Ящик

1.

- Ты хочешь услышать все из первых рук, так? Ну что ж, вполне законное желание. Тогда слушай. Многие говорили, что этот ящик находится в темноте и только на ощупь, да, да, на ощупь ты можешь ощутить его стенки. Причем все описывали свои ощущения по-разному. Некоторым чудилась все еще прогретая непонятно каким солнцем, шершавая на ощупь, чуть смолистая в своей незрелости, а потому вязкая древесина. Другим чудилась гладкая холодная стенка из металла, какого именно – каждый называл по своему. Болтали даже что-то о золоте. Кое-кто ощущал под подушечками пальцев картон или пенопласт. Лично мне все это кажется похожим на притчу о пяти слепых мудрецах, ощупывающих разные части слона. Вполне возможно, что этот ящик и на самом деле состоит из всех этих материалов. Может даже из золота. Ясно одно – никто его толком не видел.
- Даже вы?
- Малыш, я могу соврать тебе и сказать, что когда я стоял перед ящиком, солнце светило как днем, озаряя стены подвала сквозь узкое круглое окошко высоко в стене. Но увы и ах. Язык мой лишен благословенной лжи. Благодаря этому проклятому ящику я не говорю ничего, кроме правды. А если и говорю неправду, то всегда говорю, что это ложь. Так ведь, жирная корова? – обратился старик к своей жене, вошедшей на кухню с двумя чашками кофе, чтобы помыть их. – Хотя, нет, не корова, жирное млекопитающее, - поправился он.
- Истинная правда, малыш, - улыбнулась жена гостю. Жир свисал с ее талии неровными складками, которые не могли скрыть даже свободное платье и фартук.
Он кивнул, хотя терпеть не мог, когда его называли малышом. Нетерпеливо повел плечом.
- Продолжаю, продолжаю, - хмыкнул старик, заметив жест. – Так вот, я стоял в том подвале, слегка прикоснувшись к ящику.
- А он большой? – перебил его слушающий.
- Мм.. вот что не могу точно рассказать, так это про размеры. Знаешь, как бывает в темноте? Тебе вдруг кажется, что впереди тебя громадный объект, а на деле и нет ничего. Так и здесь. Я стоял в полной темноте, прикоснувшись к неровной, неотполированной поверхности молодой сосны.. о, ее я узнаю из тысячи, я ведь долгое время проработал на лесопилке.
«Может быть поэтому,» подумал юноша. «Может поэтому старик и вообразил перед собой сосну..», а вслух сказал: - А откуда вы узнали, что это был именно ящик, а не, скажем, стена подвала или какая-нибудь мебель, оставшаяся от прежних хозяев?
Старик опять хмыкнул и произнес всего одно слово. Потом продолжил: - Малыш, многие это ощущали. Это ни с чем не спутаешь. Вибрация. Как будто кто-то слегка, очень легко пытается тебя пощекотать, от нее немного немеют кончики пальцев, а в голове, вдруг опустевшей от мыслей, раздается, нет, даже выкрикивается вопрос Зачем ты здесь? Вот тогда, малыш, на него надо правильно ответить. И ты получишь все, что хочешь.
- А что, правда, что нельзя просить ничего материального?
- Ну если тебе в твои годы охота красоваться на байке, иди и заработай на это разгрузкой вагонов или, на худой конец, умом. Или тебе вдруг приспичило купить катамаран или бриллиантовое ожерелье, хотя сдается мне, ты не из тех, кто их носит..
Юноша улыбнулся впервые за вечер.
- Нет, ничего материального. Ничего, что ты бы смог купить за деньги. Да и какой в этом смысл, скажи пожалуйста. Все, что можно купить за деньги, давно куплено. А ты ведь хочешь получить первосортный товар. Однако и тут есть загвоздка. Да, ящик действительно исполняет мечты. Однако наши формулировки в голове он то воспринимает слишком буквально, то наоборот считает себя вправе выцарапать из твоего глубокого подсознания такие вещи, что просто диву даешься, откуда у тебя взялись такие мысли. Похоже на…
- … не очень отлаженный механизм?
- Да, что-то в этом роде. Помнится, был такой русский писатель, по-моему даже с братом, создавший «Пикник на обочине», запамятовал их имена. Там была описана примерно та же история. И находилось то место, где исполняются желания, на свалке, оставшейся после инопланетян.
- А откуда взялся ящик?  Кто-нибудь знает?
- Вряд ли. Сначала это были истории крутых пацанов, которые не боялись лазать в разные места. И иногда делали это даже нарочно, чтобы позлить остальных. Вот, мол, я – крутой, а ты – нет. Потом у нескольких ребятишек исполнились желания. Взрослые вокруг едва обратили на это внимание. Да и желания были сугубо индивидуальные, почти не меняющие мир вокруг. Взрослые работали, приносили деньги, кормили семью, а до остального им не было дела. Какую-то тревогу забили учителя, но их не услышали. Пока не появился Билли.
Юноша опять сделал нетерпеливый жест, показывающий, что уж эту часть истории он знает как свой … как все, что у него есть в наличии.
- Да, да, это ты знаешь, он стал богачом, да еще вдобавок молодым и прославленным богачом. Но возможно ты не знаешь о том, что он первый понял и сформулировал как правило, что нельзя просить ничего материального. И возможно даже понял, почему. Когда Билли стоял перед ящиком, он почти молился о нечто таком, что со временем стали называть «компьютер». Он не предполагал, как может выглядеть эта вещь, но четко знал, что она могла и должна была делать. А теперь представь, что бы случилось, если бы ящик и правда выдал бы ему то, о чем он просил? Кучу непонятных микрочастиц: схем, кнопок, проводов, которые не должны бы были работать, но работали бы, ибо Билли пожелал бы именно так, но.. – тут старик поднял указательный палец вверх, послюнявил его шершавым бледно-розовым языком и, прищурившись, пристально посмотрел на юношу, - по которую никто и никогда не смог бы повторить или использовать. А честолюбивому Билли хотелось поделиться находкой с другими. Ящик ясно увидел это желание в его голове. И дал ему то, что Билли вполне мог попросить и сам, если бы на тот момент у двенадцатилетнего парня хватило мозгов – идею, что, понятно, было гораздо лучше. Остальное ты знаешь. И о том, как став постарше Билли распорядился этой идеей, и как разбогател, и как ящик после одного из его интервью, сделанного в 60летнем возрасте, стал почти популярен.
- Почти?
- Если ты жаждешь найти именно ящик, ты его никогда не найдешь. У тебя должна быть заветная мечта. Сам понимаешь, с экстраординарными вещами надо быть экстраосторожным. Знаешь ли ты, малыш, что ящик несколько раз даже менял место своего пребывания. Правда, каждый раз условия, в которых его находили, были приблизительно одинаковыми: темнота, почти полная шумоизоляция, подвал.
- Вы знаете, где он сейчас?
- Ты пойдешь туда сразу же? Вижу как тебе нетерпится. Может, хоть чаю на дорогу попьешь?
- Нет, большое спасибо.
- Ну что ж, малыш, тогда как всегда напутственные слова напоследок. Вижу, что ты добрый малый, поэтому постарайся сформулировать все правильно. Ну что ж, ну что ж, - старик посмотрел на часы, - час с четвертью. С тебя четыре двадцать, малыш.
Юноша выудил накопленную сумму из кармана джинс и ссыпал монеты в аккуратно подставленные чуть дрожащие сухие ладони.
- Удачи тебе, малыш, - сказал старик, не глядя на юношу, перебирая монеты и складывая их на кухонном столе в столбики.
- Простите, а можно последний вопрос?
- Здесь лишний пятачок, поэтому можно, - улыбнулся одними уголками рта старик.
- А что пожелали вы?
- Я? Я пожелал, чтобы добывать деньги только честностью. А ты добрый, малыш. Берегись. Жена, закрой за ним дверь.
Женщина в фартуке проводила его по тусклому коридору, затем он услышал за собой щелканье закрываемого замка и остался на улице, закрывая глаза от яркого света и вдыхая уличные запахи: прохожих, машин, останавливающихся на углу и проезжающих мимо, и скошенной травы на оставшихся в городе маленьких газонах. Юноша сунул руку в карман и нащупал бумажку с адресом. Надо было идти.

2.
Проделав довольно большой путь, хотя и не настолько большой, если учесть, что он стремился к мечте, к вечеру юноша был уже на месте. Небольшое здание стояло на отшибе. В нем было все, чтобы не привлекать внимания. Если верить (а верить следовало) инструкциям старика, он был почти на месте. Еще немного поплутать по подвалу, канализационной системе, послушать звуки проходящего вдалеке поезда, от которого слегка подрагивала вода, и он на месте перед железной дверью. Интересно, все, достойное внимания, находится обычно за дверью. Эта дверь, словно корабельная, была обита заклепками, приобретшими зеленовато-темно-оранжевый свет в лучах фонарика, хотя юноша никогда не видел корабельных дверей. «Она должна скрипеть,» подумал он. И она действительно заскрипела, легко открываясь. «Почему никто так и не додумался осветить ящик?» пронеслось у него в голове, и почти сразу он понял, почему. За дверью была кромешная тьма, в которой не было места свету. Луч фонаря свободно скользил по пространству до проема, а потом словно натыкался на что-то и исчезал. Как будто луч как в мультфильме взяли и разрубили и осталась светить только часть, идущая от фонаря. Боялся ли он темноты? Немного, как все. Боялся в детстве, периодически просыпаясь, но не открывая глаза из-за страха, что, открыв их, все-таки что-то увидит. Сейчас, когда ему казалось, что он вырос и окончательно повзрослел, темноты он боялся чуть-чуть меньше. Как чего-то неестественного, не присущего человеческому организму. Ведь даже дискотеки всегда подсвечивались разными огнями. Значит, с темнотой всегда боролись.
Он вздохнул, выключил бесполезный фонарь и шагнул внутрь. Как обычно, казалось, что комната или что это было, куда он вошел, очень маленькая. Темнота, будто неровные стены, обступила его со всех сторон. «А вдруг я просто не найду этот ящик,» подумал он и тут же выставил вперед руки, будто слепой. Шаг, еще один. «Вот так ты и будешь шагать, пока не выйдешь на поверхность,» улыбнулся юноша про себя и тут же широко открыл глаза. По-прежнему ничего не было видно, но кончики пальцев натолкнулись на препятствие. Это был не металл, не дерево и не картон или что-то там еще, что перечислял старик. Проведя ладонью по поверхности, он уже знал, что это.
Юноша не работал на лесопилке, не имел дело с металлами и картоном в таком количестве. Его не посещали мысли о золоте. Большую часть его жизни составляло детство, детская, постепенно менявшиеся игрушки с одних на другие, более сложные. Перед ним на ощупь была пластиковая сетка. Сетка подвесного контейнера для мягких и круглых игрушек в детской. Сетка, куда он впоследствии складывал старые коробки с компакт-дисками, кассетами и прочим своим барахлом. Единственное отличие от сетки, которая висела у него в детской, была вибрация. Сетка подрагивала у него под ладонью будто живая. «Не надо было мне сюда приходи..», подумалось вдруг, но это мысль тут же исчезла, уступив место пустоте. В которой при усиливающейся вибрации возник почти крик: Зачем ты здесь?
Он сосредоточился на самом сокровенном. Вот она – эта миллисекунда, которая перевернет его жизнь. Об этом он мечтал с самого детства, когда мать заботливо укладывала его спать, а потом днем отец, всегда находящий время, чтобы поиграть со своим сыном, да что говорить, все, кого он знал и с кем общался, были добры к нему и в какой-то мере помогали ему приблизиться к своей мечте. Мир таков, и вот теперь у него есть реальная возможность благодаря всем этим людям… Милисекунда застыла на мгновенье. Вопрос сменился утверждением «Так и быть посему…», в конце которого явственно чувствовалось многоточие. Вибрация усилилась, стала почти нестерпимой. Как будто сетка пыталась пробиться сквозь верхний слой кожи. А затем все исчезло.
Он вытянул руки вперед, насколько мог. Ничего. В подвале ничего не было. Включил фонарик, заранее зная, что тот не сработает. Но тусклый свет от батареек, которые были почти на пределе, осветил обычные подвальные стены, слегка мшистые от влажности и постоянной сырости, трубы нескончаемых канализаций и водопроводов, почти земляной пол. И больше ничего. «Может,  что-то сделал не так?» Юноша вспомнил, что старик говорил, будто ящик несколько раз менял свое местоположение. «Но я же искал не ящик. Я хотел исполнить свою мечту», думал он, шагая в уже начинавшуюся ночь. Путь обратно оказался  немного короче. Это было кстати, так как фонарик в конце совсем перестал работать. Он наконец вышел на поверхность, далеко от темной комнаты, железной двери и исчезнувшего ящика. И остановился. Был вечер, почти ночь, когда он прибыл на место, однако сейчас ярко светило солнце. Именно этот яркий, горячий и в то же время необжигающий свет заставил его остановиться.

3.
В остальном ничто не изменилось. Неужели его мечта не сбылась? Он силился вспомнить, что же он хотел. Но ощущение забытья не покидало. В голове мелькали только толпы людей, помогающих ему в разные периоды его жизни. «Ты добрый», сказал ему старик. И последняя мысль, мелькнувшая в его голове перед тем, как там возник вопрос, о том, что ему не следовало приходить. Неужели он – тот единственный человек, чье желание не сбудется? Ведь он же никогда не делал никому ничего плохого и никогда не получал ничего плохого взамен. Неужели из-за него исчез ящик? Но ведь раньше такого не случалось?! Может и случалось, просто не рассказывали, а он не спрашивал? Надо пойти к старику и все узнать. Он всегда чувствует правду, поэтому не отвертится и на этот раз. Должно быть что-то, о чем его не предупредили. Но сначала домой.
Юноша шел по проселочной дороге все дальше от заброшенного дома, к автобусной остановке. На обочине росли деревья: дубы, березы, осины, изредка покрывавшие его своими кружевными тенями. Но не могло же это в самом деле ему показаться… Тут он вспомнил про записку. Вытащил скомканный листок из кармана, остановился под тенью одного из дубов, присел и расправил ее на джинсовом колене. И уже проведя ладонью первый раз, почуял неладное. Вместо адреса и небольшой схемы, начертанной слегка дрожащим от многих лет почерком, было 6 слов. И его имя и фамилия как подпись. Итого 8 слов, написанных тем же дрожащим пожилым почерком. Он поднял глаза от листа, чтобы вернуть себе чувство реальности. Нечаянно взглянул вверх. Сквозь тени ветвей, сучьев дуба в небе светила полная луна. Он сдвинулся немного влево, попав из тени на освещенный участок. В небе ярко светило солнце. Опять сдвинулся вправо, в тень. Луна. Солнце, луна, луна, солнце. Вселенские прятки и прыжки. Голова немного пошла кругом.
Юноша встал, аккуратно сложил записку вчетверо и положил ее в карман. Он пошел вперед по тропинке слева от дороги, стараясь не попасть в тень и все время быть на солнце, чтобы голова не так кружилась от смены светил. К счастью, вверху были провода, и деревья стояли с наполовину обрубленными сучьями, так что ему кое как удавалось сохранять сознание ясным.
Вскоре он увидел остановку. И опять почувствовал что-то неладное. Остановки толком не было. Была вросшая в землю, наполовину разбитая и заросшая бетона плита, рядом с которой стоял автобус. Издали автобус уже показался немного больше, чем нужно. Подходя ближе и ближе, юноша понял, что тот просто огромен. Не то, чтобы он был высоким. Скорее длиннее, чем нужно, в два раза.
Юноша почти подошел к остановке и тут над ним пролетел сельский самолетик, из тех, что обычно летают с рекламными объявлениями на длинных лентах, а когда объявлений нет, распыляют пестициды и другую гадость по полям. В этот раз сзади самолета колыхалась на ветру лента с очередным объявлением. Но ни необычный шум, ни обычность ситуации заставили юношу поднять голову и застыть. Он увидел на ленте объявления те же 8 слов, в этот раз крупным белым жирным шрифтом на темном фоне ленты. Проводив взглядом свое имя и фамилию, полоскавшиеся на ветру, юноша поспешил к автобусу. Подойдя к нему чуть поближе, юноша понял, почему автобус такой длинный. В нем было большое количество дверей. Юноша насчитал 18. Число подозрительно совпадало с количеством остановок, которые этот автобус делал на маршруте.
Он подошел еще поближе. И тут все двери автоматически открылись. В первую секунду юноша автоматически зажал ладонями уши. Странная какофония звуков ворвалась и окутала остановку. Рычание, вой, смех, плач, гудки всевозможных средств, звяканье, бряцание, жужжание и множество других звуков, некоторые из которых юноша слышал впервые. Атака звуков не дала возможности понять сразу, что произошло. Когда все двери открылись, каждая из них теперь показывала прямоугольный кусочек своей остановки. «Это тоже было в каком-то фильме», подумал он. Мозг, наконец, отказался удивляться. Он шагнул в один из прямоугольников и оказался на той остановке, которую и показывал дверной проем. Сжав записку в кармане, слегка оглушенный, не обращая внимания на людей на остановке и вокруг, он сделал еще один шаг в другой проем и тут уже огляделся.
Теперь юноша стоял на своей остановке. Первое, что заставило его вздрогнуть, был рекламный щит через дорогу. На нем различными шрифтами нескольких цветов на фоне пальмы и золотистого пляжа были написаны все те же 8 слов. Он замер, и правильно (или неправильно) сделал.
Прямо на него несся мотоцикл. На нем сидел парень без шлема. Юноша узнал своего полуслепого соседа и свой мотоцикл. Да, тому всегда хотелось попробовать, но зрение не позволяло. Все-таки минус восемь, это тебе даже не минус три. А тут он сидел на мечте всей его жизни без очков, улыбаясь во весь рот.
- Эй, эй! Я здесь! – замахал юноша руками. Улыбка сменилась растерянностью. Глаза силились что-то разглядеть, но это было бесполезно. Руль вильнул в сторону рекламного щита. Юноше только оставалось смотреть, как мотоцикл таранит рекламный щит, слышится хруст кости, возможно кости предплечья, возникает искра, попадающая в незакрытый по рассеянности бензобак (так уж хотелось прокатиться), взрыв и вот уже огненный шар и небольшими каплями крови вокруг, достигшими земли, сам останавливается и продолжает тихо догорать на асфальте. «Но я же не хо..», не успевает додумать юноша, как сознание запечатлевает мать его (уже мертвого) соседа, выскочившую на улицу. Ее вырывает прямо на газон. Она, пошатываясь, выпрямляется. На лице с остатками рвоты – улыбка, и юноша понимает, что она еще не осознала, что произошло. Помнится, она всегда хотела еще одного ребенка. Похоже, это сбылось. И тут мать замечает дым и черный бесформенный клубок на другой стороне дороги. На нем, едва сохранив форму, сидит нечто, прилипшее к аппарату. Мелкие лоскуты красного цвета, оставшиеся на рукавах, показывают, что рубашка точно была красная. Мать бежит, спотыкаясь, к месту аварии. Но не может даже прикоснуться к сыну, пока тот не остыл. Металл тоже еще горячий. Юноша смотрит на них, на глазах у него появляются слезы. «За что? Я просто не понимаю, за что?? Я всего лишь хотел, чтобы мне было хорошо.. Ну пусть из-за своей долбанной доброты хорошо стало всем, но ведь так не должно было случиться!» Юноша уже не понимает, что последние слова он кричит: НЕ ДОЛЖНО!
Вдруг в спине возникает острое ощущение дискомфорта. Мозг просит повернуться, и юноша поворачивается. Перед ним соседская девчонка, всего лишь на несколько лет младше него. Раз. Ощущение дискомфорта в животе, резко. Он прикладывает руку к животу и чувствует что-то липкое. В ее руке нож. Девчонка ударяет его еще раз. – Ты слышишь? – плачет она и бьет его еще раз так, что от слабости он вынужден встать на колени и на этот раз она становится выше, чем он. – Ты слышишь? Я не хотела, чтобы мама уходила. Не хотела, а ты это сделал. Я все прочитала. Это все ты. Ты! – с последним криком еще один удар, и нож уже легко, словно по привычке, входит в живот. Липкую массу уже не остановить. Юноша молчит. Падая, думает, что.. надеется, что с родителями ничего не случится. Одна из последних картинок, которые он видит – это майка девочки. На ней ехидная мордашка Барта Симпсона и все те же 8 слов на ткани, скрывающей намечающуюся грудь. «Не надо было мне приходить», думает юноша, читая и понимая, что, наверное, в каждом из людей живет маленькое, но тщеславие. Всего 8 слов: на футболке, рекламном щите, везде, где есть надпись, чтобы знали, что это он. Наверное, все равно бы не дожил до своего совершеннолетия.
Потому что даже на безлюдном острове Пасхи, в тот момент наполнившимся туристами, иероглифы на каменных плитах также превратились в эту надпись. Всего восемь слов: Ваше желание выполнено. Это мой подарок. И его имя, и фамилия.