Камень. Ножницы. Бумага. Часть 1. Глава 7

Глава 7

Вечером мне позвонил мой брат Саша.
- Алина, надо бы встретиться, есть одна тема.
- Ну, в чем проблема, давай встретимся у мамы, она все время жалуется, что ты редко приезжаешь к ней.
- К маме я, обещаю, приеду, но не в этот раз. Нужно поговорить тет-а-тет. Давай встретимся в ресторане, - он назвал ресторан недалеко от моего дома, -  где-нибудь, через час. Сможешь?
- Без проблем, – ответила я, а сама подумала: что могло заставить моего вечно занятого братца так спешить. Уж не случилось ли чего?
Мой старший брат был юристом, точнее, адвокатом. Высокий, широкоплечий, он к после тридцати пяти начал немного полнеть, что, в общем,  ничуть не портило его, но было источником его вечных тревог и волнений. Густая без единого седого волоска шевелюра и быстрые порывистые движения молодили его. Женщины не давали ему прохода, тем более, что он был очень щедр с ними. Интересовали его, в основном, длинноногие  девушки модельного типа, которые использовали его, как стартовую площадку к более высоким вершинам. Саша был дважды женат, но оба брака  оказались неудачными и быстро распались.
Вот и сейчас за его столом уже сидела ярко накрашенная блондинка в  платье с глубоким декольте и, весело смеясь, демонстрировала ослепительно белые зубы. Увидев меня, она сразу же поднялась и, окинув меня оценивающим взглядом, ретировалась с «поля боя». « Все-таки хорошо, что я надела сегодня свое любимое «маленькое черное платье» и серьги с изумрудами, которые подарил мне Андрей», -  удовлетворенно подумала я.
- Что, тебя уже окучивают? – весело засмеялась я, целуя брата.
- Враг не пройдет. В крепости подняты флаги и выставлены форпосты, - громко захохотал брат.
 В детстве он часто читал мне книги Фенимора Купера, и при встрече мы с ним обменивались подобными фразами. Я рассказала Саше о поездках в Славуту и Бакшу. О Славуте, городе, где он родился, брат расспрашивал меня долго и подробно, так что я даже предложила ему съездить туда.
- Хотелось бы! – мечтательно произнес он. Но ты же знаешь, сколько у меня работы.
У моего брата была небольшая адвокатская контора. Саша был очень квалифицированным в своей области специалистом. Дотошный, обладающий прекрасной памятью, он еще к тому же постоянно учился. Но…дела в конторе шли не очень хорошо; может быть, потому что – я так думаю – адвокат, в силу своей профессии, должен быть беспринципным человеком. А может…? Нет, нельзя же все валить на проклятие. Представляю, что сказал бы мне брат, услышав о семейном предании!
- Алина, ты меня слушаешь? То, что я скажу сейчас – очень важно, -  сердито продолжал брат. -  Меня последнее время «ведут», очень умело, профессионально, другой бы не заметил, но не я. Ты ничего не замечала?
Сказать, что я испугалась – значит, ничего не сказать. Я, просто похолодела от страха. Но вслух, улыбнувшись, бодро произнесла.
- Ты уверен, что это не связано с твоей работой?
- Уверен, - ответил брат. – У меня сейчас нет таких дел.
Я рассказала Саше о том, что произошло в Славуте в ресторане и о звонке Виктора в Моршанске.
- Ничего не понимаю, - задумался он. - Твой преследователь действует, практически в открытую,  а мои «шифруются». А может это связано  с твоими поездками, тени из прошлого, так сказать, а?
Я засмеялась и успокоила брата, сказав, что об этом не может быть и речи.
- В общем, давай договоримся, - заключил Саша, - ты будешь предельно внимательна и будешь сообщать мне обо всем, что вызовет у тебя даже малейшие подозрения.
Мне ничего не оставалось, как только согласиться.

Почти весь следующий день я провела в редакции. Статья о Вяземской битве Глебу понравилась, но он предложил мне сделать другую концовку, пришлось «подчищать хвосты». Кроме того, надо было получить командировочные.  Сдав статью, я вышла в коридор и столкнулась с нашим компьютерщиком, молодым парнем, который недавно пришел к нам, но уже успел показать себя классным специалистом.
- Алина, - робко обратился он ко мне. – Я слышал, что вы едете по заданию редакции в Беларусь в…, -  и он назвал городок, куда я собиралась.
- Да,  отрицать не буду.  А что тебя интересует? Ничего, что я на «ты»? - спохватилась я.
- Конечно, конечно, - покраснел парень. – Понимаете, э…
- Давай на «ты», мне так привычнее и удобнее, - предложила я.
- Давай,  -  облегченно вздохнул он. – Понимаешь, мы с женой родом из этого городка. Мой тесть Иван Петрович Дзюба – главный редактор местной газеты. Я думаю, это тебе поможет. А у меня будет небольшая просьба к тебе, – он  замялся.
- Конечно, я выполню твою просьбу, - засмеялась я, поняв, что речь пойдет о посылке. – Только, если она не слишком тяжелая.
- Да  она совсем легкая. Это крошечная деталь к компьютеру, - принялся он горячо заверять меня, и добавил: - А я позвоню Ивану Петровичу, чтобы он встретил тебя.
 - А вот этого не нужно, - возразила я. – Понимаешь, я предпочитаю, приехав в новое место, ознакомиться с ним самостоятельно; а потом уж встречусь с твоим тестем. Давай тащи свою деталь.


«Эх, лучше бы мне брат ничего не говорил о слежке, он же знает какая я трусиха,  -  думала я всю дорогу. Оглядываться часто нельзя  -  заметят, а как еще я увижу преследователя. Ведь у меня нет навыков брата. Это он работал раньше следователем, не я».  Как я не старалась – «Крейга» я больше не видела. Ну и черт с ним!
В Белоруссии,  как я и предполагала, было снежно и холодно. Ну и зима в этом году, даже Европу всю занесло! На перроне небольшой станции, где я сошла с поезда, раздавались голоса торговок всевозможной снедью. Бегая перед вагонами московского поезда, они выкрикивали, стараясь перекричать  друг друга:
- А вот малачко свежаньке, налетай!
- Бульба, бульба, гарача бульба!
У меня засосало «под ложечкой», в поезде я выпила только стакан чая. Надо бы перекусить. Оглядевшись, я увидела небольшое кафе.
В кафе было всего два посетителя, но пахло вкусно. Официантка, приветливо улыбаясь, посоветовала мне попробовать их фирменное блюдо – фаршированный картофель. Я улыбнулась, ну что ж, попробую белорусской бульбы.  Картофель, фаршированный грибами с луком, политый сметанным соусом и щедро посыпанный тертым сыром с приятной хрустящей корочкой, и правда, был очень вкусен.
Выпив две чашки отменного кофе, я подозвала официантку и, расплатившись, спросила, где у них находится редакция местной газеты.
- Та вот туточки ж на площади, за вокзалом, недалеко от нас,- затараторила она. – Вы убачице  ихню вывеску на  ба-а-льшом доме!
«Большой» дом оказался трехэтажным зданием, где рядом с редакцией находилось еще несколько офисов. Открыв тяжелую дверь, я оказалась в небольшой комнате, где никого не было. Несколько столов с компьютерами и две двери, на одной табличка  -  «Главный редактор». Я постучала в дверь и вошла. У окна перед небольшим столом стоял высокий худощавый мужчина: лицо в глубоких морщинах, большие залысины, умный, внимательный взгляд проницательных карих глаз. Одет он был в недорогой темно-синий костюм, который великолепно сидел на его не по годам стройной фигуре.
- Вы, наверное, корреспондент из Москвы  Алина Коваленко, - он жестом пригласил меня сесть. -  А меня зовут Иван Петрович. Зять звонил мне, просил вам помочь. Я знаю о вашем редакционном задании. Вот только никак не могу понять, почему вы выбрали наш маленький городок но, наверное, у вас есть на это свои причины.
- Видите ли, Иван Петрович, мой дед, офицер Советской армии, служил здесь с 1950-го по 1956-ой год, поэтому мне и захотелось приехать именно в ваш город.
- Ну что ж, - удовлетворенно сказал Иван Петрович,- все ясно. Я рад, что ваш выбор пал на нас и постараюсь вам помочь. Вы уже где-то остановились? Может быть, у вашей семьи есть здесь какие-то знакомые?
Я ответила, что у меня забронирован номер в гостинице.
 - А насчет знакомых…- я помедлила, - мне бы хотелось узнать о судьбе одной женщины, с которой когда-то дружила моя бабушка. Это Мария Кержач из деревни Ивановка, недалеко от города. Но, наверное, ее уже нет в живых.
- Я постараюсь вам помочь, - Иван Петрович задумался. – У меня есть знакомые из этой деревни. А вы пока немного погуляйте, познакомьтесь с нашим городком, а часам к трем приходите сюда, тогда и решим, что делать дальше.

Гостиница находилась  недалеко от редакции. Это было новое трехэтажное здание с просторным вестибюлем. Пока я заполняла форму на ресепшен, смазливая девица за стойкой болтала по телефону, видимо, с подругой. -  Обычные женские сплетни о мужиках, -  улыбнулась я.
- Слушай, какой москвич к нам сегодня заселился! Такой ма-а-чо! Высокий, накачанный и похож, знаешь на кого? - она замялась. -   Ну, вот тот актер, который играл Джеймса Бонда в последнем фильме. Как его…? Да, Крейг, точно Крейг.
Дальше я уже не слушала. Схватив  со стойки ключ, я помчалась по лестнице.
- Девушка, девушка, - услышала вслед. -  Ваш номер на втором этаже. -  Я забежала в номер, заперла дверь и села в кресло. Надо успокоиться и все спокойно обдумать. Во-первых, почему он в этой гостинице, где в любой момент мы с ним можем столкнуться? Ну, а где же ему еще поселиться, если в городе только одна гостиница,  ответила я сама на свой вопрос. И если уж я до сих пор ни разу не столкнулась с ним – значит и дальше мне это не грозит. Во-вторых, опасаться мне его, похоже, нечего - он уже однажды спас меня от неприятностей. Но Саша прав: пока нам ничего об этом неизвестно – надо быть настороже. Ладно, пора взять себя в руки. Я приняла душ, переоделась и  отправилась на экскурсию по городу.
 Центр города находился почти рядом с железнодорожной станцией. Перед зданием администрации была небольшая площадь с памятником павшим в Великую Отечественную. Летом здесь, наверное, много цветов.  Пройдя немного вперед, увидела здание роддома: двухэтажное, старой постройки, правда, свежеокрашенное в веселенький розовый цвет. И сразу вспомнила, что тетя Мила родилась в этом городке. Я остановилась у железной ограды. Под окнами стояли несколько мужчин, задрав вверх  головы, они кричали что-то своим женам. Те в ответ показывали им в окна, туго запеленатые столбики и счастливо улыбались. Какой-то маленький мужичок в распахнутой куртке и шапке набекрень приставал к мужикам, выкрикивая: - У меня сын, представляешь – у меня родился сын! - Те весело подтрунивали над ним. Я вспомнила, как бабушка рассказывала, что дед очень хотел сына и, когда ему сообщили, что у него родилась вторая дочь – он не поверил, потому, что тетя Мила родилась первого апреля. Он решил, что его разыграли. Видимо, оправдывая его ожидания, тетя Мила в детстве и вела себя как мальчишка: стреляла из игрушечного автомата, лазала по деревьям, разоряя птичьи гнезда, и дружила только с мальчишками. Да, характер у нее «стойкий, нордический». Еще в школе, когда ее спрашивали, кем она собирается стать – отвечала: - Министром. А когда училась в институте, друзья-однокурсники подарили ей подарочное издание книги Самуила Маршака «Мистер Твистер». Министром она не стала, вовремя поняв, что для этой должности нужно обладать некоторыми специфическими чертами характера, несвойственными ей; но всегда работала на командных должностях, прекрасно справляясь со своими обязанностями. Вот правда, замуж она так и не вышла; и я подозреваю, что здесь скрывается какая-то тайна. Однако мне пора в редакцию, уже три часа дня, и главный редактор ждет меня.

В кабинете Ивана Петровича сидел молодой мужчина.
- Знакомьтесь, Алина. Это наш корреспондент, Олег Васильевич, - сказал Иван Петрович.
- Просто Олег, - широко улыбаясь, он поднялся со своего места. – Рад встрече с коллегой.
- Взаимно, - ответила я, разглядывая нового знакомого. Невысокий, крепко скроенный, лицо простоватое, ничем не примечательное; и все же что-то очень привлекательное было в нем. Может быть улыбка – искренняя, как у ребенка. Когда он улыбнулся, его лицо осветилось внутренним светом, как будто зажегся маленький фонарик, высвечивая все самое лучшее в нем.
-  Алина, - прервал мои размышления Иван Петрович, - я предлагаю вам с Олегом сейчас  отправиться к одному человеку. Олег расскажет вам все по дороге, а вечером мы с моей супругой ждем вас в гости. И тебя Олег тоже, - добавил он, - и не вздумай отказываться.
- Да я и не думаю, - невозмутимо ответил Олег, - я же знаю, какие у Анны Семеновны вкусные драники. Пойдем, Алина.
Он, кажется, и не заметил, что перешел со мной на «ты».

В машине Олег рассказал мне, что у них в городе живет ветеран Великой Отечественной, бывший офицер Советской Армии Кузьмин Егор Иванович, которому недавно исполнилось восемьдесят пять лет. В их городе он живет с 1951-го года и, возможно, он знал моего деда. Олег писал о нем большую статью и поэтому знает его лично. Иван Петрович договорился с Егором Ивановичем о встрече и сейчас мы едем к нему.
- А где он живет? – поинтересовалась я.
- В старом военном городке, -  ответил Олег. – Знаешь, у нас ведь два военных городка: старый и новый. Старый городок в плохом состоянии: казармы полуразрушены, жилые дома тоже давно не ремонтировались, все запущено. Да ты сама сейчас увидишь.
Дорога, по которой мы ехали, оставляла желать лучшего, когда-то асфальтированная, она сейчас была полностью разбита. Дома офицерского состава, все те же пресловутые  ДОСы, казалось, не видели ремонта лет сто. А казармы зияли пустыми оконными проемами.
- Пять лет назад, - сказал  Олег, - у нас была принята государственная программа, по которой пять военных городков должны быть приведены в надлежащее состояние: жилой фонд, казармы, объекты коммунального назначения. Наш город попал в этот список. Ты бы знала, как радовались жители! Но воз и ныне там.
Я попросила Олега проехать к бараку, где когда-то жили дед с бабушкой, объяснив ему, что за ним, по словам бабушки, была большая поляна.
- Я знаю, где это, - обрадовался Олег, - но, боюсь, что тебя ждут разочарования.
Разочаровываться, и  правда, было из-за чего. На месте бараков была большая свалка: полусгнившие бревна с кусками старого рубероида соседствовали со всяким хламом. От поляны тоже не осталось следа – какие-то наполовину разрушенные то ли ангары, то ли складские помещения были разбросаны по всей площади. Унылое зрелище!
 Мы поехали назад. Увидев вывеску продовольственного магазина, я попросила Олега остановиться. Приветливая продавщица, «акая» и бросая на  Олега заинтересованные взгляды, быстро обслужила нас, посоветовав мне купить мясную  нарезку местного производства, сыр, и «свяжайший абалденный» торт,  Олег же прихватил еще бутылку водки.
 – Надо порадовать ветерана, - весело подмигнул он мне.

Дом, у которого мы остановились, смотрелся лучше других, в подъезде был сделан косметический ремонт, на новой двери – кодовый замок. Мы поднялись на третий этаж и позвонили в дверь с облупившейся зеленой краской.
- Кто там? – услышала я старческий дребезжащий голос.
 Дверь распахнулась - перед нами стоял высокий, с прямой спиной, довольно бодрый для своих лет старик. Небольшие с лукавым прищуром черные глаза весело смотрели на нас.
 – Вот что значит военная выправка, - восхищенно подумала я.
Егор Иванович повел нас в комнату. Видавшая виды мебельная стенка, потертое  кресло, посреди комнаты – большой круглый стол, накрытый зеленой узорчатой скатертью, на стенах - военные фотографии. Старые вещи долго живущего на свете человека, но удивительно чисто, чувствовалась женская рука. Из кухни вышла приземистая полная женщина лет семидесяти, приветливо улыбаясь, поздоровалась с нами.
 - Это моя соседка Марь Иванна, мой добрый ангел, - засмеялся Егор Иванович. – Не знаю, что бы я без нее делал. Дети далеко, да и сами уже в возрасте. Зовут к себе, только я уж тут помирать буду.
 Он пригласил нас за стол. Мария Ивановна сновала из кухни в комнату, быстро и ловко накрывая на стол. Я вызвалась ей помочь, но она жестом остановила меня, поэтому, я просто отдала ей наши скромные гостинцы. На столе появился запотевший графин с водкой, миски с солеными огурцами и грибами, и даже пироги на большом блюде. Олег отказался пить, заявив, что ему вести машину, пришлось мне пригубить рюмку со стариком. Выпив, он стал расспрашивать меня о Москве. А потом вдруг, прямо глядя мне в глаза,  в упор спросил о цели моего визита.
- Егор Иванович, - ответила я, замявшись, - я внучка Владимира Григорьевича Костомарова. Вам знакомо это имя?
Он замер на минуту, а потом ошеломил меня шквалом вопросов:
 - Владимир жив? Где он сейчас живет? И почему вы спрашиваете о нем?
Узнав, что деда уже давно нет в живых – он расстроился, налил себе рюмку, молча, выпил, а потом стал рассказывать.
- Мы с вашим дедом были друзьями. Когда меня перевели сюда, Владимир уже служил здесь, и мы с ним сдружились. А в 1956-ом году нас обоих направили служить в Венгрию. Я был танкистом, а Володя командовал  ротой  зенитно-самоходных установок -  ЗСУ. Ну, это такие легкие танки с двумя пушками. Уезжали мы с ним отсюда вместе, границу переехали 24-го октября, - опустив голову, он немного помедлил. – А 23-го начался путч. Вы, молодежь, наверное, не знаете, что в начале 1956-го года  в Москве состоялся двадцатый съезд коммунистической партии, на котором  был осужден культ личности Сталина. Венгрия во Второй мировой войне воевала на стороне фашистской Германии, и после победы была в зоне советской оккупации. А когда начался период оттепели, в стране началось движение, в основном, среди студентов и интеллигенции, за реформирование  власти. Сначала оно носило мирный характер, но потом начались погромы. Тут подключились и западные разведки. Как же без них! В стране появились недобитые фашисты, хортисты и началась самая настоящая резня, -  он замолчал. Мы с Олегом, молча, ждали, когда старый воин продолжит рассказ. -  Выслеживали сотрудников государственной безопасности, вешали их на деревьях вниз головой, вырезали им языки, убивали коммунистов. Венгерское правительство попросило  ввести советские войска. Войска вводились дважды. 24-го октября им было приказано не открывать огонь, и сразу начались убийства наших военнослужащих и их жен и детей. Потом по просьбе  венгерского правительства войска были выведены. На второй же день толпа расправилась с коммунистами, было убито двадцать шесть человек. Фактически началась гражданская война. 4-го ноября наши войска были опять введены в страну. А 9-го ноября путч был подавлен. Но это, так сказать, путешествие в историю, а для нас это была кровавая реальность, - старик тяжело вздохнул.
 – Ну, значит, переехали мы границу, поезд остановили, все разбежались кто куда. Слышались выстрелы. Мы с Владимиром побежали искать комендатуру. Только не было там никого, не до нас  было, наши танки на полной скорости рвались к Будапешту. И тут мы встретили двух венгерских офицеров. Надо сказать, что лишь малая часть венгерской армии перешла на сторону восставших. Так вот, у этих офицеров был военный грузовик, они собирались ехать в Будапешт. Они уложили нас на дно машины, сверху накрыли брезентом и так довезли до Будапешта.
- А дальше что было? – волнуясь, торопила я его.
-Дальше? В Будапеште мы присоединились к нашим войскам. Владимира назначили начальником колонны крытых грузовых машин, на которых вывозили членов семей офицеров – женщин и детей – к границе. А меня отправили в танковый полк.
- И вы больше не встречались?
- Да нет, вскоре мы случайно встретились в штабе войск. У Володи на гимнастерке был орден Красной Звезды - за эвакуацию семей военнослужащих, как он сказал мне. Он осунулся, выглядел уставшим. Рассказывал, что их колонну постоянно обстреливали, в пути им даже пришлось принимать роды у одной женщины. Всем нам тогда досталось, - грустно сказал Егор Иванович. – А еще Владимир сказал мне, что его переводят в  город  Цеглед, в семидесяти километрах от Будапешта. Больше мы с ним не виделись.
- А у вас были какие-нибудь интересные случаи? - загорелся  Олег.
- Эх, да сколько их было этих случаев-то! – воскликнул Егор Иванович.
Он оживился.
 - Однажды едем мы по городу, и вдруг с чердака дома бьет пулемет. Мы туда. Залетаем на чердак, а там старый дед – вот такой как я – положил свою бабку на пол, поставил на нее пулемет, и лупит из него. Бабка лежит еле живая от страха.
-  И что же было дальше?
- Выкрикнул он что-то, выхватил пистолет и застрелил сначала  бабку, а потом и сам застрелился. Мы и опомниться не успели. Один из наших понимал по-венгерски; так он сказал, дед выкрикнул, что его двух сыновей русские убили на фронте, - он вскинул брови. – А сколько наших бойцов они убили? Ведь у  венгров были  даже три дивизии СС! Да что говорить - только за освобождение Будапешта полегло 320 тысяч наших воинов, да еще около 700 человек за время путча, это как? – он задумался. – Сейчас вот разное пишут о венгерском восстании, пытаются разобраться кто прав, а кто виноват. Конечно, когда прошло больше пятидесяти лет, можно и порассуждать. Венгры говорят  о навязанном им тоталитарном советском режиме, который, якобы, виноват, в том, что их страна сейчас не процветает. А кто помнит о нашей стране? Ведь на нашу землю пришли фашисты, среди которых были и венгры, чтобы нас уничтожить. Нам с Владимиром, как и миллионам других ребят, было по восемнадцать лет, когда  мы попали на фронт! Мы прошли эту страшную войну, остались живы, и всего через одиннадцать лет после победы нас оторвали от наших семей и снова бросили в мясорубку. Офицер обязан выполнять приказ. Как говорится в старой пословице:  «Паны дерутся, а у холопов чубы трещат».
 Егор Иванович горько вздохнул и трясущимися руками зажег сигарету. Затянулся несколько раз, а потом продолжал:
 - А что было бы, если бы в Венгрию не ввели советские войска? Никому в голову не приходит?  Если бы не ввели войска, Венгрия вышла бы из Варшавского договора и вошла в состав НАТО, а за ней потянулись бы и другие. СССР после жесточайшей войны был обескровлен. Страну нужно было поднимать. А наши союзники, особенно американцы, от войны почти не пострадали. Они только и ждали,  как бы нас уничтожить. Да нас тогда раздавили бы как котят. – Если бы, если бы, если бы…  - он помедлил. -  История, к сожалению, или к счастью, не знает сослагательного наклонения. А о советском режиме, сейчас только ленивый не вопит. Всем и во всем виноваты русские! Все бывшие братские республики требуют от России извинений. И ваши правители посыпают голову пеплом и прощают всем огромные долги. Но никто и не подумал, что больше-то всех от тоталитарного советского режима пострадали русские!  Вот сейчас по всему миру поднимают голову неофашисты, националисты. Эх, ребята, не дай Бог никому снова узнать, что такое война! – он замолчал.
Я встала и подошла к стене с фотографиями.
- Вон слева на крайней фотографии – мы с Владимиром, - тихонько сказал Егор Иванович.
С фотографии на меня, весело улыбаясь, смотрели два молодых офицера в военных гимнастерках – фуражки лихо заломлены,  руки на пряжках офицерского ремня.
«Мои ровесники, угодившие в ловушку истории», - вздохнула я.