Вчерашние люди. Часть 2

В дверь настойчиво звонили, затем стали стучать чем-то твёрдым. Я откинул засов.
На пороге стояла синяя от злости тётка, с нижнего этажа, подпоясанная грязным фартуком. Её белёсые глаза прыгали в орбитах, пытаясь сожрать меня живьём.
- Ты, что это такое творите а? У меня вся мебель плавает, я на тебя в суд подам, ты у меня всё до последней копейки сплатишь! Вы посмотрите на него, всех внизу заливает и ещё стоит глаза пучит. Я щас милицию, управдома – всех приведу – от злобы она давилась словами.
- Женщина, мне перекрыли воду ещё в прошлом месяце, за неуплату. Можете проверить.
- Допрыгался алкаш проклятый!! Так тебе и надо проходимец! – Дверь резко захлопнулась.
Ну, что же, спасибо на добром слове, приятно было поговорить.
Желание покинуть, хоть не надолго этот коммунальный склеп, пришло как изжога и не давало покоя.
Свежий ветер улицы рванул легкие, заставив закашляться. Ранние сумерки, боролись с покрасневшим от натуги закатом, пытаясь затолкать его за горизонт.
- Молодой человек Вы не подскажете…
 - Даже не подумаю.
- Шизик - донеслось со спины.
 Тоже возможно, отрицать не буду, лишь бы этот мир оставил меня в покое. Холодает, пора бы одеваться теплей. Чёрт, сколько человеку всего надо - утеплять тело, лечить его, постоянно, что-то жрать пить, жевать жвачки от кариеса и всё надо, надо, надо…
Под ноги подлетела цветастая реклама: только у нас лучшее средство от запора – прими и будь свободен! Я вытер о рекламу ноги и поплёлся дальше, догоняя собственные мысли.

Заклеенная выцветшими объявлениями и окаменевшими жвачками дверь кабачка, встретила меня радостным визгом. В затхлом полумраке у стойки я разглядел единственного клиента, тёмным грибом, выделяющегося на фоне освещённого бара.
- Ой шо я вижу! Кимушка. А я думаю, кто угостит старого еврея кружкой пива! Здравствуй дорогой, садись на сюда. – Фима  Шефнер улыбался во весь щербатый рот, растянув щетину поперёк физиономии. Я заказал два пива и, подсел к нему на соседний табурет.
- Фима скажи мне одну вещь. Ты же еврей, а все евреи хитрые умные и богатые. У тебя нет ни денег, ни ума, да ты ещё и пьёшь. И кто ты после этого?
Он вынул из кружки добродушное круглое лицо с хлопьями пены на щеках.
- Ким, ты задаёшь мне на ночь такие вопросы, что я на минутку задумался, а мне это не идёт. Но тебе скажу так, шо я наверно, неправильный пьющий еврей.
- Не обижайся, Фима, я тоже, наверно, неправильный. Скучно быть правильным. Не выходит у меня жить по графику.
- Я вас умоляю, Ким, что ты такое говоришь? Это я старый мерин, причём замученный алкоголем, а ты ещё молодой человек. И шо ты  крутишься по этой жизни на одной ягодице? Заведи себе толстую глупую жену, и пусть она нарожает тебе сопливых детей. Сделай себе семью и старься на здоровье. И никто не будет тыкать в тебя всякими пальцами, и говорить – и шо себе думает этот человек.
- Спасибо Фима – ты добрый человек, но лучше я заведу себе толстую глупую собаку.
И пусть она гадит у соседей под дверьми, и мы вместе будем радоваться.
Я похлопал его по плечу и попрощался. Закрывшаяся дверь жалобно заскулила мне в след.


Закат давно погас, и сырой сумрак навалился на город, погружая его во тьму.
Редкие фонари дырявили темноту, изгаживая тротуар желтыми пятнами. В них мелькали силуэты прохожих спешащих в свои тёплые, унавоженные норы.
Ночь прекрасное время. Время что бы отыскать себя, в бессмысленной куче дел и глупых – надо. Понять, простить задать извечный вопрос – а стоит ли дальше…
Или просто спокойно умереть, не решив ни одного вопроса.
Ночь, тёмными каплями просачивалась в мою душу, давая покой и смывая горечь прошедшего дня. Я растворялся в этой ласковой тьме, чёрными крыльями обнимая город, и звёздное небо отражалось во мне, как в водах разлившихся от края и до края.
- Мужик, закурить не найдётся – передо мной выросла тёмная фигура, резко выделяющаяся на фоне далёких фонарей.
- А сразу в морду слабо? – В том же духе, ответил я типу из мрака.
Он чуть подался назад, и озадаченно хрюкнув, исчез в темноте. Мой  неожиданный ответ поверг незадачливого грабителя в замешательство. А всё, что непонятно бывает опасно. Кто его знает,  что на уме у этого психа, который нет, что бы испугаться как все –   он ещё нахамить норовит.

- Доброй ночи, приятель. Надеюсь, я больше тебя не встречу. Сегодня только Ночь решает, кому жить, а кому умереть, и видно, сегодня не моя очередь.


Пройдя пару кварталов, выхожу к реке.
Грязная и неухоженная днём, ночью она преображалась в нечто таинственное и непостижимое.
На ум приходят строчки из Цветаевой –
Помедлим у реки полощущей цветные бусы фонарей…
Масляные медленные волны, таинственно мерцают внизу, нашёптывая нездешние сны.