100

я превращаюсь в астральное тело, в нож хирурга, дрожащий несмело. все это болезненно для них и непривычно. тебе это нравится? я не уверен. я не уверен что мне нравятся запахи цветущих каштанов и дождя, но здесь определенно есть на что посмотреть. в цепь эволюций, в вечное сатори. Аммо всегда была для него персональным Хароном, раздающим билеты на ту сторону времени, поэтому реакций вызывает целый букет, все из которых он подавляет. а ей, как всегда, хоть бы что.
- Бахаться будешь? - как ни в чем не бывало, будто и не было смены антуража, дезертирства, полугодовой разлуки, ****ского солнца, наполняющего череп битым стеклом боли. будто Джоди не предатель сомнительной родины, не оппортунистская крыса, не аморальный социопат.
- Вопрос риторический, - спрашивает еще. Аммо родилась инструментом дьявола, чтобы потакать этому врожденному душевному нездоровью. не знаю, как оно называется. чтобы нести в массы знамя сатанинской религии, суть которой в отказе от всех предложенных вариаций деятельности разом, включая жизнедеятельность как таковую. Аммо и сама непрочь, просто идея фильтровать их сквозь печень не кажется ей соблазнительной, но Джоди никогда не забыть длинную очередь совместных подключений, когда сетевые электроды шли готическому лицу Аммо как экзотические украшения, и тело ее чутко вздрагивало под разрядами, отзываясь на виртуальные переживания, выстраиваемые током в сознании. с тех пор прошло уже почти десять лет: оба были подростками, по-дружески сожительствовали и слаженно бойкотировали какое-либо участие в жизни. до того, как она ввязалась в производство экспериментальных наркотиков, самый надежный выход сводился к сети. средств на качественное оборудование в этой антисоциальной юдоли, располагавшейся в полузаброшенном металлургическом цеху глубоко под землей, естественно, не находилось, и заменой ему служило первое под руку подвернувшееся - подделки, брак, кустарные аналоги, отчего в целях безопасности подключаться приходилось по очереди, чтобы второй мог в случае очередного замыкания вырубить электричество и привести трипующего в чувство. Аммо, впрочем, всегда горазда была ставить на чужoм здоровье щедрые опыты, так что ущерб от этих развлечений грешно было сравнивать, но несмотря на обилие электросудорожных сеансов, в которые превращалось очередное подключение в случае любой неисправности, Джоди все же остался не только жив, но и способен к размышлениям, а значит эксперименты ни разу до критической точки не дошли. сеть, ее потусторонняя чистота всякий раз побеждали страх перед перспективой элементарно спалить мозги и остаться овощем на остаток жизни, оба просто сговорились прикончить друг друга, если что-нибудь подобное все же случится, и рьяно носили воду на ее мельницу до тех пор, пока Аммо не открыла волшебный мир фармацевтики - сперва для себя, а потом и для Джоди, который требовался ей на этом поприще в качестве экспериментального животного. Препараты выходили разными, клубными, стрессовыми, успокаивающими, и угроза, таившаяся в квантовой неизвестности каждого нового плода ее усилий, новизна и приятное разнообразие переживаний - все в совокупности вскоре наделило Аммо немалым личным превосходством и очевидной властью над Джоди, что вполне гармонировало с интересами обоих, так что застыло в этой стадии еще на несколько лет. Иметь в распоряжении такой хитроумный боевой механизм, как Джоди, ласкало нездоровое честолюбие Аммо и развлекало ее; его, в свою очередь, полностью устраивала позиция предмета, из которого можно извлечь выгоду, в обмен на бесплатный кайф и широкий ассортимент инструментов для саморазрушения. В настоящее рабство он, впрочем, угодил лишь после изобретения Аммо такого жидкого чуда, как плутон - воплотивший в себе все его тайные мечтания о счастье фосфорический портал в два мира одновременно, один из которых неосязаемый и волновой, черная ледяная пропасть без входа и выхода, абстрактная интенсивность и пустота с ходячим ключом в лице Аммо - хладнокровном и безжалостном, как космос. о том, что вещество получается столь магическим потому, что отражает сущность самой Аммо, Джоди предпочитал не думать, но его нескрываемый и нездоровый фанатизм сумел пробудить потребительское любопытство даже в ней самой - всего на один раз, правда, да и бахнулась она с врачебной осторожностью, так что полноценно отправиться в мир иной так и не сумела, но этот единственный раз совместного употребления и привел их к таким нежелательным последствиям, как сексуальный контакт, после которого Джоди забоялся ее окончательно и в конце концов стал избегать, появляясь только за новой порцией отравы и исчезая за пополнением финансов по мере их уничтожения. забоялся потому, что опыт внезапно превзошел все ожидания и обернулся угрозой фатальной привязанности; ему было семнадцать, количества, употребленного обоими, не достало для потери сознания, но с лихвой хватило на утрату резкости и осторожности, так что в какой-то момент Джоди заворожила ее сквозная ледяная стерильность и угораздило проронить - хочу к тебе внутрь, нет-нет я совсем не это имел в виду, я совсем не это, но отменить процесс было уже невозможно, потому что Аммо шатнулась к нему с ухмылкой, размазанным пьяным хохотом и неизбывной издевкой, спросила, в чем проблема, и поцеловала взасос, просочившись в глотку потоком раскаленной смолы, а дальше было уже невозможно определить что, где и зачем в этой мокрухе слияния и поглощения, и сколько времени прошло за этим занятием тоже. под плутоном время становится относительным, под плутоном люди все делают медленно, если вообще что-то делают, трахаются медленно, как два чертовых живых трупа, обернутые особым коконом из онемелой сверхчувствительности, ликантропический процесс сращения тел, перемалывания в один общий фарш, и откуда бы Аммо знать, что Джоди до того и себя-то касаться без надобности избегал, не говоря уж о других, и даже к самой идее относился с могильным отвращением, потому что секс по умолчанию казался чем-то необычайно грязным и роковым, как увертюра к суициду, все пятнающая и усложняющая, а тут внезапно обнаружилось, что все эти ритуалы при определенных обстоятельствах могут быть слишком неважны, чтобы вообще на что-то влиять. Она ничего такого и не заметила, решила, что Джоди просто застенчивый, это было забавно и трогательно, а уж контрастные приливы полной пассивности и страстной жестокости - и вовсе обворожительными, так что все растерялось и черт знает сколько они за этим занятием провели, два часа или двое суток, а потом она опять смеялась чтобы заглушить головную боль и озноб, а Джоди чувствовал себя как разбитый градусник, и единственным способом собрать обратно свою ртуть оставалось исчезновение