Королевские размышления

       Как это  ни странно, но Петербургский книжный салон я посетила впервые.  Все как-то не совпадали мои визиты в  «северную столицу» с книжными ярмарками. А тут совпало - Х1Х фестиваль  свободного стиха  и УП Книжный салон (2012)  в ЛЕНЭКСПО. Если  на фестивале собираются те, кто литературу создают, то на книжном салоне – те, кто ее издают. Своего рода рифма.  Придется начать с фестиваля.
      Фестиваль свободного стиха или, как его еще называют, фестиваль верлибра,  возник в конце 80-х как протестное движение поэтов против  жестко регламентированной, точно военный устав, советской поэзии. Сейчас молодым поэтам трудно представить себе, что отсутствие рифмы в стихе могло рассматриваться  как вызов обществу. О том, что  верлибр  не столбовая дорога русской поэзии, говорилось на любом  редакционном уровне, поэтому  пробиться свободному стиху в печать было почти невозможно. В  случае  же успеха – что  происходило крайне редко - всегда  ему предшествовали  различные  закулисные обстоятельства. Например, замечательный ленинградский поэт Геннадий Алексеев   выпустил в «Советском писателе» несколько прекрасных книг верлибра (что в свое время не могло меня не удивлять), чему безусловно способствовал тот факт, что  он,  несмотря на то, что  в 1979 году был принят в Союз писателей (по рекомендации Глеба Семенова),  оставался  действующим архитектором  и преподавал студентам, то есть в литературной союзписательской среде воспринимался  в какой-то степени  как человек «со стороны», которого просто поддерживает сумасбродный, но влиятельный Михаил Дудин.  О наследии Геннадия Алексеева, о работе с его архивами  рассказал на конференции, состоявшейся в рамках фестиваля,  один из его  организаторов питерский поэт Арсен Мирзаев.
    В Петербурге фестиваль свободного стиха  прошел уже в третий раз.  Когда-то в далекие 80-е он проходил  в провинции, на Украине, тогда еще «залежной», в Калуге, потом утвердился в Москве. У его истоков  стоит поэт и исследователь стиха,  член Московского союза литераторов Юрий Орлицкий.  На конференции Юрий Орлицкий  выступил с докладом о влиянии духовной поэзии религиозных  сект  (старообрядчество, хлыстовство и др.) на возникновение и  развитие   русского свободного стиха. Вообще генезис свободного стиха до сих пор четко  не определен, единственно, что ясно, это то,  что  на него  повлияли многие факторы, в том числе  традиция перевода древних текстов (библейских, апокрифических,  восточных  и др.). 
    Проблема перевода как западных, так и восточных текстов, тесно связана со свободным стихом, поэтому неудивительно, что в рамках фестиваля  отдельно собирались и переводчики. Не буду углубляться в частности, скажу только, что перевод свободного стиха  требует не менее языковых  и культурных знаний, чем перевод силлабо-тонического стиха.  А как тонко заметил  Василий Андреевич Жуковский, «переводчик-прозаик – раб, переводчик-поэт – соперник». Но  где же эти соперники? Переводчики бывают хорошие, средние и плохие. Кого больше – средних или плохих, не знаю, не мне судить, но хороших -  точно меньше всех. Даже не перевести, а сделать качественный подстрочник  - великое дело.  Беда  заключается в том, что  мало людей, которые выбрали  перевод своей профессией, ведь это труд тяжелый и неблагодарный. Зато много безответственных «налетчиков», которые трутся возле спонсируемых издателей. Помнится, в одной очень солидной культурологической книжке  переводчик  превратил  старинное  название реки в фамилию сходу выдуманного жителя города. Каждый, кто сталкивался с переводами, подобных ляпов может назвать огромное количество.Таких-то переводчиков  действительно  много. Как написал некогда по поводу перевода «Гамлета» знаменитый  актер Петр Каратыгин в  30-х годах Х1Х  века :
           «Одно из двух: «Гамлет» едва ль переводим,
                Иль только на Руси ему невзгода,
                Зато уж переводчикам плохим
            У нас решительно не будет перевода!»

Каламбур актуален  и по сей день.

     В сентябре прошлого года мне довелось быть на У Форуме переводчиков в Ереване,  о том, что творится с переводами и переводчиками, там  говорилось с горечью. Литература в бывших советских республиках лишилась своего проводника в  мир зарубежной литературы – русского языка. Русский язык ушел из школьных программ, молодежь не говорит по-русски, и все меньше людей, которым русский язык родной или второй родной.  Самая сложная ситуация  с поэзией. Русские поэты, начиная с Брюсова, не одно  десятилетие переводили классическую  и современную армянскую поэзию – и вот теперь, без государственной поддержки, как с русской, так и с армянской стороны, эта традиция оборвалась. Такая же ситуация  и в других бывших советских республиках. Единственно, что сделали мудрые  армянские литераторы и филологи – это  предусмотрительно создали  фонд подстрочников стихов, благо, пока  еще есть те, кому это под силу, и в надежде на то, что появятся те, кому будет под силу перевести  оригинальный  армянский стих из формы  подстрочника в форму русского стиха.  Во всяком случае я улетала в Москву, нагруженная тяжелым пакетом рукописей  армянских подстрочников.
     Но каково будущее самого русского стиха? Всякое приходит в голову… Почему-то вспоминается старинная эпиграмма конца ХУШ века, обращенная к «худым стихотворцам»:
                «Уж сочиняете и вы?» - «Увы».
  Верлибр сегодня как протестное движение  не существует: автору дана полная свобода писать как он хочет.  Добились. Однако автор пишет как он может.При этом уверен, что пишет  «на уровне» и вообще лучше других. Кто эти «другие»? Это те, кто пишет рядом. Вот уж точно «увы». И здесь неважно – свободный  это стих или  конвенциональный. При любой форме качество стиха может быть любым. Для наглядности сравним два стихотворения  о любви двух совершенно разных авторов.
Первое:
      Как ты устала, Господи,
      Как ты смертельно устала!
      Осталось
      взять тебя на руки и  убаюкать.
     Укачать, прижав к груди, как ребёнка.
     Чтобы слышала
      биение моего сердца.
      Чтобы знала: ничто
      не потревожит
      .…
      ИБО АНГЕЛ НЕ СМЕЕТ ТРУБИТЬ,
      КОГДА ТЫ СПИШЬ
      НА МОИХ ЛАДОНЯХ!

И второе (даю фрагмент):

Ты мне как солнце, как вода,
Как щебет птиц, ручья журчанье.
Ты - путеводная звезда,
Всю жизнь, от первого свиданья!

      Если за первым стихотворением питерского поэта читатель  расслышит –  несмотря на   выспренность -  интонацию свободного блоковского стиха, то за вторым стоит  многократно растиражированные «образы», перешедшие из  журналов и газет  столетней  и более давности в  нынешнюю массовую культуру. Как их сравнивать и можно ли?
     Действительно,  «увы» или «не увы», но  стихи «слагают» едва ли не все – люди самых разных профессий, принадлежащие разным слоям общества, разного культурного и образовательного уровня (часто вообще без всякого уровня). Некоторые это долго скрывают,  прячась в тетрадочках или за «никами», но потом все равно признаются.  Что-то такое есть в этом непостижимом деле, что-то в него вкладывается  такое, что понять  нашего  российского человека без того, чтобы  понять его стихотворное  начало, просто невозможно. Ни в чем так не выражается наша натура, как в поэзии. В рифму можно сказать то, чего прозой вовек не скажешь. Это и в плюс и в минус: наверное, и  Баркову рифмы казались амурными ширмочками, вряд ли он  управился  бы прозой  со своими «игрушками», иначе мы бы имели тогда русского  Миллера. Нет, решительно, русская поэзия   таит в себе  много больше, чем желанная услада для слуха. 
    Если «упиться гармонией» не всегда получается, когда читаешь стихи, то  призадуматься, «зависнуть» над текстом  приходится частенько. За три века русская поэзия выработала  в себе какие-то такие свойства, что ее можно сравнить с прививкой, укрепляющей нашу сопротивляемость, несущей в себе спасительный вирус против  смертельной болезни  текущей  жизни.  Ни Толстой, ни Достоевский, ни Чехов не сказали о русской душе  ничего более существенного, не раскрыли ее до такой полной глубины, как русская поэзия за прошедшие три столетия.  Она ухватила  и крупные черты и мельчайшие черточки нашего общего лица, и более верного портрета   ни в чем больше нет - ни  в прозе, ни в музыке,  ни в театре, ни  в изобразительных искусствах.
    И при этом  своем значении и распространении русская поэзия сегодня ходит в  нелюбимых падчерицах у  скаредной  культур-мачехи. Это не обидно для поэзии, это опасно – для  всего культурного организма, который может лишиться своего иммунитета.
     На Книжном салоне в Петербурге я с пристрастием просмотрела те издания, которые выходили при поддержке  Комитета по печати правительства города.  Среди них книги по краеведению,  по истории,  большой том о Ломоносове в серии  «Русский путь», книги  известных театральных деятелей, литературоведов. Все это прекрасно, все это облагораживает лицо нашей культуры, но собственно на поэзию государством было затрачено совсем немного  - сборник «Молодой Петербург», куда наряду с молодыми поэтами вошли  прозаики и драматурги.  Сразу же вспомнился сборник 1989 года «Молодой Ленинград» - там было напечатано 105 авторов, многие из которых были, прямо скажем, не очень молодыми и вполне известными в самиздате поэтами (например, Виктор Кривулин, Елена Шварц и др.). Однако главный редактор сборника Александр Кушнер счел важным показать «более  широкую панораму» ленинградской поэзии и  написал в предисловии, что «отсутствие нормальной возможности сверить свою поэтическую работу с читательским откликом приводит к застою». Не только к авторскому, но и к общему застою в  поэзии, уточню я, а следовательно к  культурному провалу в целом, ибо из всех искусств важнейшим в нашей стране   является не  кино, которое как типичный продукт масскульта есть удобнейшее средство для обезличивания  людских толп, а именно поэзия, развивающая интеллект и повышающая творческий уровень логоцентричного народа.
    Впрочем, это все досужие мысли о предмете, который мало кого сегодня волнует на фоне, ну понятно, на каком фоне. Не зря я дала название этим заметкам  «Королевские размышления». Так когда-то  двадцатилетняя Анастасия Цветаева  назвала свою первую книгу лирической прозы, полную необязательных суждений, медитаций на личные и отвлеченные темы и никак не связанную с идущей мировой войной и надвигающейся революцией.

Татьяна Михайловкая.


Рецензии