Levi Sansher. часть-001

  Рейс Хельсинки – Париж – Мадрид немного задерживался, потом была непогода и наконец отправку объявили, хотя на небе намечался грозовой фронт. Авиакомпания «Роял-Европа» славилась своими опытными пило­тами и являлась самой надёжной по Европе. Но не в этот раз. Лёвик был из окраинного городка недалеко от Москвы, Можайска и по сей день наверное прозябал бы в матушке России, если бы не его папаша. В пресло­вутые 90-тые, тот был бандосом и с братвой бомбил рынки. Тюрьма его миновала, но к 2000-му, когда он поднял свой бизнес и решил заделаться в нового русского, его завалили и свои же бывшие подельники. Молодую красотку Лизку с пятилетним Лёвиком он успел сплавить на море, когда начались разборки, а когда они вернулись и поняли, что остались без денег и квартиры неудавшегося папашки и кое-как пристроились на съёмной квартире (мать Лёвика не хотела жить у своих предков) их вдруг разыскали двое агентов, засланных бабкой их канувшего папашки, из окраин Парижа. Как оказалось, бабка хотела повлиять на своего сына и на внука, но тщетно, а у неё в роду были проблемы с наследником, вот она и вцепилась в правнука. Сама бабка Розалина была из рода графа Суконского, чей род эмигрировал во Францию в революцию 17-го года прошлого столетия, но её ветка оставалась в красной России. А вот в 37-ом году во времена сталинских репрессий из России бежала мамаша Софья с малой Розой на руках, после ареста от НКВД их отца Романа. И бабка почти с пелёнок прожила в окраинах Парижа в родовом поместье Суконских. По отцу эта ветка рода имела фамилию Сеньшины, отчего сменили фамилию на французский манер – Саншер. Розалина сошлась с русским же эмигрантом Николаем Рюминым, на условии, что он возьмёт фамилию её рода. У неё родились две дочки Лора и Лили. Затем родился и сын Пётр (Пьер). Но единственный сын уехал в Россию с явлением Горбачёва и началом перестройки, ибо не ладил с отцом. Вот у данного сынка графини - Петра, был незарегистрированный сын – Павел. Который поняв что в России денег честно не заработать, подался в рекет. Павел сошёлся с Лизой, вот так появился и Лёвик, считай полная противоположность своему папашке. Всё было в роду графини что-то не так – сыновья шли против отцов, дочки были не в матерей. Словно все в этой ветке рода были посторонние друг другу люди. Но Лёвика, как он пятилетний появился у родни в Париже, полюбила вся родня, даже от основной ветки рода Суконских. Он был забавным, милым и безобидным. В окрестной школе для детей иностранцев, были и свои хулиганы и лидеры, что пытались из Лёвика сделать посмешище или типа клоуна, но тщетно. Его порой и били, но Лёвик никогда не плакал и стоически сносил своё русское происхождение, но никогда не отвечал в ответ. Но любые наезды на Лёвика в среде школьных сверстников не прибавляли репутации хулигану или лидеру, а скорее наоборот. Другие ребята и девчата таскали за собой Лёвика  как весёлую игрушку. Так бы всё мило-весело с Лёвиком и было бы, пока не пришла пора амуров и первых поцелуйчиков по углам в четырнадцать лет. Лёвик не поддавался на амуры и всё обращал в шутку и балаган. Говорили, что он слишком робкий и мягкий для амуров и даже кое-кто пророчил ему быть голубым. Все отношения со сверстниками по милому весёлому детству распались в пятнадцать лет и он мало кого стал интересовать. А Лёвик отчего-то всё больше стал думать о России, которую толком и не помнил с пяти лет от роду. Ещё он продолжал любить свою мать – она была красивой девицей и ныне имела уже пятого любовника, но замуж так выйти и не смогла. Вот она его и решила затащить на испанский курорт, вопреки желанию знатного рода, что хотели попытаться его ввести в светские круги. Как говорила кузена Лора, отношения в амурах у Лёвика не сложились оттого, что все ровесницы что пробовали крутить с ним амуры – как оказалось имели только корыстные цели, из-за того что Лёвику в деньгах в роду не отказывали и многие уже догадались, что он из знатного сословия. У Лёвика была словно чувствительность на ложные отношения к нему, а это уже был феномен. Но в Лёвике жил и российский мальчишка, которого никак было из его натуры не искоренить. А это была весьма изменчивая и неконтролируемая натура. Лёвик ни на какую дрессировку не поддавался, сохраняя свою независимость и вольность русского духа. Француза из него не получилось. И Лора и Лили и другие девы из рода Суконских пытались  с ним говорить, но он только согласно кивал головой или отшучивался. Все мужи, начиная от Пьера-Петра были непокорные и неподдающиеся и хоть Лёвик был и мягкий с виду по натуре, но тоже непрошибаемый по генам отца своего. Лиза же любила своего сына беззаветно, хоть отдала его на полное воспитание знатной родни. Она сначала работала в салоне красоты парикмахершей, а потом научилась делать макияж и маникюр и у неё было немало богатых клиентов и клиенток, что посещали её постоянно. Один из таких богатых буратино, клиентов Лизы, и увёз её на пляж в Испанию. Но Лиза соскучилась по своему Лёвику, ибо тот мать в амурах никогда ни ревновал и не мешал ей менять любовников, относясь к ней по прежнему, как к любимой мамочке. Она родила ему сестрёнку Монику или Мону как её называли и Лёвик, порой часто возился и играл с сестрёнкой, чем искал себе девицу по годам. Его амуры словно не интересовали. Он любил мать.
 
- «Что вообще происходит? Что-то стюардессы подозрительно улыбаются? Неужели мы разобьёмся в этом рейсе? Вон как мотает...», - выдала видно против своей воли, вслух соседка Лёвика, несколько сдав­ленным голосом и глазами на всю раскрытыми от страха и он поглядел на неё занятно. Третий сосед с краю исчез и видно забрался под кресло или отсиживался в туалете от страха, а с виду был таким здоровым и крутым, когда клеился к соседке Лёвика с комплиментами. Лёвик понял, что её звали Лиона и она с бульвара Сент-Клер в Париже и работает в салоне верхней одежды салонной дамой, что помогает клиентам подбирать одежду. Сам Лёвик хотел стать историком по России и пока подрабатывал уличным продавцом лотерейных билетов, что шло к его натуре.
- «Какие страсти-мордасти! А вы хотите купить у меня лотерейный билет мадам? Я обещаю вам, что выигрыш будет – вы не постра­даете от кораблекрушения. Впрочем я могу вам и подарить билет...», - выдал запросто Лёвик, ибо его страх не пронимал совсем, а даже наоборот, ему чем-то нравилась такая аварийная ситуация на самолёте.
- «...Как ты можешь шутить в такой ситуации!? Мы все можем погиб­нуть через минуту-другую! Какие ещё к лешему билеты? А может ты волшебник или пророк? Ты ей богу ненормальный паренёк. Вай!», - ещё более нагнала страху соседка, когда за окошком иллюминатора сверкала молния и самолёт встряхнуло как щепку на штормовых волнах. И тут Лёвик словно понял её состояние, но сказал совсем иное, -
- «Конечно ненормальный. Я просто русский. И уж поверьте, мне смешно смотреть на ваши страхи и ужасы. Вы просто загадайте желание, что всё обойдётся и закончится для вас благополучно. Это та же лотерея. А вы уже себе предрекаете гибель сами. Ох девичье племя, нагонят на себя кошмарных фантазий, так же и в амурах – бредовые фантазии и потом это называют любовью. Моя маман сейчас бы смеялась на весь салон. Кошмарная смерть любит тех кто боится»;
- «Надо же каков критик амуров! У тебя что кроме мамочки ни единой девчонки нету? И кто порыдает на твоей могилке, балаганщик? Уж каких ненормальных я повидала – такого ещё не видела. Вай! Ой...», - всё-таки проявила малость негодования Лиона и упрямо уставилась на ненормального, но Лёвик не смотрел на неё, а чаще поглядывал за окно иллюминатора, где сверкала молния. И потом посмотрел на соседку и потешно улыбнулся, ему и на деле было смешно видеть этот ужастик на её лице, но в сути она была почти ему ровесница и симпатичная дева.
- «У меня есть девчонка – моя младшая сестрёнка, которую тоже наверное ничем не напугать. Не смеши меня пожалуйста, сидит тут пугает саму себя. Грозы не видела за окошком. Какая любовь тебя тут спасает и даёт веру в удачу? Где твой герой донжуан, что сидел тут рядом и обсыпал тебя амурами? Потому и со мной девчонки не хотят крутить амуры, им идите ли крутые рембо нужны как в кино, как твой сосед. Пусть я шут для тебя и для всего вашего племени. У меня есть мамочка и сестрёнка – и этого мне хватает выше крыши. И вообще, я слышал такое, что смерти боятся только грешники. Вот где твои амуры – одни тайные грешки и страхи. Любовница...», - ещё занятнее выдал Лёвик и Лиона накинулась на него с кулачками разряжая душу, а он смеясь отбивался и, смех и ужас сошлись в неравной схватке. Лиона всё-таки выдохлась быстрее, понимая что мальчишка всё равно сильнее и упрямее и теперь сидела с пустым лицом не зная, как пронять этого соседа, как ему отомстить за то что он, пусть не прямо, но окрестил её в грешницу. Он действительно был чем-то смешон, но теперь и она поняла, что у него страха действительно нету и она вошла в амбиции, чего мол она тут уступает какому-то мальчишке. Но желание его пронять хоть в чём оставалось. Самолёт порой мотало так, что казалось он сейчас развалится в воздухе. По салону вопили и бывали припадки истерики. Одни падали в обморок, других пытались привести в чувства стюардессы, но их было мало. Лёвик осматривался весело и затем встал.