Неизвестный Пиросмани

               

            Тихий июньский вечер 1973 года покрывал лёгкой патиной территорию археологической экспедиции, ведущей раскопки древней грузинской столицы Мцхета. Экспедиционный сторож дядя Миша в своём штабном (как он называл) вагончике, попивая своё любимое вино «Свири»  с двумя студентами- москвичами, приехавшими на полевую практику, говорил не умолкая.
             Будущие археологи слушали его с интересом. Оба оказались в Грузии впервые, уже успели попасть под её очарование, поэтому рассказы дяди Миши о событиях начала века пришлись как нельзя кстати. Сухопарый старик, живой и энергичный, выглядевший значительно моложе своих 82 лет, представлялся ребятам  настоящей энциклопедией прошлого. 
             Речь и манеры его разительно отличались от остальных рабочих экспедиции. Сразу по приезду ребята обратили внимание, как он непринуждённо болтал с невесть как затесавшейся в экспедицию француженкой на её родном языке.
              И не удивительно, поскольку  дядя Миша  к 1914году уже получил высшее образование.  Вскоре ушёл добровольцем на фронт, был ранен, попал в плен.  Домой вернулся в конце 1917 года. Чувствовалось, что отношения с новой властью у него сложились не лучшим образом. Старик об этом помалкивал, зато с удовольствием вспоминал студенческие годы.
              - А Сталина Вам не приходилось видеть? – спросил один из ребят.
- Нет, не доводилось, - ответил старик, - в дни моей молодости он был слишком незаметен, а впоследствии слишком незаметными  для него были мы все. В моей жизни были гораздо более интересные встречи. Вот, скажем, с  Нико Пиросманишвили. Слышали о таком? Вижу по вашим лицам, что не слышали.  А ведь это – гениальный художник, гордость не только Грузии, но и всего цивилизованного мира. Его картины недавно в Лувре выставлялись.
              Так вот, я имел счастье вместе с этим замечательным человеком  принимать участие в похоронах Льва Толстого. Тогда, по указке Петербурга было ограничено движение поездов из провинции в Москву. Опасались больших сборищ народа. Но, как говорится: если нельзя, но очень хочется –
то можно. Тифлисские студенты, что побогаче, скинулись и наняли локомотив и два вагона. Больше всех денег дал Автандил Гоголадзе, папаша моего однокурсника Ираклия. Он и попросил Пиросмани написать портрет Толстого с натуры.
                Надо сказать, Пиросмани был широко известен и любим в студенческой среде. Он располагал к себе своей открытостью и радушием. Его картины украшали большинство тифлисских духанов, а заказчики нередко вместо денег по его просьбе накрывали столы, где он пировал вместе со студентами, знакомыми и незнакомыми  с вечера и до утра. Разница в возрасте не чувствовалась.
               Художник без колебаний согласился поехать с нами. Ехали почти без остановок и успели вовремя. В Ясной Поляне было настоящее столпотворение, но грузинская делегация была допущена  для прощания с писателем. Все мы почтительно вглядывались в спокойное лицо кумира миллионов.
               Неожиданно Нико встал на колени около гроба, не скрывая слёз. Стоя рядом с ним, я слышал его слова: - Ты не умер! Я вижу тебя на белом коне! Ты навсегда останешься с нами!
               Потом мне довелось видеть эту картину. Толстой был изображён в виде Георгия-Победоносца на белом коне, поражающего копьём змея.
Не знаю почему, но Гоголадзе – старшему картина не очень понравилась, и он  заплатил художнику меньше, чем полагалось.  Видать знал, что Нико никогда не спорил с заказчиками и часто отдавал свои шедевры за бесценок.
                И знаете, что сделал этот чудак? Он на все деньги купил цветов для приезжей актриски, которая ему нравилась. Несколько возков с цветами он вывалил перед гостиницей, в которой  жила фемина. Почему-то жестокая красотка не открыла ему своего сердца. Он в ту пору нравился многим женщинам, но крутился всё возле этой гордячки. Портрет её сохранился до
наших дней. Можете его увидеть в музее. Ничего особенного. Где были его глаза? А, может быть, он видел то, чего не видят остальные?
                А вот портрет Льва Толстого канул в неизвестность. Пытался я найти её следы.  Но эти Гоголадзе что-то темнят. Уверяют, что картина погибла при пожаре. И всё-таки я думаю, что картина не сгорела, а украшает коллекцию какого-нибудь богача за океаном.
                Дядя Миша помолчал, потом глянув на часы, засуетился: - Заговорил я Вас, молодые люди. Ступайте-ка спать, тут уж и до рассвета недолго.
                Надолго запомнилась эта история москвичам. Через несколько лет один из них, работая над кандидатской, вновь побывал в тех же местах.
Вспомнил и о картине. Научные сотрудники Музея искусств с жаром убеждали его, что Пиросмани никогда не выезжал за пределы Кавказа.
Дядя Миша уже ничего не мог пояснить – его не было в живых.
                Фамилия Гоголадзе оказалась довольно распространённой.  Но никто из них не подтвердил родства с Автандилом и Ираклием. Вежливо выслушивали. Пожимали плечами.  Некоторые усмехались добродушно: - Что-то напутал старик…
                А если нет?
          
                Апрель 2014г.