Мой лейтенант

Я никогда не знала своего дедушку. Он погиб на войне. Точнее, пропал без вести в июне 42-го. Так же как и тысячи других солдат.  И, я,  наверное,  никогда бы и не узнала о его судьбе, но…

Нет.  Эту историю следует начать иначе.

Я проснулась в холодном поту. Уже целый месяц мне снился один и тот же сон.
Я бегу по лесу. Бегу час, другой… мне кажется, что это длиться уже целую вечность. Но я твердо знаю, что останавливаться мне нельзя. Не хватает воздуха. Больно дышать. «Ты должна» – шепчу сама себе.  «Вперед, за Родину!» - звучит в голове хор голосов. Так кричат наши бойцы, когда звучит приказ: «В атаку!».  У меня тоже приказ…   лейтенанта.  Я хватаюсь за эту мысль, и пересохшие губы невольно расплываются в улыбке, которая, увы, скорее похожа на гримасу. «Так, даже не думай останавливаться! - твержу я себе,- Даже  не думай!». И чтобы отвлечься, я вспоминаю…его лицо, глаза,  срывающийся голос, обстановку при которой все произошло. Но чем больше я стараюсь вспомнить, тем безнадежнее теряю связующую нить. Уже не разбирая дороги, я бреду наугад. Шаг. Я. Шаг. Доставлю.  Шаг. Это.  Еще шаг. Сообщение. И не подведу его. Внезапно я останавливаюсь. Это место кажется мне знакомым. Я, ведь, проходила здесь раньше. И не один раз. Я хожу кругами.  Последующие несколько секунд проходят в безуспешной борьбе с отчаянием. Становиться жарко. Мысли вертятся в полном хаосе. Было. Не было. Офицер. Приказ. Сообщение. Дорога.  Сбилась. Это конец. Было. Не было. Офицер…


В который раз я проснулась, и тяжело дыша, сидела у себя на кровати. Не подумайте, я не суеверная и во сны не верю.  Но, столь завидное постоянство, заставит поверить во всех существующих богов, даже атеиста. Я попыталась в очередной раз убедить себя, что это всего лишь обыкновенный сон. Игра подсознания, которая наверняка по Фрейду означает весенне обострение. Холодный душ помог окончательно собраться с мыслями. Но день не задался с самого утра. Сначала я спалила омлет, и осталась без завтрака. Потом я упала в лужу, а в довершение всего, у меня сломался замок на входной двери. Это было последней каплей. Я сидела на холодном полу и плакала, как ребенок. А выревевшись, как следует, совершенно спокойно взяла телефон и отправила смс. Через двадцать минут, мой бойфренд, пыхтя и проклиная всех, кого он мог вспомнить, чинил мне замок. Еще через сорок минут, мы, уже молча, курили у меня на кухне.

- Зай, могла бы хоть чаю предложить  -  буркнул мой «герой»

- Саш…Ты будешь чай? – я искренне удивилась.

- Хм…ну ты знаешь мои предпочтения, мала  – гыгыкнул он

- Пива нет – отрезала я  – Есть коньяк и шампанское.

- Ну, с шампусиком мы, пожалуй, повременим.  Плесни коньячку – с этими словами Сашка лениво потянулся и размял шею.

Мне захотелось, что бы он ушел. И хотя я жутко боялась оставаться одна,  боялась ночи и возвращения сна, я очень хотела, что бы он ушел. «Герой» заметил мое напряжение.

- Мала, мне остаться? – спросил он и сжал мою руку.

- Не сегодня – я устало улыбнулась. – У меня голова болит.

Он немного посидел еще, опустошил свою рюмку, и начал собираться. У порога он остановился.

- Мы с пацанами в лес завтра собираемся. Я наберу тебя и скажу, во сколько заеду  – с этими словами он обнял меня – Зай, тебе нужно отвлечься.

- Саш, так завтра же девятое мая  – машинально отреагировала я.

- И что? – он напрягся.

- Может, на парад сходим?

 Слова прозвучали крайне неестественно. С чего бы это вообще мне такое пришло в голову? Сейчас же это только праздник для школьников, потому что им  уроки отменяют. Наверное, я фильмов исторических пересмотрела. Однако пойти на парад, мне почему-то очень захотелось.

После трехсекундной паузы, Саша расхохотался.

- И ты туда же? Мала, я уже говорил тебе свое мнение. Эта война была фиг зна когда. С таким же успехом мы можем проводить парады в честь победы в 1812. Она, кстати, не менее значительной была. И что это за капризы? Ну шо, шо ты там не видела? Рассыпающихся от одного дуновения ветра  стариков или ты давно не парилась на солнце, выслушивая тухлую речь мера?  – заменив мое насупленное лицо, он прибегнул к самому безапелляционному аргументу. – Зай, неужели тебе какой-то парад, дороже времени, проведенного со мной?

Я усмехнулась.

- Конечно, нет.

- Вот и славненько  – с этими словами Саша поцеловал меня – Зиг хайль! (нем. Sieg Heil! — «Да здравствует Победа!» или «Слава Победе!») – с не скрываемой насмешкой добавил он, и поднял руку вверх.

Наверное, я должна была расхохотаться.  Вместо этого, я, по-прежнему молча, смотрела на него.

Не заметив должной реакции на свои слова, он снова гыгыкнул, еще раз поцеловал меня в лоб  и ушел.

Я боялась засыпать. Подобное случилось со мной впервые. Возможно, Саше лучше было остаться? Нет. Не хочу. Я заварила себе ароматного чаю, села напротив  включенного телевизора и уставилась в него отсутствующим взглядом. А когда я бежала было утро или ночь? Сумерки. Точно, и туман небольшой стоял. А потом стемнело и, видимо, поэтому я сбилась. Почему же я не смогла вспомнить  офицера? Что за сообщение было? Почему на мне была странная военная форма? Вопросы крутились в голове, мне казалось, что она скоро взорвется. Незаметно я задремала.

Я сижу на грязном земляном полу в какой-то конуре. Мучит нестерпимая жажда. Кажется, что за один глоток, можно жизнь отдать. Но воды у нас нет. Вокруг только сырость и крысы. Интересно, а если разорвать крысу, то ее крови будет достаточно, что бы напиться? Ловлю себя на мысли, что подобное еще внушает отвращение. Значит, рассудок цел. Стоп. У нас нет воды? Именно в этот момент я осознаю, что здесь есть кто-то еще. Повернув голову влево, замечаю еще троих мужчин, тоже в военной форме. Так странно, но мне не удается уловить точные очертания их лиц. Я вижу их абсолютно четко и,  вместе с тем, не могу рассмотреть детально. А мне так хочется запомнить...  Один из них, самый молоденький (ммм… как же его зовут? Ваня. Точно!) сосредоточенно считает патроны. Другой, почти старик (о, это товарищ старшина Коваленко), молчаливо сидит у стены. Его тяжело ранили несколько часов назад, когда мы убегали от немцев. Оставлять его мы отказались и отняли у себя возможность двигаться дальше. Наше незавидное положение усугубляется еще и тем, что в лесу полно немцев, методично нас разыскивающих. Третий – молодой  лейтенант.  Его профиль освещается лучами заходящего солнца, едва проникающими сюда, сквозь маленькое окошко.  На короткий миг, это позволяет мне увидеть глубокий шрам, пересекающий его щеку.

- Десять – резюмировал Ваня – Всего лишь десять патронов.

Лейтенант тяжело вздохнул и повернулся ко мне.  Опустив глаза, я увидела, что в руках он держит флягу.

- Тут немного осталось. Это все что есть. Держи, Катерина  – с этими словами он протянул ее мне.

Судорожно сглотнув, я тихо ответила:

- Отдайте раненому.

- Отставить  – немного повысив голос, сказал он. - Это приказ.
Его взгляд сказал больше, чем только что прозвучавшие слова. С подобной решительностью не хотелось спорить.

Один маленький глоток воды и мне кажется, что я воскресла. С наружи послышались голоса:

- Suche jeden Baum durch! Sie konnten nicht weit gehen! Schneller! Schneller! (нем. Обыщите каждое деревце! Они не могли далеко уйти! Быстрей! Быстрей!)

 Тем временем, лейтенант продолжал мне что-то говорить. Он был очень взволнованным, говорил так, будто боялся, что его перебьют, и после он уже не сможет продолжить. Они прикроют меня, задержат фрицев настолько долго, насколько это возможно, с десятью патронами. В землянке есть подкоп, через который я и убегу. Самое главное, это до наступления темноты добраться в нашу часть и передать координаты расположения немецкой бронетехники. А если это не удастся…

- Живой я немцам не сдамся – мое сердце горело решительностью.

Он достал из кармана пулю, вложил мне в ладонь и  сказал, что наверняка мне это не понадобиться. А плакать не стоит, все будет хорошо. И не нужно хоронить всех раньше времени.

В дверь начали стрелять.

Я в последний раз задержала на каждом из них взгляд. Лейтенант порывисто взял мою руку и прижал к губам.

- Иди! – сурово сказал он.

Я не двинулась с места.

- Ну же! – почти прокричал он. На секунду мне показалось, что в его глазах блеснула слеза, но он отвернулся и, взяв у Вани патроны, начал заряжать винтовку

        Наскоро вытерев слезы, я ушла.

Зазвонил телефон. Уже утро? О, что от меня кому-то понадобилось в такую рань? На все эти вопросы сразу ответил веселый голос в трубке.

- Мала, ты уже проснулась?

- Угу  – ответила я, не отрывая голову от подушки.

-  Отлично. Через 30 минут я у тебя  – пробасил мне в трубку Саша  - И без бабских глупостей там! Если ты не успеешь собраться – я погружу тебя в машину в пижаме.

- Да, солнце.  Доброе утро. И я тебя очень люблю – сыронизировала напоследок я.

 Я не пожарник и 30 минут мне не хватило. Нет, в пижаме я не поехала. За то я не успела позавтракать и накраситься. По поводу последнего я переживала меньше всего – не думаю, что в лесу это жизненно необходимо. Намного больше меня волновал пустой желудок.

- У нас нет времени – отмахнулся Саша в ответ на мою просьбу заехать перекусить где-нибудь, и нажал на газ. Он заехал за мной со своими друзьями, и я сразу заметила  перемену в его поведении. Он стал грубым. Саша всегда себя так вел, если «пацаны» были рядом.

- Так что худей – продолжал он – Вы, бабы, это любите.

Я промолчала. Не хотелось спорить при его друзьях. Сашку всегда это больно задевало. «Ты подрываешь мой авторитет, среди пацанов – как-то высказал он
–  Они потом тыкают мне, что я, мол, своей телке рот не могу во время закрыть. Ты хочешь, что бы меня подкаблучником  считали?»  Конечно, нет, любимый, ради твоего авторитета, я могу и поголодать.

Сегодня с нами поехали двое из их компании – Серега и Пухлый. Они все называли последнего именно так, а мои попытки узнать его имя ни к чему не привели. Возможно, я и не сильно старалась. Он был мне не приятен – низенький, бритоголовый, всегда с бегающими глазками и насмешкой на лице. Но Пухлый был Сашиным другом, и мне приходилось терпеть его общество. А Серега был обычным  инженером, который искал любую возможность удрать из дому, где его ждала жена и двое грудных детей. За это его в компании насмешливо прозвали Папашей. Как правило, когда он слышал это прозвище, то сразу начинал оправдываться: «Да никудышный я Папаша. Достали они меня все. Эти орут вечно, у этой голова болит сутками».  Под «этими» подразумевались дети, а «эта»  была его горячо любимая жена.

Пикник «удался». Не дожидаясь полной готовности шашлыка, парни напились до животного состояния. К своему вину я даже не притронулась. Мои мысли были очень далеко от этого места, и мне хотелось только одного, чтобы меня не трогали. Однако я хотела слишком многого.

- Сане-ек – едва ворочая языком, протянул Серега – Почему твоя дама скучает?

- А…это, Анька. Ты  че заскучала-то? – с этими словами Сашка полез меня обнимать.

- Господи… - вздохнула я и оттолкнула его. Чтобы предотвратить назревающую бурю эмоций, и последующее за ней «Ты меня не любишь!», я вскочила на ноги и выпалила:

- У меня есть тост!

Как и ожидалось, такие слова вызвали оживление.

- Давайте выпьем за сегодняшний праздник. За наших дедов-героев! – с этими словами я залпом опустошила стаканчик.

Воцарилась тишина. Никто более не притронулся к своему стакану.

-Ну… вообще-то с фактом геройства можно и поспорить – начал Серега – По большому счету, сейчас, когда мы можем не предвзято смотреть на историю, можно о многом поспорить.

- Например, я не считаю идею Гитлера такой уж дерьмовой, как ее описывают в  учебниках – перебил его Пухлый – Мозговитый же мужик был! Уважаю!

Я набрала в грудь воздуха, но не успела открыть рот – мою руку сжал Сашка.

 – Молчи! – прошипел он.

 - Как говорил кто-то из великих  - продолжал выступать Серега, поднимая палец вверх – История – это проститутка на службе у закона.

- Так выпьем же за историю – пробасил Саша, увидев отличную возможность сменить тему.

Дождавшись пока они начнут пить, и меня уже никто не сможет перебить, я добавила:

- За то, что она сохранила для потомков образы настоящих мужчин, которые, увы, сейчас уже вымерли – и снова опустошила стаканчик.

Они смотрели на меня так, словно собирались ударить. Первым молчание нарушил Папаша:

- Тааак…. Ане больше не наливать – он выхватил у меня стаканчик – Она уже перебрала.

Попытка разрядить обстановку не удалась.

- Значит, парня своего, ты мужиком не считаешь – тихо отчеканил Саша. Ответить я не успела.

- А, может, проблема вся в бабах? – заглянув ко мне в глаза сказал Пухлый – Раньше бабы, какие были? О! – с этими словами он показал кулак – А сейчас? Та вам шлюхам только айфоны подавай! Что, цацку новую захотела, вот и бесишься? -  он кричал, брызгая слюной. Это стало последней каплей. Я резко выдернула свою руку из Сашкиной, которую он по прежнему сжимал и со всей силы ударила Пухлого по лицу. Это было неожиданно. Тот потерял равновесие и упал на траву. Громко выругавшись, сразу вскочил на ноги, и с кулаками  двинулся на меня. «Пора убегать» - мелькнуло у меня в голове. Но я опять не успела. Грубо оттолкнув, Саша закрыл меня своей спиной.

- Остынь – спокойно сказал он Пухлому.

- Она меня ударила! – с ненавистью прорычал тот  – Патриотка хренова!

- Рот свой закрой! – повысил голос Сашка – Она моя баба. Мне с ней и
разбираться. А ты тоже хорош. За базаром, когда следить начнешь?

- Да я…

- А я сейчас еще добавлю – сжал кулаки он.

- Пацаны, пацаны, да хватит вам уже  - запрыгал вокруг них Папаша.

Сашка повернулся ко мне.

- Ты этого хотела?

- Я хотела, что бы ты перестал закрывать мне рот – тихо ответила я.

- Ага, тебе заткнешь. Да, и кто я такой, что бы это делать. Я ж не мужик у тебя. Да? – у него дрогнул голос,  он замолчал и отвернулся.

- Мужественность не в этом проявляется.

Он снова повернулся ко мне.

- А в чем же? – и,  не дожидаясь ответа, продолжил – Так может, они правы, Ань? Тебе золотые горы нужны? Анют, так я зарабатываю мало, да! – последнюю фразу он почти прокричал.

- Я не говорила этого – со слезами парировала я. Но меня никто не слушал.

- Пацаны, а пойдемте искать клад – держась за дерево, чтобы не  упасть, предложил Пухлый – Может фараона найдем, и тогда, Санек, твоя Анька мужиками нас считать начнет -  гыгыкнул он.

- Идиот – прошептала я, а вслух  сказала  – Фараонов  в Египте искать нужно.

- А мы и тут найдем – покачал мне головой Серега и пошел в машину за лопатой

- Саш, ну у тебя-то, хоть мозги есть…- начала я.

- А пойдем! – согласился Саша, не обращая на мои слова внимания – Мне все равно злость куда-то деть нужно – сказав это, он покосился на меня.

«Ах так! Назло значит! – негодовала я -  Да, пожалуйста». От вина мне стало жарко и захотелось спать. Я решила дать им свободу действий. Пусть хоть весь лес перекопают, если им станет легче. А мне надоело молчать. Уже сквозь сон я услышала, что они решили начать с какого-то холмика неподалеку.

- И удачи  - пробормотала с улыбкой я.

Поспать мне не удалось. Я услышала подозрительный шум и открыла глаза. Решив выяснить, в чем дело, подошла к тому самому холмику.  Он оказался обыкновенной землянкой. А шум был вызван осыпавшейся землей, которая позволила увидеть маленькую дверь.

- Лопатами можно выбить – предложил Серега.

- Да зачем нам лопаты – хмыкнул Сашка – Я ее ногой за один раз!

С пятой попытки ему это удалось. Я вздохнула и пробормотала: «Детский сад!»

Первым залез в землянку Сашка, а после, махнул рукой нам:

- Залезайте, здесь много интересного.

Маленькая, узенькая землянка, напоминала скорее нору, чем помещение, где могли обитать люди. Но это было не нора, а могила. На полу лежало три скелета. Из моей груди вырвался пронзительный крик. Я оступилась и чтобы не упасть, схватилась рукой за выступ стены. Тут я заметила, что наступила на какую-то  потертую маленькую книжечку. Это оказался военный билет на имя Алексея Владимировича Орловского. В нижнем левом углу была прикреплена фотография человека, до боли мне знакомого. У меня внутри все похолодело.
Парни отнеслись ко всему иначе.

- А, ведь, мы и правда клад нашли… - едва слышно сказал Саша. Он нагнулся и попробовал взять у одного из скелетов винтовку, которую тот держал.
По всей видимости, человек перед смертью очень крепко сжимал ее, и забрать оружие из рук было не так просто. Саша сделал усилие и вырвал винтовку. Скелет рассыпался. Я ахнула.

- Их похоронить нужно - обратилась я к парням – но никто снова не обратил внимания на мои слова.

- Ищите оружие, медали – командовал Пухлый – Ох, и наварчик нас ждет, ребята.

- Вы что, оглохли! – повысила голос  я – Их нужно похоронить – и указала на скелеты.

- А какая разница костям, где гнить – равнодушно пожал плечами Серега.
Мне показалось, что при этих словах в комнате потемнело. Может солнце зашло за тучу?

- Идиоты вы – поморщилась я.

- Ах, да – усмехнулся Пухлый – чувства патриотки мы оскорбили. С этими словами он нагнулся к рассыпанному скелету и взял череп. Затем порылся в карманах, и извлек оттуда маркер.

- А я не патриот, вот незадача, а! – сказал с насмешкой он и нарисовал на черепе свастику.  - Хайль Гитлер! (нем. Heil Hitler! — «да здравствует Гитлер!»)- и швырнул череп к двери. Тот упал возле носка черного сапога человека, который  стоял в дверном проеме. Теперь я поняла, что на словах Сереги не зашло солнце. Просто появились эти люди. Их было трое – высоких, широкоплечих мужчин в военной форме. Это были советские солдаты. Я бросила взгляд на своих «пацанов» - может мне показалось? Нет. Ужас, отражавшийся на из лицах, уверил меня в обратном. Самый старший из вошедших, нагнулся и поднял череп.

- Ах ты, гнида!- схватился за пистолет другой, совсем еще юный мальчик.

- Отставить  – твердо сказал человек в форме лейтенанта.

Мальчик замер.

Звук этого голоса заставил меня вздрогнуть.  Я где-то слышала его уже….вот только где?

- Слушайте, мужики – пролепетал Пухлый – Мы это…

- Молчать  –  резко перебил его лейтенант  -  Вы оскорбили прах советского солдата  –  чеканя каждое слово, произнес он  –  За этот грех есть только одна расплата – смерть.

Луч заходящего солнца осветил землянку, и я увидела шрам, пресекающий его щеку. В этот момент я опустила глаза на военный билет, который держала в руках.  Мужчина на фото был как две капли воды похож на стоявшего предо мной лейтенанта.

Все трое повернулись к выходу. Старшина бросил череп обратно в руки Пухлому, и они ушли.

Первым пришел в себя Сашка. Он подошел ко мне:

-Бросай все и уходим.

Но я по-прежнему сжимала в руках потертую книжечку. Он взял ее у меня.

- О-орловский – выдавил из себя Сашка. – Ань, твой однофамилец, что-ли.

- Нет – покачала головой я – мой дед.

На какое время наступила тишина.

- Пойдемте отсюда – повторил Саша ,отдав мне книжечку обратно. Мы двинулись к выходу. Только Пухлый продолжал сидеть, сжимая в руках череп.

- Пухлый, да брось ты его - подошел к нему Серега и тут же отпрянул. Тот  был мертв.

Врачи диагностировали у него  остановку  сердца. А через неделю, в ужасной автокатастрофе погиб Серега. Лейтенант выполнял слово офицера. У Саши началась паника. Впервые, он самостоятельно повел меня в храм. Тогда же он признался:

- Чувствую себя ходячим трупом. Наверное, исповедаться перед смертью нужно.

 В отчаянии, я приехала к могиле Неизвестного солдата. Был ветреный, дождливый день. И, как всегда, я забыла зонтик дома. Однако мне было все равно - утро или ночь, дождь или солнце.  Впервые мы столкнулись со смертью не как с чем-то далеким, что наступит через много-много лет, а как с почти свершившимся фактом.
 - Все что угодно – я не сдерживала рыдания – Бери все что хочешь. Хочешь, мою душу, хочешь жизнь..только прости его. Прости. Бери все, только прости.
На какое-то мгновение время остановилось для меня. Так бывает – вот  ты бежишь, бежишь и неожиданно подходишь к черте за которой нет ничего. И тут наступает тот самой момент расстановки приоритетов.
Грубоватый, пошлый, человек, которому чужды романтика и возвышенность – сколько не искала, я не могла найти причину по которой я так сильно его люблю. Просто так. Просто совпали два пазла и получилась картинка. Кто-то назовет ее, возможно, даже нелепой. А мне нравится. И теперь я пришла с этой самой картинкой к человеку, которого никогда не знала, который умер задолго до моего рождения. Но перед которым мы оба были безгранично виноваты.
Сзади послышались шаги. Это был лейтенант.

- Дедушка, я…

Лейтенант взглядом сказал мне молчать.

- Он очень хочет детей.

- Я знаю – при воспоминании об этом я невольно улыбнулась – Мальчика и девочку.

- Пожалуйста – он выдержал паузу – назовите девочку Катей.

- Хорошо. – мне хотелось еще что-то сказать, спросить, но от захлестнувших меня чувств я смогла только неуклюже кивнуть.

На прощание он грустно улыбнулся  и ушел.



Я бегу по лесу совсем не разбирая дороги. Я сбилась. Сейчас я осознаю это абсолютно ясно. «Только бы не встретиться с немцами » - мелькает лишь одна мысль. Ответом ей послужил лай собак и крики:

- Schneller! nehmt alle lebende!  (нем. Быстрей! Берите всех живыми!)

- Не так легко, голубчики – шепчу я и достаю пулю, которую дал мне лейтенант. Быстро, боясь не успеть, заряжаю пистолет. «За Родину!» - звучит в голове хор голосов. Так кричат наши солдаты, когда бегут в атаку. Я улыбаюсь им всем. Улыбаюсь моему лейтенанту, молоденькому Ваньке, старшине Коваленко. Улыбаюсь… и нажимаю на курок…