Под Москвой

Обычная солдатская дилемма. Заповедь «Не убий» и каждодневные убийства. И кто виновен? Это – второй вопрос. Те, кто вам отдаёт приказ, сами не убивают. Исполнители же не повинны в смертном грехе, так как волю не свою имели. Вот такая философия. Но, если вы думаете, что солдаты и правда рассуждают о такой хреновине, вы странный человек. Вот сухие портянки, целые сапоги, телогреечка под шинель, шапка на размера два больше, для тепла  –  реальные ценности. Как и табак, сто грамм, если получится – больше, да трофейная зажигалка. А ежели в «сидоре» тушёнки банка и полбуханки чёрного, вообще праздник. Лежал среди других сугробов, среди кустиков уже ближнего Подмосковья холмик снежный. Неразличимый и неотделимый от таких же соседних. Да только вот этот мыслил, а мыслю, следовательно существую, ни мороз, ни вражеские пули отменить не могли! Опустив тонкую прозрачную белую маску из марли на свои чёрные глаза,выдававшие его на снегу как белька, малого детёныша тюленя, советский солдат нёс охранение в передовом дозоре. Наблюдать и думать о своём, но не отвлекаясь! А что ещё делать, если мороз под тридцать, и даже через ватные штаны и меховую безрукавку да телогрейку, постепенно пробирает, стремясь добраться до сердца и превратить живого человека в часть общего окружающего пространства, безжизненного и ледяного. Дивизия генерала Панфилова занимала оборону в районе разъезда Дубосеково. Тут проходила дорога на столицу. Враг рвался к Москве через выстраиваемую линию войск Красной армии, но всё чаще и чаще, то там, а то и здесь, продвижение замедлялось. Полноводная река нацистской армии уже разбивалась на потоки, ручьи, застревала мёртвыми ледяными озёрами,оставляла немерянное количество трупов замёрзших, убитых и раненых. Дивизия формировалась в Казахстане, и в ней были представители всех  народов, проживающих там. В том числе и казахи из столицы и её окрестностей. Отец яблок. Так Алма-ата в переводе звучит по-русски. И это чистая правда. Яблоки там росли отменные! Славились далеко за пределами города и страны. Аннас Сартай - улу, что звучало на  русском, как Аннас – сын жёлтого жеребёнка, тихонько вздохнул. Вспомнились вечера, когда они с дедом сидели у костра старенькой юрты, варили баранину с приправами из трав и риса, а потом, обжигаясь, ели. Слюна непроизвольно набежала в рот. Есть хотелось, да двигаться было нельзя. Где-то здесь работал снайпер немцев. Бил точно, только по командирам и пулемётчикам. Вот Аннас лежал и наблюдал. Дела его в родном ему Казахстане точно отражали грозовые годы перед наступившей войной. Дед был мулла, читал Коран и молитвы на арабском, и, не смотря на запрещение его деятельности священнослужителя, помогал как рождавшимся, так и умёршим, разрешал склоки и тяжбы, освящал браки, даже проводил разводы, короче никаким образом деятельность свою не прекратил! Его куда-то там вызывали, грозно беседы проводили о вреде религии, мракобесии, тут же сразу упрекали  в полном непонимании момента, а затем, по милости аллаха несомненно, отпускали в старенькую рваную юрту, так сказать, при полном пиковом интересе власть предержащих. И это тогда, когда и за гораздо меньшее можно было  легко огрести по-полной! Вот так! Аннас конечно знал истинную причину этого всепрощения. Отец его ещё в 1916 году был в числе ближайших сподвижников казаха Имангельды Иманова, поднявшего народ на восстание против правительства России. Казахов, не брали на фронт, да широко привлекали всюду на дорожные и прочие тыловые работы! Вот только кормить, одевать и обувать напрочь забывали! А после революции организовал отец конный полк кзыласкеров, служил красным, до самого конца 1925 года гонял по горам и степям курбаши и казачьих атаманов, пока не срубили его смертно в жестокой сабельной схватке! Но свой-то орден «Красного знамени » получить наш герой Гражданской войны успел. И на могиле его был, пусть небольшой, но памятник,  да и в школах юным пионерам-казахам  рассказывали о героических деяниях славного сына казахского народа! Вот деда и не трогали, только профилактику проводили! Сам Аннас, родившийся в 1923 году, хотел после школы пойти учиться на лётчика. Не получилось! Пока то, да сё, война началась. Его на снайперские курсы и определили.  А там, по-эшелонам, да на фронт. Младший сержант Сартай-улу! Два зелёных треугольника лежат на петлицах! Винтовка снайперская, финка в валенке, да граната запазухой. Давно уже решил Аннас для себя, что живым его не возьмут. И, как-то машинально, добавил: Бисмилла. На арабском. Так будет угодно Аллаху.Видно общение с дедом не прошло парню даром! Но, что это? На одной из сосен, там  где своими вершинами они перекрывали окрестные ели, слегка посыпался снежок. Бинокля у парня не было, но его глаза, легко различавшие в степи, что именно нёс орел высоко в небе, сумели и тут всё правильно разглядеть. Там, на помосте из двух окрашенных в бело-зелёные полосы досок, чуть прикрепив себя ремнём к верхушке, лежал человек. Почти слившийся с зимней  природой, чутко-настороженный, а главное, смотрящий прямо на него. Времени сейчас ни на что уже не оставалось.  Аннас быстро схватил винтовку и, почти не целясь, выстрелил в снайпера. В ответ полыхнула огнём верхушка дерева. Так они и умерли. Один, вися вниз головой на самой вершине  огромной сосны, а другой с маленькой аккуратной дырочкой между закрытыми белой маской чёрными глазами!