Колобков

- ...И вот уже много недель я вообще не выхожу из дома, - продолжала Антонина Петровна, комкая в руках то ли бумагу, то ли платок, - Колобков никак не мог разглядеть. - Даже в магазин. Хорошо, что внучка привозит продуктов больше, чем надо.

- Вообще не выходите? - попытался поймать на лукавстве Александр Петрович.

- Не выхожу. К Вам еле дошла. И то потому, что дом напротив. Сердце начинает сильно биться, и давление повышается - я это точно чувствую. Упаду - кто поднимет? Внучка сказала, что у меня агрофобия какая-то. И мне нужно к доктору.

- Агорафобия? - Александр Петрович немного помолчал. - Скажите, пожалуйста, а Григорий Петрович здоров?

- Григорий Петрович? - удивилась Антонина Петровна, - ну после мини-инфаркта уже два месяца прошло, - неуверенно заметила она и еще больше погрустнела.

- Вам надо выходить, потому что ему надо гулять.  - Александр Петрович посмотрел Антонине Петровне прямо в глаза. - Давайте так. Расписание на шесть дней. Первые два дня вы выходите и гуляете возле подъезда. Вторые два дня доходите до магазина. На пятый и шестой день - до пруда. Одна! А потом все то же самое с ним.

- Но что мне делать в магазине? - почему-то удивилась Антонина Петровна. - Он очень дорогой, - раздраженно добавила она.

- Но Ксюша ведь дает и деньги, - верно?

Внучка действительно никогда не была жадной. И Антонине Петровне часто приходилось сдерживать ее порывы. Она очень боялась материальной ответственности.

- Да, но отдать за хлеб восемьдесят рублей? Ужас.

- А какой хлеб любит Григорий Петрович?

Антонину Петровну удивило столь пристальное внимание к ее еще более пожилому брату, но она честно ответила:
- Он любит кекс с изюмом. Который в магазине стоит сто восемьдесят девять рублей и тридцать четыре копейки.

 - Вот и славненько. Когда пойдете вместе, Вы купите ему кекс. А потом расскажете об этом Ксюше.

Антонина Петровна не очень понимала ход мыслей Александра Петровича, но так как он всегда был к ней внимателен, решила прислушаться к наставлению. В голове звучало одно: "Григорию Петровичу надо гулять". И она поспешила из кабинета домой - рассказать брату об их новом расписании.


***
Александру Петровичу было сорок шесть лет. Он был безнадежно холост и жил с мамой. Можно ли было найти женщину с его-то внешностью? Наверное да. Очень многим нравится полнота. Пухлые губы и руки вызывают доверие, а иногда дают уверенность в особой защите. Но Александр об этом не знал. Да и как водится у холостых, его влекли дамы не его полета. Особенно одна. Та, которую его друг детства, а ныне ГИББД-шник, постоянно останавливал для проверки документов. Рыжие волосы и обтянутое черным кожаным костюмом тело. Фантазии о ней не оставляли его ни на минуту, не занятую рабочими делами.

Женщина на мотоцикле. Летящая над землей. Рыжая в черном. Ничего более таинственного и завораживающего представить было невозможно. Александр был уверен, что когда ее обнимет, то обязательно положит руки на пятую точку. Он никогда не позволял себе ничего подобного. Это было его личным пределом в выходе за нормы и правила поведения.

Да. Такие вот дела. Но помечтает он ближе к вечеру, а пока его ждет работа. И Александр Петрович нажал кнопку звонка квартиры Кузнецовых.


- ...И ей плохо каждый день, каждый. Примерно в одно и то же время начинается приступ. Ложится на кровать, хватает ртом воздух, плачет без конца и жалуется на боли в животе. - Николай Борисович говорил раздраженно, но Александр знал, что таким образом выходит из него переживание за супругу.

- Скажите, пожалуйста, она ведь сейчас принимает Мадопар?

- Да, - удивился вопросу Николай Борисович, - и ей очень помогает, руки почти не трясутся.

- Знаете, возможно надо снизить дозу, - задумчиво произнес Александр Петрович, - или принимать чаще, но в меньшем количестве.

- Может, посоветоваться с неврологом? - неуверенно спросил Николай Борисович, - а вдруг он..

- Конечно, посоветуйтесь, - добродушно разрешил Александр Петрович, - подробно опишите ему происходящее и мое предложение. Все будет хорошо. Он одобрит.

 - Я попробую, - гордо ответил Николай Борисович.
"Да, этот попробует", - улыбнулся про себя собирающийся к выходу Александр.
Спустившись, он немного постоял в подъезде и затем решительно вышел на улицу.



***
- Опять Вы, - то ли радостно, то ли недовольно окрикнула его Машка.

- Ну я, - то ли смеясь, то ли радуясь ответил Александр Петрович.
Маша неохотно развернула велосипед.

- Как жизнь? Как Червенков? - осторожно спросил Петрович.

-  А Вам то что?  - мастерски провоцировала на дальнейшие расспросы Маша.

 - Ну как что. Ты плакала, теперь радуешься. Значит он наш?

 - Я подарила ему подарок, - вдруг затараторила девушка, - мы с мамой из Чехии привезли. Ну такой, знаете, ничего оригинального, Прага в снегу в шаре. Это, в общем-то, уже десятки лет не оригинально. Просто он особенно красивый, разного цвета в зависимости от температуры. И снег то голубой, то розовый, то зеленый. Но когда он подходит к моей парте, якобы посоветоваться на счет домашки, он всегда забывает его на моем месте. Будто случайно. Я вынуждена снова и снова относить его ему обратно. Это нормально? Вот что мне делать, - требовала Маша исключительного внимания к собственному внутреннему миру.

- Положить подарок на нейтральное место, - не задумываясь ответил Александр Петрович.

- На нейтральное? Это как? - с интересом переспросила Маша.

 - Если в классе есть шкаф, то в шкаф. Если полка - то на полку. Если ничего нет - то на подоконник. На учительский стол только, наверное, не надо. Много чести Червенкову.

Маша не слышала ничего более странного и оригинального. И преисполненная вдохновения от коварности плана умчалась на велосипеде, даже не попрощавшись.



***
"Ее должно быть зовут Алиса", - наступил последний вечер рабочей недели и по дороге домой Александру ничего не оставалось делать как мечтать.

Как еще могут звать девушку с рыжими волосами. Конечно, против "Маши" Саша тоже не возражал. Имя ему нравилось и очень подходило к черному кожаному костюму: смягчая образ, добавляя ему женственности.

Странно, но он не решался спросить своего друга. Он вообще боялся чего-либо уточнять. Слишком много деталей отрезвило бы его. Где он, а где она - красивая, молодая.

Мама сейчас опять будет ворчать, что он ничего не хочет рассказывать. И заставлять есть. Его, и так толстого, да еще на ночь.

Мама. Тому, что он не загрубел на своей работе, он обязан только ей. Это она сделала все возможное, чтобы он всегда был вежлив. Это все она. Строгая, довлеющая, но бесконечно мудрая.

Завтра они поедут по магазинам и накупят продуктов. Затем он позвонит Ивлевым, и они, как всегда, пригласят его в гости.

Выходные пройдут спокойно. Он отдохнет, продумает планы на следующую неделю. Почитает газеты, посмотрит новости на хороших каналах. А потом, возможно, к ним зайдет соседка-журналистка. Она почему-то любила обсуждать с ним политическую обстановку в соседних странах. Как еще снимать накопившийся стресс?



***
Утро понедельника не задалось. Перед кабинетом выстроилась очередь. Как из гражданских лиц, так и коллег, поочередно барабанивших в дверь и отвлекающих от приема нуждающихся в помощи.

Александр Петрович был рассеян. И плохое настроение не преминуло этим воспользоваться.

Может быть, друзья правы? Зачем он защищался? Кандидат наук, ставший кабинетной крысой?

И зачем ему эта Алиса? Чтобы капала на мозги, что он мало зарабатывает? Чтобы говорила ему, что его не ценят? Что его жизнь не представляет ничего интересного и заранее предсказуема? Да, и кстати, какие он сможет дарить ей подарки. Вот сколько стоит новый шлем? Наверняка не меньше, чем ежемесячные выплаты по кредиту, который они возьмут на квартиру. А если она захочет еще один мотоцикл? Или даже просто поменять свой? Машины же меняют раз в три года. Это дурацкая московская привычка, не приходящая никому и в голову в Европе. Разве он сможет купить его так скоро, как ей захочется? Ну даже если сможет, ему бы хотелось дарить что-нибудь типично женское: цветы, духи, украшения. А вдруг она ничего не носит? И все тело в татуировках.

Нет, не нужна ему Алиса. Пусть живет себе спокойненько с молодым байкером. А если чего - он даже даст совет, как ей с ним себя вести.

С другой стороны, - мысли опять вернулись в привычное русло, - он хотел помогать людям - он помогает. Хотел охранять их от саморазрушения - охраняет. Ему нравилось наблюдать за чужой жизнью, но делать это деликатно - он наблюдает и вмешивается только по запросу.

Зазвонил телефон.

- Ну здорово. Чего делаешь сегодня?

- Работаю, - грубо ответил Александр лучшему другу.

- Ну это понятно, работать ты тоже будешь. Ей нужны напутствия от авторитетного лица. Скорость чтобы не превышала. А то заносит в последнее время.

Александр почувствовал страх радости.

- Ты на свидание сегодня идешь. Записывай телефон, - продолжал диктовать условия друг, - 8-916-34..

- С ней?  - переспросил Александр.

- С Аней, - уточнил друг. - Замонала уже вы...ся перед носом, чтобы остановил. Делать мне больше нечего, как знакомить шалав со старикашками, - в стиле общения, принятом в его кругу, продолжал друг.

- Я не старик, - зачем-то заупрямился Саша.

- Да и она не старуха. Всего-то 32. Короче, ты меня достал,  - пиши уже. Фура едет странная, мне работать надо.
Друг заботился как умел.

- Мы ели кекс, - в кабинете внезапно обнаружилась Антонина Петровна, - я купила его! Мы ели, - радостно повторила она. - А еще, - Антонину Петровну было не остановить, - Вам Николай Борисович передает огромное спасибо. Супруге его лучше стало. Доктор сказал, Вы правы, и снизил дозу. И теперь у нее не такие приступы, не такие долгие, она улыбаться стала. Я ее видела, видела вчера!

- Хорошо, хорошо, - прервал ее Колобков, - а меня вы видите, разговаривающего по телефону?

Антонина Петровна извинилась и быстро исчезла, тихо прикрыв за собой дверь. Она была деликатным человеком, много знающим о том, как и когда надо себя вести.

Александр же ничего не знал о термине "панические атаки". Он никогда не читал психоаналитических трудов. И у него не было ни одного друга-психотерапевта. Петрович не был специалистом по болезни Паркинсона и уж тем более не владел приемами переключения внимания. Просто за свою жизнь он повидал так много бед простых людей, что ответы на самые сложные вопросы приходили ему на ум автоматически.

Если кому-то страшно выйти из дома и он придумывает причины, чтобы не выходить, то возможно этот кто-то боится, что в его отсутствие случится что-то нехорошее.
Ну а когда человеку неожиданно становится плохо ровно после того, как он начинает принимать новые для себя лекарства, то в первую очередь надо рассмотреть версию о побочных эффектах.

"Интересно, как там у Маши", - подумал он, - "этот самовлюбленный козел перестал перемещать Прагу? Надо будет спросить".

Рабочий день закончился. Очередь как-то сама собой рассосалась. Александр достал ключи, вышел и радостно захлопнул за собой дверь.

Табличка как всегда качнулась, но сегодня Петрович не стал ее поправлять. Пусть висит так. Ничего там особенного не написано. Даже упоминания о том, что он кандидат юридических наук, нет. Но сделав несколько шагов в направлении выхода, Саша все-таки обернулся и бросил гордый взгляд на немного поблекшую надпись:
               

                Колобков Александр Петрович
                старший участковый инспектор
                подполковник полиции
                Прием населения:
                Пoн. - Четв.: 10.00 - 18.00
                Вт. - Ср.:    14.00 - 20.00
                Пятн.:   9.00 - 16.45