Софья Шпедт. Ночь

Рассказ написан в рамках игры ЧЕЛОВЕК В ГРИМЕ http://proza.ru/2014/04/24/682

В авторстве подозреваются:

Алекс Романов
Ива
Елена Лозовая
Партизан
Рене Леруа
Софья Шпедт
Юля Григорьева 2


Но кто ИСТИННЫЙ АВТОР???

Угадки пишите в виде рецензий под рассказом.

И будьте бдительны – в комментариях вас могут водить за нос. Ориентируйтесь только на свой здравый смысл, анализируйте авторский стиль, характерные словечки и т.д.

Каждому угадавшему – приз.

Успехов всем!


***

– Что собираешься делать?
– Потушу костер и пойдем в кибитку. Спать.
– Давай еще посидим. Такая теплая ночь и наши все уснули. Иди ко мне.
– Девочка моя, завтра представление, тебе надо выспаться. Да и мне не помешало бы.
– Чего ты смеешься?
– Последнюю неделю ты мне совсем не даешь спать.
– О, да, последуй примеру благородных сэров, которые спят по ночам, а их несчастные жены плачут в подушку.
– У тебя нет подушки. Забыла?
– Не смей надо мной смеяться, сейчас догоню и задушу.
– Разбудишь ребят, они спросонья решат что, что это полиция и начнут палить.
– Ты прав. Особенно этот новенький, который в прошлом месяце к нам прибился. Он так странно на меня смотрит.
– Ты его боишься? Хочешь, я его прогоню?
– Нет, не боюсь. Просто он какой-то странный.
– Конечно, шрам через всю морду, нет трех пальцев и он почти не говорит. Ты знаешь, он занимался разбоем.
– Любимый, ты ведь не позволишь ему убивать людей?
– Я ему четко объяснил – мы людей не убиваем, просто облегчаем их кошельки. Стрельнешь в человека, вылетишь из банды. 
– Уже осень. Странно, что так тепло сегодня. Где мы будем зимовать в этом году?
 – А где бы ты хотела?
– Мне понравился Йоркшир. Давай купим там небольшой домик.
– А может в замок к Майклу? Он говорил, что где-то в Йоркшире у него фамильный замок. Зачем этот богатый засранец за нами таскается?
– Ты что, ревнуешь?
– Не щекочись, это мое слабое место. Не ревную, просто не понимаю, зачем он здесь.
– Ну ты чего. Майклу просто скучно. Не прогоняй его, он развлекается. Мы ведь каждый раз придумываем что-нибудь новенькое, как обокрасть очередного сэра. Да и выступать он любит, вон жонглировать научился.
– Не прогоню. Вижу, что он тебе нравится и не зыркает на тебя как все остальные. Только ему и доверяю по-настоящему.
– Давай возьмем его с собой, когда зимовать поедем. Не хочу в замок, хочу маленький домик и только мы с тобой.
– И Майкл.
– Ага.
– Если со мной что-нибудь случится, он о тебе позаботится. Он дал слово.
– Прекрати эти разговоры. Если ты умрешь, я тоже умру. Без тебя мне ничего не нужно.
– Молодая, здоровая, красивая женщина. Чего это ты вдруг умрешь?
– Ты не понимаешь. Я умру без тебя.
– Давай не будем…
– Ты первый начал. И ещё этого давай возьмем, со шрамом.
– А он нам зачем? Сама сказала, что он странный.
– Помнишь, как в прошлом году зимой соседи не давали нам покоя – откуда приехали, да чем занимаетесь? А на его рожу только взглянут, и никто не сунется. Пусть он им двери открывает.
– Угу, очень смешно. Думаешь он захочет исполнять роль слуги?
– Ну, на представлении он изображает клоуна и ничего, всем смешно. А ты у него спроси. Думаю, он согласится. И мне не так страшно будет за тебя.
– А чего за меня бояться?
– Тебя ищут по всей Англии. Каждый полицейский мечтает поймать тебя. А этот уродливый тип, он верный. За нас кинется в драку не раздумывая.
– За тебя.
– Прекрати. Ты же знаешь, что ты мой единственный мужчина.
– Да, потому что у тебя не было выбора.
– А расскажи еще раз эту историю. Как ты нашел меня.
– Еще не надоело? Наизусть уже знаешь.
– Нет, не надоело. Давай ложись – голову мне на коленки. Рассказывай.
– Ну, кочевал я тогда с бродячим цирком по Уэст-Мидлендс. Выехали из города, остановились в лесу. Разбили лагерь около реки, ну постираться, отдохнуть, рыбку половить. И меня как самого младшего за хворостом отправили.
– А сколько тебе тогда было?
– Шестнадцать. Вымахал уже во весь рост и борода начала расти, а мозгов еще не было. Не хихикай, а то у меня голова подпрыгивает. Вот я перся по лесу, горланил песню и вышел на полянку. А там цыганский табор. Я обратно в кусты прыганул и сижу, глазею. И прямо около опушки девочка на траве сидит, лет четырех, не больше, за ногу привязанная и колышек вбит, к которому привязана веревка. Сама смуглая, волосы черные, а глаза зеленые. Смотрит на меня своими глазищами, а я оторваться от нее не могу, тоже замер, чудо дивное разглядываю. А она взяла и ручки ко мне протянула и так улыбнулась, как будто я мамка родная. Отполз я значит осторожно, и к своим. Пришел, костер разжег, а девочка все из головы не идет, так глазищи ее и вижу.
– А почему они меня за ногу привязали? Почему бегать не давали?
– Да кто же их знает. Может с каким-нибудь сэром у цыганки любовь случилась, глаза то зеленые откуда взялись? Ничего я этого не знаю, но только мучился всю ночь, а как рассвело, пошел на то же место. Увидел, что тебя к столбику опять привязали как скотину какую-то. Дождался когда цыганка ушла и веревку перерезал. Ты ко мне на руки забралась и ни вякнула ничего, не заплакала. Обняла, прижалась всем тельцем, вот тогда я и понял, что не отдам тебя никому. Принес к нам, осторожно на землю посадил, все еще спали, потом заорал, как будто я тебя только что обнаружил. Все из кибиток повыпрыгивали, шумят. А ты опять мне на руки прыг! И замерла. Ну, главный наш не хотел тебя оставлять – лишний рот и морока с ребенком, но его жена настояла, у них недавно дочка умерла и она сильно тосковала по ней.
– А ты был рад?
– Конечно. Ты оказалась очень смышленым ребенком, моментально всему училась. К шести годам ты уже ходила по канату, акробат кидал тебя вместо гири – народ на наши представления просто пер со страшной силой.
– Я это очень смутно помню. Помню только, что когда меня подбрасывали, это было так весело, что я всегда смеялась.
– Да, это как раз людям больше всего и нравилось, такой хохочущий летающий ангелочек. Тебе было восемь, когда наша труппа распалась и мы стали кочевать одни.
– Это я хорошо помню. Сначала было так непривычно, что только ты и я, но я быстро привыкла и мне даже понравилось. Но почему ты так долго врал мне, вот чего я не понимаю!
– Это ты о чем?
– О том, что ты мой брат. Зачем ты это говорил?
– Ну, я думал, а вдруг ты встретишь кого-нибудь, выйдешь замуж. Такая жизнь не для девушки, а ты такая красавица и умница…
– Балбес! Ты просто балбес! Знаешь сколько я плакала, когда думала что ты мой брат и что ты не сможешь на мне жениться.
– Знаю, знаю. Не бей по голове, она с утра гадина болит.
– Надо же было дожидаться до семнадцати лет, чтобы признаться, что ты мне совсем не брат.
– Я бы и тогда не сказал, если бы не та история. Ну, ты потом за все годы отыгралась.
– Это жалоба?
– Нет. Ни одна леди не может с тобой сравнится, моя горячая цыганочка.
– А помнишь, как мы венчались? Вытащили патера среди ночи из кровати. В банде уже человек десять было. Помню то чудесное белое платье. Откуда ты его взял? Я до сих пор не знаю.
– Ты была так прекрасна, девочка моя.
– А как ты на меня тогда смотрел. Почти как сейчас.
– Пойдем в лес, а то перебудим всех.
Она подскочила, потянула его за руку, и они двинулись в лес. Шли, не глядя под ноги, не разбирая дороги. Вдруг он остановился, схватил ее за плечи, поднял над землей, прижал спиной к стволу дуба. Она посмотрела весело и нежно, обхватила его шею руками и что-то шепнула на ухо. Он улыбнулся в ответ, поставил ее на землю, стянул рубашку, снял брюки, скинул сапоги и улегся на траву, закинув руки за голову. Она развязала поясок, платье скользнуло и опустилось к ее ногам.  Вынула шпильку, волосы волнами упали на плечи. Затем, медленно опустилась и обхватила его бедра коленями, выгнулась дугой так, что иссиня-черные завитки волос коснулись его ног. Ее остренькая молодая грудь устремилась в небо. Луна вышла из-за туч, выхватила обнаженные тела, забирая у мрака ночи и оберегая любовников. Девушка склонилась над ним, укрывая его лицо копной пахнущих лесными травами волос. Его сильные руки двигались медленно, лаская ее тело, и подчиняясь какой-то неведомой мелодии, которую слышали только эти двое. Девушка стала подниматься и опускаться, увлекаемая тем же ритмом. Тело изгибалось и дрожало, повинуясь мужским рукам – она целовала его, покусывала шею, что-то нежно шептала.  Поднимала лицо к звездному небу, он сильнее сжимал тонкую талию, изменяя ритм. Она стала двигаться быстрее и ее стоны стали прерывистыми, хриплыми. Он схватил ее за талию,  перевернул на спину, оказавшись сверху. Теперь ритм задавал он. Стоны стали срываться на крик, и он чуть замедлился, но после нескольких сильных толчков вновь ускорился. Вдруг он застонал, задрожал, плюхнулся на спину и обняв ее, крепко прижав к себе. Она дрожала вместе с ним, уткнувшись в его мокрую от пота шею, как будто хотела навсегда слиться с ним и остаться в этой прекрасной ночи, в этом тихом теплом лесу, в этой волшебной сказке.

Рецензии и комментарии здесь http://www.proza.ru/comments.html?2014/05/01/859