Ну, что, красивая, поехали кататься!

Женское любопытство и желание испытать неизведанное имеют просто разрушительную силу.  Как я тут уже упоминала, Кузнецова сломала ножку. Она ездит по квартире на компьютерном стуле, не спит ночами без Шардоне и громко хихикает в трубку над своим интересным положением.
А так как женская сущность всегда требует разнообразия, и ей стены собственной, хоть и недавно купленной квартиры, порядком уже поднадоели, решили-таки мы с ней поехать в Ашан. Людей, так сказать, посмотреть, себя показать, положительной энергии набраться (да и продукты уже в холодильнике все закончились)

Начну с того, что тележки для неходячих людей там, как я и предполагала, есть! Кузнецова проковыляла на своих костылях до того места, где их выдавали и... и плюхнулась в инвалидное кресло, как королевна? Ничего подобного. Кресла выдают строго по паспортам. То есть нет паспорта — ты не инвалид, не смотря на наличие костылей. Без бумажки - ты всего лишь загипсованная какашка.  Когда мы поменяли транспорт на паспорт, вот тогда: «Ииииёёёёёооооххххоуууу, поехали!» — сказала она мне, подмигнула всем остальным людям, как Гагарин, и умчалась под моим чутким руководством в район мыльно-рыльной продукции, помахивая в воздухе освободившимися костылями.

Ну, что ж товарищи, я вам скажу... «По улице водили большую крокодилу!» ©.  Я, конечно же, её везла, время от времени побибикивая, и мы с ней пришли к выводу, что наше общество совершенно не готово к виду красивой женщины в инвалидном кресле. Никто особо не уступает, не помогает, не принимает вообще никакого участия — только удивлённо смотрят. Один уже не очень маленький мальчик вообще остановился, открыл рот, воткнул в её грудь указательный палец и закричал: «Мама, смотри — какая тётя!» «Иди отсюда мальчик, не мешай!», — цыкнула та по-мироновски. Кузнецовой с одной стороны льстило повышенное внимание — у неё отрастали крылья и начинал блестеть нимб. А с другой — она немножечко стеснялась своего временного состояния.

Иногда, признаюсь, я тормозила Кузнецовой порой не там где надо и главное — не ТЕМ, чем надо, особенно меня понесло в отделе конфет. Кто-то (я думаю, она врёт, что это был врач) ей сказал, что для сращивания костей очень полезно есть мармелад. А я эти места со сладким обычно обхожу за семь вёрст, а тут — такой повод! «Ой, — пискнула Кузнецова посреди сладкого изобилия, — ты мною въехала!» «Извини», — сказала я и выколупала её из под прилавка конфет, всю в шоколаде. Ну, загляделась я, забыв о нежной конструкции у меня в руках. И тогда кто-то мимо проезжающий тут же проехал по её больной ножке. Это повторялось и повторялось постоянно, что даже стало как-то тревожно — а на сколько крепок гипс?
То, что Кузнецову нужно поберечь, как вы видите, нам в голову пришло не сразу. Да, я несколько раз ею въезжала, особенно в рыбных отделах и в отделах с повышенной концентрацией сладкого (я именно там умираю от вожделения).  Иногда я её бросала на полпути и отбегала за товаром, а она гарцевала на колёсах самостоятельно по отделам с наименьший концентрацией людей. Она снизу вверх пыталась разговаривать с людьми на разные темы (вот что за общительный характер!), но люди как-то не особо шли на контакт.
В результате, мы обложили Кузнецову со всех сторон разными вкусностями, прижали сверху корзиной, полной всего-всего, в каждую руку засунули по снотворному из винно-водочного отдела и расплатились в кассе. Настроение было — зашибись.  Кузнецова с чувством выполненного долга уже всеми мыслями была дома, рядом с наполненным холодильником.
Осталось-то всего ничего: спуститься по эскалатору вниз к машине, выгрузить раненное тельце вместе с продуктами в машину, мне отвезти обратно эту долбанную тележку, обменять её на паспорт,  и поехать домой.
А теперь небольшая ремарка…. Когда въезжаешь с тележкой, пустой или полной продуктов, на этот эскалатор, то она (тележка) встаёт как вкопанная. Ну — конструкция такая. И ты её даже на сантиметр не сдвинешь.
А теперь давайте поговорим о женщинах-блондинках.  Мозг у них очень шаблонный и запрограммирован таким образом, что если три раза было так, то о четвёртом можно даже не думать — оно тоже будет так по умолчанию. А в Ашане мы обе были несусветное количество раз. То есть, догадываетесь? То есть — у нас не было никаких других мыслей, что развитие ситуации  в связи с тем, что у нас не продуктовая местная тележка, а инвалидная коляска, будет каким-то другим — не возникло! Мы легко подъехали к эскалатору, который под 600 наклонён вниз ииии…..
Первый, кто понял, что ситуация молниеносно выходит из-под контроля был — пакет молока. Он выскочил из сумки, которая мирно покоилась в руках Кузнецовой, и устремился вниз к людям. Эти люди, полные неведения, ничего не подозревали о роге изобилия, из которого на них сейчас всё обрушится. За молоком примерно с той же скоростью и точно в том же направлении устремились остальные продукты. А теперь самое главное — они устремились туда вместе с Кузнецовой.
Вы когда-нибудь пытались купать кошек в ванной, наполненной водой? Кузнецова растопырила в секунду все выступающие части своего тела, включая сломанную ножку, в пространство вокруг себя… я вцепилась обеими руками в рукоятки её кресла, отклонившись назад как можно дальше, и мы обе громко сказали: «АААА!» Итак,  резюмирую, Кузнецова обнимает пакет в руках, выпустив когти. Я обнимаю эту чёртову тележку, а мужчины, что стоят сзади, тут же обняли меня. Ехать оставалось примерно 20 секунд.  Люди в пещеру Крубера-Воронья так не спускаются,  как мы тогда — единым сплочённым коллективом под названием «паровозик придурков» достигали низшей точки приземления. Под конец  этого напряжённого действия Кузнецова начала издавать какие-то звуки. «Силы покидают», — молча подумала я. А она попискивает что-то там, похрюкивает… это некоторые люди, оказывается, так смеются в момент наивысшего напряжения.
Итак, спустились мы дружным коллективом,  единой связке и всеобщей любви и благодарности друг к другу. В инвалидном кресле не было «стопа»? Он там был, но, повторюсь, все-таки ещё раз: «некоторые люди — дуры»
После пережитого был «приход» и мы долго и много смеялись над нашим «путешествием». А потом всё-равно стало грустно, особенно Кузнецовой. Потому что никто ни разу её не спросил: «Вам достать чего-нибудь с верхней полки?» или просто элементарно: «Чем вам помочь?» Я лично очень благодарна тем принцам, что были сзади меня, спиной я их практически любила, но любила молча.
«И как хорошо, что всё это временно…», — вздохнула Кузнецова, и разбинтовала уже дома ножку, посмотреть — в скольких местах мы-таки покоцали этот гипс, который не такой уж и крепкий, как хотелось.