Эксперимент в Урае. Позишн намбер ван

Возвращаясь к напечатанному
Позишн намбер ван
Зачем Мигунову Эксперимент и Куркин?
В городском Комитете партии (КПСС!) Виктор Иванович Мигунов закреплялся на должности секретаря, отвечающего за вопросы образования и культуры. Это была его епархия. В стране активно шла педагогическая революция, партия готовила народ к большим переменам.  С повестки дня городской партийной газеты не сходил вопрос о необходимости реального движения в перестройке системы народного образования. Что и куда перестраивать? А между тем кресло под ответственным партийным функционером покачивалось и уверенности в завтрашнем дне не добавляло. Предстояло отчитываться перед округом, а кроме речей показывать было нечего. Конечно и хорошая речь ценилась на вес золота, но хотелось чего-то более прочного, основательного, зримого, ясного. Чтобы проверяющий не смог возразить ничего Чтобы изначально находился в ситуации невозможности предъявить претензии. И вот тут взгляд ищущего точки опоры педагога по образованию и топ-менеджера по внутреннему состоянию упал на публикацию о необходимости экспериментальной  проверки идеи «Города-воспитателя».
И Виктор Иванович мог воскликнуть: «Слово найдено! ЭК-СПЕ-РИ-МЕНТ!»
Предстояла сложная процедура проверки идеи на применимость. Техника исполнения была такова: созвониться с новатором, предложить ему посетить город, встретить его с педагогическим активом и уже всем вместе решить – экспериментировать или нет. Уже на этом этапе первичная цель – сокрушить при отчёте о проделанной в указанном партией направлении работе – достигалась полностью и бесповоротно. Строка отчета была бы такой: город и общество в поисках, проведена встреча городского педагогического актива с известным педагогом-новатором по поводу приемлемости его идеи для города. Отрицательный результат – тоже результат!
Так и прозвучал звонок в квартире Евгения Борисовича Куркина (а ведь номерок надо было еще и найти!!!). И сложная акция начала развиваться по четко составленному плану! Уже здесь Виктор Иванович продемонстрировал выдающиеся качества организатора и вдохновителя всех наших побед. План был настолько скрупулёзно продуман и настолько тщательно реализован, что можно только языком прицокивать от удовольствия. Евгений Борисович на тот момент был БЫВШИМ мэром Харцызска, преподавал в школе и мог только мечтать (помните у Ленина в «Что делать?»:  «Надо мечтать!») об экспериментальной проверке своего замысла. Он поднял трубку и два великих (я не шучу!) человека впервые познакомились и пообщались напрямую. Так Евгений Борисович услышал название города в Западной Сибири, записал себе в блокнот имя, отчество, фамилию и должность приглашающего лица и приступил к организации ознакомительной поездки в весьма неблизко расположенный город – вероятный плацдарм для продвижения в статусном пространстве державы.
На этом этапе Куркин был нужен Мигунову исключительно как доказательство продуманных активностей в решении сложнейших нерешаемых проблем. Именно как точка отпора проверяющим и оценивающим всех уровней. Как козырь в борьбе за удержание своей собственной статусной позиции. Внешний человек представляющий НЕИЗВЕСТНОСТЬ, а потому не подлежащий опровержению в принципе. Одно дело – проверять склад, где все описано и переписано. Где число ящиков в описи должно совпадать с числом ящиков в акте. Совсем иной расклад, когда вам сообщают, что часть склада изначально недоступна проверяющим и акт изначально будет не полон и неадекватен реалиям.
Куркин с идеей эксперимента был необходим Мигунову как иррациональная часть движения, как область тотальной невычислимости. И в то же самое время, как вполне конкретная личность, на которую был бы направлен спрос партии и общественности в случае неудачи. Не эксперимента вообще, а даже самого акта первичного общения с педагогическим активом города.  Это приглашение Куркина в Урай было как бы вызовом «Скорой помощи» на дом к больному. Поможет – слава Богу! Не поможет – Вы же сами видите: я сделал всё что мог! И если больному стало хуже – во всем виноват вот этот самозваный доктор!
И вот Евгений Борисович летит в Урай и к его приезду готовят педагогов города. Всё бело и пушисто. Всем очевидно: педагогический актив под мудрым руководством ведущей и направляющей силы партии встречается с носителем уже признанной лидерами педагогов страны идеи «Город-воспитатель». В конце концов партия зовет: обновляйтесь! Как видите – обновляемся! Встречаемся со светом в конце туннеля!
И происходит невероятное: Куркин педагогическому активу города приглянулся!
Сразу уверенно скажу: Виктор Иванович Мигунов на столь быстрое развитие событий не претендовал. Сладкий дым слова «Эксперимент» был слишком зовущим и приятным, чтобы стать реальностью. Но встреча состоялась и прошла на пять с плюсом!!! Коллегиальное решение «попробовать» было выработано! Теперь многое зависело от того, получит ли поддержку сам новатор в Москве или приглашение города станет одной из вех его общей борьбы за место под педагогическим солнцем.
Девяносто девять новаторов из ста и девятьсот девяносто девять новаторов из тысячи получили бы отказ! Но именно в нашем случае произошло чудо, основанное на прежнем аппаратном опыте Евгения Борисовича. Из ситуации с предложением от Урая он выжал максимум: Приказ об организации на базе нашего города экспериментальной площадки!
Удивительные приказы отдавало в те дни окончательно сбрендившее Министерство образования СССР известное ранее как Минпросвещения и выступавшее под ником Государственный комитет народного образования или – проще и чище – Госкобра!
Воглавлял Госкобру в те славные дни инноватор номер один –А.Ягодин.
И в момент нашей встречи на Игре в Сочи проводимой только что созданным ВНИКом с Э.Д.Днепровым во главе, Е.Б. Куркин уже обладал пакетом прав на Эксперимент в городе Урае.
По условиям нашей предварительной договоренности («прорвавшийся первым приглашает к себе второго») я стал готовиться к высадке на этой космической станции.
И теперь у Мигунова появился сильнейший козырь в аппаратных баталиях:  Эксперимент Е.Б. Куркина.  Сам Куркин превращался в того, кто будет во всём виноват «если что-то пойдёт не так».
Но и самому Евгению Борисовичу теперь уже требовался человек, который примет на себя все грехи в случае неудач. Поэтому он сразу же привёз с собой на площадку Виталия Степановича Ноздрина в качестве «генерального директора». И когда появился в Урае Ваш покорный слуга, Евгений Борисович увидел во мне того, кто примет на себя максимум негатива и даже Ноздрина можно будет приберечь!
Единственное, что не просчитывали ни Мигунов, ни Куркин, это того, что Эксперимент может оказаться успешным!!! Нет, нет и ещё раз – нет! На успех никто не рассчитывал. И на такую скорость в достижении конкретных успешных результатов – тоже! Та самая сверхскорость в развитии чудовищных активностей, каковой достигал я, создавая шахматные клубы в Архангельске и затем в Качканаре, оказалась абсолютно неожиданной для организаторов эксперимента в Урае, что и предопределило наступившее самоопределение педагогов и управленцев города на Конде. И именно в условиях этой ураганной активности происходили мутации в порождающих грамматиках школ и в гороно города.  И вдруг выяснилось, что как раз к успеху ни сам Виктор Иванович Мигунов, ни лично Евгений Борисович Куркин оказались совершенно не готовы!
Впрочем пора прервать эту самую грустную из всех моих грустных песен.
Урайский Эксперимент – слишком красивая мелодия и потрясающе красивый текст – чтобы спешить и не наслаждаться этой чарующей полной любви к России песней.