Жил на свете Рыцарь беглый

                Жил на свете Рыцарь беглый

История, конечно, вполне обыкновенная, типичная для первых послереволюционных лет. Ее главный герой, избалованный дворянский сынок, сначала побывал беспризорником, потом активным комсомольцем, а стал одним из королей советских аферистов и настоящим, хотя и подпольным миллионером. 


Детство. В люках. Мои университеты.

Зима 1918 года – трескучая, морозная, страшная. Полуразрушенное здание бывшего Интимного театра на Крюковом канале, в нем – жилой угол. Печка-буржуйка, нищета, вобла и немного плохо пропеченного хлеба на весь день.
А еще полгода назад у светского льва Владимира Карловича Зильберг-Рыцаря был роскошный фамильный особняк на набережной и миллионный вклад в банке. То, что удалось прихватить из дома, обменивалось на еду на Александровском рынке. Мадам Зильберг-Рыцарь целыми днями плакала, отец проводил все время у своей любовницы, так называемой «вице-мамы». А четырнадцатилетний сын Евгений – красивый и умный мальчик, свободно владеющий тремя языками, развитый не по годам, задумал от такой жизни бежать. И однажды, отправившись якобы навестить одного из бывших товарищей-гимназистов, продал барыге с рынка последние бриллиантовые серьги матери за восемь рублей – и был таков.   
Началась другая жизнь, беспризорная и озорная: дешевое вино, окурки, секс с бродяжками, скитания по подвалам и чердакам. И разумеется, воровство. Потому что просить милостыню дворянский сынок не умел и не любил. А есть хотелось постоянно, и сразу вспоминались шоколад с ликером и какао на завтрак и в их просторном роскошном доме… 
Через пару лет во время очередной облавы на беспризорников юношу вытащили из канализационного люка и отправили в трудовую коммуну для несовершеннолетних.

 
Московский комсомолец

Вскоре Евгений сообразил: прошлое уже никогда не вернется, надо делать ставку на новых хозяев жизни. Зарекомендовав себя в колонии с наилучшей стороны, он получил путевку Профобра на словесное отделение Зубовского института. Учиться было скучно – юноша знал языки гораздо лучше многих преподавателей. Но ведь идея в другом: стать членом комсомола, получить шанс сделать карьеру! А как быть, если происхождение явно непролетарское? В итоге Зильберг-Рыцарь в своей анкете написал так: «внебрачный сын сына пономаря». И комсомольская ячейка, убедившись, что задачи и устав организации он выучил назубок, единогласно приняла Рыцаря в свои доблестные ряды строителей коммунизма.      
Тем временем начался нэп. Одним из первым откликнувшись на призыв партии, Зильберг- Рыцарь предложил организовать промысловый кооператив «Красный энтомолог». Главная задача, согласно уставу: «собирание и изготовление всевозможных материалов по данному разделу зоологии, а также составление и изготовление наглядных пособий и коллекций для музеев и разных учебных заведений». Понятно, Евгения, как самого продвинутого и активного студента, избрали председателем кооператива. А Госбанк с удивительной легкостью выдал огромный кредит – 18 тысяч рублей. Неплохо для начала, правда? Тем более, что касса кооператива была в полном распоряжении юного председателя. Вот тут и началась нормальная жизнь! Пирожные, бутерброды с красной и черной икрой,  бритье с горячими компрессами за пять рублей в шикарной парикмахерской на Троицкой. Отдельный кабинет в «Аквариуме», куда можно позвать самых красивых певичек, и даже нелегальное игорное заведение бывшего помещика Лодзинского на Лиговской. И все это – для него, еще недавно нищего бомжа! 
Немудрено, что Зильберг-Рыцарь вскоре зарвался и стал брать не по чину. В мае 1023 года он оформил себе командировку в Москву – чтобы расширить и пополнить материалы коллекции, и выделил самому себе на эти цели почти пять тысяч рублей.   
Прокутив в Москве все деньги, Зильберг-Рыцарь обратился в отделение милиции, с заявлением, что во время работы в лесу он был бандитски ограблен неизвестными лицами. Увы: нашелся случайный свидетель его ночных оргий в лучших кабаках Москвы.
Зильберг-Рыцарь был задержан сотрудниками московского УГРО, отдан под суд, осужден на два года условно и исключен из членов РКСМ.


Есть ли жизнь после свадьбы?

Другой бы сдался, пал духом, опустил руки - но не такой был характер у бывшего дворянского сына и бездомного бродяги. Всего за 150 рублей он приобрел прекрасно сделанный комсомольский билет на имя Рыцарева Геннадия Владимировича и, встав на учет при Наркомсобесе, получил летом 1924 года работу в дипломатическом представительстве Бухарской республики. А вскоре его назначили заведующим Бухарским домом просвещения в Москве.
Служба была не пыльная, но денег на роскошную жизнь не хватало. Что делать?
Тогда Зильберг-Рыцарь покорил сердце секретаря бухарского посольства Екатерины Яковлевны Митяевой. Здесь же, в доме просвещения, сыграли веселую комсомольскую свадьбу. Правда, молодая была на двадцать лет старше своего избранника, но это никого не смущало.
Не прошел и месяц, как Евгения Рыцарева, пользуясь своим почти не ограниченным доступом к сейфу с документами, преподнесла любимому незаполненную карточку члена Бухарской коммунистической партии. Вскоре Рыцарь, получив командировку в Москву, обменял этот документ на партбилет члена ВКП(б) с октября 1917 года. Правда, поскольку его возраст не мог соответствовать указанному сроку членства в партии, он приписал себе лишних семь лет.   

С мылом рай и в шалаше

Провернув немало очень удачных коммерческих операций, супруги решили от греха подальше податься в Симферополь. Там Рыцарев встал на учет в Крымском кружкоме ВКП(б) и сразу же, как специалист-хозяйственник, получил назначение на должность директора государственного завода-мельницы «Шахвал».
О, здесь было, где разгуляться! Молодой директор работал и днем и ночью. Иногда, конечно, на завод, но в основном – на свой карман. Ездил на служебном авто по всей губернии, расширяя рынки сбыта мельницы. Состояние росло, как на дрожжах. Но в феврале 1926 года Евгения Рыцарева узнала о предстоящей на «Шахвале» фронтальной проверке. Это было пренеприятнейшее известие! Не дожидаясь приезда ревизоров и захватив с собой всю заводскую наличность в размере двухсот пятидесяти тысяч, супруги решили бежать…
Бедный, бедный Зильберг-Рыцарь! С такими деньжищами он мог запросто уехать в Америку и там, используя свои финансово-криминальные таланты, точно бы не пропал. Или почему бы не рвануть с этими деньгами в Париж, или в Амстердам? Ведь тогда загранпаспорт можно было получить почти свободно – скажем, для поправки пошатнувшегося здоровья. 
Но Рыцарь хотел стать миллионером. И остался на свою беду в советской России… 
Уже в середине августа 1926 года на Нижегородской ярмарке был открыт довольно крупный галантерейный магазин потребкооператива Карасубазарского РИКа. Директорами торговой точки   
были некий Евгений Таиров и его жена Екатерина.   
Дело было поставлено с большим размахом. Предъявляя удостоверение уполномоченного представителя, гражданин Таиров очень быстро совершил несколько крупных закупок различных товаров для своего магазина, на сумму больше пятисот тысяч рублей. При этом наличными он выплачивал десять процентов, а на оставшиеся суммы выдавал векселя  Карасубазарского РИКа. Документы, предоставляемые солидным кооператором, ни у кого не вызывали подозрения, и бизнес процветал. До тех пор, пока в местный УГРО не явился приехавший в Нижний по личным делам служащий завода «Шахвал», который опознал в гражданине Таирове беглого директора мельницы Рыцарева.
Его тут же арестовали. Выяснилось, что большинство закупленных по векселям товаров уже давно распродано частникам. И вдруг – совершенно неожиданно для обманутых баз и трестов, Таирова-Рыцарева отпустили под подписку о невыезде. Сколько отстегнул Зильберг-Рыцарь, неизвестно. Но освободившись, он тут же бросил жену и пустился в бега. Прибыв в Одессу, Рыцарь отослал в судебные органы Нижнего Новгорода замечательный документ, изготовленный умельцем с Дерибасовской. В нем сообщалось, что гражданин Таиров, находясь в состоянии полной невменяемости, вследствие обострения врожденной шизофрении, пребывает в одесской больнице для душевнобольных. Комиссия врачей-психиатров признала его подлежащим пожизненному заключению в сумасшедшем доме.
А законная жена Таирова-Рыцарева тоже мгновенно прикрыла дело и укатила в неизвестном направлении. Обнаружили ее год спустя в Ленинграде, где она спокойно проживала в шикарной квартире на набережной Грибоедова, дом 79, имела большой банковский счет и являлась совладелицей крупной гинекологической лечебницы на Выборгской стороне. Решением окружного суда города Ленинграда гражданка Митяева-Рыцарева-Таирова была приговорена к восьми годам лишения свободы со строгой изоляцией и последующим поражением в правах. Прощай, Евгений!      

Зэк до Киева доведет

У вовремя бежавшего Зильберг-Рыцаря настала, так сказать, болдинская осень. За считанные месяцы он провернул огромное количество блестящих финансовых махинаций. Вот Рыцарь заявляется в Тверской губком и назначен заведующим подотделом местного хозяйства. Результат: 75 тысяч плавно перетекли в его карман.
Напряженная творческая работа в московском тресте «Мостика» - плакали казенные пятьдесят тысяч.  За время кратковременного пребывания в Калуге организован кустарно-промысловой кооператив во главе с товарищем Евгением Вольфовичем Зильберманом – и вскоре накопления Рыцаря увеличились еще на пятьдесят тысяч. Его разыскивает милиция множества городов – и московская, и ленинградская, и смоленская, приметы разосланы по всему Союзу - но он абсолютно неуловим. А когда его все-таки ловят в Ялте и сажают в Крымский исправтруддом, он умудряется бежать оттуда, да еще на казенном автомобиле.
Наученный печальным опытом пребывания в Ялте, Зильберг-Рыцарь, прибыв в славный город Киев настоящим подпольным миллионером, решил вести себя осторожнее. Купил красноармейское обмундирование, отрастил бороду, перекрасил волосы и брови в рыжий цвет. По сходной цене приобрел отлично состряпанные документы на имя Михаила Александровича Михайлова, члена ВКП(б), выпускника Высших военных химических курсов. И решив обосноваться в городе надолго, снял комнату в собственном доме владелицы крупного парфюмерного магазина на Крещатике Софьи Самуиловны Голдберг. Ее дочь, хорошенькая двадцатилетняя Мина, училась в Институте экранного искусства и мечтала стать звездой кинематографа. На нового постояльца она сразу обратила внимание и пыталась кокетничать – но безуспешно.
Конечно, красавица Мина очень нравилась Рыцарю. Но ее мама казалась гораздо более перспективной партией. Брак был заключен скоропалительно – уже через два месяца после появления подпольного миллионера в Киеве. Причем жених Михайлов по неведомым причинам пожелал взять фамилию невесты и стал таким образом Михаилом Гольдбергом.
Через пару недель молодожен, имея на руках письмо супруги к своему близкому родственнику, бывшему политкаторжанину, а ныне видному сотруднику одного из наркоматов Якову Борисовичу Буднику, отправился в Москву. А вернулся с целой пачкой договоренностей и чеков Госбанка и немалой наличностью. Теперь он стал главным уполномоченный сразу нескольких крупных организаций – в том числе Бумтреста и Моссельпрома.          
Щетина, постное масло, бумага – чем только не торговал Зильберг-Рыцарь под мудрым руководством своей супруги!  Капитал рос как на дрожжах, и по настоянию Софьи Самуиловны вкладывался надежные золотые цепочки и бриллианты, припрятанные в укромном месте.
Не жизнь – а сказка!


И бабочки кровавые в глазах

Увы: совершенно неожиданно удача повернулась фортуной к подпольному миллионеру. Однажды в апреле 1929 года, совершая сделку по поставке медикаментов Киевскому Дому инвалидов, Зильберг-Рыцарь случайно столкнулся с неким гражданином Пономаревым, который знал его еще в Петрограде по кооперативу «Красный энтомолог». Пономарев обратился в органы – и все было кончено. После очной ставки Зильберга-Рыцаря направили под усиленным конвоем в Ленинград для расследования и суда. Вскоре «Ленинградская правда» разразилась победной реляцией: мол, в результате операции, тщательно спланированной органами ОГПУ, на месте преступления задержан злостный враг советской власти, совершивший тяжкие экономические и политические преступления. Через несколько дней после публикации в изолятор пришла старая заплаканная женщина, которая назвалась матерью задержанного Зильберга-Рыцаря и умоляла о коротком свидании. Разумеется, в этом ей было отказано.
Дело по обвинению Евгения Владимировича Зильберг-Рыцаря рассматривалось в конце сентября 1929 года Ленинградским областным судом. Учитывая огромный масштаб похищенных сумм, суд приговорил его к высшей мере наказания.   
Кстати: Зильбергу-Рыцарю тогда было неполных двадцать пять лет.