Дела королевские!

Семейная ссора разгоралась нешуточно. Королева была сильно не в настроении, а расплачиваться за всё пришлось не королю, до этого пока ещё не доходило, а ближайшему окружению. Доискиваться до причин скандальных речей, грозовых интонаций и резких жестов, просто не имело смысла. И так было ясно,  всякие объяснения лежали на поверхности. Голова королевского шута была выставлена на центральной площади столицы у дверей городской ратуши, а его обезглавленное тело со следами жесточайших пыток,подвешенное за ноги, украшало Монфокон, место казней главных преступников этого королевства. Как раз в это время королева посмотрела на очередного придворного повара, уже принёсшего фарфоровую супницу с изысканным луковым супом, сыром и грибами, дождалась  того момента, когда несчастный окажется рядом, и резко встала. Слуга машинально быстро  отшатнулся, а  горячее содержимое вылилось на стол и, частично, ноги королевы.Последовала безобразная сцена. Завизжав: "Измена, к оружию!"  - королева схватила край расшитой золотом, с кистями по оторочке скатерти и дёрнула на себя. Серебряная посуда посыпалась на пол. Разом взвыли все кормившиеся от щедрот короля и королевы охотничьи псы, до этого мирно ждавшие подачек и лежавшие по углам. И не дремала  стража. Королевские гвардейцы схватили под локти не сопротивлявшего,  обмёршего от страха повара, и утащили из зала. Король тотчас встал и молча вышел в маленькую,  цвета шёлковых обоев, почти неприметную дверь, отделявшую обеденный зал от его личных покоев, по-дороге кивнув личному телохранителю. Пока что всё шло в пределах допустимого. Итак, казнённый шут был любимцем и короля. Его остроумие, начитанность, счастливое  умение дать нужный совет в шутливой форме, обеспечивали фавориту сферу влияния на политику государства. Доверие к шуту было полным. Да, шут, конечно, имел и свои недостатки. Карликовый рост героя  сочетался со скрытыми в трико достоинствами такого размера, что восхищение придворных дам после общения с этим дамским любимцем превосходили всякие ожидания. Да и куртуазное обращение, как и игра на виоле, глубокое знание поэзии трубадуров, ласковость и умение предвосхитить самый акт соития долгими любовными ухищрениями, тоже были в числе достоинств маленького человека, о чём не преминули сообщить королеве в долгих и откровенных беседах  её первая придворная дама, а также  и камеристка, отведавшие отнюдь не запретное, но не каждому доступное лакомство. Сразу вдвоём! Вышедшая замуж в 14 лет за короля, человека старше её почти на тридцатилетие, к постельным этим забавам королева относилась как к чему-то досужему, ей лично не нужному, унизительно неприятному. Встречались они с королём в постели не часто, хотя и успели обзавестись сыном, наследником престола, и дочерью, прелестной малюткой, данным королём словом предназначенной в жёны одному из соседних государей! Камин, мягкое успокаивающее тепло, как и рассказы своих напарниц, всё вызывало у королевы стремление, ознакомится с той стороной жизни, которой в силу обстоятельств была она лишена. Нет, изменять королю вовсе не входило в её планы.Но, вот так, хотя бы посмотреть со стороны и оценить действо, на это она хотела бы пойти. И, чем больше шло время, тем охотнее. Тем более, что камеристка уже научила королеву маленьким женским хитростям. Не так давно, посещая турецкие бани, когда распаренная королева отдыхала на тёплой мраморной скамье, камеристка как бы невзначай начала гладить ноги королевы,говоря, что она делает турецкий массаж. Постепенно её ласковые пальцы продвигались всё выше и выше, движения стали чуть сильнее, и не опомнившаяся ещё королева ощутила, ноги сами собой раздвинулись, затем, согнувшись в коленях, уперлись в скамью. А ласковые пальцы уже гладили покрытую кудрявым мягким волосом ложбинку. Королева раскинула ноги пошире. Пальцы гладили то сокровенное, что никогда не ощущало  ласки любовной мужской руки. А вот один палец нырнул внутрь и медленно и ритмично задвигался, в то время как другие ласкали верхушку всё шире открывающейся щели с острым серпиком нежных розовых лепестков. Королева вскрикнула и застонала. Никогда ей не было так хорошо! А камеристка легла на лавку и, продолжая кистями рук гладить соски грудей королевы,острым язычком и мелкими острыми зубками прихватила нежное и сырое естестество в в свой ротик. Язычок камеристки быстро и ритмично задвигался. Королева выгнулась и зашлась в крике. Момент, и что-то горячее, как ей показалось, потекло по внутренней стороне бёдер. Камеристка всей напрягшейся грудью гладила её раскрывшийся лепесток, ритмично погружая грудь всё дальше и дальше в таинство восхищения и наслаждения! Так камеристка, а позднее и первая дама, стали тайными соперницами короля в делах постельных. Вот с тех пор и появилась у королевы мысль посмотреть на истинный акт соития между настоящим мужчиной и женщиной. Через неделю камеристка сообщила, что всё готово., королевский  шут, получивший тысячу сольдо, готов участвовать в представлении и показать на что он способен! В назначенный день, а скорее ночь, королева, скрыв лицо под густой чёрной вуалью, сидела в одном из укромным мест королевского замка и через  специально приспособленный портрет, у которого на месте глаз была специальная вставка, наблюдала за происходящим.Она и думать не могла, что за ней самой, точно через такое же приспособление, наблюдает король. Шут был совсем не глуп и сразу доложил о поступившем к нему лестном предложении, как и о том, что спектакль предназначается для глаз королевы! Король оценил риски и согласился, но тяжёлые, неприятные мысли давили его и грызли. Шут встречал камеристку в шёлковом халате с драконами и расшитых бисером туфлях на босу ногу. Камин, вмещавший огромные поленья, давал и достаточно яркий свет и нежное тепло. В углу на маленьком столике стояли кувшины с вином, на блюде лежали фрукты и отдельно от них редкие восточные сладости. Разлив вино, шут обнял пришедшую красавицу за талию и они, глядя друг другу в глаза, медленно выпили содержимое. "Как обычно",- сказал шут, а это значило, в напиток добавлены волшебные препараты, делавшие ощущения от любви неземными! Ростом карлик доставал только до груди напарницы. Однако, это ничему не мешало. Ласковым движением камеристка откинула в стороны полы халата и своим чувственным носом ощутила всю готовность поднявшейся плоти. Хищно втягивая воздух и наслаждаясь запахами, она взяла вздыбившееся чудо двумя руками, затем села на ковер, обхватила мужчину обоими ногами, тесно к нему прижимаясь грудью, и начала бурно ласкать то, что держала в руках, откинувшись в поясе назад. Движение рук сменили губы. Покрытый поцелуями огромный огненный цветок увеличивался на глазах, становясь громадным и грозным. Камеристка не смогла поместить в свой рот всё, но малую часть каким-то образом умудрилась. Её язычок проворно работал, груди на глазах приподнимались и становились твёрже. Шут, не прерывая женщину, снял с неё верхнее платье, а нижнего на ней и не было. Чуть отодвинув напарницу, он стал медленно гладить набухшим органом груди женщины. Та в ответ взяла в руки покрытые чёрными волосами муда и, ласково перебирая пальцы, положила себе на грудь. Огромный молот казалось реял в воздухе, зримо угрожая переходом от покоя к действию. Карлик легко толкнул камеристку назад, и она упала, доставая затылком до ковра и выгнувшись дугой. Мужчина лег на её разведённые донельзя бёдра и стал ласкать языком наружные нежные валики и расположенный чуть выше и между ними выступающий серпик. Женщина громко застонала. Своими руками она сжимала и разжимала кисти на грудях, чуть выкручивая соски, ставшие к этому времени отчасти сиреневыми. Затем она схватила голову напарника и, в такт его движениям, направляла  её, как бы помогая, или участвуя. А тем временем  шут сел на ковёр, ногами обнял камеристку и своим огромным мужским достоинством начал гладить по перевозбуждённым набухшим частям её плоти между раздвинутыми ногами. Стоны женщины участились. Маленький человек лег на спину. Его орудие наслаждения вздыбилось огромной и мощной палицей. Женщина встала на ноги и сначала осторожно, а затем всё увереннее села на это чудовищное явление природы. Карлик вытянул вверх руки, которые переплелись с руками камеристки, и вскоре она медленно насаживая себя, приняла внутрь это чудо природы. Ритмичные покачивания сменяли приседания. Партнёры помогали друг другу, и через значительное время, просто отпали друг от друга в экстазе. Оргазм сотряс женщину. "Ещё",- закричала она, и всё началось сначала! Наблюдавшая всё это королева ощутила неудержимое желание немедленно получить удовлетворение, внутри неё проснулись все черти ада. Между ногами горело. Чуть выше болели сразу с двух сторон те места, где по уверениям докторов находились её женские внутренние органы. Подняв как можно выше платье и поставив перед собой случившееся в этой комнате небольшое зеркало, королева двумя руками стала теребить, а затем и гладить напрягшуюся и болевшую часть тела. Широко раздвинув ноги, она ритмичными движениями вводила и выводила два пальца правой руки внутрь себя, а левой ласкала свой серпик. И, о чудо! Ещё раз взглянув на то, что шут проделывает с камеристкой, она почувствовала приближение оргазма. А вот и он, пришёл долгожданный. Усталая королева откинулась в кресле. Её рука машинально продолжала гладить естестество! Не устоял и король! Увидев сразу две картины грехопадения, принципал ощутил, его временами вялый, не отвечающий на нужды петел, ожил в гульфике пантолон и рвался наружу. Король достал своё сокровище и ласковыми движениями взад и вперёд дал совершиться желанному облегчению. И, скоро придя в себя, радуясь неожиданному удовольствию, прошёл в свой рабочий кабинет. Верный Жалме, личный секретарь и исполнитель тайных поручений уже ждал его, стоя у горящего камина. "Ну, как",- спросил король,- "обдумал?" "Да, Ваше Величество,"-отвечал слуга. Вы были правы! Оказалось, что шут, воспользовавшись Вашей доверчивостью, завязал тайную переписку с некоторыми баронами, с целью совершить государственный переворот. Вот письма, частично, ответы на них. Желаете расширить круг покаранных?" "Нет",- отвечал король. - "Вполне достаточно и этого уродца! С королевой, как предусмотрено." Вскоре после обеда жена короля ощутила резкую боль внизу живота, неудержимую рвоту, открылось сильное кровотечение. Через день королевы не стало. Цыкута действовала безотказно. А на птичьем дворе появилась ещё одна птичница. Это была бывшая камеристка. Первую даму, хорошо обученную шутом, король сделал своей любовницей, что не помешало ей отравить суверена  пасхальной свечёй со специальными добавлениями. В общем, все умерли!