. Поет,
танцует, стихи читает и ласкает меня, и ласкает. Тут у меня меж-
ду ног, будто от гипноза, все стояком заклинило. Я ее трахнул
раз, а господина между ног как заклинило, став железным ко-
лом, еще требует и покоя знать не хочет. Пошел я на второй за-
ход, потом на третий, и так вышел на десятый. Она поначалу за-
метки на стенке делала, сколько кончила, видно для отчета. А я,
чувствуя свою силу, говорю:
— Зачем? Я же не устаю, давай сотрем все и начнем снова.
Смотрю, она застонала.
— Не могу больше, — говорит, — из сил выбилась.
Заходит вторая, я все повторяю. Заходит третья, я опять по-
вторяю. Цвет волос у них от счастья меняется и в голубые пряди
сворачивается.
90
Все видевшие их женщины приходят кто в восторг, кто
в недоумение. Выводят меня на улицу, а там женщины уже
и справа, и слева стоят, и все хотят, и у всех огнем глаза горят.
Справа очередь с заказами вроде как на мальчиков, слева — как
на девочек, и все черные, а я не пойму, удовольствия не полу-
чаю, нет оргазма, и мое орудие производства стало как будто
сменным. Вижу по ходу еще очередь, но эти все светлые. Спра-
шиваю их: «Почему здесь дамы светлые, а по бокам черные?»
Мне отвечают:
— Черными у нас становятся те, кто уже свою норму грехов
исчерпал, и чтоб очиститься, им нужно родить. После родов
91
у нас каждая женщина вновь становится святой и светлой. В со-
творении новой жизни женщина стяжает бога и соединяется
со своей светлой природой.
— Выходит, — говорю, — светлые это те, которые на новую
норму грехов выстраиваются, и это узаконено?
С моим предположением вроде как соглашаются. Ну, я и их
прихватил. Иду и всех подряд трахаю, и слева, и справа,
и по ходу. Орудие свое, как автомат, только перезаряжать успе-
ваю. Подойду, спрошу: «Какой размер нужен?» Затвор передер-
ну, установлю его под заказ, кому на два иксэль длину при четы-
рех толщины, кому наоборот. Кому желательней полутвердый,
кому полугибкий, кому железный, двойной и ребристый. Только
успеваю затвор передергивать на нужные параметры. Одним
с подсосом, другим с турбонадувом, третьим с магнитным воз-
буждением, четвертым с ароматическим или музыкальным со-
провождением. У каждой свой бзик. С одними секс под звон ко-
локольчиков, с другими под пенье соловья, и все это выливается
в музыкальную симфонию. Они только заказы мне бросают,
а меня пот прошибает. Молва обо мне впереди меня летит, а я
думаю лишь об одном: чтоб желанье не пропало, клин мой
не расклинило, не защемило, не спекло и в щепки не разнесло.
Марсианки в ожидании эротические танцы до истерики танцуют,
и как до экстаза дойдут, со всех сторон на меня, как кошки, пры-
гают. Те, что от любви уже без чувств и отползти не могут, на но-
силках оттаскивают. От их восторга стон стоит, вся Галактика
дрожит, а мне все подтаскивают и подтаскивают, даже больных
и старых. Мне будто бы все равно, только бы шевелились. Нако-
нец я перетрахал всю планету. Закончил дело, затвор выкинул,
орудие свое закинул на плечо и флаг Земли на него повесил.
Обернувшись назад, увидел толпу брюхатых женщин. Думаю:
«Как? Вроде бы не кончал». Видно, от удовольствия своего зача-
ли или от духа святого, который в меня вселился. Они ко мне, я
убегать. Вижу: бегут и бегут, ну, думаю, догонят — разорвут.
Наконец догнали, подхватили на руки и понесли. Заносят
в какой-то храм. Слышу, какая-то дама в божественной рясе объ-
92
являет меня всеобщим отцом планеты. Причисляет меня к лику
святых героев-грешников и в главнокомандующего на сексуаль-
ном фронте производит. На грудь крест любви вешают со зна-
ком бесконечности в страсти и, поклоняясь, цветами, цветами
благодарности засыпают. Посмотрел вокруг и вижу: все они тоже
имеют свои знаки сексуальной доблести и силы.
— У нас закон, — говорят, — такой: кто сексуально гигант-
победитель, тому и власть. Вот и воюют за власть любовью как
могут.
Проснулся я после этого сна, а у меня никакого стояка
и плавки чистые, будто этот сон не меня касался. Это был по-
следний, как будто прощальный эротический сон в моей жизни.
Сейчас уже не снится ни то, ни другое, да и стояка и желаний
по утрам уж никогда не возникает. Вот ужастики разного рода
иногда повторяются. Помню, в одном таком я отрезал себе член
и выбросил в окно. В другом снилось мне, будто член у меня от-
валился совсем сам и на его месте появлялось женское место,
которое вызывало во мне зуд по всему телу. После такого сна я
исцарапывал себя всего до крови.
— Все с тобой ясно, — заключила она его рассказ. — Ты пе-
речитал много ненужных книг, и в этом тоже есть доля твоей бе-
ды. Не расстраивайся, представь себе, что я врач, который тебе
и себе хочет только добра и удовольствия, — успокаивала она
его. — Сейчас мы с тобой посмотрим крутую порнуху. У меня
есть такая кассета. Только не говори, что это вульгарно, и поста-
райся посмотреть это с интересом. Будем считать, что это
не развратный фильм, а терапевтический и учебный материал. Я
знала одного мужчину, которого обнаженная женщина тоже
не возбуждала, и женщина для полового удовольствия ему была
не нужна. Эрекция у него наступала только тогда, когда он под-
сматривал или наблюдал за половым актом других. Даже при
этом он получал удовольствие, только мастурбируя свой член. Я
приводила к нему женщин и разрешала наблюдать за половым
актом других, но даже при этом у него с женщиной не получа-
лось. За то, чтоб ему разрешили мастурбировать, подсматривая
93
или наблюдая за любовью других, он готов был платить деньги
и был от этого на высоте своего счастья.
— Ты что, хочешь мне здесь половой акт с другим мужиком
показать? — испуганно спросил он ее.
— Даже если бы захотела, этого сегодня не получится, — от-
ветила она. — Поступим по-другому.
Уложив его в кровать и обняв его сзади, она включила ви-
део. Некоторое время она, прижимаясь к нему всем своим те-
лом, то одной, то другой рукой пыталась возбудить его достоин-
ство. Наконец выбившись из сил, упала на подушку и закрыла
глаза в каких-то своих размышлениях. Он повернулся к ней
и стал неумело ласкать ее.
«Кажется, в нем просыпается мужчина или он повторяет то,
что видел по видику», — подумала она про себя, поглаживая его
тело.
— Ты устала со мной?
— У меня заболели руки. Я измучилась с твоей тряпочкой.
Он постоянно скрючивается в позу мыслителя. На команду:
«Будь готов!» «Всегда готов!» не отвечает. Не только в стойку пи-
онера, но даже в кривую позу пенсионера не встает.
— Ну вот, кто же с больными руками пытается изнасиловать
импотентного мужчину?
— Не говори так. Еще не все потеряно. Мужская сила —
в желании. Ты должен желать меня, тогда даже если он не стоит,
то сам мужчина может чего-то стоить. Пока мужчина желает
и любит, он красив, желания — это духовные мускулы мужчины.
Только любовь и желанье мужчины могут породить то же самое
в женщине. У тебя все должно быть как в твоем сне или хоть
что-нибудь из того.
— Да, ты мне нравишься, особенно когда раздета.
— Этого мало. Ты должен иметь страсть, заставляющую тебя
ласкать каждый кусочек моего тела. Ну ничего, мы сейчас ис-
пробуем два метода. Ты уже промолвил, что тебе нравится
смотреть на меня раздетую, вот я и преподнесу тебе сейчас
свое тело в движении. Красота движений создает азарт жела-
94
ний. Недаром говорят, что танец — это язык страсти и любви.
Искусство танца зародилось тогда, когда люди еще не умели
говорить, танцем женщина возбуждала желание к себе, это по-
могало ей сближаться, выражать свои чувства и спариваться.
Она стала пританцовывать, показывая ему перед лицом тре-
пещущую плоть интимных частей своего тела. Потом, устав, по-
дошла к нему.
— Вот тебе возбуждающий крем, попробуй меня и себя про-
мазать кремом, — она выдавила ему на палец крем. — Помажь.
— Где? — спросил он.
— «Где, где?!» — с иронической усмешкой передразнила она
его. — Найдешь где, — но, опомнившись, взяла его руку и поло-
жила себе на куночку. Чтоб ему было удобней, раздвинула ноги
и стала подсказывать, что и где делать у себя и у него. Когда он
как будто устал, она попросила его лечь с правого от себя бока.
— Ты сейчас положи одну свою ногу на мою, а вторую я по-
ложу на тебя.
Как только он выполнил ее просьбу, она перекинула свою
ногу через него и куночкой прижалась к его сонно пробуждаю-
щемуся достоинству.
— Миленький мужчинка, постарайся войти в меня. Это будет
не очень сложно, потому что я уже вся мокрая, да ты еще и про-
мазал меня кремом. Мне приятно даже тогда, когда твой паль-
чик шевелится у меня внутри, но мне хочется, чтоб ты все-таки
вошел членом. Я тебе помогу.
Общими усилиями она добилась своего, и ей даже показа-
лось, что его член стал более напряженным.
— Ну вот, у тебя вроде что-то получается.
Он прижался к ее куночке всем своим существом и боялся
пошевелиться из страха, что его вялое достоинство может вы-
скользнуть из ее домика. Ощущая тепло и приятную нежность ее
тела, он не знал, что делать дальше.
— Ну, отдохни во мне, отдохни и не бойся, ты же во мне,
и это уже прекрасно. Чувствуешь, как мое тепло и нега перехо-
дят к тебе? Наслаждайся ощущением этого блаженства. Почув-
95
ствовав вкус женщины, твой мальчишка должен возбудиться. Ес-
ли хочешь, можешь попробовать слегка подвигаться, но только
осторожно, чтоб твоя головка не выходила из того места, где ты
чувствуешь упругость обжима моим телом. Это тебе должно
стать стимулом для сильного возбуждения.
Он попытался последовать ее совету, но с каждым новым
движением ему было все труднее и труднее проникать в нее,
и наконец его мальчишка был выдавлен сжимающимися мышца-
ми ее плоти совсем. Вновь проникнуть сквозь пульсирующие гу-
бы ее плоти он уже не смог. Все это эмоциональное напряжение
потребовало от него больших усилий. Наконец устав, он, разо-
чарованный в себе, уткнулся в подушку и беззвучно заплакал.
— Ну ладно, не плачь, все было великолепно, я даже получи-
ла небольшое удовольствие. Сейчас отдохни, а я попробую тебя
возбудить по-другому, и ты не возмущайся, такова анатомия
любви. Делать счастье и детей у нас учить не принято.
Она достала из своей сумочки два презерватива. Натянув их
на палец, повернулась к нему. Он лежал, уткнувшись лицом
в подушку. Она подумала, что ему еще надо отдохнуть, и стала
развлекать разговорами. Он попросил ее рассказать о своей
жизни и поинтересовался ее мужчинами. И пока он отдыхал, она
рассказала свою историю жизни:
— Я еще училась в школе и мне было еще мало лет, а меня
уже потянуло к мужчинам старше меня. Мне хотелось быстро
стать взрослой и знать то, что знает настоящая женщина. Мои
сверстницы заигрывали с парнями, а на меня они внимания
не обращали. У меня были уже большие груди, и я их даже
немного стеснялась. Отца у меня не было, и мать иногда приво-
дила к себе мужчин из профилактория, где и работала. Я спала
в другой комнате, но однажды я проснулась и нечаянно под-
смотрела, как мать занимается любовью с мужчиной.
Моему любопытству не было предела. Я видела, как мужчи-
на страстно целовал ее груди, потом долго, похоже, целовал все,
что находилось ниже пупка. Мать только издавала стоны удо-
вольствия и дергала ногами. Через некоторое время она то же
96
и в тех же местах проделывала с мужчиной, лаская его член
и грудями, и губами. В конце она села на него сверху, а он лас-
кал ее груди то руками, то губами. Она дергалась в страсти, об-
нимая его, пока он не застонал и затих. Эти вылазки я стала де-
лать после этого намеренно. Чаще всего притворяясь крепко
спящей. Иногда тайком даже пыталась себя возбуждать, своими
руками воспроизводя в памяти подсмотренные впечатления.
Дело продолжилось тем, что, узнав его номер телефона, од-
нажды позвонила ему и попросила встретить меня со школы.
В оправдание такой просьбы была мнимая угроза со стороны
неких хулиганов.
Он встретил меня, и мы долго гуляли по парку. После про-
гулки я поблагодарила его за сладости, которые он мне покупал,
и поцеловала в щечку. Он тоже в ответ меня поцеловал возле
уха, но поцелуй его был длинным, и я почувствовала, как кончи-
ком языка он пощекотал меня у уха. От такого поцелуя у меня
мурашки побежали по телу. Под этим предлогом я стала звонить
ему все чаще и чаще, называя себя племянницей.
97
Однажды, взяв его руку и приложив к своей груди, я сказала,
что у меня она что-то болит.
— Здесь? — удивился он.
Я взяла его руку и, просунув ее под кофточку, его пальчик
приложила к оголенному соску. Он пощупал его и усмехнулся:
— Хорошая красивая грудь болеть не должна. Или болит
от того, что ее некому ласкать?
— Вы маме подарили серьги потому, что она вам разрешает
ласкать и свою грудь, и всю с ног до головы. Я видела, как вы
это делаете ночами. А мне вы подарите серьги, если попрошу
так же ласкать меня?
Он задумался, потом спросил:
— А если мама увидит эти серьги и спросит, откуда?
— Я скажу, что нашла.
— Тогда уж лучше золотой крестик с цепочкой. Только ты же
малолетка, и жить, как с твоей мамой, я не смогу.
— Я хочу, чтоб меня так же целовали и любили, иначе я по-
звоню вашей жене и скажу, что у вас на стороне есть женщина.
Он усмехнулся и мое условие принял. Однажды во время
ласк он так возбудил меня, что я попросила его взять меня пол-
ностью.
Он ответил, что я глупая девчонка и за мою целку он отве-
чать не собирается. Я взяла его член и стала делать массаж
до тех пор, пока из него не брызнуло семя. Подставив ладошку
и с любопытством смотря, как она наполнилась им, я спросила:
— Этого количества хватит, чтоб забеременеть?
— И десятой доли хватит, — усмехнувшись, ответил он.
— Тогда я сама расковыряю свою целку и замажу ее этим се-
менем. А может быть, и не буду ковырять, так замажу и забере-
менею. Буду, как святая Дева Мария, беременной девочкой. То-
гда я забеременею и они обе, узнав об этом, сразу бросят тебя,
и ты станешь мой.
— Глупости не болтай, эта дерзкая мысль сделает меня ни-
чьим. Меня потеряют все, и где-нибудь на Колыме я умру за со-
вращение малолеток. Эта трагедия принесет только много горя.
98
Почему ты хочешь, чтоб я лишил тебя девственности? Ведь мно-
го парней, которые с удовольствием это сделают, ты только по-
кажи им свою попку. Наверняка у тебя есть парень, к которому
ты неравнодушна. И для него, и для тебя это станет большой ра-
достью.
— Нет, не станет. Наши парни вокруг таких, как я, девчонок
хоть и крутятся, а что-нибудь подарить не заставишь: кроме как
трахнуть, посмеяться и убежать к другой, им ничего не надо. Да
и трахнуть не могут толком, обмажут спермой и довольны. Оце-
нить по достоинству то, что я им отдам свою девственность,
неспособны. Если что-то и будет, то через несколько дней забу-
дут этот случай. Им все равно, какая у них дама — девственница
или нет, только бы давала и не сопротивлялась. Ты совсем дру-
гой, у тебя и глаза добрые, в случае чего в беде не бросишь
и помогать будешь. Ты от полной сексуальной жизни отказыва-
ешься, понимая всю серьезность, а им только дай, а потом хоть
под поезд бросай.
— Я некрасив и уже стар для тебя, — ответил он.
— Если мне с тобой хорошо, значит это красиво. Кто создает
такую красоту, не может быть некрасивым. Если ты меня
не возьмешь, я могу и повеситься или вызвать тебя на дуэль
за оскорбление пренебрежением мной. Я не хуже других.
Тут я рассказала ему один стих следующего содержания:
Лук, стрела и тетива
«Прочь, стрела моя, прочь», —
Так сказала и послала заговоренную в ночь.
И вот, поднявшись, будто дрот,
Стрела, слепая моя плоть,
Ты не упала, как желала,
В чужой постели застонала.
Я послала стрелу огня
С любви желаньем для себя,
И ветром гнали ее черти,
Боясь тоски моей, как смерти.
99
Заговоренною стрелой
Разбито сердце, боже мой!
Таков уж рок, и выбирать
Не стала божия напасть.
И вот уже в моем седле
Любви наместник на коне.
Ты хоть не тот, кого я жду,
Но я любить очень хочу.
100
Лягушка в сказке не награда,
Но вот желанной тоже стала.
Мне нужно пригубить любовь,
Чтоб не текла по сердцу кровь.
Своей сердечности заказ
Исполнить нужно хоть бы раз,
Потому что на десять девчонок
По статистике меньше ребят.
О! постель одиночества, уходи, уходи.
Я открыта любви. Где ты, принц? Позови.
И вот стрела мне дала шанс,
Любви послав большой в аванс.
Я отвергать ее не стала,
Сначала робко отвечала,
Но вот оказия, оказия,
Влюбилась до безобразия.
Господи, прости, прости,
Стрелу послала я в ночи.
Я не хотела, но такова
Мне богом данная стрела.
Заговоренная, она
Отрикошетила в меня.
Ты прости, судьба, за муку,
Подержи меня за руку.
Поющей тетивой ночной
Нарушен был семьи покой.
Пусть он хранит очаг семьи,
Мне лишь нужна заря любви,
Шальной разлив ее крови
С мечтой пленящей красоты.
Меж мною с ним святая ночь.
Он наслаждения закат, а я восход.
Он дарит в ночь души красу,
Я с этой красотой встаю.
И ты гори, любви заря,
Для украшенья неги дня.
101
Мне для счастья нужна малость,
Чтобы желанной я была в радость.
На чужом увядшем счастье, как и горе,
Украденное счастье может быть лишь в доле.
А мне большего не надо,
Я и этому уж рада.
Я пододвинула жену,
Но не разрушила семью.
Свое когда-то отлюблю и пропаду,
Угаснут чувства, совсем отпущу,
И станем мы тогда друзьями,
Былой любви судьбы корнями.
Я ради чувств его жила,
Себя дарила без конца.
Я подарила ему то,
Что он в семье не знал давно.
Но поняла: семья свята
И разрушать ее нельзя.
Вот и жила в тени людской
Второю тайною семьей.
Вино любви я пригубила,
Других мужчин мне не дарила
Ни судьба, ни бог, ни дьявол,
Жизнь любви идет без правил.
Любовь пройдет, и бог простит.
Звон куполов оповестит
О том, что все ж она была,
Пускай не плачут небеса.
Я надкусила, но не съела
Счастье семьи в пору рассвета.
Быть может, завтра и вполне
Другой подарит счастье мне.
И я прощу, как мне прощали,
Не строя драмы и печали.
Картину времени пером
102
Оставит память за окном.
Чтобы забыть боль, заряжаю
Я лук свой и опять стреляю.
* * *
Он прослушал стих и говорит:
— Начиталась плохих журналов, непотребных стихов и ро-
мантических сексуальных романов, и в голове все поехало. Ну,
если так все запущено, мы это с тобой все решим, только ты
не торопись, у нас впереди еще есть время. Надо сделать все
так, чтоб не создать больших проблем ни твоей матери, ни тебе,
ни мне. Будь лапочкой.
Он уговорил меня подождать до следующей встречи и ушел
озадаченный. А я ему тогда сказала:
— Не ты, так другой это сделает, я назло первому попавше-
муся отдамся или сама пальчиком проткну, а подружки нас ви-
дели вместе, подтвердят. Не толкай меня к скандалу. Он никому
не нужен, но девочкой быть больше не хочу.
— Раз ты этого хочешь, значит это тебе надо. Похоже, прав-
да, когда говорят, что чувства подростка не могут быть ложью.
Какие вы в этом возрасте непредсказуемые, и что делать, никто
не знает. Чтобы не спровоцировать большей беды, надо не уби-
вать эти чувства и желания. В старые времена еще говорили: ес-
ли дивчину шапкой не сбить, значит женщиной ей пора быть.
Видно, это твоя судьба и все тут уже горит, — ответил он, уходя
и поглаживая меня между бедер. Поцелуй прощальный был уже
холодным.
— Ну ты и дура, — пробормотал Алик, выслушав ее рас-
сказ. — Я о тебе все время думал и женился бы, но ты, как все
девчонки, своих сверстников всерьез не воспринимала. Обиде-
ла.
— Девственность ему отдала?
— Да, вот сережки на ушах — это моя девственность светит-
ся. Он меня долго еще после опекал и ни к кому не ревновал.
103
— Ты же замужем была не за ним. Как твой муж отнесся
к тому, что ты не девочка?
— А он и не понял, я свою девственность перед свадьбой
восстановила и пьяному отдалась. Только она ему не очень нуж-
на была. Он меня и так любил, только очень пил.
— Ты даже круче Девы Марии, после трех абортов девочкой
осталась.
— Хочешь, я и для тебя девочкой стану? Каждый мужчина
должен хоть раз в жизни попробовать девственницу. Только те-
бе не девственница нужна, а скорее дама-хозяйка. Есть фригид-
ные женщины, которые млеют от внешних сексуальных ласк,
а не от натурального секса, но домохозяйки что надо. Может, те-
бе подобрать такую? Некоторые, такие как ты, живут с виртуаль-
ными компьютерными женщинами, да и некоторые женщины
получают удовольствие с виртуальными мужчинами и вполне
счастливы. Сейчас техника далеко пошла.
— Да мне уже не нужно ничего.
— Нет, я доведу начатое дело до конца. Испробуем послед-
ний вариант.
Положив руку на его попочку, она стала тихонько поглажи-
вать ее.
— Ну а сейчас ты не удивляйся и не сопротивляйся всему то-
му, что я буду проделывать с тобой дальше. Терпи и помни: все,
что буду делать, это для тебя и тебе во благо. Расслабься, я паль-
чиком войду в твою попку и попробую непосредственно возбу-
дить твою предстательную железу. Это не совсем красиво, но,
поверь, это необходимо.
С этими словами она уложила его набок и, введя палец
с натянутым презервативом в анус, нащупала предстательную
железу. Возбуждая предстательную железу пальцем, она стала
ласкать его член, потирая его то щекой, то губами. Наконец
она взяла его в рот и стала делать минет.
Женщины без комплексов всегда, чтоб доставить мужчине
наибольшее удовольствие, прибегают к такому виду сексуаль-
ных услуг, но нельзя сказать, что они сами всегда от этого полу-
104
чают удовольствие.
— Екеренбаба, — ругался он. — Что ты делаешь? Меня тош-
нит от этого.
— Расслабься и прими как должное. Это поначалу кажется
неприятным, но через некоторое время ты должен испытать
удовольствие и возбудиться, это последнее, что мы испытаем се-
годня, — говорила она ему, сжимая и продолжая массировать
его член и анус, уже только руками. — В общем-то, этим должны
заниматься в клинике, как по рецепту физиосекстерапии. Жалко,
что у нас таких лечебных процедур не прописывают. Таким, как
ты, их с раннего возраста прописывать надо было, может тогда
и сохранили бы для женщин мужчину.
Он ее почти не слушал и полностью был в напряжении, но,
поддавшись ее воле, стал терпеливо ждать ею обещанного ре-
зультата. Однако все это быстро превратилось для него в на-
стоящую пытку. Ожидаемое возбуждение все не наступало
и не наступало. Более того, от такого испытания у него на лбу
выступила испарина и через некоторое время по лицу ручейка-
ми потек пот. Однако на самом кончике члена после продолже-
ния минета он вдруг начал испытывать какое-то возбуждение,
и ему показалось, что член его стал напрягаться. Он не сразу
понял, что захотелось пописать.
Она тоже не сразу поняла, что произошло, когда во рту по-
чувствовала влагу. Она сплюнула и тут поняла, что эта влага —
моча.
— Ты что, писаешь? — спросила она его.
Он выдержал паузу и как бы от страха и стыда прокричал
сквозь зубы:
— Отвяжись, стерва!
И неожиданно для себя толкнул ее, сам сразу испугавшись
своей дерзости, прижался к стенке.
— Я тебя все время любил, хоть ты меня и отвергла, мечтал
о тебе, а сейчас разочаровался, ненавижу, больно. Ты оказалась
обыкновенной профурой. У меня рога растут, как у беса, хоть
в петлю лезь. Ничего святого нет, и зачем жить?
105
Он стал биться головой об стенку, будто хотел обломать свои
рога, а она упала с кровати и, распластавшись на полу, рассмея-
лась.
— Какую глупость я сделала, но хорошо, что я не сделала
ее раньше, — сдернув с пальца презерватив, с презрением за-
говорила она. — Я тебе лошадиную дозу возбудителя дала, са-
ма наизнанку сдуру вывернулась. У мертвого крышка гроба
должна была встать, а здесь тишина. Такой святой кому нужен?
Ладно бы богу служил весь, без остатка, было бы понятно. Он
тоже эгоист, не любит делить души, а то ни то ни се. Избавь
от мучений меня, Господи. Этот мир девственниц и евнухов
не для меня. Я другой религии. Ваша святость, как духовное
рабство, никогда не станет моим светом счастья, даже если
в молитве лоб расшибу.
Потом подошла к бутылке водки, глотнула из горла и, попо-
лоскав ею рот, брызнула, ополоснув ею еще и руки. После чего,
совершенно расстроенная, села на стул и закурила. В этой за-
думчивости она сидела долго, а потом оделась и молча вышла
из комнаты, бросив презрительно, как ругательство и проклятие:
— Да быть тебе вечно святым и не знать огневизма любви!
Оставшись один, он достал другую бутылку и стал пить.
На этом пленка кончилась, и Арабес, за период ее просмотра от-
ладив и зарядив налаженный обрез, положил его в сумку.
— Похоже, он ее любил и ради нее ни с кем больше
и общаться-то не мог, — заметил он. — Перегорел мужик,
во всех отношениях. Рыцарь одного сердца, как и ты — прин-
цесса одного героя души. Вы как два сапога пара и полная
противоположность своей подруге. У нее святой сексуальной
скромности ноль, у тебя в избытке, что и отворотом стало.
Поступки твои в страдании духоподъемные, у нее все наобо-
рот: поступки пропитаны духопрельщеньем и являются отво-
ротным зельем святости. Тут кому что, угадать всегда трудно,
а так чтобы все как в аптеке было, с нахрапа не получится,
наука нужна. Так что, на этом вся история с твоим братом
и закончилась?
106
— Если бы так. Утром он трупом лежал у стола, а на столе
стояла полностью выпитая им бутылка. Смерть была следствием
стрессового перепоя. Таким было заключение врачей. И только
этот видик, сделанный для решения спора, спас ее от тюрьмы.
— Почему в жизни любовь, как и деньги, всегда идут рядом
с трагедией и почему у тех, кто этому отдается, уж очень се-
рьезно?
— За мною тоже трагедия ходит, — заметила она.
— Деньги и любовь — это не одно и то же. Жизнь всегда
в противоречии меж собой. Любовь и деньги убивают друг дру-
га. Жизнь, хоть она и построена на деньгах, а зачем-то ищет
любви.
— Век дьявольщины, он всему венец, нового божьего при-
шествия надо ждать, — опять заметила она.
— Ну да ладно, помыться бы надо перед дорогой, — сложив
вещи в сумку, сказал он, стараясь больше не рассуждать.
— Я поставлю воды. Помоешься у меня здесь.
— Нет, я пойду в баню. Мною уже заказан номер. Тут у тебя
все рядом, только надо дорогу перейти.
Она приготовила ему полотенце, мыло и кой-какое его бе-
лье. Перекрестила и с непонятным ему сожалением проводила
до порога.
Вход в сауну при бане был почему-то с обратной стороны ее
центрального входа, и он, взяв ключ, пошел ее открывать сам.
В этот день кроме него сауну никто не заказывал. Для местного
населения пятьдесят рублей вместо пяти в общую за час было
большой роскошью. Кроме главы администрации да еще кой-ка-
ких залетных лиц, в нее никто и не ходил.
Когда он уже попарился, и искупался, и задумчиво отдыхал
с опущенными в воду ногами, его неожиданно кто-то обнял
сзади за шею. В одной руке обнимающего, а скорее обнимаю-
щей, находился березовый веник. Он вздрогнул от неожидан-
ности, но, почувствовав нежность женских рук, не стал делать
резких движений, а просто обернулся. Тут увидел свою хозя-
юшку. Она разомкнула свои объятья и, прикрывшись веником,
107
мило улыбаясь ему, поправляла свои длинные распущенные
волосы.
— Ты как русская Венера с картины Кустодиева.
— Я тебе веник принесла.
— Только веник ты принесла? А он здесь не нужен.
Оттолкнувшись от бордюра, он поднялся и, обхватив ее веник,
отклонил его, рассмотрев все то, что она прикрывала им. Затем,
не отпуская его, спрыгнул в воду. Она тоже не выпустила его, и они
вместе свалились в бассейн. Не представляя, что она совсем
не умеет плавать, он шутя оттолкнул ее от себя, и она стала тонуть.
Увидев, как она испуганно хлебает воду, он подхватил ее и выта-
щил из бассейна. Положив на диван, быстро стал приводить в чув-
ство и только тут оценил ее ладную обнаженную фигуру, которую
она как будто всегда скрывала под своими неброскими нарядами.
Живя по принципу «не соблазняй и не вводи во грех», она
прятала красоту своего тела, как мусульманка лицо, готовая от-
крыть его только для своего возлюбленного. Сейчас она лежала
совершенно беспомощной в своей сияющей красоте нагого те-
ла. Фигура была выточена будто по божьему заказу на токарном
станке. Медленно поглаживая и с любопытством рассматривая
это тело, отметил небольшую, но упругую грудь. Он коснулся ее,
она открыла глаза и, положив свою руку поверх его ладошки,
прижала ее к ней.
— Я всегда стеснялась своей маленькой груди и скрывала
свое тело от людей. Тебе не противна моя фигура?
Он покачал головой.
— Мое тело — это храм моей души. Моя душа — это храм
моего духа. Чем больше человек молится, тем больше он стяжа-
ет бога. Господь есть дух, а дух есть свобода, и эту свободу я вы-
молила у него.
— Это я уже слышал. Ты лучше помолчи. Я хочу полюбовать-
ся твоим телом. Сейчас скажешь, что потеряла стыд, но по-преж-
нему стяжаешь стеснение, и этот дух превращает твое тело
в святой храм. Для меня вся женщина целиком — храм для люб-
ви, со своей верой и харизмой.
108
— А я всегда считала, что в нечистом не может жить ничего
чистого. Раз храм, то это значит — что-то чистое.
— Женщина по природе чище мужчины всегда. Даже твоя
подруга относительно твоего брата, хоть и невысокого мнения
была о себе, но по-своему чиста перед своей совестью,
и в смерти твоего брата не она виновата. Только ее религией
была страсть, ибо, не возбудив страсть в мужчине, она не станет
храмом для счастья.
— Для тебя удовлетворить страсть значить получить миг сча-
стья?
— А как же. Даже если умудриться обнять весь мир благо-
родной любовью, личное счастье вряд ли почувствуешь. Я такого
счастья не понимаю, я не бог. Хотя бог стал человеком для того,
чтобы люди стали богами. И только в любви они становятся та-
ковыми. Для меня любовь божественна, даже если ей отпущен
один миг для мира созидания. Для тебя же это грех, и ты бо-
решься со своими страстями, как с нечистой силой.
— Да, я преклонялась чистому божьему зову, но сегодня ре-
шила изменить этому правилу. Возьми меня, мил человек,
по страсти или без, но, пожалуйста, возьми и возрадуйся. Пусть
я стану падшим ангелом. Не позорь меня перед людьми. У нас
все видят. Завтра все будут знать, что я была с тобой в бане,
и если ничего не будет, в это никто не поверит. Я хочу, чтобы то,
что должно быть, было. Меня приемный ребенок называет ма-
мой, а я даже не женщина. Должна же я наконец стать женщи-
ной, как все, и по праву быть настоящей мамой.
— Это, наверно, благородная цель, — добродушно улыбаясь
ее рассуждениям, поддержал ход ее мыслей он. — Бог мне отда-
ет свою невесту?! Наверно, во имя своей любви к тебе или ради
удовлетворения твоих чувств. В любом случае это великолепная
цель, которой можно оправдать все, чем бы она ни была про-
диктована.
— Я всегда думаю, почему такие сложности между сексуаль-
ным общением мужчин и женщин. Наша свобода окутана орео-
лом непристойности, и ты меня осуждаешь?
109
— Нет, ни в коем разе; эта свобода — такая же необходи-
мость, как и все остальные свободы. И мужчина, и женщина все-
гда ищут этого общения, но выбор не всегда соответствует обо-
юдным желаниям и здравому смыслу. И как быть, когда у одного
желание есть, а у другого его нет, я не знаю. Даже когда это сов-
падает, многие склонны это скрывать, считая это похотью плоти,
и причина тому — наша религия заблуждений. Ограниченность
человеческого понимания счастья — наш бич.
— Любить мужчину или женщину, как начертано богом, зна-
чит служить ему и душой, и телом, но боготворить первородный
грех никак нельзя. Люди в грехе не могут быть богами. Есть
один Бог, и ни человек, ни любовь, ни страсть его заменить
не могут.
Она погладила его тело своей рукой, он в ответ только улыб-
нулся.
— Вот-вот, в этом беда. Слюноотделение с брызгами от вос-
торга красотой и четвертование страсти — это все, что осталось
от свободы любви, но с крестом оков святости на шее.
— Я вас не понимаю, о чем ваши мысли?
— Да все о том же и к тому же.
— Хорошо, не говорите ни чег, но разрешите мне доставить
себе маленькую радость и утолить душевную жажду, побыв
в близости с понравившимся мне человеком. Каких сил мне сто-
ило пересилить в себе страх перед мужчиной! Повторяю, грех
этот я вымолила у бога, как жертву ему. Христовой невестой
дальше быть не могу. Он не смог заступиться за свою невесту,
а вы заступились и заменили мне его. Как богу от восхищения
тобой я приношу в жертвенный дар себя и свою любовь. Пусть я
никогда более не увижу тебя, но право первой брачной ночи как
своему защитнику дарю и прошу одного: люби меня сегодня,
и большего от тебя не требую. От этого дара ты не имеешь права
отказаться.
— Просьба любви от женщины — это воистину, похоже, же-
ланье бога, и грешно было бы мне пренебрегать его повелени-
ем. Твоя душа — это точно царство божьего сотворения. Как же
110
в этой вотчине мне почувствовать себя богом? Как же мне заме-
нить его?
— Откажешься — я прокляну тебя, а боги женщин вознена-
видят тебя и тебе откажет фортуна. Считай, что с этого дня моя
душа стала храмом любви к тебе, в ней поселился твой дух.
Пусть это будет грехом, но разве своим постом в святости, аске-
тизмом и божьим стяжанием не заслужила я право на этот грех?
Этого святого права хватит замолить и твой грех перед люби-
мым тобой человеком. Если ты со мной справишься, это даст те-
бе силы и счастья с женой. Пусть она считает это жертвой богу
и не прогневит меня, так как не душой жертвуешь, а телом сво-
им. За эту жертву ей воздастся богом.
С этими словами она приподнялась и помолилась ввысь:
— Господи, прошу тебя: дай мимолетной страсти этому доб-
рому человеку, а меня не покарай страхом голого мужчины.
И боготвори мою страсть, и преврати ее в его желание. Разве я
своим постом не заслужила женской доли? Помоги, Господи,
сделай меня женщиной, ибо не нахожу я места ни на земле, ни
на небе. Дай мне испить запах мужского пота, как терпкого ви-
на, с безумством наслаждения. И пусть не будет ему укором
и смелость моя. Аминь.
Арабес смотрел на нее некоторое время с недоумением
и на мгновенье задумался над ее молитвой. Только тут он понял,
что она не подстава от местной мафии и ее намерения ничем
ему не угрожают. Наконец он промолвил:
— Как это все неожиданно. Не надо молиться. Бога страсти,
как и религии греха, в этом мире нет. Священника страсти тоже
не жди, в лучшем случае может явиться ангел. И страсть, и грех
любви боготворить пока на небесах некому, хотя без страсти
на земле не бывает и любви. Божественное и первобытное ее
начало — страсть — только в форме поступков и страданий яв-
ляет любовь. Но ты, я вижу, уже давно выстрадала свое желание.
— У меня это больше, чем страсть. Как разводной мост, моя
страсть пытается соединить дорогу любви в одну сторону, и если
это удел дьявола, то по божьей милости. Пусть одинокая и взы-
111
вающая к мужчине женщина станет для вас светящимся боже-
ством. Даже если это не так, этот внутренний порыв, крик моей
души, без хитрого умысла и лукавства. Примите его как божий
зов любви и не думайте, что я хочу подвести вас к конфликту
с нашей администрацией.
— Будем считать, это твоя любовь и порыв сердца. Только я
не животное, не могу по запаху чужой течки. Религии тела у нас
нет. Ты вместо молитвы сделай что-нибудь завораживающее,
чтоб страсть возбудить. Раздеться — это еще не значить соблаз-
нить, хотя смотря как раздеться. Станцуй танец живота, он как
молитва тела; может, это мне подарит страсть и во мне вспыхнет
желанная искорка.
Тут он вспомнил про зажигалку Шаманки и навязанный об-
мен с водителем, который он сделал в машине по пути в это
Благородское.
«Она же шаманской страстью заряжена, — сказал мысленно
он сам себе. — Может, ее огниво спасет меня и даст страсть
от ее огня?»
Дотянувшись до одежды, достал из брюк зажигалку. Она бы-
ла с фиксацией пламени и могла гореть как лампада. Выключив
свет и поставив светящуюся зажигалку на бордюр бассейна, он
вновь подошел к ней.
Она обняла его, заплакала и стала целовать, шепча:
— Я не умею танцевать. Прости меня. Как соблазнять мужчи-
ну, тоже не знаю, — и продолжала его ласкать.
Под ее ласками он наконец почувствовал мужское желание
и прижался к ней. Когда он решил в нее войти, она съежилась
от страха и, вцепившись в него руками, стала просить его ска-
зать что-нибудь приятное и особенное.
— Ведь мы же делаем такое, что мне должно запомниться
на всю жизнь. Я сейчас тебе открываю самую большую свою
тайну, доверяю самое ценное, самое святое, что есть у меня
и что я хранила для божьей благодати, выходит, сохраняла для
тебя. Ты узнаешь сейчас, какая я, всю до конца, и больше меня
никто так знать не будет. Мне мать всегда говорила: пока девка
112
девственна, она свята, где верность, там мир и любовь всегда.
И мне сейчас страшно, но я все-таки решилась. Ты опытный
мужчина, сделай так, чтоб мне не было больно.
Он слабо реагировал на ее просьбы, волновался не меньше
нее и не знал, что нужно сказать ей в этот момент. Хотя на его
памяти было немало соблазненных им женщин, всегда случа-
лось так, что влюблялся он в тех, которые девственницами уже
не были.
Сейчас, как бы по милости божьей, ему предоставлялась
возможность восполнить что-то упущенное в жизни. Разочаро-
вывать ее, тем более пугать тем, что он никогда не лишал жен-
щин девственности и тоже неопытен в этом деле, он не решился.
Он знал из литературы, что женская плева крайне редко закры-
вает вход во влагалище. В большинстве случаев она имеет фор-
му лунного серпа и как будто создана так, чтоб ее прорывали
сзади, но соблазнительница лежала перед ним лицом к лицу,
и он не стал изменять ее положение.
Первая попытка проникнуть в нее оказалась безуспешной.
Ему на мгновенье показалось, что никакого входа там нет и вся
треугольная заплатка, как флаг женского соблазна и капитуля-
ции, зашита между ног суровыми матросскими нитками. Тогда
он рукой, нежно поглаживая ее куночку, стал на ощупь исследо-
вать промежность и, наконец, разобравшись пальцами, осторож-
но раздвинул вход. При повторной попытке ему удалось войти
и продвинуться на какое-то расстояние. Тут он снова уперся как
будто в непреодолимую преграду. Вся эта процедура не вызыва-
ла у его партнерши никакого удовольствия. Более того, он чув-
ствовал, что это ей приносит страх и какие-то мучения. Понимая
это, он ослабил свои усилия и стал успокаивать ее:
— Не бойся, я постараюсь не делать тебе больно. Я совсем
тихонько, только туда и туда, и обратно не буду.
— Давай, давай, но только скорее, скорее, — отвеча-
ла она.
— Нет уж, миленькая, спешка здесь не нужна, мы не блох
ловим. Придется еще немного потерпеть.
113
С этими словами он вновь попытался проникнуть в нее силь-
ным толчком. Преграда, стоящая на пути, как будто подалась,
она вскрикнула, и он ослабил свой напор. Через некоторое
мгновенье, когда он почувствовал, что она успокоилась, он сно-
ва повторил свои действия и снова, услышав ее стон, приостано-
вился. Так повторилось несколько раз. Плева, ее девственная
преграда, как броня, не рушилась, а как будто проваливалась
куда-то внутрь и выталкивала его упругое тело обратно. Чтоб
не слышать ее стонов, он зажимал ее губы в поцелуях. Ее поло-
вого возбуждения он не чувствовал. За долгие годы бездействия
этот орган не мог выдать привычного в этих ситуациях возбуж-
дения и смазки. После дополнительных усилий он, наконец, по-
чувствовал, что что-то словно прорвалось, и лавина восторга
в трепете придавила его к ней, но тело его беспомощно оста-
лось зажатым в тисках ее чрева. Сдерживать себя более он
не смог и со стоном вырывающейся неги обмяк. Она испугалась
его состояния.
— Все, что ли? — спросила она его. Он покачал головой.
— Это я все, а ты, кажется, еще нет.
Только тут он обратил внимание, что в приступах боли она
расцарапала ему тело. Рассматривая раны, он усмехнулся. Нет,
это не секс, это… — но не успел договорить: в дверь постучала
дежурная.
— Ваше время истекло, пора освобождать помещение.
Он вышел к ней, запахнув тело в простыню, и, оплатив еще
дополнительное время, вернулся обратно.
— Так что будем дальше делать? Может, бросим все и пой-
дем домой? — спросила она с болью в голосе.
— Нет уж, моя незагаданная песня, если я что-то начал, я
должен довести до конца. Таков мой обет.
— Ты снова меня начнешь мучить?
— Нет, я снова хочу тебя терпеть.
Они засмеялись и обнялись. Она тихонько ласкала его, и ко-
гда они начали снова любовную эпопею, она из всех сил стара-
лась его не поцарапать. Наконец он почувствовал, что ее чрево
114
как будто всосало его достоинство в себя. Ощущение божьего
поцелуя в судорожной схватке, казалось, стремилось проглотить
все его возбужденное тело. Тут он понял, что он проткнул ее
до конца, и насторожился, ожидая последствий невинности. Од-
нако ожидаемых последствий он не почувствовал и для соб-
ственной уверенности стал медленно все повторять. Когда все
закончилось, он, убедившись в том, что все завершил как надо,
с облегчением сел на диван и, успокаивая, прижал ее к себе.
— Ну, теперь все? — спросила она, как будто освободилась
от томительной процедуры.
— Да. С тобой все в порядке. Ты стала женщиной. Я проткнул
тебя до конца. Зря боялась, а тут и последствий нет.
— А почему нет крови, если все?
— Я этого знать не могу, что-то непонятное. Такова, видимо,
твоя физическая суть. Может быть, я тебе ее просто растянул.
Она перекрестилась и в этот момент удивления не знала, что
такое же удивление ее настигнет, но только поутру следующего
дня, по этому же поводу. Так запоздало ее женское чрево изо-
льется святой кровью прощания с девственностью.
В этот вечер они вернулись домой поздно. Арабес не знал,
получил он моральное удовлетворение или нет, но что физиче-
ского удовлетворения не получил, он знал совершенно точно.
У него было ощущение какой-то выполненной работы, то ли
по воле женского каприза, то ли по настоянию свыше. Ему ка-
залось, что он что-то убил и принес это в жертву ради чего-то
святого. Однако прежнего ощущения страха и жженья в груди
с перекрытием кислорода, как при уединении с Анной, он
не испытывал. Видимо, Шаманка своим танцем тогда и ее
огонь из зажигалки невидимой силой сняли с него и голубую
прелесть Надежды, и ее заклинание на все это время. Дома он
уложил Светлану спать, и она, перекрестив его средь ночи,
с богом отпустила к водителю.
— Да хранит тебя бог. Я ни о чем не сожалею. Я впустила вас
в себя, в свой дом, в свой храм. Теперь вы станете жильцом мо-
ей души, даже если вас рядом не будет. Лампада, светящаяся
115
пред иконой, уже переместилась и будет теперь светиться в мо-
ей душе, согревая меня вашим ликом.
Около четырех часов утра он проселочной дорогой в объезд
ГАИ выехал из поселка и, к его удивлению, без конфликтов, ти-
хо-тихо покинул пределы района.
— Они нас выпустили умышленно или проспали и теперь на-
верняка будут готовиться к встрече, — сказал Арабес водителю,
когда они были далеко от этого районного поселка.
Утром у главы администрации в шикарно отделанном под
ресторанный офис кабинете начальники милиции и ГАИ обвиня-
лись в растяпстве за то, что проворонили и не смогли задержать
машину с залетным коммерсантом.
— Я хотел, чтоб он поработал у нас и на нас, тут намечается
операция с углем для района и нужен был человек неместный,
как козел отпущения — подставное юридическое лицо, — с со-
жалением объяснял он, нервно стуча пальцами по столу, сделан-
ному в форме ресторанной стойки бара.
— Еще не все потеряно. Насколько мне известно, он заклю-
чил договор в соседнем районе на поставку вина или водки
с ликероводочного завода, куда они отправили вагон, но бутыл-
ки не могут получить. Проблемы с тарой, и нет средств на до-
ставку. Водитель с нашей автобазы. Время выезда и прибытия
он сообщит по телефону, мы с ним поработали. В любом случае
он будет проезжать через нашу дорожную развилку.
— Сколько он может получить товара? Что думаете по этому
поводу?
— Если водка, то в размере трехсот ящиков. Я думаю, мы
не дадим ее довезти.
— Он мне неинтересен. Что хотите, то и делайте. И в нашем
районе его не встречайте. Нам не нужно лишних проблем.
116
ГЛАВА 23. ГОП-СТОП
Дорога есть дорога; от беды на ней, как
от сумы, лучше не зарекаться.
Автор
Проблемы, возникающие у Арабеса в ходе сделки, реша-
лись оперативно, хотя и не без трудностей. Обещанья всем по-
могающим ему рассчитываться водкой делали свое дело. Толь-
ко на самом заводе этого не проходило, но начальник тарного
цеха познакомил его с посредником, который постоянно рабо-
тал с заводом и поставлял тару. Этот молодой человек быстро
развел все дела по своим местам. У него практически в поль-
зовании находилась вся тара, необходимая заводу. С руковод-
ством завода он находился в тесном контакте. Когда все бутыл-
ки были растарены, этот посредник предложил часть бутылок
отправить на подпольный водочный завод.
— Они возьмут часть тары, хоть и не так дорого, как на заво-
де, но зато сразу дадут живые деньги, — предложил его новый
знакомый.
Арабес среагировал положительно, и в тот же день они за-
ехали на эту самопальную фирму. Фирма находилась недалеко
от железнодорожного тупика. В этот тупик загонялись цистерны
спирта и перекачивались в подвальное помещение находивше-
гося неподалеку частного дома. В соседнем, таком же частном
доме находилось и все производство. В огромных кругом рас-
ставленных двадцатилитровых бутылях отстаивался раствор ро-
зового цвета. «Очищают водку марганцовкой», — догадался Ара-
бес. В другой комнате находилась мойка посуды, а в одной
из комнат разливочная. В этой комнате в расставленные рядами
бутылки из шланга на глазок разливалась самопальная водка.
Нехитрое устройство с приводом от мотора стиральной машины
делало на бутылках обжим пробок. Арабес посмотрел на пробку
и убедился, что на них находится такая же клемма, как и на за-
водских бутылках. Тут же в доме находилось и жилье для
неместных работников этого завода.
117
В комнате приема гостей в окружении молодых полупьяных
девушек сидел босс. Некоторые из дам исполняли ему что-то
вроде танца живота. Он, не обращая на них внимания, отсчитал
Арабесу наличные деньги за разгруженный товар и предложил
для развлечения несколько подруг. Арабес отказался, сказав, что
это его дамы и ему они не нужны. Он с сожалением посетовал
на него, но настаивать не стал.
Оставшиеся бутылки повез на завод, и с учетом скидки цены
на бутылку в пользу начальника посудного цеха он всю тару
быстро сдал. Боя бутылок оказалось гораздо меньше, чем он
ожидал. Ему оформили документы на получение товара,
но так же без ящиков и через магазин.
«Меня это не пугает. Повезу как пустые. Сейчас по сену рас-
катаю и так же поедем, а сверху завалю бутылочным боем, —
сказал он сам себе. — С таким товаром и накладной на бутылоч-
ный бой меня ни одно ГАИ не остановит. Лишь бы за воротами
завода на меня местная мафия не села».
Так как он получил товар через магазин, он от их внимания
ушел.
Закамуфлировав груз боем, он под утро следующего дня
уже отправился в обратном направлении. Люди, которые рас-
кладывали в ночь весь товар, его все-таки нагрели на пару
ящиков водки, хотя они находились у его знакомого и спали
в машине. Эти убытки он предполагал и шум поднимать
не стал. Сутки он ехал без приключений. Когда до злополучно-
го района, откуда они выехали, оставалось всего несколько ча-
сов, их остановили на маленьком пункте ГАИ, где сидело всего
два человека. Не поверив накладной, один из ментов полез
поковыряться в стекольном бое. Ткнув сапогом в стеклобой
и поковыряв в нем, он увидел бутылки.
С этого мгновенья все перевернулось. Сначала вопли шли
по поводу обмана, потом по поводу отсутствия сертификата ка-
чества на товар.
— Да я ее не продавать и пить везу, я на ней цемент буду
разводить, зачем мне для этого качество? — возражал Арабес. —
118
В конце концов, сколько тебе бутылок нужно, чтоб ты меня про-
пустил?
— Нет, борода, — указывая на наличие бороды, выросшей
у него за командировку, возражал гаишник, — к начальству по-
едем. Там будем разбираться.
— Начальству я отдам ящик, и меня отпустят, но из этого
ящика тебе не достанется ни бутылки. Тебя это устроит? Сейчас
отъедем немного и там на обочине оставим, чтоб не палить тебя
на посту.
Наконец договорившись, они поехали дальше. За руль сел
Арабес.
— Отдохни, — сказал он водителю, — дальше поведу я. —
Арабес после этого случая стал подозревать, что водитель
мог продать его ментам, когда выходил на встречу с ними.
«Он же из местных и может работать на них, — думал он, — ина-
че они вряд ли полезли бы проверять стеклобой».
— В твой район мы заезжать не будем, — предупредил он
водителя. — Проедем ночь без остановок до развилки дороги
на Благородское. Однако повернем в сторону областного цен-
тра, я думаю, сначала нужно заехать на комбинат, и весь груз,
кроме предназначенного для расчетов с жителями, сгрузим там.
Утром при подъезде к городу машину поведешь ты, а сейчас от-
дыхай. Домой повезешь только то, что требуется для расчетов
с людьми и по моему договору поставки в соседнем районе.
— Я бы на вашем месте кинул всех. Заплатите хорошо мне,
и я привезу бутылочный бой. Спишем все на аварию.
— Я не хочу того, чтоб за мной гонялись. Всю жизнь рабо-
тал честно мой отец, дед, и мне негоже позорить свой род.
Честь страны складывается из порядочности ее граждан. Под-
лость, как цепная реакция для нации, страшней атомной бом-
бы. Настоящий, чистокровный русский мужик всегда был чест-
ным и преданным гражданином отечества. Свои капиталы
за границей такие не прятали и простой люд уважали, потому
что верили в бога, воспитывались в общине и знали страх воз-
мездия. Однако если русского мужика довести до отчаянья
119
и он возьмется за топор — несдобровать, открывай кингстоны.
Это чувство уважения к себе, к другим людям сделало наш на-
род великой соборной нацией с чувством духовной гордости,
достоинства и великой жертвенности, способной вести за со-
бой другие народы.
Помню, отцу в нашем селе за его честность и преданность
делу коммунизма подарили машину. Он никакие подарки
не брал, хоть предлагали многие, а в автобусе даже одну оста-
новку бесплатно проехать не мог. «Если я не прокомпостирую
билет, — говорил он, — брошу мусор мимо урны, я перечеркну
всю свою жизнь и сгорю от стыда, ибо великая нравствен-
ность — форма моего существования». Сейчас у большей части
людей ни культуры, ни нравственности. Даже женщины матерят-
ся и курят прилюдно, а он ни разу в жизни не заматерился, даже
тогда, когда молоток срывался и бил по пальцу.
— В наше время честность себе позволить могут только
очень богатые или совершенно бедные, — усмехнувшись, возра-
зил водитель. — Только богатство многих наших олигархов на-
жито на обмане. Быстро разбогатеть в этом мире можно только
двумя путями: либо надо родиться гением и сделать открытие,
с Нобелевской премией, либо украсть; в любом другом случае
деньги достаются очень трудно. Богатые обворовали народ,
и сейчас живут как при коммунизме, и честность с порядочно-
стью уже позволить могут. Они себе светлое будущее уже по-
строили. Так что думай.
— Не могу иначе, дорожу родовым именем. Если бы ныне
на крупных деньгах чип принадлежности денег по отпечатку
пальца установили и они, за что их получили, говорили, то мы бы
в коммунизме уже точно жили. Их бы не воровали, и взятки ими
не давали, и все бы честными были. Партия в этом виновата бы-
ла, ссучилась сверху она. Да и любовные проблемы решать
не могла. Помню случай из жизни отца: он был шефом партий-
ным ячейки, честным слыл и дважды от квартиры отказывался,
чтобы пропустить вперед более нуждающиеся семьи по очереди.
Как-то пришла к нему жена одного их работника и жалуется:
120
— Степаныч, ты партийный, честный и самый уважаемый че-
ловек у нас в селе. Мой муж тоже партийный, не мог бы ты че-
рез вашу партийную ячейку воздействовать на него?
— А в чем дело? — поинтересовался он.
— В чем, в чем?! Не выполняет муж своих супружеских обя-
занностей, только деньги дает. Не спит со мной.
Почесал отец в затылке, усмехнулся и говорит:
— Слушай, Настя, ты, кажется, не по адресу обратилась.
У него любовницы нет?
— Да не заметила и поймать не могу.
— Может, у него уже не стоит? Тогда наша партия тебе не по-
может. Мы всей ячейкой поднять его достоинство не сможем.
— Да я точно знаю, стоит, а он, гад, все равно не трогает. Я
его бутыль с бражкой разбила и выкинула, вот он и обиделся,
до пренебрежения мной.
— Тогда тебе и дохтор не поможет, сама виновата. Мужской
инструмент — штука тонкая, с гордостью все повязано, обижать
нельзя, с ним поласковей быть надо. Когда замуж выходила,
свои интимные отношения надо было в Госстрахе застраховать.
Нынче бы, глядь, и страховку уже получала за его счет, какое-
никакое, а все ж удовольствие. Тогда бы, может, и он подумал
и не сачковал.
— Хватит тебе, все шуточки, а тут не до смеха. Вы ж, ком-
мунисты, мне мужа подобрали и меня в партию блатовали, го-
ворили, что скоро будем жить в коммунизме и все счастливы
будем. О каком счастье можно теперь говорить, если вы такую
маленькую проблему не можете решить? Зачем нам, бабам,
нынче ваш коммунизм, если в постели один онанизм? Такую
партию, которая не знает, как людям радость сотворить, лучше
в унитаз спустить. Коммунизм такой нам непонятен, а вот ес-
ли бы за сексуальные и моральные издержки вы суд над ним
учинили и общественность на него натравили, он бы так не из-
девался и от супружеских обязанностей не отпирался. На край-
ний случай такой печали другого бы мужа мне подобрали. Вы
лучше не коммунизмом мозги мордовали бы, а действительную
121
партию счастья создали и в любви всем помогали, тогда бы я
и вашу партию признала и судьбу с ней связала.
Водитель усмехнулся.
— Бывают розные чудачки, особо после перепою, но меня
удивляет другое. Ты говорил о родовой чести, а сам только сей-
час нарушил этот принцип, дав взятку ящиком водки, откупился.
— Да, взял грех на душу. Отмолю. Сие все-таки зависело
не от меня. Принудили обстоятельства. Эта власть беспринцип-
ных вельмож все более и более разлагает народ. Рыба гниет
с головы, а чистят ее с хвоста. Порочна система, а мы — ее про-
дукт. Чтобы остаться честным, надо бросить зарабатывать деньги
и оставаться простым грешником. На запах денег всегда лезет
всякая шваль, чтобы урвать себе кусочек и в законе, и за ним.
Так всегда и заставляют втаптывать себя в грязь. Все это потому,
что честь их от благополучия народа не зависит, да и нет у них
такого званья чести. Я нарушаю в меру необходимости. Пойти
на то, что предлагаешь ты, это значит потерять чувство меры.
Перед своей совестью не оправдаюсь.
— Порядочным хочешь остаться? Не дадут. Нас, мне кажется,
теперь будут пасти и могут встретить для неожиданной разгруз-
ки. Товар засекли, маршрут известен. Боюсь, что ночь будет
нелегкой. Водку всегда рискованно везти.
Арабес полез в сумку, достал обрез:
— Отстреляемся.
— Я лягу спать. Пусть это останется твоей проблемой.
Около трех часов ночи, когда водитель уже спал, Арабес за-
метил на горизонте дороги стоящую машину с синим маячком.
«Ну, вот уже и ждут», — подумал он и прибавил скорость.
Машина, преграждавшая путь, стояла посреди проезжей части,
так что объехать было ее невозможно. Приблизившись к ней, он
разглядел несколько человек в милицейской форме. Один
из них, с жезлом и автоматом, требовал от него остановки. Дру-
гих машин на дороге не было. Он ехал один.
— Ситуация. Ну, держитесь, — процедил он сквозь зубы
и включил правый поворот, как бы показывая встречающим, что
122
он идет на остановку. Прижимаясь к правой стороне дороги, он
не стал скидывать газа, а, наоборот, придавил педаль к полу что
было сил.
«В темноте и дымке стоящие не сразу поймут, что я не ду-
маю останавливаться, — прикидывал он в уме. — Ночью по зако-
ну я могу на всех наплевать и не останавливаться нигде, кроме
официального контрольного пункта дорожной инспекции. Эти,
чувствую, будут стрелять, если не остановлюсь, и еще погоню
устроят. От автомата вряд ли убегу. Придется бить их машину, —
решил он, — чтоб не на чем было меня гнать».
Подъезжая к группе, он скинул газ, но тормозить не стал.
Автоматчик не сразу понял, что машина идет напролет,
но вскинул автомат и дал предупредительный выстрел, рассчи-
тывая на испуг. Машина поравнялась с постовыми, из кабины
раздался ответный выстрел. Менты прыгнули в кусты. Грузовик
набрал скорость и, ударив жигуленка, проскочил мимо их. Вдо-
гонку раздалось несколько автоматных очередей.
— Кажется, проскочили, — сказал проснувшийся напар-
ник. — Только бы колеса целы были.
Арабес посмотрел в зеркала:
— Все колеса целы, рвем когти. Их жигуленок в кювете.
У нас есть гарантированный час для отрыва.
Через полчаса они остановились у контрольно-пропускного
пункта на развилке дорог. Арабес поинтересовался у вышедшего
к нему капитана, кто из их людей стоял километрах в сорока
от них.
— Никто не должен был стоять.
— Видите, нас обстреляли, — указал Арабес на следы от пуль
и рассказал все в подробностях. Капитан осмотрел машину.
На кабине и кузове сверкали следы пулевых пробоин.
— Ждите нас здесь, мы выезжаем на место происшествия.
Это не первый случай.
Машина вернулась через час с небольшим. Капитан, вернув-
шись, подозвал их к жигуленку.
— Эти вас обстреляли на дороге?
123
— Да. Но вы их убили, — увидав окровавленные трупы, на-
стороженно сказал Арабес.
— А зачем мне живые? — ответил капитан. — Они оказали
сопротивление. При наличии оружия и факта нападения, все
в пределах закона. Оставь я их в живых, они бы в суде все рав-
но откупились и через месяц-два стали угрожать мне, а мне эта
боль не нужна.
При отъезде от контрольного пункта Арабес вытащил
несколько бутылок водки.
— Это вам, ребята. Снимите стресс.
— Забери, — ответил капитан. Не пью на службе и тебе
не советую. Езжай с богом. Не доводи до греха.
— Ты честный и мужественный мужик, капитан. Таких среди
вас немного. Одного из убитых я припоминаю. Тот, что помень-
ше, не мент. Он из Благородского, соседнего района, там под
следствием находится. Я его лично связывал и ментам под арест
сдавал за хулиганку, да еще и дело с попыткой изнасилования
числится, — сказал Арабес. — Если бы он под пулю тебе не по-
пал, у него алиби железное было бы. Теперь, скорей всего, побег
сфабрикуют, а фактически на дело вашей братвой был выпущен.
Капитан достал сигарету и, присев на бордюр, задумавшись,
молча затянулся сигаретой.
— Слушай меня, Арабес, — наконец заговорил он. — Ты меня
не узнал, да, наверно, и не мог помнить, а мы с тобой в Афгане
под пулями умирали вместе. Ты помнишь, как-то со своими ре-
бятами прикрыл выход моей группы из красного ущелья? Благо-
даря тебе я жив оказался. Сейчас считай, что я прикрыл тебя.
Они разговорились, и Арабес вспомнил такое боевое зада-
ние, но кого выручал, вспомнить в лицо не мог. После составле-
ния необходимых бумаг Арабес сел за руль и попрощался с бое-
вым крестником.
Машина, глотая дорогу, скрылась в придорожной дымке. По-
сле полудня они уже разгрузились на комбинате. Этим товаром
он покрыл недостаток для отгрузки бумажного вагона. С остат-
ками товара поехали в Благородское.
124
Приехав, он часть товара сдал в магазин за наличные и для
расчетов с населением, а другой частью погасил транспортные
расходы и свои обязательства по договору в соседнем районе.
Семь ящиков водки отдал водителю. Тот был невообразимо рад
и предупредил его, чтобы он поскорее смывался из села, так как
он точно знает, что против него какая-то интрига готовится. По-
мог ему покинуть их район, доставив на своей личной машине
до областного центра.
Закончив все дела на комбинате и отправив последний ва-
гон с товаром, он в тот же день отправился самолетом в Москву.
125

                * * *