Оценка отношения центра к зорге

     49. ОЦЕНКА ОТНОШЕНИЯ ЦЕНТРА К ЗОРГЕ

     Рассматривая отношение Центра к Зорге наглядно видишь насколько оно было сложным, неоднозначным, но из-за отсутствия возможности детального изучения документов в архи-вах дать полную всестороннюю оценку на данный момент  не возможно. Но даже то, что имеется в наличии позволяет всё же при детальном анализе, сравнении различных данных придти к определенным выводам и заключениям. 
     В аналитическом материале Сироткина приводятся примеры, которые показывают, что в Центре в связи с частой сменой кураторов и нестабильной обстановкой в самом Управлении поверхностно знали о состоянии дел в резидентуре, слабо изучали возможности источников информации Зорге и членов сети. Более того, Зорге и его соратники были для них во многом абстрактными фигурами с недостаточно изученными разведывательными возможностями. Наглядным примером может служить то, что в подразделении аппарата Центра, «непосред-ственно ведавшим резидентурой, в качестве легализационного  предприятия «Фрица» фигу-рирует «мастерская по продаже велосипедов, смазачных масел и пр.» - предприятие, кото-рое в действительности было лишь мелким, временным эпизодом легализационной деятель-ности «Фрица» в 1935-1936 гг. Уже с осени 1937 года «Фриц» создал самостоятельное торгово-производственное предприятие по производству и продаже копировальных аппа-ратов. Материалы для этих аппаратов ему приходилось выписывать из Германии». Сирот-кин также отмечает «совершенно безответственное отношение сотрудников Центра к серьезнейшему делу денежного снабжения резидентуры». Отмечается также неразумное давление на Зорге в вопросах вербовки и  фотографирования, так «…сотрудники аппарата Центра, явно игнорируя сообщения «Рамзая» об изменении обстановки в посольстве и про-являя ничем не оправданный формализм, ставят ему в упрек почти полное прекращение при-сылки фотокопий документальных материалов, расцениявая это как понижение уровня раз-ведывательной деятельности. В марте 1941 года «Рамзай» вынужден снова писать об об-становке в посольстве, снова повторять о невозможности применения фото в сущест-вующих условиях». При этом и у Сироткина, и в докладной  Зайцева отмечается часто не-справедливое и даже грубое отношение к Зорге со стороны Центра в ходе переписки. Были, на мой взгляд,  и ошибочные решения Центра. Например не лучшим вариантом был вывод нелегала Зорге на связь с официальным советским представителем ТАСС «Лидовым» в Шанхае.
    И все же из фактов, рассмотренных по годам,  следует, что, Центр, несмотря на аресты, текучесть кадров, частую смену руководства, приход в Разведуправление новых неопытных сотрудников, их сомнения и подозрения и зачастую несправедливые оценки и высказывания  в отношении Зорге, отдельные необдуманные опасные рекомендации, занимал последова-тельную активную позицию в руководстве резидентурой и его информация, в первую оче-редь по Японии, доходила до Сталина.  Центр помогал  Зорге в повышении контрразведыва-тельного опыта, профессионалы-контрразведчики Карин и Гудзь старались в указаниях Цен-тра обогатить «Рамзая» необходимыми знаниями для грамотного противодействия против-нику, предостерегали от некоторых действий, в указаниях ставились конкретные задачи, об-ращалось внимание на устранение недостатков, на повышение эффективности работы. На-пример, давались  рекомендации по сокращению объемов передаваемых шифрограмм, так как это могло привести к  пеленгации мест передачи. Указывалось так же на то, что Зорге берет слишком большую нагрузку на себя одного и не в полной мере требует отдачу от каж-дого сотрудника резидентуры. Отмечались отдельные недостатки относительно качества ин-формационных донесений и отсутствие вербовочной работы среди японских офицеров.
     Практика работы в разведке показывает, что Центр  всегда подстегивает резидентов, под-черкивает необходимость усиления работы, выражает ожидание хороших результатов. Тон указаний зависит от культурного уровня начальников. А тем более, разбираясь в  переписке Центра и Зорге, приходится делать скидку на ту обстановку, которая царила  в стране, в Раз-ведуправлении, и на уровень образования, культуры и опыта новых сотрудников. Здесь сле-дует подчеркнуть, что, несмотря на отдельные выпады Центра, Зорге не позволял себе ста-новиться на такую же позицию в ответах и только один раз он резко высказался  на совер-шенно неразумное решение Центра сократить в два раза финансирование резидентуры.
     Особо следует остановиться на мнении М. Иванова о том, что «Успех резидентуры «Рам-зай был» беспрецедентным, однако на небосводе собирались  тучи. Столь широкая разведы-вательная деятельность не могла остаться незамеченной, и, по всем правилам, нужна была хотя бы кратковременная приостановка. Но Центр, уподобившись погонщику с кнутом, знал только  один призыв «Давай, давай! Центру следовало бы  дать указание о проведении необходимых мер безопасности: таких как консервация наиболее уязвимых звеньев (Мияги, М. Клаузен) скрытие следов разведработы, сокращение встреч Зорге с помощниками, другие шаги». Внешне всё сказано правильно и чисто по-человечески все понятно, но согласиться с этой критикой в адрес Центра нельзя, так как  и Москва, и Зорге   прекрасно понимали, что чрезвычайная ситуация в 1941 году требовала чрезвычайных действий,  не считаясь  с нарас-тающей смертельной опасностью. Образно выражаясь, настал «момент истины» и надо было любой ценной добыть достоверные сведения  о планах японских военных и правительства  о возможности выступления Японии против Советского Союза в тяжелейший момент и свое-временно доложить в Москву. По большому счёту это и являлось самой главной задачей, ра-ди которой и была создана резидентура, и ради чего в течение многих лет переносились все тяготы и опасности разведывательной работы.
     То, что в деятельности Зорге как резидента и разведчика были недостатки и ошибки со-мневаться не приходится  и причины этого даже не надо объяснять, если всё рассматривать в комплексе. Но нигде нет конкретных фактов, которые можно было бы проанализировать и оценить. В этой связи рассуждения Сироткина в аналитическом материале носят общий ха-рактер и их нельзя принимать всерьез. Во-первых, он отмечает, что «показания (выделено – Ю.К.) «Рамзая» содержат значительный элемент самовозвеличвания и приукрашивания личной деятельности. Он ни слова не говорит о своих ошибках, промахах, упущениях, орга-низационных неполадках в работе резидентуры, рисуя картину безупречно и слажено дей-ственной разведывательной организации». Но спрашивается, а что в этом плохого? Успеш-ная разведывательная деятельность Зорге и его соратников в течение восьми лет в стране с особым режимом характеризует высочайший класс оперативной работы и  он имел полное права гордиться достигнутыми результатами и, к тому же,  с какой стати признавать перед японцами свои ошибки, хотя, к слову, одну самую важную свою ошибку он признал. О ней будет особо сказано в главе XVI.
     Сироткин предлагает сопоставить сказанное в показаниях Зорге с архивными документа-ми и  он априори уверен, что это сравнение покажет, что Зорге «как резидент не был лишен и серьезных недостатков, допуская в руководстве резидентурой порочные методы, таившие в себе  опасные последствия». Здесь следует еще раз подчеркнуть, что нельзя так легко раз-брасываться такими словами как «порочные методы», не раскрыв документально в чем они заключались.
     Для пояснения мысли ярким примером являются отрывки, взятые из аналитического ма-териала М.И. Сироткина «Опыт организации и деятельности резидентуры «Рамзай». Уже на первой странице  раздела III  написано:
     «На протяжении последних 5 лет существования резидентуры  в аппарате Центра неоднократно составлялись «справки-докладные» на резидентуру  «Рамзая». В каждой из этих справок, в качестве  исходной основы для сомнений в полноценности резиденту-ры, неизменно фигурирует перечень шанхайских «грехов» «Рамзая», и если не высказыва-ется  прямо, то явно сквозит осуждение руководства Центра, «легкомысленно» напра-вившего «Рамзая» в 1933 году в Токио после его ошибок и промахов в Шанхае». 
     Вполне понятно, что каждый новый начальник Разведывательного управления  интересо-вался резидентурой «Рамзай» и поэтому писались справки. Это естественно. Но в тоже время по  содержанию этого абзаца возникает масса вопросов. Во-первых, какие такие неизвестные нам  грехи  превалировали в них  над результатами успешной работы Зорге в Шанхае, а впо-следствии в Японии. Более того, анализ и самое главное факты говорят о том, что никакой легкомысленности в действиях Берзина не было.
     В подразделе материала Сироткина «А. Истоки и формирование политического недо-верия к «Рамзаю» все начинается опять с того же, что «….в качестве нелегального резиден-та (в Шанхае – Ю.К.) допустил ряд ошибок, главным образом в смысле нарушения норм и правил конспирации, в результате чего оказался под угрозой расшифровки». Как Центр , под воздействием советских «высших интанций» толкал Зорге к расшифровке, об этом написано в главе IV. По этому поводу Сироткин высказывает свое особое мнение:
     «Следует все же подчеркнуть, что нет никаких оснований для выводов о том, что в Шанхае, он был раскрыт как советский разведчик и как таковой взят на учет китай-ской, японской, английской  или какой-либо другой контрразведками». Но далее идут ку-пюры архива ГРУ, которые  не только нарушают последовательность изложения, но и при-водят  опять к недостоверному описанию «грехов».  Следует подчеркнуть, что со слов Си-роткина «Рамзай» отправляясь в Японию пользуется доверием Центра. Упреки, кото-роые ему можно предъвить, связаны лишь с его ошибками и личными проступками в Шан-хае, пренебрежением требованиямим конспирации и излишне разгульным личным поведени-ем – злоупотреблением пьянством, участием в скандалах и драках во время попоек в барах и
ресторанах». Есть ссылка и на донос «Абрама» (Бронина) в отношении Зорге «о наличии  известной неустойчивости  и ошибочности его политических взглядов как коммуниста».
     Здесь два интересных момента. Во-первых, как известно, Берзин отмёл все наветы на Зор-ге, зная им истинную цену. Посылая Зорге в Японию, ему доверял не только Центр, но и вышестоящие организации, как проверяющие, так и утверждающие заграничные команди-ровки. Во-вторых, почему нет ни слова об  успешной работе Зорге в Японии.  Кто и что за-ставляло готовить такие справки сотрудников Центра, делая упор на мнимые «грехи» Зорге в Шанхае, не только в те далекие времена, но и даже  в 1955 году?.
      Из материала М. Сироткина следует,  что в Центре за последние четыре года  (то есть, начиная  с 1937 года до октября 1941 – Ю.К.) до ареста Зорге смотрели на резидентуру «Рам-зая» как на организацию, возглавляемую «двойником» и обреченную на провал и соответст-венно на гибель, но в то же время все, что положено было делать Центру для обеспечения успешной работы резидентуры «Рамзая», в основном делалось. Все как-то не вяжется. Например, была усилена легальная резидентура в Токио за счет командирования туда Зайце-ва и Иванова для оказания помощи резидентуре «Рамзай» и повышения безопасности в ее работе. Возникает естественный вопрос, если Зорге считался засвеченным или более того «двойником», то какой же смысл посылать еще двух дипломатов, чтобы они засыпались и появился грандиозный международный скандал.
    Другое дело, что с приходом нового руководства, которое «пришло на готовенькое» и плохо знало Зорге и тем более его соратников, в работе отдела и Управления появились за-частую несообразные с обстановкой требования, много формализма и непонимания специ-фики работы именно в Токио.
     Вместе с тем, Центр внимательно рассматривал предложения Зорге. Положительно был решен вопрос с малоформатным фотоаппаратом, хотя у Центра были сомнения с точки зре-ния безопасности. Учтены были рекомендации Зорге об отказе в целях безопасности от ли-нии курьерской связи с Центром через Китай и переходе на связь с легальной резидентурой в Токио. Организовывались и осуществлялись разнообразные виды курьерской связи, подби-рались наиболее безопасные места. При этом учитывались даже единичные возможности Зорге как это было с его поездкой в Гонконг и Манилу. После аварии в мае 1938 года Центр запретил Зорге пользоваться мотоциклом. Наряду с критикой применялись различного вида поощрения. Это и благодарности, и материальные поощрения, и представление к награжде-нию орденом (а где-то встретил сообщение о том, что он все же был награжден???????).
     В личном плане Центр то же не забывал Зорге. Предоставил Екатерине Максимовой, жене
Зорге очень уютную по тем временам комнату. Выплачивал ей определенную сумму денег из причитающихся Зорге, обеспечивал по возможности их личную переписку и доставку Кате посылок из Японии.
     При всей важности проделанной Центром работы и ее положительных сторонах нельзя не остановится на следующем. С уходом из Разведуправления Я.К. Берзина, приходом в Управ-ление новых людей и  началом репрессий Зорге пришлось испытать много горьких минут, причем незаслуженных. Особенно это обозначилось в июле 1940 г., когда  пост начальника Управления занял генерал Ф. Голиков, а резидентура Зорге уже перешла на связь с Центром через «легальную» резидентуру в полпредстве. Вполне может быть, что это совпало с не-удачной войной с Финляндией, быстрым разгромом Франции и началом поступлений сведе-ний об агрессивных намерениях Германии против Советского Союза, арестом Проскурова.  Все это вносило в работу Центра определенную нервозность, которая находила отражение в отдельных  телеграммах. Когда мы говорим о работе Центра и оцениваем ее, надо всегда помнить о тех условиях, в которых она проходила. В ????? главе VIII описана эта обстановка.
Но, если сказать очень кратко, то Разведывательное управление, несмотря на непрерывные репрессии в течение нескольких лет, которые уносили жизнь наиболее опытных руководите-лей и оперативных работников, продолжало выполнять свои главные задачи. Были ли недос-татки в работе Центра? Да, конечно, так как в связи с арестами не было преемственности в работе, в Управление приходили новые люди, не имеющие достаточного опыта и не очень то уверенные в своей судьбе, в значительной степени над ними довлел страх и это сказывалось на работе. Кроме того, Зорге и его соратники были для них во многом абстрактными фигу-рами. Они плохо представляли себе Зорге и это то же влияло на отношение к нему.
     Но они были патриотами своей страны и старались овладеть новой профессией. Поэтому  не могу согласиться с выводом М. Сироткина о том, что в Центре за последние четыре года  (то есть, начиная  с 1937 года до октября 1941 – Ю.К.) до ареста Зорге смотрели на резиден-туру «Рамзая» как на организацию, возглавляемую «двойником» и обреченную на провал и соответственно на гибель. По крайней мере из  опубликованных документов этот вывод ни-как  не следует. Наоборот, все, что положено делать Центру для обеспечения успешной ра-боты резидентуры «Рамзая», в основном делалось. С началом нападения Германии на Совет-ский Союз и увеличением потребности в информации о планах Японии отношение к Зорге  изменилось в лучшую сторону. Зорге и резидентура полностью выполнили важнейшую задачу – в самое тяжелое время, когда могла решаться судьба государства, своевремен-но и достоверно проиинформировали  Москву о планах  Японии в отношении СССР.
     Иногда нет смысла писать что-то свое, когда уже написано то, что отражает твои мысли. Вот и в данном случае лучше привести отрывок из докладной от 07.10.1964 года известного читателю Виктора Сергеевича Зайцева, полковника запаса, работавшего с Зорге и резиден-турой «Рамзай», на имя первого заместителя ГРУ ГШ генерал-полковника Мамсурова Х.Д..
     «Работая с «Рамзаем» я убедился, что это не дезинформатор, ибо весь материал, пере-даваемый им в Центр подтверждался жизнью.
     Я, например, за все время работы с «Рамзаем», не помню ни одного материала, сообщен-ного «Рамзаем», который был бы дезинформационным, а все, что он передавал было прав-дой».
     Взять хотя бы такие коренные вопросы, как дислокация войск; внешняя и внутренняя по-литика  правительства Японии; экономические вопросы; вопросы подготовки немецкого фашизма к войне против СССР, позиция японского правительства к требованию Германии о начале военных действий на Дальнем Востоке против нас.
     Ведь, как в дальнейшем жизнь показала, все эти материалы были  весьма ценными, правдивыми и своевременно переданными в Центр. Если бы верили информации «Рамзая», то Родина могла бы сохранить жизни многим тысячам солдат и офицеров. Благодаря его сообщениям, Верховное Командование сняло не один десяток дивизий с Дальнего Востока и перебросило их на Запад (выделено – Ю.К.)» и далее: «…..Я еще раз хочу ска-зать, что «Рамзай» был честным, правдивым, смелым и инициативным разведчиком, какие встречаются в десятилетия один раз. По-моему, можно сказать без преувеличения, что история разведок не знала  такого резидента, каким был «Рамзай».   
      На этом рассказ о Зорге не заканчивается. В последующих главах раскрываются  герои-ческие дела  резидентуры «Рамзай», связанные с битвой под Москвой, история провала раз-ведывательной организации «Рамзай», трагическая гибель самого Рихарда Зорге и большин-ства его соратников, о загадках, которые существуют связанные с Зорге, о важной роли со-хранения памяти  о Зорге в патритическом воспитании нынешнего поколения и ряд других тем, относящися к содержанию этой книги.