Осень мы не переживем

В той ночной темноте нарочитой чернотой зияли его глазницы. Поседевшие виски, еще не выраженные, правда, в цвете, отдавали отложено неосмысленным. «Треугольник» пах сыростью. За стрелки было подвешено время. Циферблаты отблескивали молчаливым светом луны. Складываясь в решетки будней, оправдывалась эта ночь. Философствовалось охотно, затягивалось и того слаще. Молодость била ключом, а между тем, фатум подытоживал и вёл черту.
Из-под клавиш и барабанных палок, как дикие зазеркальные зайцы, выскакивали перепуганные звуки, в своей индивидуальной какофонии складываясь в стройность бесстыже распахнутой души. Водка за ненадобностью оставалась нетронутой в магазине. На тротуарах в маленькие смерчи заворачивались преждевременно пожелтевшие листья и еще сохранившийся тополиный пух. Как никак, язычники-метеорологи обещали штормовое предупреждение. Город жаждал остервенелого бунта. Местная кошка слонялась по этажам с неприлично заскучавшими глазами. Ей, наверное, тоже когда-то пообещали льготы на правду, как и нам всем. Вся лишь разница в том, что у кошек девять жизней. А у нас здесь - всего одна стезя-черновик, много позднее осознаваемая чистовиком. В этих опаленных набросках неумело, но честно пишется картина мира. У каждого своя, но единая для всех. С кисти того самого Поллока на гаражный пол сыпались размашистые капли, а двигатели всё так же нагло жрали нефть нашей донорской крови. В очередной раз замыкался порочный круг, уткнувшись лбом во всё те же зияющие пустотой глазницы.
На Петропавловке била полночь.



10/08/13, КТ