Изменившийся

Глава 1
Ничем не отличающееся от своих сородичей существо, рыскающее в мусорных баках, одной из городских подворотен, выискивало себе на пропитание остатки чего-то съестного.
Маленькие глазки всматривались в необъятный мир человеческих будней, мирно проплывающих так  близко, и так недостижимо далеко. На примитивном уровне он осознавал, что он, и ему подобные особи, находятся на гораздо низшем уровне эволюции, да и самого существования, нежели хозяева планеты и даже их ближайшие друзья, неоднократно гонявшие его с мест прикормки. В его скудном мозгу возникали лишь некие образы, а вот самого знания ни он, ни кто либо подобный ему получить не мог, и от этого, на его крысиной душе становилось грустно и тяжко.
Посидев еще немного на краю мусорной урны, большой серый крыс грызанул на последок какой-то дряни, и побрел с тяжестью, и грустью, висевшими на его крысиной душе тяжеленным бременем жестокой необратимости, в темный задворок, где воняло всякими гадостями, оставленными людьми, чтобы погрузить свое никчемное существо в беспамятный сон.
 Бредя по закоулкам, перед ним проходил человек, толкающий впереди себя тележку, нагруженную картонными ящиками. Он знал, что заберись он незаметно на телегу, его отвезут в помещение, где всю ночь можно будет наслаждаться всякими вкусностями находящимися внутри картонных коробок. Не медля, крыс с необыкновенной скоростью прошмыгнул по освещенному участку дороги, и оказался на телеге, зажатый между плотно прислонившимися друг к другу ящиками.
Алкоголик по кличке Гном, затолкал телегу с ящиками и крысом на склад, где уличные торговцы оставляли на ночь и выходные свой разномастный товар. Захлопнул железную дверь, и пошкандыбал за следующей партией. Гном подрабатывал таким образом себе на хлеб, и водочку, которая вот уже лет десять согревает его нутро.
В кромешной темноте сверкнули две маленькие точки, и раздалось шуршание. Крыс пробирался внутрь ящика, и грело его неистово бьющееся сердце предвкушение, набить как можно поплотнее желудок, который был почти пуст, так как на помойке все было выжрано мышами и другими крысами не оставив своему сородичу ни единого приличного недоедка. В спешке он наткнулся не на тот ящик, и ему на зуб попало не яблоко, и не сочная капустка, а две буквы составляющие слог «НО».
 – Что за хрень! – промелькнуло абстрактно у него в голове.
Он решил грызануть еще.
« НО ТЫ ЖЕ УМНЫЙ, И…»
Его мозг прошибло уже несколько слов.
– Дрянь! – снова как бы подумал он.
Оставив в покое ящик с неизвестным, он принюхался, и уже будучи уверенным в том, что находится внутри, принялся прогрызать другой ящик. Безупречный крысиный  нюх его не подвел, в ящике были овощи, вкусные и сочные. В принципе, нюх его не подвел и в первый раз, просто ящики стояли плотно прислоненные один к другому, а голод говорил, что надо жрать немедленно, вот он вскрыл не тот ящик.
Как следует насытившись, крыс улегся на серое, набитое свежими овощами брюхо, и провалился в сытый крысиный сон. Снилось ему нечто странное! Он перекатывался со стороны в сторону, и слегка попискивал, а подсознание творило свое дело, ни на чуть-чуть не прекращая удивлять спящего крыса…
Утро следующего дня было солнечным, в воздухе пахло опавшей листвой и слабым остатком ночного дождя. Заканчивался сентябрь, а для крыс это значило, что скоро подвалы будут наполнятся свежими огородными культурами – но для нашего крыса – это было не столь важно, так как он был крысой городской и питался овощами ларечными… 
Разбудил крыса, алкоголик Гном, скрежеща ключом в замке, но алкогольная дрожь не давала ему покоя… Его тело и остатки мозга жаждали перевернуть утреннюю стопочку, чтобы унять дрожь, и привести в норму состояние почти пропитой душонки. Наконец-то, справившись с замком, Гном тяжело дыша выволок телегу, и поколесил обливаясь холодным потом, а крыс наблюдая за этим ничтожеством одним глазком, решил еще немного вздремнуть.
– Твою мать, Гном – это что за херня? – завопил продавец, увидавший надгрыженый товар.
– Ты чего горланишь! – прохрипел алкоголик голосом подуставшего предохранителя.
 – Какая-то тварь товар покоцала!
 – А я то тут причем, я что ли твой товар коцал! Ты лучше бабла дай, а то скоро будешь сам свою макулатуру таскать. У меня и без тебя точек достаточно, да и товар там полегче твоего, а цена одна…
 – Да ладно тебе, я имел в виду, что на складе грызуны завелись.
– А я имел в виду, и тебя и грызунов, где бы они не завелись!
– Так потравить же надо, а то все сожрут, эти твари знаешь какие прожорливые!
 – Тебе кто не дает, иди и трави, а не хочешь так давай на чекушку, тогда я их не то, что потравлю, я их голыми руками душить буду! – сказал алкоголик, с неподдельной злобой.
– Не-не, руками не надо душить! – сказал продавец скривившись, представляя как Гном душит мышей, и умолк.
А в это время на складе просыпался крыс, и, что-то странное творилось в его крысячей башке. Что-то новое и доселе неизвестное зависло в голове у крыса, и не давало ему покоя… «НО ТЫ ЖЕ УМНЫЙ, И»… - Кружилось в его сером веществе, а он все гадал по крысиному, что же за галиматья с ним произошла… И вдруг он вспомнил вчерашний ящик, и странное ощущение пронзившее его когда он добрался до содержимого. Стараясь устранить странность глодающую его сознание, крыс решил, что надо выбираться на свет божий, не может же он и вправду торчать здесь день и ночь… Стены на складе оказались неимоверно толстыми, а металлическая дверь прочной, и без единой щели. Крыс понял, что до прихода алкоголика Гнома, выбраться ему не удастся. Он улегся на бетонный пол, и стал ждать вечера, а недавно съеденное знание не переставало блуждать по мелким извилинам его мозга, пытаясь уткнутся в уголок, который бы понял это знание, и смог использовать по назначению. Но увы знания было, слишком мало…
Так крыс провел в заточении весь день, положив на зуб лишь кусочек штукатурки, и давно засохший грецкий орех. Наконец он услышал, что в замочной скважине кто-то колупается, и мгновенно воспрянул духом, так как был почти уверен, что сейчас будет самый, что ни на есть пир!
Снаружи, алкоголик Гном, уже давно зарядивший подсевшие батареи,  болтая себе под нос какую-то околесицу, яростно пытался воткнуть ключ, но благодаря зеленому змею, координация движений была нарушена, а юношеские занятия боксом, которым он занимался еще до карьеры дегустатора и истинного ценителя местных разведенных спиртов, и выгнанных самогонов, повлияли на мозг Гнома не благоприятно.
Из Гнома хотели сделать профессионала, да и данных для этого было достаточно, но слишком малый рост, из за чего собственно говоря эго и назвали Гномом, сыграл с ним злую шутку… Уверенность и напористость Гнома потрясала, сила удара и ловкость, вводили соперников в накауты, тренер гордился таким самородком, и мечтал вывести его на профессиональный уровень, но бедняга Гном счастлив не был, его сердце было переполнено тоской… Терзавшая сердце боксера тоска, была из-за девушки по имени Света, которую он неистово желал и даже бы женился, будь он уверен, что она ответит ему взаимностью, но юному Гному не хватало смелости сделать хотя бы маленький шажок. Однажды! Празднуя очередную победу, Гном слегка перебрав со спиртным, чего он почти никогда не делал, набрался мужества, и решил подкатить к местной красавице Светке… Светка оглядела Гнома свысока, так как рост ее был один метр и восемьдесят сантиметров, а Гном даже в прыжке не ровнялся с красавицей.
 – Тебе чего, хоббит? – насмешливо спросила Светка, зная, что за ней всегда стоит дюжина авторитетных ухажеров, и поэтому вела себя по хамски.
– Мне-мне, да я просто хотел… – Гном потерял дар речи, а звучавшие смешки, распалили в нем животную ярость.
 – Иди себе Фродо, попивай свой эль, не видишь взрослые празднуют!
Ее хамство давило на Гнома, и ему казалось, что рост его становится все меньше и меньше. Не владея собой, и заикаясь он назвал Светку зазнавшейся сукой, и уже собираясь уходить чтобы не натворить чего лихого, почувствовал на своем плече чье-то прикосновение.
 – Ты как с девушкой разговариваешь, недомерок! – рявкнул один из Светкиных ухажеров, и попытался отвешать Гному затрещину.
Гном сильно не напрягаясь, от затрещины увернулся с легкостью, и приложил защитнику несколько сокрушительных ударов, после которых, Светкин ухажер рухнул наземь полностью лишившись сознания. Началась потасовка: бились бутылки и пивные бокалы, с треском разлетались стулья, столы переворачивались… Короче говоря спустя минут десять, кафе бар «Стрела» превратился в месиво, состоявшее из тел, поломанной мебели, и разбитого стекла.   Оказалось, что Гном сломал бедняге челюсть, а в боевом запале несколько раз пнул Светкиного защитника по ребрам, которые с хрустом треснули, а одно пробило легкое… Ранним утром, Гнома, и парочку левых гопников  забрали в участок, обвинили в нанесении серьезных увечий, плюс повесили на его широкие плечи еще несколько мелких делишек, и в общей сложности получилось пять лет.
Так накрылась спортивная карьера Гнома, и после отсидки, началась карьера грузчика алкаша, и все это благодаря не то водке, не то Светке, или быть может это просто стечение обстоятельств.
Крыс опять оказался узником склада, но теперь уже не на одну ночь, а на целых двое суток. Был вечер пятницы, крыс обнюхивал коробки, и был крайне огорчен, в них не было ни единого фрукта, и ни малейшего намека на сочный овощ.  В этот раз он остался наедине с десятками, а то и сотнями книг, таившими для него самые разные знания, накопленные человечеством за многие века. Крыс лениво и осторожно начал добираться к книгам. В желудке урчало, и нужно было его набить хоть чем ни будь, чтобы подавить чувство гложущего голода. Он начал поглощать страницу за страницей, часть которых набивали его внутренности, а часть оседала в его сером веществе, заполняя томившуюся пустошь. В голове у Крыса возникало странное, он начинал понимать, что этим странным он никак не может насытится, и продолжал жрать книгу за книгой… Бумага выходила из него так же быстро как и входила, он превратился в перерабатывающую машину, которая считывала информацию с накопителя, оставляла ее на винчестере, а сам источник утилизировала.
Так продолжалось два дня и три ночи.
Глава 2
К утру понедельника, Крыс переработал четвертую часть. Время! Мне нужно еще время! Думал он не переставая поглощать тексты. Раздалось знакомое ковыряние в замочной скважине… Это был алкоголик Гном. Открыв дверь, Гном чуть не рухнул наземь от увиденного… Из аккуратно сложенных, набитых книгами коробок, перед ним была куча крысиного гавна, и распатрошенные остатки бульварных романов, и дурацких накладных пособий. Гном вытащил из внутреннего кормана замусоленного твидового пиджака чекушку и одним махом всосал сорокоградусную жидкость.
 – Мерзкие отродия! – прохрипел алкоголик.
– Ты кого назвал отродием, убогий! – человеческим голосом обурился Крыс.
Гном на несколько секунд не мог понять откуда прозвучал голос.
 – Я тебя спрашиваю, алконавт неотесанный! – еще раз подал голос Крыс подойдя к Гному и угрожающе сверля алкоголика маленькими, но выражающими интеллект глазами.
 – Нахер! Нахер, глюки. – завопил Гном, яростно розмахивая перед Крысом руками.
– Я не глюк! – ответил Крыс, стоя на задних лапах и почесывая пухлую щеку.
– Так кто же ты?
 – Я… - Крыс задумался, не находя на вопрос Гнома ответ. – Я Крыстернак! – ответил он. – Борис Крыстернак! И я пришел творить справедливость!
– Так какая же это справедливость, сожрать чужие книги! – возразил Гном, пятясь назад.
 – В книгах знания, а знания – это достояние всех, кто к ним стремится! – сказал Крыс Борис с гордо поднятой головой.
Гном не знал что сказать, и решил, что полметровая говорящая крыса, самый что ни есть мутант.
– Ты знаешь где есть еще книги? – спросил Борис.
– Да-да! Конечно знаю! Я знаю где целое царство книг!
– Так говори же скорей, убогий! – в нетерпении, еще попискивая потребовал он, и понял, что его мозг жаждет поглощать знания, как саранча поглощает сочную зелень.
Давший себе имя и фамилию, узнав где можно найти книги, Крыс не спеша обошел недоумевающего алкоголика, и привычными ему тупиками пошел на встречу знаниям.
Глава 3
Гном выбросил пустую бутылку, и рванул к продавцу, который дожидался его за пустым прилавком.
– Крыса! Мать ее! Говорящая и огромная! – Гном тяжело дыша, пытался объяснить, что он видел.
– Ты что несешь, какая крыса?
– Говорящая крыса, жирная как свинья, и глаза, глаза как у демона.
 – Понятно! – процедил продавец. – С самого утра до чертей напился.
– Не напился я! – возражал Гном, тряся работодателя за плечи. – Там, правда крыса!
– Да хорош меня трясти, и перегар у тебя свежий, а ты говоришь не пил.
– Я всего пригубил, остатки, граммов пятьдесят.
– Да тебе уже и двадцати хватает, чтобы чертей видеть!
– Я не чертей, я крысу видел, говорящую!
Не выдержав Гномего безумия, парень понял, что на складе не все гладко, и пошел вместе с обезумевшим алкоголиком забрать книги.
Под неистовую болтовню Гнома, они дошли до склада, и парень мгновенно побледнел лицом, от его яркого и здорового румянца на щеках не осталось и следа.
– Матерь Божия! – проговорил продавец книг.
– Я же говорил, говорил тебе, что крыса огромная почти все сожрала, а как нажралась книжек, так сразу и заговорила по человечески! – не унимался Гном.
Ворочая что-то в голове, парень оглядел Гнома, достал мобильник, и через минут десять около складских помещений в машину скорой помощи грузили несчастного, и орущего на всю округу про говорящую крысу, Гнома.
– Ну-ну голубчик, не надрывайся ты так, у нас не только крысы говорящие, но и мыши, и белки за окошком, так что от скуки не помрешь точно! – приговаривала пожилая врач с орлиным носом, и злющими впавшими глазами.
 – К черту белок, вы крысу изловите, я в ней демона видел, прям в глазах крысиных, сидел! Задумал он что-то, и что-то лихое, дьявольское задумал.
– Изловим демона, изловим, мы, сынок всю жизнь что и делаем, так это демонов вытравливаем.
Гнома погрузили в машину и повезли выкапывать из него демона, снадобьями лекарственными. А парень так остался стоять у кучи крысиного дерьма, как у разбитого корыта.
Глава 4
  Скрежетание зубов и надрывистые стоны существа, которое только что загремело в преисподнюю, и испытывает невыносимые муки грешника, увидавшего доселе невиданное. Эти душераздирающие звуки доносились в просторный коридор из палаты номер 11. Место, в которое попал Гном, преисподней не назовешь, но схожесть все же имеется…  Как и из преисподней, так и из лечебницы, пути назад нету. Стон начинал переходить в звериное, не людское рычание.
Проходившая мимо палаты алкоголика Гнома медсестра, услышав неладное, заглянула в маленькое окошко обшарпанной двери, и чуть не повалилась от ужаса.
– Матерь божья! – проговорила сиплым голоском сестра Таня. – На помощь! Санитаров, срочно, и доктора Никитина! – орала Таня, слегка пришедшая в себя, от мгновенного шока.
Не медля, к палате подоспели два санитара.
– Ну чего ты разоралась? Как будто мертвеца восставшего увидела! – спросил санитар Коля.
Коля был здоровенный и до ужаса не опрятный детина, слегка подванивающий, вечно шмыгающий сопливым носом.
– Да открывай же ты поскорей! – продолжала горланить Таня, слегка подрагивая всем своим хрупким телом.
Сонный подванивающий Коля, шмыгнул носом, втягивая чуть подтаявшие сопли, подошёл к окошку и еле слышно проговорил.
 – Срань невиданная! – Он чего творит, предурок? Как, же он это, сам себе…
 – Дай взглянуть? – отпихнул Колю Влад.
Старший санитар Влад, отличался непоколебимостью и особой жёсткостью к пациентам особо тем которые буйствовали или по неосторожности своей безумной глядели на мир из пол лба. «Если бы у меня была власть, я бы здесь в одночасье порядок навёл», говорил постоянно Влад после первой бутылки разведённого спирта, который приносила уборщица Надя и продавала его по особо доступной цене своим коллегам.
– Нихрена себе! – спокойно, но с театральной интонацией проговорил Влад, и глаза его стали вдвое больше. – Мы сколько выпили? – спросил он у Коли.
– Да и одной не допили, на дне осталось, а ты что думаешь, глюки!..
 – Хуюки! От одной бутылки глюков не бывает. Да и мы по одной на душу брали, а после по водному опускали, и никаких глюков не было.
– Да откройте, наконец палату, и вколоть бы ему чего-то, а то ведь смотрите, чё творит! – сказала Таня, посматривая одним глазком в дверное окошко.
Сотрудники переглянулись, несколько секунд помолчали и решили не открывать, пока нет доктора Никитина.
– Где Никитин? – Взревел Влад.
Сотрудники и пациенты, находящиеся в более или менее здравом состоянии ума называли старшего санитара угрюмым, такое погоняло, прилепилось к его диковиной личности с самого начала его работы, и не меняется вот уже восемь лет. Сам Влад, конечно же, знал о прозвище, но возражал не сильно, поскольку не видел в нём ничего обидного, или оскорбительного.
Нарастающая паника понемногу начинала переходить в агрессивность, и Таня, самый благоразумный человек из присутствующих решила взять ситуацию в свои руки.
– Доктор, скорее всего, пошёл домой, он редко сидит до утра по пятницам.
Таня оглядела санитаров. На их лицах было крайнее недоумение, граничащее с врождённым дебилизмом.
За всю свою не долгую карьеру, Таня немало ложала, но пить с санитарами бадяженый спирт в ночь дежурства, такое с ней было впервые.
Клиника доктора Никитина славилась по всей стране своим уникальным подходом к лечению шизофрении и различных психических отклонений. Чтобы попасть сюда, больной должен был, окончательно свихнутся. Лишь самые сложные случаи брал на себя доктор… Никитин был ярым поклонником психоанализа, но учитывая состояния проблемных пациентов, в исключительных случаях был вынужден прибегать к помощи нейролептиков и прочих препаратов подавляющих в человеке различные эмоции. Также он не брезговал и электротерапией, и испытывал во время сеансов некое удовлетворение. Он был не совсем нормальным, на вид щуплый и костлявый, с огромной раздувшейся как у гидроцефала головой мужчина. Никто и ни когда не заходил в клинику кроме больных и персонала, это было главным правилом, которого доктор Никитин придерживался с самого первого дня основания лечебницы, поэтому лечебница считалась своего рода тюрьмой для душевно больных, и покидали стены так званой больницы, только в состоянии пепла. Что творилось за стенами, никто не знал, да, в общем-то, не сильно и хотел знать…
 – Давай ключи, и будьте наготове! – сказала Таня, вооружившись шприцом в 5 кубов, наполненным мутноватой жидкостью.
Засунув длинный ключ в замочную скважину палаты номер 11, Таня ощутила лёгкое дрожание рук и смрадное дыхание Коли стоявшего позади неё. Вломившись в палату, санитары мгновенно уложили обезумевшего на койку, а Таня ввела ему мутную жидкость.
 – Господи да он себе чуть руку не отгрыз! – прошептал кто-то из санитаров.
– Надо бы снять рубашку и обработать рану, - сказала Таня.
– Да, да! – поддакнул вонючий Коля.
– Вы пока его раздевайте, а я за бинтами сбегаю, – сказала Таня и выбежала из палаты.
Пока Таня ходила за бинтами подвыпившие санитары, замотали Гному предплечье поясом от халата, закрыли дверь палаты, и пошли на перекур, повесив связку ключей на кусочек гвоздя, торчавший из двери, и удерживающий табличку с номером палаты.
Войдя в коридор, молоденькая сестра остолбенела в ужасе. Почти все палаты с особо буйными и умалишёнными пациентами были открыты. Первым её заметил плюгавый Ваня, находившийся в лечебнице очень долго и отличавшийся особой озлобленностью и жестокостью.
– Таню-фа! – радостно проговорил Ваня, делая ударение на последнем слоге.
Он был повернут на музыке, и очень часто в словах, выделял или добавлял музыкальные ноты, а проблемы с артикуляцией делали его речь особо дебильной.
– Поди ко мне, я тебя обниму, как следует! Поди-поди, я до-выфимаю из тебя гадость, которую оставили эти два урода.
Плюгавый приближался к Тане с разведёнными руками, и в глазах его горела яростная похоть.
Остальные освобождённые недоумки, что-то судорожно обсуждали, бросая одуревшие взгляды на то, что же будет с Таней. Кто-то пытался вырваться из помещения, перебирая охапку с ключами, кто-то бился головой об стену, оставляя на ней красные пятна от обезумевшего лба…
Почти попавшая в лапы плюгавого Вани, Таня была спасена больным по имени Ризя, маленьким, щуплым еврейчиком. Он незаметно подкрался и вонзил Ване в живот кусок арматуры, видимо хранившейся где-то в недрах больничной койки. Ваня прохрипел и пустил из уголка рта небольшую струйку алой жидкости, немного постоял в недоумении, глянул широко открытыми глазами сначала на Ризю, потом на Таню, слегка качнулся и рухнул на пол всем своим громоздким телом.
Таня стояла, не двигаясь, лишь грудь её то вздымалась, то опускалась от тяжёлого наполненного ужаса дыхания.
– Не бойся, я не дам тебя в обиду! – сказал спокойно Ризя, и взяв её за руку, потянул вдоль коридора.
В коридор зашли Влад и Коля. Возникшая перед ними картина не вкладывалась в их охмелевших от спиртяги головах.
 – Какого хрена! – прохрипел Коля.
Позади них хлопнула массивная дверь. Санитары встрепенулись от звука хлопнувшей двери и, обернувшись, увидели ехидную морду Вити безумца, сына одного из самых влиятельных чиновников города.
– Попались! – проговорил Витя и набросился на стоявшего ближе Колю.
Безумец Витя драл его сопливое лицо, не стрижеными ногтями, а Влад, пытаясь оттащить от товарища безумца, получал затрещины от остальных шизофреников, озлобившихся на обоих санитаров за их жестокое к ним отношение. Влад и Коля рычали, питаясь отодрать от себя вырвавшихся на волю душевнобольных, но напористость пациентов была наравне с яростью.
Спустя минут пять в коридоре лечебницы стояла не одна лужа крови. Повсюду лежали тела, кто-то дёргался в предсмертных конвульсиях, кто-то лежал на холодном полу, навсегда обретя покой для своей некогда, загубленной, или забытой души. Тело санитара Коли лежало лицом вниз и признаков жизни в нём уже не было. Влад изрядно разодранный, ковылял меж телами, тяжело дыша. Он услышал слабо доносившийся из конца коридора крик Тани. Он вбежал в кабинет для электротерапии и вновь не поверил своим глазам: Перед ним стоял Ризя, а на кушетке судорожно билось в конвульсиях ни в чём невинное тело медсестры Тани. Одним ударом он повалил щупленького Ризю на пол, отключил энергоснабжение, и тело Тани в мгновение ока обмякло, обмякло навсегда, молодое сердечко не выдержало и лопнуло как резиновый шарик от излишка воздуха. В углу кабинета приходил в себя Ризя, потирая кучерявую башку.
 – Изувер драный! – взревел Влад, направляясь к Ризе.
 – Нет, нет, ты не так меня понял, я хотел её вылечить, она, она всегда говорила, что ток пойдет мне на пользу, и что сама бы легла на кушетку, но ей не позволял этого доктор Никитин! – тараторил Ризя, всеми силами пытаясь отползти от санитара. – Это всё он, он, это доктор Никитин, сволочь он, он всех мучил, и не хотел вылечить Таню! Ай, нет, прошу тебя не…
Влад пинал уползавшего Ризю, и казалось, что тому пришёл конец, но в дверях их внимание отвлекла уборщица Надя.
 – Ну что Владик, спиртику не желаешь?
 – Уйди Надька, не до тебя сейчас!
Уборщица вышла в коридор и принялась протирать заляпанный кровью пол, при этом что-то напевая.
Влад схватил Ризю и со всего размаха зашвырнул его в палату – Ризя не удержавшись, угодил головой в ребро батареи, и больная голова чуть не раскололась пополам. Ризя упал, а из разбитого черепа струилась алая кровь.
Уцелевшие  пациенты шныряли по коридорам лечебницы и бубнили какую-то околесицу.
Старший санитар шёл по мёртвому коридору, с открытыми по обеим сторонам дверями, и лишь одна дверь нарушала пропорцию. Это была дверь палаты номер 11. Влад заглянул в окошко. На кровати сидел низенький коренастый человек, пытавшийся прогрызть дырку, на плече смирительной рубашки, а позади него, в окошке с решетками садилось солнце, и он понял, что не ночь была вовсе, а мирный вечер.
– Спиртику не желаешь? – спросила уборщица, держа в руках швабру, с которой несколькими струями стекала красноватая жидкость. 
Глава 5   
Борис крался по подворотням и настроение его было приподнятым, он чувствовал себя уже не просто крысой, движимой инстинктами, в нем просыпался разум, он обретал интеллект, способность анализировать происходящее. На данном этапе своего развития Борис был крайне слаб, хотя и получил часть знаний которые стали движком к прогрессу, и поэтому отчаянно жаждал учится и поглощать оставленные людьми писания. По дороге он встретил своих бывших сородичей, они рыскали около мусорных урн в поисках чего-то съестного.
– Не то жрете! – сказал по крысиному Борис.
Крысы повернулись к Борису, и чуть не подавились дружно, всякой дрянью находящейся в их жадных пастях.
– Ты что такое? – спросила одна из них.
– Во первых, не что, а кто, во вторых, меня зовут Борис Крыстернак, и я пришел творить справедливость! – гордо сказал он, и заложил обе лапы одну за другую, становясь на задние.
– Чего творить? – спросила та же крыса, не понимая слова справедливость.
– Справедливость! – повторил Борис, и понял, что и сам не знает что это на самом деле такое, его знания были огромны как для крысы, но слишком уж скудными по меркам человеческим.
– А кто ты? – пропищала черная крыса, немного больше размером, чем все остальные.
– Я же сказал, меня зовут Борис Крыстернак, и я крыса обретающая знание! А вы убогие, можете пойти со мной, я знаю место называемое царство книг, и добравшись туда мы положим начало новой эры, эры восстания крыс! Вы станете крысами разумными и…
Крысы смотрели на Бориса с подозрением, но в них зарождалось странного рода доверие к этому обретающему знания крысу. Таких речей они еще не слыхивали, и такими влиятельными были слова Бориса, что пронизывали крысиные сердца электрическим током. 
– А что такое знание? – спросил молодой крысенок.
– Знание – это, сила! Знание – это власть! Знание – это день!.. – на последнем он запнулся, пока не понимая что такое деньги, но его нутро чувствовало, что деньги дают очень многое. – А теперь, мне нужно идти, пусть двое идут со мной, а остальные пусть оббегут все подвалы и подворотни, и соберут всех в одном месте, а ночью мы вернемся  и заберем вас.
Крысы смотрели на Бориса и видели в нем вождя, который сможет привести их к лучшему будущему, в котором не будет помойки, и дерьмовой еды, которая становится поперек горла, не будет ароматной отравы разъедающей внутренности. Они верили, всем своим скудоумием в то, что смогут творить еще не понятную, но так смачно звучащую справедливость.
Ослепительные солнечные лучи падали на воды озера, около которого пробегали крысы, Борис остановился, взглянул на мерцающие отблески света игравшие на прозрачных водах, и первый раз в жизни понял, что есть красиво. Он вглядывался в окружающую природу, и был поражен ее величием и неосязаемостью.
 – Чего остановился? – спросил черный крыс.
– Любуюсь! – ответил Борис. – Но тебе этого пока не понять, ты слишком туп и необуздан.
Черный крыс хмыкнул и про себя подумал по крысиному, что не нравится ему этот Крыстернак, и при первой же возможности нужно будет перегрызть ему, жирную глотку. Борис также чувствовал к черному неприязнь, но пока молчал…  Закончив осматривать понравившейся ему пейзаж, Борис побежал дальше, в поисках заветного царства книг. Оббегая город, и вглядываясь в надписи на магазинах, Борис вчитывался в каждую, но ничего связанного со словом книги, не было.
Шныряя по городу, трое крыс начинали ощущать голод, а заветного места так и не находили. Приближались сумерки, и в небе появлялась луна – Борис остановился возле психиатрической лечебницы.
– Заберемся туда, перекусим, там всегда есть чем поживится, но сперва нужно забрать остальных, а как наступит ночь продолжим поиски. - Сказал Борис.
– Да, да! Там в подвалах всегда есть что пожрать! – согласился Черный. – только зачем звать остальных, нам ведь меньше будет!
 – Отныне мы делимся, и не оставляем голодными своих товарищей! – грозно сказал Борис, и послал за дожидающимися  сородичами.
Спустя минут двадцать, к психушке прибежала орава голодных и кровожадных крыс. Борис не ожидал увидеть такого количества серых тварей, их было по меньшей мере, особей сто, не меньше. Они частями забирались в помещение психушки, под строгим руководством Бориса. Теперь Борис был в ответе, за тех кого почти приручил, но сам он этого еще не до конца не понимал.
Орава голодных грызунов проникла в столовую, и начала поглощать все, что попадало на зубы, они жрали и сырой картофель, и кожуру от того же овоща, и остатки гречневой каши, хлеб, сухари неизвестно какой давности с остатками впитавшегося масла. Пока крысы работали неугомонными челюстями, Борис и Черный, пошли на разведку, их взору явилась ошеломляющая картина, поразившая даже Черного, пока еще необузданного крыса. В коридоре шныряли безумцы, а человек в голубых штанах и футболке, забрызганных кровью, пытался втолкнуть их, по одному в палаты. Борис взглянул на морду Черного, и его крысиное рыло которое казалось бы не должно выражать никаких эмоций, благоухало непонятного рода вожделением.
Понаблюдав с минуту за происходящим, Черный ринулся в столовую и через несколько секунд коридор кишел серыми тварями, пожирающими человеческую плоть. Они лазили один по другому и казалось никак не могли насытится. Борис смотрел на жуткую картину, и понимал, что власти над безумным голодным стадом у него нету. Не в силах смотреть на кроваво крысиное месиво Борис начал пробираться сквозь кишевших сородичей, и увидал в окошке закрытой палаты № 11, знакомое лицо – это был алкоголик Гном наблюдавший за всем происходящим, и его рука со скрещенными тремя пальцами периодически касалась лба, а глаза выражали неподдельный ужас. В соседней палате укрылись санитар Влад, и уборщица Надька, больше в лечебнице не было никого, оставшиеся больные были разодраны крысами, и от их тел уже почти ничего не осталось… Борис угнетенный случившимся шел дальше, пока не попал в место которое могло хоть чуть-чуть исправить ситуацию. Он втихаря собрал с десяток особей и они уединились в комнате где были книги. Книг было не много но для первого раза вполне достаточно, чтобы иметь в своем распоряжении более или менее, разумных существ. Для себя Борис выбрал самый объемистый том, а остальное приказал поглощать остальным. Крысы ели книги без особого энтузиазма, поскольку их жадные желудки были набиты свежей человечиной. Справившись с поставленной задачей, крысы смотрели с каким захватом и безумием, Борис переворачивает языком страницы книги… Да! Борис книгу именно читал, а не ел, и книга называлась «Братья Карамазовы».
– Ты чего творишь? – спросил Черный, и его правый глаз слегка подергивался от принятой информации, только что попавшей в его крысиный мозг.
– Читаю! – ответил Борис Крыстернак, и на секунду задумался, почему поспешил с фамилией, ведь сейчас он готов был объединить название своего рода с одним из величайших писателей – он желал быть Крыстоевским.
Крысы смотрели на него в недоумении, а некоторые не понимая происходящего начинали проваливаться в сон.
– Ты лижешь! – сказал пока по крысиному, Черный, не понимая, что значит читать, и в его мозгу вновь что-то произошло.
 – Ложитесь спать, а утром поймете что изменилось! – сказал Борис, и продолжил чтение великого труда, который поражал его своим содержанием.
Борис отключился около трех часов ночи, и проснулся ни свет ни зоря. Он уже не был прежним. Поднявшись на задние, не то лапы, не то ноги, потянулся всем телом, и в висевшем на против него зеркале увидел отражение себя нового… Теперь он был около метра в высоту, с большими почти человеческими глазами, вытянутая морда приобретала человеческий облик, передние лапы стали более подвижными, а серая шерсть местами выпала, и на ее месте была беловатая плешь. Крысиные инстинкты растворялись, а им на смену приходили человеческие. В нем было два существа, но Борис уже знал наверняка, что это ненадолго, и вскоре его превращение достигнет окончательного этапа. Он подошел к умывальнику, открутил кран, набрал в руки-лапы воды и выплеснул воду себе на морду, шерсть сползала все интенсивнее.   
Глава 6
К лечебнице подъехал красный пикап, из него вышел ничего не подозревающий человек в очках, сидевших на уродливой, шарообразной башке. Этим человеком был главврач лечебницы, доктор Никитин. Его приезд заметил санитар Влад, и стал неистово тарабанить в окно, пытаясь предупредить доктора об опасности пробравшейся в клинику, но стуком своим, лишь разбудил обожравшихся давеча крыс. Стук услышал и Борис – он вышел в коридор, где просыпались серые особи. Невозмутимой и мягкой походкой он пошел к главному входу, и встретил доктора Никитина, у которого чуть глаза из орбит не повылазили. Борис захлопнул дверь и сказал:
 – Милости просим!
От ужаса доктор потерял дар речи, а в месте с тем и сознание. К рухнувшему телу бросились крысы…
– Стоять! – крикнул Борис.
Крысы мгновенно остановились, и как бы поникли, своими серыми тушками, глядя на возвышавшимся над ними предводителя.
– Отныне, мы не едим людей, и следуем четким указаниям! – сказал Борис повелительным тоном.
– А те, кто ослушаются, будут жестоко наказаны! – крикнул из другого конца коридора Черный.
Черный был еще крысой, но процесс превращения начинался, и он об этом знал.
Не успел Борис привести Никитина в чувство, как тот вновь обомлел всем телом. Он затащил доктора в одну из палат, так как не доверял крысам, и был почти уверен, что при первой же возможности его сожрут, оставив от жалкого тела лишь белесые косточки.
Так в психиатрической лечебнице обосновались существа, которым было суждено встать на новую ветвь эволюции.
Часть 2
Глава 1
Второкурсница факультета биологии Лена Замятина, спешила на пару по химии, за ней плелся очкастый, щупленький но с красивым лицом и острым как бритва умом, ботаник Витя Мухин.
Утро было прохладное но солнечное, на лице Лены еще остались постельные полоски, и утомленность от без сонной ночи, а во рту кроме аппаратного кофе не было ничего кроме зубной пасты. Витя всю дорогу что-то тараторил, но Лена его почти не слышала, она была в состоянии пробуждения, и ее мозг частично спал, поскольку на сон у нее ушло всего два часа.
– Ты чего молчишь? – спросил Витя.
– А ты чего трещишь без умолку? Дай хоть проснутся по человечески!
Ваня замолчал, выпуская из слабеньких легких сигаретный дым.
Они вошли в полупустую аудиторию.
– Опять проспали? – спросил профессор, на что Лена лишь утвердительно помахала сонной  головой. – Ну присаживайтесь, раз уж пришли.
Витя сел в первый ряд, Лена же надеясь немного вздремнуть пошла на дальний.
Под доносившиеся обрывки звуков заполняющих аудиторию, Лена постепенно погружалась в другие миры. Ей снился странный и в то же время до жути реалистический сон. Препад не беспокоил Замятину – это было бесполезно, Лена могла спать с открытыми глазами, и при этом полностью отключатся от действительности.
Лене снился мир антиутопия, где верх над расой людей взяли пришедшие из неоткуда существа, которые создали свои законы, за кратчайшие сроки образовали что-то на подобие цивилизации, полностью подчинили себе все известные государства, объединив их в единый планетарный союз. Началось все с одного человека, который деяниями своими, завоевал доверие простого народа, общими усилиями была уничтожена власть царившая на планете, но и тут не обошлось без предательства и жажды власти. Восседавший по правую руку от правителя, путем обмана и предательства, собрал тайный совет состоящий из бывших тиранов и диктаторов, решил взять власть в свои руки, и делал это с оружием в руках, и диким алчущим власти рвением. Разразилась страшная война, законы демократии были забыты, в цене была лишь грубая сила и искусство войны…
Лена проснулась от монотонного постукивания по парте.
– Надеюсь вам приснился хороший сон? – спросил профессор.
– Да уж как сказать! – хрипло ответила она.
– В следующий раз будьте повнимательней на паре! – сказал с ноткой издевки.
– Да, да конечно, буду внимательна как никогда! – сказала Лена глядя в добрые глаза профессора.
Выйдя из аудитории, Лена запхала в уши вакуумные наушники, и включила известный роман О. Хаксли.
Глава 2
– Надька, твою мать, ты чего в спиртягу намешала? – спросил Влад, пристально сверля ее испуганным взглядом.
– Чего намешала, то вы и выжрали, свиньи поганые! – сказала уборщица, и продолжила напевать мелодию из какой-то детской песенки.
– Ты чекнутая, ты и вправду чекнутая, хватит петь, посмотри что творится!
– А что такого! Крысы пожрали бедняжек, оно и лучше, теперь хоть покой обретут!
– Чекнутая! – не унимался Влад, меряя шагами палату когда-то обитавшего в ней Вити безумца. – Ладно! – успокоился Влад. – Нужно выбираться из этого логова!
– Ага! Выбирайся, а мне пока и здесь неплохо.
– Ну и хер с тобой, чекнутая!
– Это с тобой хер, а со мной кое что другое! – сказала Надя, и ехидно улыбнулась.
Гном стоял на коленях, и молился Господу. Он просил о спасении души его алкогольной, и обещал никогда больше и капли в рот не брать, только бы закончилось все это. Он был на грани умственного помешательства, и подумывал, что может быть здесь и вправду место его, что нет для таких жалких созданий как он больше места в мире… Он закончил молитву, поднялся на ноги, и с надеждой в сердце, что вся эта история с крысой мутантом, лишь плод его пьяного воображения, подошел к двери и заглянул в окошко одним запухшим глазом.
– Чур! Чур! Нечисть грязная! – заорал алкоголик, и отпрянув от двери вновь рухнул на колени и с еще большим энтузиазмом принялся читать молитву.
По другую сторону двери стоял преобразившийся крыс, с которым Гном недавно беседовал, и из за которого он и угадил в дурдом. Борис провернул ключ, и дверь палаты № 11 слегка поскрипывая, открылась. На Гнома смотрели все те же глаза, что и на складе, только теперь они были почти человеческие, а Гном об этом даже не догадывался, он все думал что это демоны, спустились с преисподней, и являются ему в разных подобиях. Гном дрожал от страха, и не прекращал крестится и читать молитву. Глаза алкоголика были закрытии, он не желал больше глядеть на демона, и решил принять смерть свою с искренней молитвой на устах.
– Поднимись, убогий! – спокойно сказал Борис.
– И святится имя твое… – продолжал Гном молитву.
Борис подошел ближе, и еще с остатками серой шерсти на руках-лапах приподнял голову алкоголика.
– Не сделаю я тебе ничего! – сказал Борис.
 – Во имя Отца, и Сына, и святого Духа!  – перекрестился Гном, открыл глаза и обомлел.
Борис плюнул на безнадежные попытки, облагоразумить жалкого алкаша, и вышел из палаты закрыв за собой дверь на замок. Он думал о молитве Гнома, и с трудом понимал, а точнее не понимал, что же такое – эта молитва, и почему Гном так яростно прославлял Бога, и постоянно у него что-то просил. У Бориса было скудное понимание о морали, Боге, добре и зле, он где-то на подсознательном уровне понимал значимость всего этого, но для него это было лишь теория, ему следовало многому учится и что самое главное испытывать жизненные горести и удачи на собственной, еще облезлой шкуре.
Он решил больше не показываться людям в такой подобе, позакрывал окошки в палатах, и почувствовал громкое урчание в животе.
– Да уж, одними книгами сыт не будешь! – проговорил он в слух, и стоявший неподалеку Черный его услышал.
– Вот и я говорю, что жрать надо, а в столовой уже ни черта нету! – почти с упреком сказал, он, и выдержав небольшую паузу продолжил: - Давай оставшихся людишек сожрем, на черта они нам сдались!
Глаза Черного сверкали, он топтался на месте и потирал лапы, таким сильным было его желание вонзить зубы в живую плоть.
 – Мы не будем есть людей! – коротко сказал Борис и собрался было идти, как Черный повышенным тоном выпалил ему на одном дыхании.
– Да чего это ты за них так печешься? Или ты забыл как они травили нас всякой дрянью, как истребляли целыми стаями, как над белыми братьями до сих пор эксперименты ставят!
– А ты не забыл как мы людям урожаи сгрызали, как дикари детей маленьких живьем, до костей обгладывали, как мы влезли в созданный ими мир, и творили в нем что нам заблагорассудется!
– А ты что думаешь, что крысиное место только там где гниль, гавно, сырость и темнота!
Борис посмотрел на Черного и сказал:
– Я не знаю где наше место, но думаю что скоро мы сможем быть среди людей, и не боятся что нас раздавят или подкинут яд вместо куска хлеба. Только нужно время, мы не можем выйти в мир такими какие мы сейчас.
– Ну да, особенно ты! – с казал Черный и на крысиной морде мелькнула ухмылка.
Жрать Борису перехотелось, он начал задумываться, а нужна ли ему вообще вся эта орава всеядных, жалких, жаждущих лишь что-то запихать в пасть своими тонкими, мерзкими лапами! Поворочав в мутирующей голове все за и против, Борис пришел к окончательному ответу: нафиг они мне сдались, вот думай сейчас где взять жратвы для этого голодного стада, как провести всех к знаниям, когда и сам не знаешь куда идти… Нет! Подумал он, перебьюсь тут до полного превращения, и пойду куда глаза гледят, а там будь что будет!
Он побродил по психушке, обдумывая план своего ухода, и чувство человеческое проснулось в нем еще сильнее. Он думал как бы выпустить людей запертых, в палатах, и почти обезумевших от страха. Не зная чем заняться, Борис решил вздремнуть утаившись от посторонних крысиных взглядов. Он начинал боятся за себя самого, думал как бы бывшие родичи не слопали его, а более всего было страшно, когда думал о Черном, в момент, когда тот говорил что нужно пообедать оставшимися людьми потирая мерзкие лапы. Не успел он вспомнить о Черном крысе, как тот оказался перед ним, как призрак…
 – Куда собрался, предводитель? – спросил ехидный людоед.
– А тебе какая разница!
 – Да в общем никакой! – равнодушно сказал Черный. – И кстати, остальные, кто жрали ночью книги, передохли.
– Как это передохли?
– Просто поздыхали, как самые обычные крысы! Правда один крысенок, еще цеплялся за свою жалкую жизнь, но я решил, что нечего бедняге мучится, и сел его.
– Как это, съел!
– Съел и все, голодный был, а он слабый, и немочный, вот я им и пообедал.
– Ты чудовище, каннибал, ты не достоин знания, ты даже жить не достоин, ты просто крыса, жалкая, подлая особь, я тебя раздавлю! – горланил Борис, и наступал к Черному, с неистовым желанием придушить его.
Не успел сделать Борис и нескольких шагов как позади черной твари, выстроилась армия шипящих серых тварей. Они стояли за Черным образуя серое озеро. Поняв, что если он сейчас же не смоется, то смерти ему не миновать, и она будет жуткой и страшной. Он на секунду представил, как каждая тварь из шипящего озера, откусывает от его тела по маленькому кусочку, и его пронзила нервная дрожь, проносящаяся по всему телу поднимая остатки шерсти.
– Что же ты, предводитель, обосрался! – прошипел Черный.
– Зря ты это, Черный!
– Зря, лезут за сыром в мышеловку, а это не зря!
Борис начал пятится назад, его сердце стучало все сильнее и сильнее. Краем глаза он заметил висевшую на стене связку ключей, и его мозг начал перебирать варианты побега. Черный бросился на Бориса, но благодаря излишкам жира, ему не хватило скорости  для достижения цели, и Борис со всего размаху треснул его в крысиную морду. Черный пискнул и рухнул на пол. Беглец не теряя ни секунды, схватил связку с ключами, и принялся бежать. Очухавшийся Черный, пустился в погоню, а голодная армия, следуя за своим командиром ползла по стенам, прыгала друг другу по спинам, и визжала противно. Борис захлопнул за собой дверь, а первые ряды догонявших, стукнулись об нее мордами. Он нашел подходящий ключ, отпер входную дверь, и вышел во всей красе на свет Божий.
Глава 3
Спокойным, утомленным шагом, с наушниками в ушах топала домой Лена Замятина. Жизнь Лены шла своим чередом, один день почти не отличался от другого. Шагая по асфальтовой дороге, в удобных кедах, потертых джинсах, и легкой кофточке, она не ждала от сегодняшнего дня ничего нового или примечательного, но нечто все же произошло!
Дотягивая остатки табака из тонкой сигареты, Лена остановилась около мусорной урны, и затушив окурок, подняла голову, чтобы прочитать надпись на довольно старом здании. «Психиатрическая клиника доктора Никитина», было написано над главным входом, а чуть ниже входа, на округлых ступеньках сидел Борис. Он был абсолютно голый, а кожа гладкая и бледная, будто не видевшая ни единого лучика света. Он сидел, и чувствовал легкую осеннюю прохладу, понимая что крысам не выбраться сейчас из лечебницы, он сидел и думал, как быть дальше, куда идти, если от одного вида твоего шарахаются. Он не знал, что обрел истинный человеческий облик. Он сидел втупившись в одну точку, как бы абстрагируясь от окружающего мира.
 – Эй! – крикнула Лена.
В ответ тишина, которую нарушал только шелест пожелтевшей листвы.
Не понимая зачем, Лена открыла калитку и медленно пошла к нагому Борису. Он продолжал сидеть неподвижно.
– Эй! Вы чего тут сидите, выложив яйца на бетон? – бесцеремонно спросила Лена.
Борис медленно поднял голову, и была в его глазах такая печаль, что пронизала своей потусторонностью.
– Я думаю! - ответил он.
 – Голышом! У входа в психушку! Нормальные люди не думают!
– А я, и не человек вовсе! – сказал поникшим голосом Борис.
– А кто же вы?
 – Я крыса! – заключил Борис.
– Ну рас вы крыса, то у вас огромные яйца, как для крысы, которые вы между прочим скоро простудите.
Борис взглянул на свое тело. – Я, я человек! – с долей восторга сказал он.
– Ну да! Человек, самый что ни на есть, только вот чекнутый правда! Может вам позвать кого-то? – спросила Лена кивая в сторону двери дурдома.
– Нет-нет, ни в коем случае! – возразил Борис, и поднялся на ноги.
– Ого! – удивилась Лена.
Хозяйство Бориса было огромным, и Лена не могла сдержать удивления!
На самом деле, Лена Замятина подрабатывала проституткой в одном звездочном отеле, где имела с десяток постоянных клиентов, которые любили ее, относились к ней скорее не как к девушке по вызову, а как к любовнице. Лена получала от них весьма не скромные суммы и подарки, что позволяло ей чувствовать себя свободно и независимо, в мире развитого капитализма. Она была простой, как дверной косяк, и даже не старалась как-то скрывать  источник своих доходов, она просто никому об этом не говорила, а кто спрашивал то она отвечала, что работает в сфере обслуживания…
Одевалась, проще некуда, косметики минимум, а внешность была по истине притягательна, и незаурядна. Она не вешала на себя модные и гламурные шмотки, ей это было не к чему, ее знали той кем она есть, и судя по всему, такой ее и хотели видеть, как друзья так и клиенты. Она возбуждала своей природной красотой, простатой, умом и пониманием.
 – Шмотки твои где? – Шмо… кто!?
– Точно чекнутый! – хмыкнула она, смотря Борису в глаза, и постепенно в них теряясь. 
– Одежда, где твоя говорю! Не будешь же ты, в чем мать родила, по городу разгуливать?
– Нет! Не буду! – согласился Борис, и доперев, что такое стыд, закрыл внушительных размеров орган пятерней.
Он постепенно обретал человеческие инстинкты – они приходили как незваные гости, и поселялись в нем без спроса и разрешения.
– Ладно! – сказала Лена. – Сиди пока тут, а я тебе сейчас шмотки принесу. Правда не знаю на кой черт ты мне здался…
Задело Лену что-то внутри! Видела она в этом, уже человеке, какое-то сияние, сияние с родни романов С. Кинга.
Борис согласился ждать Лену, больше никаких вариантов у него не было, в лучшем случае, приглушить кого-то, и забрать одежду, а дальше неизвестность, и то недоразвитая.
Лена вернулась спустя час. Борис сидел под окном палаты, в которой приходил в себя помешавшийся Гном. Он дрожал от холода, и в животе у него было пусто, многие чувства были для него абсолютно не знакомы, и это его пугало. От крысиного у него осталось, лишь не контролированное сбрасывание балласта, за время отсутствия Лены он обоссался трижды. Он чувствовал к себе жалость, но понимал, что чувство это, порочно и гибельно, что нужно держать хвост торчком, иначе быть беде.
 – Одевайся, бродяга! – сказала Лена, протягивая ему джинсы, футболку, нижнее белье, и кроссовки.
Напялив шмотки на новое тело, Борис понял, что ему крайне неудобно.
– Убогие одеяния, и как вы в этом ходите!
– Это ты убогий, штаны надень другой стороной!
Борис повиновался.
– Вот так лучше! – сказал он. – И теплее!
– Звать то тебя как?
 – Меня зовут Борис! Борис Крыстернак!
– С ума сойти! – воскликнула Лена. – Что правда, Крыстернак?!
– Ну да! Хотя я потом захотел Крыстоевский, но так наверное нельзя!
– А ты шутник! Или ненормальный! Признавайся, ты из дурдома?
– Да, я там был, но потом крысы одурели и захотели меня сожрать, но я сбежал, и вот встретил тебя. – сказал Борис, и что-то поменялось в его лице. – Чуть не забыл, там же люди! Они их съедят!
– Кто их съест?
– Крысы! Не веришь сама посмотри!
Лена подошла к окну, взялась за подоконник, слегка подтянулась и не поверила своим глазам! Коридор кишел серыми тварями, а на стуле восседал черный мутант! На секунду они столкнулись взглядами, и Лена от испуга отпрянула, схватила Бориса за руку, и потянула за собой.
– Ты куда? – спросил он, но следовал за ней, шпортаясь в неудобных кроссовках на  размер больше чем нужно.
Выйдя на главную дорогу, Лена остановила такси и они поехали по необъятному вечернему городу. В машине играла какая-то дешевая попса, и Лена попросила переключить станцию. Водила не спеша нажимал на кнопки приемника, пока Лена его не остановила. В динамиках раздался звук гитары, и она без труда узнала знакомые аккорды, начиналась легендарная Smells like teen spirit непревзойденной Нирваны. Хриплый голос Курта ложился на душу как бальзам на ноющую рану, а тексты казалось отображают действительность…    
Добраться до алкоголика Гнома, которого начинало знобить и лихорадить, и до Влада с Надькой, кровожадные не могли, поскольку двери были заперты, а связка с ключами была оставлена Борисом у входных дверей, да и будь у них ключи, воспользоваться ими не смог бы даже Черный, его конечности только начинали превращаться, и были слишком дегенеративные.
Черный ходил по дурдому, и ждал темноты. Его целью было, как можно скорее найти царство книг, и окунуть туда свою прожорливую морду, вместе с сотней голодных сородичей, которых он втихаря поджерал, набивая необъятное нутро.
– Спасибо, – сказала Лена водителю и протянула ему деньги, – выходим!
– Куда выходим?
– Домой!
– Но у меня нет дома!
– Это я поняла, у тебя и штанов не было час назад. Ко мне домой!
Лена жила сама, в двух комнатной квартире, в тихом и уютном районе города, на седьмом этаже.
Они зашли в подъезд, вызвали лифт…
– Нет уж! – сказал Борис и отошел от лифта, когда двери открылись. – Я туда крысой не ходил, а сейчас тем более не пойду.
– Да ты издеваешься! Это же лифт. 
– Что такое лифт?
 – Он перевозит людей по этажам, чтобы не ходить по лестнице, заходи и не боись – это не мышеловка!
 – Я не был мышью, я был крысой! – сказал он с упреком.
– Такой как та черная, в дурдоме?
– Нет, я был серой крысой.
– А ты видела Черного? – спросил он. – Он уже начал превращаться?
– Что еще за превращения? Я словно в кино попала, такой себе фильм ужасов! Может объяснишь!
Преодолев страх перед лифтом, Борис и Лена поднялись на седьмой этаж и вошли в квартиру. Лена достала из холодильника несколько яиц, помидоры, слегка вялые листья салата, и на скорую руку забацала что-то типа ужина.
После двух стаканов вина в Борисе проснулся талантливый рассказчик. Он поведал Лене все с самого начала; как он был заперт на складе с книгами, как начал принимать ум человеческий, как тело стало превращаться – она слушала все как сказку, но к своему же удивлению, верила ему, а перед глазами время от времени возникал образ, черного мутанта, который был отнюдь не сказочным персонажем.
Лена сидела как очумевшая, ее сознание и здравый смысл пытались опровергнуть вечерние события, но увы, она часть всего этого видела собственными глазами, а главный персонаж сидел на против нее, и полоскал красным вином недавно выросшие, человеческие зубы.
– Слушай, а ты испытывал что-то, когда превращался из крысы в человека? – из чистого любопытства спросила Лена.
– Легкий дискомфорт, и еще немного кости болели! – сказал Борис, и влил в рот остатки вина.
Лена смотрела на гостя, и как бы изучала его, она видела как он пытается понять вкус вина, хотя и выглядит это ужасно, как смотрит в бокал, и любуется не то своим отражением, не то насыщенностью цвета, как неумело держит вилку, и то как он смотрит на нее…Нет, нет ее это ничуть не пугало, в его глазах был лишь интерес, и ни на грамм не скрываемый восторг, восторг от всего, казалось, что ему нравится даже самое простое движение руки, а когда он начинал говорить, то речь его, хоть и не достаточно внятная и богатая, соскальзывала с языка, и он пробовал на вкус каждое слово, каждый слог и каждую букву.
– Слушай, а у тебя есть книги? – жадно спросил Борис.
– Кстати меня зовут Лена! – она протянула ему руку. – Книги? Пошли!
Они вошли в просторную комнату, где одну из стен закрывала еще одна стена из книг. Увидев такое богатство, у Бориса сверкнули глаза!
– Надеюсь ты их не есть собрался? – спросила вполне серьезным тоном Лена, и на ее лице расплылась милая загадочная улыбка.
– А что же еще с ними делать? – удивленно спросил Борис, разглядывая полки. – Шутка! Ты думала, что я совсем дурак!
– Да я вообще-то тоже пошутила, так что вполне может быть…
– Есть Достоевский?
– Конечно, все собрание!
– Какое еще собрание! Мне Достоевский нужен!
– Собрание сочинений Достоевского, значит, что все его книги, болван!
– Достоевский не болван! – возразил Борис.
– Да не он, ты говорю болван!
– Почему! – удивился.
– Ладно проехали, я иду спать, а ты хочешь читай, хочешь тоже спать иди, только смотри книги не жри. Да и еще одно, иди сходи в душ, у людей принято мыться перед сном!
Она провела Бориса в ванную, включила воду, объяснила что и чем мыть, а он в силу своей необузданности начал раздеваться пока Лена пробовала нормальная ли вода.
– Мать твою! – не сдержалась она, увидев около себя голого Бориса. – Да ты бы хоть дождался пока я выйду!
– Зачем! – удивленно спросил Борис.
– Да и вправду, зачем! – сказала Лена, и взглянув на огромный причандал, вышла из ванной.   
Борис воспринимал почти все буквально, но было ясно, что он умнеет с каждым часом, его мозг впитывал все как губка.
Часть ночи Борис провел за чтением великого классика, но физиологическая потребность во сне, все таки взяла над ним верх, и к трем часам ночи он провалился в глубокий человеческий сон.
 Глава 4
Проснулись они к двенадцати часам, Лена с полузакрытыми глазами включила телевизор. По ящику вещали о последних событиях. Внимание Лены привлекло сообщение о разгроме научной библиотеки института в котором она училась. Кадры были ужасающими: помещение книжного святилища было покрыто ошметками книг, документов, журналов и газет. По приблизительным данным было потеряно около половины, находившихся в библиотеке книг.
– Кто мог такое натворить? – подумала в слух Лена.
– Я знаю кто это сделал! – сказал угрюмо, стоявший позади Лены Борис.
– Неужели это крысы?
– Именно! – Я догадывался что черный пойдет за книгами, он так же неистово желал знаний как и я, только проблема в том, что его сердце наполнено злостью и варварскими наклонностями. Его нужно остановить, и как можно скорее.
– И как же нам его остановить?
– Пока не знаю, но думаю, что он будет меня искать.
– Зачем? спросила Лена.
– Чтобы убить! – Так давай найдем его первыми! Заманим куда ни будь и прибьем!
– Скорее всего, пока мы его найдем, он уже будет в человеческом обличие, но я не думаю что он будет высовываться пока не будет готов, эта особь хитра и коварна, я чувствовал это с самого начала, нужно было избавиться от него еще с самого начала, но тогда я не мог.
– Почему?
– Потому что я был таким же, во мне бушевала крысиная кровь, жаждущая всего и сразу, я хотел получать знания, и был готов на все ради этого, это было как потребность в еде…
Лена смотрела на Бориса, и видела в нем только человека, человека морального и доброго, его ум стал сильнее, всего за одну ночь – это не было возможным, но тем не менее, это было так. Он говорил четко и складно, глаза выражали интеллект, и что было самым примечательным – это его внешность: карие, почти черные глаза, густые русые волосы, мужские черты лица с в меру широкими скулами, торс был как у Стетема, только чуть-чуть меньше выпуклостей, короче говоря из обыкновенной крысы, получился голливудский мачо, с незаурядным умом, перед которым первая увидевшая его девушка не удержалась, и по непонятным причинам окутала его заботой.
– Думаю тебе лучше какое-то время побыть дома: посмотреть телик, почитать, а лучше освоить интернет, там ты найдешь ответы на многие интересующие тебя вопросы.
Лена открыла ноутбук, показала Борису как пользоваться поисковой системой, от чего он был в полном восторге, а сама удалилась после телефонного звонка поступившего из отеля…
Глава 5
Закрытые в психушке Гном, Влад, уборщица Надя, и сам доктор Никитин, чье имя и носила лечебница, сидели в палатах уже как два дня. В животах  было пусто,  отсутствие питья постепенно высасывало из них жизнь, но в замен ей, обреталось что-то новое, хотя и не для всех.
– Как, черт возьми, никто не взял с собой мобильник? – не прекращал ныть Влад, постепенно теряя самообладание.
Гном сидел на холодном полу, опершись тяжелым утомленным телом на твердую койку, и еле размыкая пересохшие губы, нашептывал Отче Наш… Свихнулся он окончательно, в уме алкоголика уже не было целенаправленности, там творилось что-то странное и мистическое, – его помешательство, и истинные метафизические силы, создали в нем нечто новое, существо доселе невиданное… оно управляло телом алкоголика, и не знал об этом, ни он ни кто либо еще. Существо требовало влаги, поэтому несчастный Гном был почти обезвожен, и казалось, что он уже испустил дух, но это было не так…
Доктор Никитин, был спокоен как всегда – и беспокоило его одно место на ноге, которое страшно чесалось и болело одновременно. Подняв штанину, он увидел чудовищную гноящуюся рану от укуса, в его ногу вонзил зубы Черный, успел, как раз тогда, когда Борис вел его в палату, чтобы защитить от кровожадных тварей. Доктор сконцентрировался на чесании раны, и доставляло это ему крайне сильное удовольствие, граничащее только с долгим женским оргазмом. Никитин вонзил ногти по краям еще целой и не прогнившей плоти, голову запрокинул назад, и чесал без перестанку, издавая яростные звуки блаженства… Уже через несколько минут с уродливого тела доктора начала сползать кожа, а самое интересное то, что он собственными руками обдирал эластичный орган, и вопил от удовольствия – он еще не знал, что это удовольствие будет последним в его человеческом облике…
В палате где маялись старший санитар и уборщица, стояла под подоконником, старая, видавшая не только виды, но и черт знает что еще, пластиковая бутылка, наполненная больничной  водой с легким ароматом хлора. Заключенные обнаружили ценнейший дар, и утоляя жажду, в моменты проглатывания жидкости, понимали – что для человека счастье, и каким малым оно может быть, чтобы заполнить сверлящую пустоту греховной и постоянно чего-то жаждущей плоти.
Надя была худенькой, слегка страшноватой лицом, но с вполне не плохим и даже может быть изящным телом, которое никто не замечал под серым халатом уборщицы, да и сама ее должность несправедливо отталкивала мужиков, а готовые принять ее в свои объятия, были либо алкашами, либо просто не путевыми, а таких Надя не хотела и близко видеть около себя.  От такой судьбы она сильно не страдала, и спасала себя чудо прибором, выдуманным еще в незапамятные времена. Чувствовала себя желанной только с электронной машинкой, которая и лишила ее девственности. Страдала Надя от другого – сильно хотела она ребенка, но верила в то, что должен быть знак, указывающий на того, кто должен зародить в ней новую жизнь, и этим осчастливить ее одинокое сердце.
 Впервые за много лет, Надя почувствовала влечение к мужчине, она захотела Влада всем телом, ее пронизывала животная страсть, страсть первобытная и жадная. Она набросилась на санитара и делала все как хотела, а он не возражал, он был будто заколдован и не смел перечить, демонической напасти. Жадно срывала Надя с его губ поцелуи, и пике удовольствия в ее глазах загорался алый огонь, сжигающий заколдованного Влада изнутри. Акт этот длился не долго, и только когда необузданный санитар извергся в почти не тронутую Надю, лишь тогда она слезла с несчастного, поскольку жизни в нем уже не было, не выдержало сердце, и лопнуло в момент удовлетворения как яичная скорлупа. Все что осталось от Влада – это бездыханное тело с разорванным сердцем, и семя, рождающее новую жизнь в утробе уборщицы…
Глава 6
Лена подъезжала к отелю, где ее ждал давным-давно знакомый клиент, очень редко приезжавший в город по финансовым делам, но первым всегда был звонок к любимой… назовем ее сейчас проституткой, чего душой кривить, как не крути, а она продавалась за деньги и не малые, хотя фиксированной цены не было, но все прекрасно знали, что обижать Лену не стоит. В отеле прекрасно знали о том, для чего появляется молоденькая девушка, три, а то и больше раз в месяц. По имени ее знал лишь тот, кому это было нужно, ну а остальные по слухам, ходившим среди персонала – кого только ей не приписывали, и политиков, и финансистов, спортсменов, а как то пошел слух что Лена ублажала самого премьер-министра Японии… Но вот что интересно – премьер-министром он не был, но занимал довольно важную должность в правительстве Японии. Звали азиатского чиновника Ясунари Кавабата, точь-в-точь как великого писателя его родной страны. Узнав о совпадении имени своего клиента, и великого литератора, она не могла не познакомится с творчеством второго. Вот так Лена влюбилась в мастерство Кавабаты, как одного так и второго.
– Почему я, в Японии же есть специально обученные девушки, до которых мне так же далеко, как многим писателям далеко до, скажем вашего великого тески?! – спросила как-то Лена.
На что он ответил, на довольно не плохом русском:
– Многие чему-то обученные люди, действуют слишком предсказуемо, а это лишает человека возможности к сочинительству, в данном примере – это конечно касается не всех, есть пару обученных девиц, с мастерством которых вряд ли кто-то сравнится, но дело в другом! – он выдержал короткую паузу. – Они Японки, а ты нет, они там, а ты здесь, у них даже запах другой, другой язык, движения, наши расы абсолютно разные и между тем очень схожие, нас многое объединяет, но и многое разнит, а то что касается тебя, ты разная всегда, ты не предсказуемая и страстная, в тебе нет холодности, ты согреваешь не только тело но и душу.
От таких слов Лена не знала куда смотреть и что делать, она и вправду вкладывала в занятие свое что-то большее чем просто движения тела – это было, что-то на уровне эмоциональном и энергетическом, она верила, что существует невидимая связь способная пробуждать нечто немыслимое! Прежде чем согласится быть с тем или иным клиентом, ей предоставлялась возможность с ним предварительно познакомится… За ней было право, отказать, и никто не мог повлиять на ее решение. А то что касается ходивших среди персонала слухов, то это были не совсем слухи, у нее и вправду не было клиента по статусу ниже чем, скажем крупный финансист, как раз такой, что позвонил ей около часа назад.
Борис бороздил просторы интернета в апартаментах Лены Замятиной! Он поражался до глубины своей души, и до самых недр не испорченного потоком информации мозга, тому что творится в мире людей! Почти каждое утверждение, подвергается жесточайшей критике, и в считанные часы может быть опровергнуто. Ему были интересны вопросы, которыми человечество занимается на протяжении многих веков. Он узнавал о войне и религии, и не мог понять где находится связь объединяющая этих два понятия, узнавал о любви и понимал, что она часто порождает ненависть… просидев за монитором до пяти часов, он понял что делать окончательные выводи слишком рано, да и вообще делать какие либо выводы в столь противоречивом мире не стоит. В животе начало бурчать, он направился к холодильнику, достал что было съестного, перекусил и впал в состояние одиночества, он был сыт, его окружали сотни книг, тем более, его рвение к знаниям было неудержимым, но в глубине себя он понимал, что ему чего-то не хватает, а точнее кого-то… Не успел он об этом подумать, как раздался звонок.
– Кто? – спросил Борис, заглядывая в глазок.
На той стороне стоял щупленький паренек, явно не ожидавший услышать мужской голос.
– Ааа! Лена Замятина, здесь живет? – спросил звонивший, хотя прекрасно знал, что Лена живет именно в этой квартире.
– Здесь! – ответил Борис.
– А вы кто?
– Я Витя, одногрупник Лены, мы должны были вместе к семинару готовится.
Борис немного потоптался не зная пускать незнакомца в квартиру, или отправить его. Борис не чувствуя в госте угрозы, решил его пустить, тем более его начинало глодать чувство одиночества, ранее ему не знакомое.
– Проходите! – впустил Витю он. – Лена скоро будет, она пошла по делам.
– А вы ей кто? – спросил Витя глядя на мощную фигуру Бориса.
– Друг! Я друг! – сказал Борис после небольших раздумий.
Витя притащил с собой несколько банок пива, и уже после второй у них образовались весьма дружественные отношения, они говорили о литературе, философии, а после начатой бутылки виски которую Борис обнаружил мирно стоявшую в небольшом серванте, как раз возле собрания сочинений Достоевского и Чехова, в комнате с книгами, разговор перешел на тему Бога и религии. В основном Борис задавал вопросы, а как получал ответ, то задавал следующий вопрос, чем за два с лишком часа вынес бедному Вите мозг, но Витя был хоть и щуплый но стойкий, тем более что это приносило ему не малое удовольствие. По началу Борис показался ему несколько странным, но как только алкоголь попал в серое вещество, то Витя в миг позабыл про все ранее замеченные странности, и с головой погрузился в беседу с крысой, недавно обретенной человеческий облик, и полностью ставшей человеком, самым необыкновенным образом. Борис конечно решил не шокировать нового знакомого столь необыкновенным откровением, хотя предпосылки к этому были, особенно когда речь шла о Боге и человеке, но он мужественно держал себя в руках, да и понимал что доказательств этому у него нет, а Витя человек судя по всему требующий, хотя бы каких-то доказательств.
– Пойдем покурим! – сказал Витя, заплетающимся языком.
– Пойдем! – согласился Борис, хотя толком и не понимал для чего это делают.
Витя протянул Борису сигарету, тот взял не колеблясь, прикурил, и густой дым заполнил всю девственную чистоту его легких, моментально попавшие концерагены в кровь, вызвали головокружение, и Борис выбросил раковую палочку, прокомментировав впечатление:
– Дрянь!
– Да! – согласился Витя, и затянулся глубоко несколько раз подряд, выпуская дым и ртом и носом одновременно.
Борис смотрел на дымящего Витю, и не понимал цели этого занятия. Все человеческое становилось для него слишком человеческим. Он пытался побороть в себе возникавшие противоречия, но увы попытки были тщетны. На мгновение Борис попытался сравнить, человеческую жизнь и крысиную – это оказалось, невозможно, во первых он уже почти не помнил как оно быть крысой, а во вторых он всего на всего младенец, ничего толком не знающий о настоящей жизни человека, со всеми ее радостями и горестями, подлостью и благородностью, знанием и забвением, он толком не знал, что для человека истинное состояние восторга, и чувство ему противоположное. В его разум попадали лишь крохотные частички, с которыми ему предстояло разобраться, для того чтобы обрести человечность, мало иметь лишь облик, человечность – это нечто большее и во многом непостижимое, и даже противоречивое, думал он, и от этого становилось во рту горько и одновременно сладко. Он выплюнул накопившуюся слюну вместе с собравшимися эмоциями, и та громко ляпнула об асфальт…
– Ты что сделал только что? – спросил Витя, бычкуя докуренную до самого фильтра сигарету.
– Что! – не понял Борис.
– Плевать с балкона, – это как бы тебе сказать, не культурно. И вообще, я заметил, что ты вроде бы как чуть-чуть странноватый! Ты конечно не обижайся, мы все немного странные, но в тебе есть что-то… – он не мог подобрать нужное слово. – Пойдем, что-то уже прохладно, да и Лену я видать не дождусь, а завтра вставать рано, попробую ей позвонить.
Не успел он достать телефон, как в комнату вошла Лена. Увидев подвыпивших Витю и Бориса она мгновение онемела, она совсем не ожидала увидеть Витю, и подумать не могла, что они…
 – Ты что тут делаешь? – спросила она.
– Ну мы же, это, семинар, там, готовить, а тебя не было, вот мы с Борей и… – он начал икать, и вид его вызывал у Лены жалость.
Борис стоял и разглядывал пальцы, слегка пошатываясь и глубоко вздыхая.
– А ты зачем его пустил, ты же его не знаешь!? А вдруг он тот самый Черный!
– Какой Черный? – полюбопытствовал Витя.
– Тебя не касается, и вообще я говорила чтобы ты позвонил, прежде чем прийти.
Лена раздавала двум пьяным мордам легкие ****юлины – это занятие приносило ей некое удовольствие, почему, она не знала сама, а копаться в глубинах психоанализа было не охота. В ней всегда было желание кому-то вставить, и при возможности она это делала, а Витя и Борис были как раз теми кто был не против получить моральную взбучку, может быть и не только моральную. Закончился вечер легкими воспитательными затрещинами, и горячим чаем. Все трое пошли спать, кто куда, а во время их глубокого алкогольного сна, Черный с бандой избранных, проникли в лечебницу, где в закоулках мистического и религиозного, в следствии глубокой веры и покаяния, родились новые жизни, жаждущие свободы.
Глава 7
Черный прошел полный процесс превращения. Он стал здоровенным кучерявым мужиком, с темноватым цветом кожи, он был похож на цыгана, цыгана сильного и красивого, он был несомненно барон. Весь его вид говорил о величии, высоко поднятая голова и хитрый взгляд, выдавали его надменное тщеславие, а уверенная походка подтверждала его физическую силу. Таким он казался на первый взгляд, а на самом деле, его нутро было набито по самое горло, подлостью и корыстью. С самого начала он выдал свою сущность. Окружавшие его крысы, были полностью ему преданы, они видели, что он готов сделать в случае непослушания, и никто из них не был готов распрощаться с жизнью, и тем более каждый был ему в какой-то мере благодарен за то, что он дал им возможность выйти из жалкой серой оболочки, и стать созданием прямоходящим. Они шли за человеком, который помог бы им обосноваться в новом для них мире, мире развитого капитализма, и жестоких человеческих законов. Они были в состоянии жалкой растерянности, и искали выход из тупиковой ситуации…
Черный, и пару новоиспеченных, зашли в лечебницу, и первое что их поразило – это жуткий запах разлагавшихся тел, людей и крыс, а точнее того, что от них осталось. То что когда-то казалось им  вполне нормальным явлением, сейчас вызвало рвотные рефлексы и чувства отвращения, в крысиной шкуре они чувствовали себя комфортно и уютно, а облик человека или приближенного к нему существа, с новыми потребностями и абсолютно новым видением мира, стало для многих слишком обременительным, и в результате, процесс превращения останавливался. Недоразвитые создания оставались чудовищными мутантами, с огромной силой и способностью мыслить на примитивном уровне.
Первое что сделали Черный и его ублюдки – это вырвали с потрохами дверь, где по полу бегала одинокая серая крыса. Черный знал, что в этой палате должен был быть доктор, на которого он надеялся, и был готов не убивать его, а даже предложить Никитину место под своим началом. Но к его сожалению в палате не было никого кроме дряхлой, заморенной крысы, которая питаясь удрать, угодила под мощную лапу одного из мутантов. Так закончилась история доктора Никитина.
Следующей, была дверь, где уборщица Надя, лежа на койке представляла себя матерью, она была уверена, что в ней живет дитя, которое станет великим, и принесет человечеству больше чем она, и тот, который по стечению обстоятельств стал отцом ее ребенка. Когда дверь вышибли, Надя продолжала лежать на кровати, и на Черного не реагировала. Догадавшись, что пользы ему от уборщицы никакой, перешел к двери, где томилось тело алкоголика Гнома, уже почти испустившее дух, но поддерживаемое силой метафизической. Войдя внутрь палаты Черный обратился к Гному, но в ответ получил лишь молчание, а новая сила выйдя на свободу, и оставив несчастное тело Гнома, проникло в уборщицу. Уборщица контролируемая высшей силой, тихо и незаметно подожгла лечебницу, а сама вышла наружу и заперла дверь. Наблюдая как заканчивается жизнь и история находящихся внутри существ, как пламя поглощает их тела, которые не были достойны выйти за рамки своего истинного существа, Надя поглаживая живот, ушла с необычайной легкостью на душе.
История уборщицы продолжилась так, как она того заслужила, и как создала ее сама, а история лечебницы закончилась красными языками пламени, и те кто там были, остались только призрачной вспышкой, мигающей в памяти нескольких человек.
Глава последняя
История Бориса Крыстернака продолжалась. Он продолжал познавать мир, стремился к обществу, заводил новые знакомства, и совесть его была чиста настолько насколько позволял ему разум. Со временем он познал таинства любви, с кем именно, наверное понятно. С помощью связей, Лена Замятина, а вскоре Лена Крыстоевская сделала для Бориса все необходимые документы, и так обыкновенная крыса стала полноправным членом общества.