Роман Трансформация. Часть 23

- Свабхават!.. Секверту Ла-Дина!.. Маре, маре! -  Тэйлор метался в бреду и выкрикивал нечленораздельные фразы: -  Вельзефер!.. Эрготрас!.. Даным!.. Ла-Дина... - голос, казалось, затихал: - Даным... секвер... ы-ы-ы...
Голова безвольно упала набок. Скачущее светлое пятно застыло на правом виске.
«Заснул наконец-то!»
Виктория настроила прибор - теперь луч стимулятора    бил точно в лобовую долю.
Она приподняла свесившуюся руку, заботливо под-толкнула ее к телу; нажав сенсор, опустила прозрачный корпус релаксатора; встала, осторожно прошла по комнате и заглянула в соседнюю дверь:
- Сара, я все поставила. Он, кажется, заснул. Посмотри, хорошо?
И вышла...
______________
Стимулятор - медицинский физиотерапевтический прибор, обеспечивающий активизацию естественных нейрохимических процессов  в  коре  головного  мозга.
Релаксатор - медицинское устройство, обеспечивающее комплексную обработку организма квазидами. Точная природа воздействия квазидов (естественных прозрачных минералов, традиционно используемых веридами в медицинский целях) была изучена еще недостаточно, но устойчивый положительный эффект и многолетняя практика веридов подтверждали полную безопасность их применения. Похоже, квазиды влияли на микроструктуры клеток, попадавших в их активную зону; подавляли очаги деструктурирования и обеспечивали благоприятные общие условия, стимулирующие активизацию  жизненных  функций.

Тень резко приподнялась, шагнула, скользнула по стеклу. Сара выглянула - никого!.. На всякий случай оглядела палату.
- Бог ты мой!.. - причитая, кинулась в коридор: - Вика!.. Да где же она? Что же это такое?!
Она распахнула дверь центра и чуть не налетела на Майкла: услышав шум, тот спешил к выходу.
- Ему лежать надо! А он?.. Да разве я что-то сделаю при таком отношении?!
Сара неуклюже семенила, не успевая за размашистыми шагами командира. Майкл уже практически оправился. Войдя в палату, он осмотрелся; повертел в руках сломанный наконечник физиошнура, болтающийся в воздухе; покачал головой, осматривая треснувший край релаксатора, и, обернувшись к сестре, проговорил  задумчиво:
- Похоже, он не в себе...
Сара подхватила слова:
- Вот именно! Ему лежать надо - лечиться!.. Вы уж   верните его, пожалуйста...
Ни многократные сообщения по каналам внутренней связи, ни группа, мобилизованная Майклом на поиски Тэйлора, результатов не дали. Тэйлор не объявлялся, и в доступ-ном команде секторе корабля обнаружить его не удалось...

* * *
- Заходим левым крылом. Держать линию. Сектор 27, отсчет - 32.
Лоренс координировал перестроение кораблей перед скачком.
- Тэд, не суетись. Ровнее.
Он взял с собой - по дружбе - сына старого приятеля. Неплохой парень: с отличием окончил школу, летал уже лет пять... Но что такое пять лет? Молодой еще - Лоренс опекал его.
«Кажется,  все...»

Это раньше корабли уходили в одиночный скачок, прошивая пространство точечным ударом. Укол иглы в мантию вечности - не более. Теперь объединенная сила энергетических установок позволяла обеспечивать фронтальные разломы.
Новая стратегия скачка! Корабли выстраивались в линию и направленным полем буквально резали полосу прохода...

- Пошли!!!
Пять громадных корпусов одновременно, набирая скорость, двинулись вперед. Казалось, они раздвигают тугое пространство своими могучими телами, опираясь на короткие подкрылки шлюзов.
Корабли выходили на линию скачка...
- Два - четыре - восемь - шестнадцать...
Полыхнуло небо! Звезды меркли в разломе - плавилось вещество и время! Зарница на миг высветила силуэты кораблей; захватила, растворила их в яростном потоке света; побежала наискось, протянувшись гигантской трещиной... И растаяла, явив прежнюю картину прозрачной черноты. Запоздалые всполохи обозначили далекие метеоритные потоки - мчавшиеся осколки на миг высветились пятнами в мрачной пустоте и вновь пропали,  затаившись...

* * *
Старик, приложив ладонь к лицу, вглядывался в небо...
Все чаще и чаще ирга загоняла их в хижины. Небо над планетой затягивало темной пеленой сильнее обычного. В последние два дня ирга отступала только в полдень, когда  светло-зеленое солнце продавливало густой туман, и черта, делившая небо, сдвигалась на запад.
Послышались едва слышный треск, шипение, прерывающиеся звуки музыки. Старик поспешно вытащил видеомон; встряхнул его... Еще раз...
  Он нашел его возле тропинки, на склоне, в зарослях кустарника. Скоч, бежавший сломя голову, оступился, потерял равновесие и, цепляясь за ветки, скатился вниз,  растеряв по кустам всякую мелочь...
Звук стал чище. Старик осторожно поставил видеомон на камень, цыкнул на ребятню, толкавшуюся вокруг, и опустился рядом, прислушиваясь.
  Какая-то шальная волна донесла слова романса. Мотив напоминал известное: «Гори, гори, моя звезда!» Но старик не слышал раньше ни того, ни другого. Касалась ли его ушей хоть какая-то музыка (за исключением, конечно, жалостного мычания деревенской дудочки) - этого мы не знаем. Но слушал он внимательно.

Сектыр, сектыр дакым аккард:
Датым бюрдук ег докхырма.
Буртым кар ешира секард,
Кару рыдык е седкерма...

Кажется, я забыл про релятор  - на входе-то звучало по-другому:

Забудь, забудь свои волненья:
Твои надежды не сбылись.
Предай их тлену и забвенью,
Они давно уж заждались...

Прибор не удержался и съехал с камня: какой-то мальчишка подтолкнул его, неосторожно коснувшись пальцем. Старик резко взмахнул рукой, отгоняя ребятню, и недовольно проговорил:
- Брюдак!
Он пропустил-таки часть песни, но втиснул прибор в расщелину камня и дослушал романс до конца.
Дороги дальней очертанья
Хранит судьба давным-давно.
Не уходи по ней в изгнанье,
Но уходи как суждено.

Оставь сомненья за плечами:
Туман сойдет, и неба высь
Заговорит, прервав молчанье,
И даст надежды, чтоб сбылись...

Старик удовлетворенно закивал головой и, взглянув на мальчишек, поднял вверх палец, показывая, что согласен с услышанным. Возможно, он имел в виду нечто большее, чем этот  проклятый  туман,  заслонявший  светло-зеленое  солнце.
Голос  выводил  последние строчки:

Не утомляй себя печалью
О том, что было и прошло.
Не забывай: за дальней далью
Светило новое взошло!..

«С вами - эхостанция «Вилгас»!.. Джон Синклер выступил сегодня на саммите четырех. «Двести пятьдесят лет назад, - сказал он. - Родилась идея объединения западного и восточного Тригора...»

Что-то хрюкнуло...
Старик схватил прибор и затряс его.

«...никогда еще мы не были так близки к прео...»

Голос засипел, пропадая. Ровная волна шипения - и все стихло.
Мальчишка тронул расстроенного старика за рукав,     молча показал в небо. Полдень прошел - с запада широким фронтом наступали клубящиеся темные пары. Но старик не двигался: застыв, он смотрел куда-то за горизонт...
- Де-да-а, страшно! Пойдем! - канючил мальчишка и пытался тянуть его за рукав.
Неожиданно видеомон выпал из рук старика. Мальчишка, оглянувшись, радостно подхватил прибор из подстилки травы, воровато сунул его за пазуху и побежал к хижине.
Упали первые капли ирги.
- Вот оно, освобожде... Х-хэ!..
Старик схватился за ворот, покачнулся; дернул легкую ткань, обнажая впалую грудь, - не хватало воздуха. Хрипло засипел:
- Хэ-э-э... Хэ-э-э...
Вновь покачнулся, переступив неуверенно по сырой уже подстилке из перегнивающей травы и листьев... И упал на колено. Одной рукой придерживая слабую грудь, он судорожно тянул в небо ладонь с полусогнутыми пальцами. Но ничего  сказать  уже  не  мог  и  только  протяжно  сипел.
  По лицу, вытянутой руке, болтающейся рубахе нещадно били  капли  ирги,  покрывая  все  тело  липкой  грязью.
Не дотянулся он до неба, не смог... Упал сморщенным лицом в жижу, дернулся пару раз судорожно и затих. И уже не чувствовал секущей боли от вонза-ющихся частиц керца...
За пологими холмами, опоясывающими некогда цветущую долину, кружились неясные пятна. На фоне узкой светло-зеленой полосы они, казалось, искрились разноцветием радуги. Но на самом деле - были просто белыми.
В тот день впервые черта не делила небо: скинув светлую полосу за холмы, бурлящий туман захватил горизонт и,  сгущаясь,  подобрался  к  самым  кронам  деревьев...

* * *
«Стоп!.. Откуда?..»
Э-эх!.. Майкл, заснувший было вновь, расцепил за-кинутые за голову руки и резко сел. Мотнул головой,скидывая остатки тяжелой пелены, окутывающей сознание.
Ощущение тревоги, поднявшее его из зыбкой полудремы, натягивало какие-то невидимые струны. Еще неясные - сигнал только зарождался, но мышцы автоматически среагировали и толкнули тело, подготовив  его к действиям...

Кто сказал, что лежачих не бьют?
Не бьют таких, которые вызывают жалость. Не бьют уставших от боли и животного страха, то есть битых уже достаточно, - мера исчерпана!
А спящих и сильных - во сне режут! Чтоб не биться с ними потом. Не хочется с ними по-честному. А так - не ожидаюших, расслабленных... Чик, ножичком - и все проблемы! Или когда повернутся. Или показать им - за спиной        будто бы - птичку, знакомому махнуть. Отвлечь, одним словом, от движения страшного...

- А что это у вас в руке?
- Да где?
- Вот - в руке!
- Ах это! - разглядывая топорик: - Да так, знаете ли...    Забыл дома оставить...

Привыкший уже к монотонным ударам корпуса, Майкл ощутил вдруг нарастающее беспокойство.
ТИШИНА! ГУЛКАЯ ТИШИНА!..
Он еще не сознавал ее до конца:
Так ли?..
Ухватился за выступающий край капсулы, словно под силу было ощутить вздрагивание электронов в ее плотном теле. Вдохнул колебания воздуха:
  Так ли?..
Но мозг уже принял подсознательное решение и дал команду нервным центрам: мышцы подобрались; напрягли суставы, сухожилия - и натянутыми струнами выкинули тело вперед!..

Это почувствовали все...
Непроходящая тревога, вызываемая ранее ритмичным биением корпуса, сменилась неопределенным ожиданием. На многочисленных палубах, у дежурных пультов, в каютах - одна и та же картина: люди застывали и вслушивались в эту тишину. Она гремела в сердцах ударами пульса, напрягала органы чувств и заставляла отодвинуть текущие дела и вслушиваться... ВСЛУШИВАТЬСЯ!..
А вдруг это всего лишь короткое затишье перед последним  РОКОВЫМ  ударом?
И потом! Какой-то толчок был. Не показалось же?
А может быть?.. Может быть, все уже кончено? И только они еще не знают об этом! Но через несколько секунд волна добежит и сокрушит все вокруг огнем и внезапным ударом воздушного потока - разламывая перегородки, сдвигая  нагроможденное  оборудование,  срывая  приборы!
Что может быть ужасней этой тяготеющей неопределенности: живы - или уже списаны в пустоту? Забыты,  зачеркнуты!
И ничего не можешь сделать! Ни-че-го!..
Где командир? ПОЧЕМУ молчит?!! Скажите хоть что-нибудь!
  ПОЧЕМУ информатор не раздавит эту зловещую  тишину? ПОЧЕМУ не разрывается до хрипоты?..
Кто-нибудь!!!
Сейчас... Нужно спросить...
Нет! ОНИ тоже не знают. ОНИ, как и Я, - уже мертвые!..
_____________
Информатор  -  устройство  громкоговорящей  связи.

Не любит человек стоять на месте - мается от этого.Бежит по черному асфальту на работу. Втискивается с усилием в переполненный транспорт:

- Граждане! Проходите в середину...
А в середине только лист фанерный поместится. И это называется ПРОХОДИТЕ?
- Да подвиньтесь! Вы!..
Э-эх!.. С разбегу...
- Некуда, говорю!
- Как некуда?! Как некуда?! Мне тоже надо!..

Бегут молодые и старые. Бегут на свидание, в больницу, на дачу - грядки вскапывать. В отпуск - на самолет. Из отпуска - в чадящий город, в родные стены:

- Как мой Тузик?.. Не обижали?..
- Ах! Маринка (Кэтрин, Лючия), давно тебя не видела!
Оглядывая старую знакомую:
- Ну ты даешь!..
Бегут в банк, услышав о финансовом кризисе. И опять в банк - отдавать кровные за объявленный высокий процент. Надежный! Ну, вот - как слово ваше верное!..
Бегут от любимых - и к ним; от разочарований - к проблескам надежды. И наоборот...
Бегут мыслями, ногами и чувствами!
Только бы не стоять! Только бы не застыли желания, жгучие разряды в нервных клетках, вращение электронов по орбитам, биение пульса! Эти странные ощущения, называемые ЖИЗНЬЮ.
Еще немного - граница уже близка... В последний  раз!..
Успею ли?..

И побежали бы многие, спутав судорожные удары сердца с колебаниями гигантского корпуса. Но уверенные слова (даже суть их была не так важна, как интонация), прервавшие напряженную тишину, удержали и родили в  коридорах  прерывистое:
- Кха... Эх-ха!.. - переходящее в безудержное,  захлебывающееся:  -  Ха-ха-ха-ха!..  Эх-ха!..  Эх-ха!..  Ха-ха-ха-ха!..
Со слезами, выступающими на глазах. С пристукиванием по полу, прихлопыванием ладонями по коленям...
Так легко это вышло, словно надежда всегда была наготове и только ждала разрешения откуда-то свыше.
Всего-то и проговорил Майкл:
- Стоим, ребята. Сдюжил «Герг»! Вижу панораму -  картинка чистая.
Они думали, что все закончилось, что беда отступила, не вернется больше, не достанет...
  Потом уже станет ясно - не все так просто, как по-  казалось вначале. Но это же ПОТОМ! И разбираться будем, стало быть, ПОТОМ!..

* * *
Он наблюдал за ней сквозь мелкие отверстия решетки, отделявшей узкую коммуникационную шахту. ОН! Даным (сын) Вельзефера - могучего Владыки Майи!
Женщина явно не собиралась уходить - это его бесило. Ноздри раздувались. Воздух с шипением выры-вался сквозь стиснутые зубы. Едва сдержался, чтобы не проломить тонкую решетку и не свернуть шею этому хлипкому созданию - никчемному, изображающему из себя Бога! Нетерпеливо сглотнул горячую слюну.
Чем дольше он сдерживал себя, тем явственнее накапливалось раздражение. Движения женщины вселяли беспокойство. Мотнул головой:
«Она здесь... Больно!.. Кто?!. Как больно!..»
Что-то смешалось в сознании. Не выдержав боли, он с силой ударил по решетке...
  Крик ворвался в самое сердце:
- Виктория!!!
И опять в глазах покатилась какая-то чернота. Неясное бормотание:
- Маре... Ла-Дина... Эрготрас... Даным! Даным Вельзефера!..

Сначала был удар, потом этот крик, напоминавший  скорее визжание. Но даже сквозь искаженные фальцетом звуки она расслышала имя.
Виктория осмотрелась:
- Кто здесь?
Расслышав нечленораздельное бормотание, она кину-  лась к решетке:
- Тэйлор?!
На миг показалось, что он узнал ее - какое-то смутное понимание проявилось во взгляде. Она никак не могла поймать этот взгляд - Тэйлор странно крутил головой, словно пытался разглядеть что-то за ее спиной.
Дернула решетку - не поддается. Приникла лицом к мелкой сетке отверстий:
- Тэйлор!..
Движения головы и неясное бормотание прекратились. Тэйлор замер.
- Ну... Это же я... - позвала она мягко.
Глаза - в глаза! Она с надеждой вглядывалась, искала понимание. Неподвижные зрачки рассматривали ее - только радужная оболочка странно пульсировала: какие-то тени проносились в глубине, осаждались по краю, прорисо-вывая  неестественную  кайму  вокруг  дышащего  серого  круга.
Губы судорожно дернулись:
- Даным Вельзефера...
Черное пятно в его глазах расширилось, выпуская из глубины неясную тень, и начало вытягиваться в узкий овал, превращая человеческий взгляд в жуткий бессмысленный щуп, сканирующий пространство.
Ударило по глазам - какая-то вспышка! Виктория  невольно отшатнулась...

Сфокусировав узкие щели зрачков, он прозондировал  приблизившийся силуэт:
«Теплокровное. Рефлекторно-моторное. Пятый уровень. Смещенная энергосистема. Период полу-распада...»
Хмыкнул, осклабившись:
«Ничтожество!  В  самом  центре  ПРЕДРЕШЕНИЯ!..»
Щелкнули суставы пальцев, фиксирующихся в жестком изгибе. Ударил - хлестко, наотмашь, рассчитывая легко справиться...
Решетка выдержала.
С удивлением поднял руку к лицу - с пальцев сочилась кровь. Красная змейка побежала по ладони и разорвалась в воздух - кап... кап...
Через узкие разрезы металла - следы ударивших пальцев - катилась волна страха.
«Жалкое существо!..»
Выкинул вперед руку, порвав прочный сплав, - и вновь не достал...

Виктория в смятении отступила еще дальше. Нерешительно повернулась, все еще не веря в происходящее... И побежала, спасаясь от неожиданного чувства, бьющего в сердце, в дрожащие кончики пальцев...

Он ясно ощутил, как страх, врывающийся в ноздри, пытался спрятаться: как робко отступил сначала за пере- городку, а затем скачками кинулся прочь, в недосягаемую глубину  палубы, - тело отметило слабеющие сигналы...
Яростный визг!!! Решетка заходила ходуном, едва сдерживая натиск нечеловеческой силы. Звуки неслись в открытый проем, бились о стены коридора, отраженной волной уносились в глубину палуб. Навстречу им стремительно катился топот бегущих ног...

- Отрезать правый выход из сектора!
Достигнув первого поворота, Майкл, не останавливаясь, взмахнул рукой, отдавая команду.
Кто-то устремился в боковой проход. Через несколько секунд в глубине коридора вспыхнула полоса защитного экрана и захлопнулись две переборки, образовав своеобразный шлюз...

  Он знал - это не все, не выпустят их! И хотя он руководствовался только словами Виктории, но уже пред-чувствовал возможную связь событий. Майкл пытался обезопасить корабль.
«Энергоблок!..» 
Помеченный сектор находился совсем рядом.
Взглянув на схему корабля (еще в рубке), он понял:  используя ограниченные возможности вспомогательного узла управления, нельзя перекрыть опасную зону. Ничего не  объясняя Виктории - справившейся уже со страхом и ожидавшей, что командир немедленно даст команду вызволить Тэйлора, явно нуждающегося в медицинской помощи, - он склонился  к  панели  приборов  и  вызвал  техников.
  «Нужно выхватить только сектор, один сектор!..»
Увидев на мониторе дежурного оператора, отрывисто бросил:
- Сэм, попробуй перекрыть стволы коммуникаций в пятом секторе...
Не дожидаясь ответа, переключился в режим сканирования:
«Так...  Тридцать второй, семнадцатый и шестой...»
Включил сеть информатора:
- Говорит командир. Нештатная ситуация в пятом  секторе. Узел три - со мной дежурная команда. Повторяю:узел три! Всем выйти из зоны - пять, тридцать два, семнад-цать, шесть...
Обернувшись к Виктории:
- Найди Люси, и ждите в центре. И никакой самодеятельности!..
«Подходы перекрыты - хорошо. Пора...»
Майкл поправил оружие, повернулся...
- Комадор!..
Щелкнул затвор. Приподняв излучатель на сгиб локтя, вперед шагнул высокий парень:
- Тебе нельзя, комадор. Это наша работа...
Майкл чуть задержался с ответом, но парень ощутил   свою правоту и распорядился, поведя стволом излучателя:
- Джек, Глэд, - со мной!..
-Не трогать его - только пятый режим, - проговорил   Майкл уже вдогонку. Он имел в  виду парализатор...

Знаете? Так легонько стукнет тебя... В голову ли, в руку - да хоть куда!.. Отлетишь метра на три - и готов! Всего делов!
  Незачем было выкаблучиваться - пальцы загибать!
И боли никакой. Боль - она чувствами принимается. А когда тебе отшибает чувства, очень даже хорошо пере-        носится она: метра на три - прямо с телом...

Ух... ух... ух-ух... - за стеной стукнула хлопушка парализатора.
Послышались какая-то возня, стук падающих предметов - и опять хлопушка:
Ух... ух-ух...
Чей-то голос:
- Ушел гад!.. Слышь, командир? Ушел он! Наверх ушел - в шахту. Джек сплоховал.
И другой:
- Ты не заговаривайся. Это же Тэйлор! И не гад он вовсе - не в себе человек...
- Чего ж мазал?
- Да попал вроде!
- А дырки эти сделал, по-твоему, кто?
- Не трогал я излучатель! Сказано же...
Майкл уже вошел и, хлопнув по плечу Джека, ковырявшего рваные отметины на решетке, проговорил:
- Дай-ка гляну...
- Так,  ребятки... - сказал он через минуту. - Что бы это ни было - это не Тэйлор...
Потом (когда по его команде перекрыли проходы смежных секторов), разговаривая вновь с Викторией, он пытался понять:
- Ты  вспомни:  может,  было  у  него  в  руках  что-то?
Отвечала Виктория сумбурно (оно и быть не могло иначе - после такого дела!):
- Может, и так. Только рука... в крови вся... И глаза жуткие - словно воздух сверлят.
- Не мог же он глазами?!
Улыбнулся: аж самому смешно стало.
- Ладно, отдыхайте... Забери ее, - попросил он Люси. - Только проследи, пожалуйста. У нее ума хватит - кинется    искать...
Майкл смотрел им вслед и думал:
«Похоже, поспешил я... Тэйлор-Тэйлор... Так значит,   игра пошла. Не по зубам «Герг» - людей подавай! Что за тварь такая?! Не дам!!! «
В  сердцах  он  стукнул  кулаком  по  панели  прибора.
Если бы это могло остановить хоть кого-то...

* * *
- Как вас кличут-то?
Все-таки я улучил момент и подкараулил одного из чужаков в поле.
- Меня?..
- Да нет!.. - я размахивал руками, пытаясь показать ему разницу между единичным и общим. Смешно, наверное, выглядел...
  Бестолковые! С трудом, но он, кажется, понял и вы-говорил:
- Лю-ди.
- ЛЮДИ?!!
Вот оно что!.. Я вспомнил все, что пришлось пережить в дни посвящения. И отчего, думаю, так коверкают слова, произносят с гордым пафосом?.. Тьфу ты! А они ЛЮДИ, оказывается, - пятый уровень... Ниже только животные (4) , микроорганизмы (3), растения (1) и среды разные (1): газы, жидкости и твердые образования.
Поня-я-тно!..
А что понятно-то? Ничего непонятно. Какая-то несуразица: мы - тут, а они - там! Так должно быть!
- Так вы... это... к нам-то?..
Он засиял весь, что догадался раньше:
- Не мы - к вам. А вы НАС - к вам.
Ах вот так, значит! И кто же так постарался? Уж не отец ли с Ишуаром?
Нет, я, конечно, не осуждаю их... Хорошо, что мясом жареным у нас не пахнет - противный запах! Нечего у нас жарить, да и незачем, слава богу!
На всякий случай огляделся: трава вокруг густая - вдруг кто есть! Открытия случаются. Этот носом поведет,учует, да как кинется в траву-то! Соскучился, небось, по  жареному... Или стебли вырывать начнет - в салат крошить.
Но интересно же! Как страна заморская, скрывающая тайны. Даже нос зажму... Где же? Так сразу и не сообразишь. Нашел аналог - рудимент, по-вашему. Зажал  покрепче:
- Расскажи!..

* * *
Свет звезды едва пробивался сквозь мутную пелену.  Плазма взъяренно клокотала, обжигая мрак; выбрасывая протуберанцы, шипела, касаясь его, но не могла преодолеть невидимый барьер. Звезда - словно огнедышащая Горгона, зажатая в тесной клетке, - пыталась вырваться из объятий силы, превосходящей ее. По огненному лику хаотично блуждали темные пятна. Твердеющие острова укрощенной плазмы напоминали пласты бурой коросты - следы болезни, внезапно  настигнувшей  звезду.
Совсем близко (в нескольких световых годах) пробивались еще два светлых пятна, в которых с трудом, но можно было угадать таких же пленниц. Всего их было десятка два или три.
Гнетущее впечатление: вечный Огонь, рождавший   некогда жизнь, не мог теперь пробиться сквозь странное марево и, казалось, тлел, ожидая неведомой участи...
Неправда! Неправда это!!!
Пламя билось и кричало, корчилось в муках, рвалось в простор!.. И сжигало само себя, не в силах сбросить избыток энергии, рождаемый клокочущими недрами, - ибо не предназначалось для себя самого...

Огонь - символ крайнего состояния того, что мы называем материей; символ высшей степени страсти и первобытного языческого поклонения могуществу стихий. Рождающий, покоряющий и уничтожающий. Божественный - разящий вероотступников. Шабаша - разжигающий страсти. И Ада - карающий за грехи. Данный Богом для укрощения природы - умножающий принципы. И данный Сатаной для разрушения принципов - ввергающий в первородное состояние.
Все есть Огонь, и все гибнет в Огне, становясь им. И вода - признанная необходимость жизни - пришла из Огня и уходит в него. Паром ли, кислородной горелкой или водородной бомбой. Сжигающим бредом сознания и болезненной горячкой тела, созданного водами океана.
Огонь солнца в пустыне, загоняющий влагу в глубокий песок. Огонь, вырывающийся из недр потоками лавы. Огонь, сжигающий жизнь, рискнувшую перешагнуть его пределы. Не было ее в Огне - и не будет в Огне. Первородная необузданная стихия.
И не родилось еще ничего: не было планет, вздыхающих океанов, зеленых лесов, облаков, дождей, свежести утреннего воздуха. Не было зарослей морских водорослей, моллюсков, рыб, черепах и шипящих змей. Не было мохнатых зверушек и лысеющих двуногих, кутающихся в шкуры. Не было рисунков в каменных пещерах, хижин, сказочных замков и кипящих жизнью городов...
И БЫЛ ОГОНЬ!..
И НЕ БЫЛО ЕЩЕ ОГНЯ!..
ДРОГНУЛА ВЕЧНОСТЬ!..
Смутные отблески былой памяти сдвинули пласты  времени и повторились воспоминанием:

«Предвечная Матерь-Рождающая, сокрытая в своих покровах, Вечно-Невидимых, еще раз дремала в продолжении Семи Вечностей.
Времени не было, оно покоилось в Бесконечных Недрах Продолжительности.
Вселенского Разума не было; ибо не было Ахи-хи, чтобы вместить Его.
Семи Путей к Блаженству не было. Не было и Великих Причин Страдания, ибо не было никого для порождения их и обольщения ими.
Единая Тьма наполняла Беспредельное Все, ибо Отец-Матерь и Сын еще раз были воедино, и Сын не пробудился еще для Нового Колеса и Странствий в нем.
Семь Превышних Владык и Семь Истин перестали существовать, и Вселенная - Необходимости Сын - была погружена в Паранишпанна, чтобы быть выдохнутой тем, что есть и в то же время нет. Не было ничего...
Где было Безмолвие? Где слух, чтобы ощутить его?  Нет, не было ни Безмолвия, ни Звука; ничего, кроме Нерушимого Вечного Дыхания, незнающего себя.
Час еще не пробил; Луч еще не проник в Зародыш; Матрипадма еще не набухла.
Сердце Ее еще не раскрылось для привхождения Единого Луча, чтобы затем низвергнуть его, как Три в Четыре, в недра Майи...
Последний Трепет Седьмой Вечности дрожит в Бес-конечности. Матерь набухает, распространяясь наружу, подобно почке Лотоса...
Тьма излучает Свет, и Свет роняет одинокий Луч в Воды, в Глубину Лона Матери. Луч пронизывает Девственное Яйцо, Луч пробуждает трепет в Вечном Яйце и зароняет Зародыш, невечный, который сгущается в  Мировое Яйцо.
Свет-Хладный Пламень, и Пламень-Огнь, и Огнь рождает Тепло, Воду производящее, - Воду Жизни в Матери Великой.
У Порога Четвертого Сынам указано создать свои подобия. Одна Треть отказывается. Две повинуются.
Проклятие произнесено: они будут рождены в Четвертой, страдать и причинять страдания. Первая война зародилась...
«Ныне, это твое Колесо», сказало Пламя Искре. «Ты - Я, мое Подобие и моя Тень. Я Сам облекся в тебя, и ты Мой Вахана, до Дня «Будь с Нами», когда ты снова станешь мною и другими, собою и мною». После этого Строители, облекшись в свою первую Оболочку, спускаются на блистающую Землю и над людьми  главенствуют - будучи ими самими...»
____________
Автор давал отсылку, но я проверил. Это выдержки из станцев книги Дзиан, приводимые автором по текстам госпожи Блаватской в «Тайной доктрине», изданной в 1888 году в Лондоне. Она утверждает, что переписала станцы из древних санскритских манускриптов, выполненных на специально обработанных листах пальмы «...неизвестным науке способом в состоянии непроницаемости для воды, огня и воздуха...»
Впервые книга («Тайная доктрина») вышла на русском языке в 1937 году в Риге. Тогда я сам был молод - очень молод...  Меня еще просто не было. Поэтому пришлось руководствоваться новым  русским  изданием 1991 года.
Не понимаю: почему нечто цитирует наши книги? Быть может, верны ссылки на халдеев и доведические утраченные архивы, хранящиеся где-то в недоступных местах и рассказывающие  о  доисторической  прелюдии?
Но тогда не оно цитирует нас, а мы - его!..
  Все равно не понимаю! Что есть - то есть. Кажется, мы все не понимаем до конца происходящее с нами и с миром...
Согласно этим архаическим станцам, вселенная не имеет родителей и проявляется в непорочном зачатии Светом, явившимся из Тьмы и оплодотворившем яйцо в Лоне Матери. Причем Свет и Тьма определяются лишь относительно - как разные проявления одного и того же фактора.
«Ничто не добавляется к тьме, чтобы добыть из нее свет,или же к свету, чтобы сделать его тьмою на нашем плане. Они взаимно сменяются; и научно Свет есть лишь вид Тьмы и обратно».
  Пространство декларируется как бесконечное и существующее извечно, а время - как иллюзия, измеритель процессов, протекающих в бескрайних просторах вечности.
Вселенная проявляется вздохом единой мировой сущности, оживляющим пространство, наполненное дремлющей жизнью. Эта сущность сначала двуедина: отец и мать, а затем - триедина: отец, мать и сын. Женское начало определено пассивным носителем дремлющей в нем жизни, а мужское - активным, проявляющим жизнь в женском и созидающим очередное Колесо  вечности.
Вечность определяется условно. Блаватская говорит: «Семь вечностей означают семь периодов, или же период времени, равный семи периодам одной Манвантары на протяжении Махакальпы – «Великого века» (100 годов Брамы), составляющего итог в 311 040 000 000 000 лет; каждый Год Брамы состоит из 360 Дней и такого же числа Ночей Брамы (исчисляя по Чандраяна или Лунному году). День же Брамы исчисляется в 4 320 000 000 годов   смертных».
Вселенная, в нашем современном понимании, рождается на  заре Манвантары. Тогда же родился первый христианский архангел. Боги «поглощаются» вечностью в конце Махакальпы, во  всемирном разложении (или  Пралайе, христианский день последнего суда, эзотерический день «Будь с нами»).
Надо отметить, что все основные положения более позднего христианства просматриваются здесь. В христианстве они лишь упрощены и популяризированы. Женское начало здесь (в толковании христианства), безусловно, греховно, ибо рождает жизнь, зачатую мужским началом для нисхождения в плоть из высших вселенских сфер.
Что касается базовых понятий времени и пространства, то уже у Блаватской видны некоторые противоречия. С одной стороны, декларируется принцип всеобщей относительности явлений и, соответственно, понятий; наличие нескольких различных модификаций мира - состояния дня Брамы, ночи Брамы, семи вечностей и вселенской Пралайи (она же соответствует состоянию великого покоя (гармонии) - Паранирваны). А с другой стороны, утверждается принцип вечности единого пространства. Вероятно, это связано с бо'льшим консерватизмом человеческого восприятия категории пространства. Сквозь меняющиеся категории времени: будущее, настоящее и прошлое - мы бредем каждый день, а пейзаж за окном (категория пространства) практически не меняется. Только богам  мы издревле отдали право жить в иных измерениях, но сами еще не претендуем на это в реальной повседневности. Лишь авторы фантастических романов и многочисленные любители фэнтэзи покоряют эту вершину.