120. ВАгошков. ЕфратовоТросна Маргарита? -Булгаков

120. В.Агошков. Ефратово-Тросна тожь.

Михаил БУЛГАКОВ и Наталья ВЕНКСТЕРН.
Мастер и Маргарита?

Потусторонние созвучия. В начале 30-х годов в советских газе-тах затевали травлю: "Сокрушим булгаковщину на культурном фронте!" Михаил Афанасьевич говорил о том времени: "Это ужас и чёрный гроб". В 1925 году покончил с собой Сергей Есенин, в 1926-м – Анд-рей Соболь, в 1930-м – Владимир Маяковский. Безработный и гони-мый Булгаков пишет "в стол" ("кладбище моих пьес"). Агентура НКВД следила за каждым его шагом. Летом 1932 года писатель отдыхал в подмосковном посёлке Удельная, на даче Обуховых-Кельчевских.

Здесь гостили многие выдающиеся деятели русской культуры. Щегольски одетый, синеглазый, с лицом подвижным и нервным, как у артиста, Булгаков появился вдвоём с экзальтированной дамой – «жад-но и много курящей писательницей Натальей Алексеевной Венкстерн». Он приехал на дачу, чтобы в тишине и покое продолжить главный труд своей жизни – роман "Мастер и Маргарита", который создавал в об-щей сложности более десяти лет.

Гости, собравшись за чаем, слушали, как Михаил Афанасьевич читает свежие фрагменты романа. "Я мистический писатель", – гово-рит он о себе... Рассказ мессира Воланда о его беседе за завтраком с профессором Кантом – плод магического реализма Булгакова – вы-глядит весьма убедительно. Воланд, уходя, вероятно обронил по дороге одну из своих именных печатей. Во всяком случае, сейчас такая пе-чать хранится в Калининграде – с символом дьявола и надписью "Лю-цифер".

Удивительно, что даже маленький эпизод романа, в котором поэт Иван Безродный жаждет упрятать немецкого философа на Солов-ки, обернулся неожиданной параллелью. В середине 30-х годов ре-прессировали пра-пра-внучатого племянника Иммануила Канта, един-ственного прямого потомка его брата. Он имел несчастье быть одним из руководителей "Уралмаша" и был раздавлен колесом истории.

Отдушина и земные реалии. А меж тем на даче в Удельной раз-ливались ароматы лета, все кругом было звонко, весело. И в этом уюте Михаил Афанасьевич оттаивал душой. Он жил в отдельном сарайчике, оборудованном под жильё и параллельно с "Мастером и Маргаритой" работал над романом "Жизнь господина де Мольера" для серии ЖЗЛ. Это была вечная тема: "художник и власть". Булгакова, известного пи-сателя, угнетало унизительное покровительство тирана, а его письмо к Сталину с просьбой о поездке за границу оставалось без ответа. "Ваше величество! – взывал Мольер к Людовику XIV. – Я, быть может, вам мало льстил? Я, быть может, мало ползал? Что я должен сделать, чтобы доказать, что я червь?" Строки нового романа ложились на бумагу при свете керосиновой лампы. Гости вели дачную жизнь…

Наталья Венкстерн в клубах папиросного дыма погружалась в атмосферу счастливой праздности и ощущения временности бытия. Она являлась кузиной знаменитой актрисы МХАТа Софьи Гиацинто-вой, написавшей о ней воспоминания. Еще в ранней юности Наташа с Соней могли ночь напролёт сидеть на крыше дома в поместье, подсте-регая солнечный восход. И увидев его, ликовали: "Будем как солнце!" Оканчивая гимназию, барышни рвались на свободу…   

1. Наталья Венкстерн. 2. Михаил Булгаков.
http://www.kino-teatr.ru/teatr/activist/299264/bio
http://www.kinopoisk.ru/name/266079/photos/

Венкстерн мечтала о сцене, но стать актрисой не случилось. И как-то не сложилась женская судьба. В ней бушевали неукротимые страсти, она бунтовала против покорности кому и чему бы то ни было. С Булгаковым её соединяла творческая дружба, "самая счастливая из всех человеческих связей".

Донжуанский список Михаила Афанасье-вича не был столь обширным, как список Пушкина. В общепринятом смысле донжуаном он, наверное, не являлся, несмотря на то, что про-тотипом его Маргариты числили себя несколько женщин. Это, прежде всего, три его жены: преданная киевлянка Татьяна Лаппа, светская львица Любовь Белозерская и царственная Елена Шиловская, считав-шая себя единственной музой писателя. …И Наталья Венкстерн могла бы счесть себя прототипом Маргариты. Она тоже была "ведьмой" – ей хотелось расширить возможности краткого пребывания человека на Земле и стать для Булгакова музой.
"Это ты ли, Маргарита?" …Несмотря на жизненные перипетии, было нечто, оставшееся в Булгакове неизменным, – жажда романти-ки. Брак с Белозерской себя изжил, а отношения с Шиловской были разорваны по настоянию её мужа. Писатель искал вдохновения и, ве-роятно, черпал его сполна тем памятным удельнинским летом.
Рядом была Наталья Венкстерн. Она писала водевили, сказки и занималась переводами – для Художественного театра перевела "Си-нюю птицу" Метерлинка. Но главным её увлечением являлся Диккенс. Её богато одарённой натуре была присуща тяга к мистике, ощущение присутствия чего-то потустороннего, инфернального.

Наталья Алексе-евна вдохновляла Булгакова – его работа над "Мастером и Маргари-той" в Удельной шла легко и быстро. Позднее, уже будучи женатым на Елене Шиловской, он играл во МХАТе роль Судьи в пьесе Венкстерн "Записки Пиквикского клуба". И по-детски хохотал и восторгался, ре-дактируя "под себя" эту пьесу по Диккенсу – молодую, свежую, люби-мую публикой. "Пиквик" шёл на сцене около двадцати лет.
Михаил Афанасьевич по приглашению Натальи Алексеевны не раз отдыхал у неё на даче, в волжском городе Зубцове. Но ещё были телеграммы: понятные и лаконичные – от него, и "зашифрованные" – от неё. В Госархиве ждёт своего часа эпистолярное наследие Венк-стерн и Булгакова – переписка непокорной с независимым.
 
…Невыездному писателю так и не удалось побывать в Кёнигс-берге… 16 мая 2011 в 14:28
*
В середине июня М.Булгаков получает телеграмму – Наталья Алексеевна Венкстерн, дружески-нежные отношения с которой уста-новились в последние годы, приглашает Булгаковых в Зубцов (место слияния Вазузы с Волгой) на летний отдых. 1 июля он пишет Н.А. Венк-стерн: «Всё зависит от моих дел. Если всё будет удачно, постараюсь в июле, может быть в 10-х числах выбраться в Зубцов <...> План мой: сидеть во флигеле одному и писать, наслаждаясь высокой литератур-ной беседой с Вами. Вне писания буду вести голый образ жизни: халат, туфли, спать, есть <...> Ну и ваши сандрузья! Расскажу по приезде мно-го смешного и специально для Вас предназначенного».

7 июля он посылает телеграмму Наталье Алексеевне Венкстерн в Зубцов: «Телеграфируйте, есть ли для меня изолированное помеще-ние». 9 июля: «Приеду двенадцатого». Ответа на своё письмо Сталину Булгаков не дождался: войти второй раз в одну и ту же реку не удалось. С окончательно разбитой надеждой на заграничную поездку он приез-жает на Волгу. Здесь он берётся за пьесу «Адам и Ева». 22 июля 1931 года он пишет Вересаеву: «Сегодня, вернувшись из г. Зубцова, где я 12 дней купался и писал, получил Ваше письмо от 17. VII и очень ему об-радовался». http://litmap.tvercult.ru/bulgakov/chudakova.html
Чудакова М. Жизнеописание Михаила Булгакова. – М.: Книга, 1988.

(С) В.И. Агошков.