Стальная птица

***
Кто  не  видел неба  на  высоте  2 000,  тот  не  видел  свободы.  Нет  ничего  прекраснее  бегущей  черной  полосы  аэродрома  и  бесконечного  небесного  простора  впереди.  Тот  момент,  когда  шасси  стальной  птицы  отрываются  от  бетона,  мне  не  забыть  никогда.  В  тот  миг  ты  начинаешь  осознавать  всю  красоту  и  беспредельность  неба  и  начинаешь  верить  в  Бога…  Мне не  забыть  никогда  аплодисментов  в  салоне  боинга,  когда  он  замирает  на  земле,  удачно  совершив  посадку… Я – командир  воздушного  судна,  мне  42года  и  вот  моя  история. 

***
В детские годы моей любимой игрушкой был самолет. Небольшой, металлический самолет с красной звездой и надписью СССР на крыльях. Мой отец был летчиком, как и дедушка – Герой Советского Союза. Я тоже мечтал о погонах ВВС.  Но  в  военную  авиацию  не  попал  из-за  какого-то глупого  недоразумения в медицинском  листке. И стал гражданским летчиком. 

***
Первые  10 лет моей службы прошли однообразно  и  почти  не  оставили  о  себе  воспоминаний, за исключением беспредельного  восторга  и  радости  от  каждого  полета.  Я  летал,  и был  счастлив.  Потом  это  чувство  поугасло,  но  самолеты  я не  разлюбил,  даже  после  свадьбы,  оставаясь,  как  в  песне, «первым  делом,  первым  делом – самолеты,  ну  а  девушки,  а  девушки – потом»,  верным  своей первой  любви.
«Любовнице  цветы  купить  не  забудь!» - шутила  жена,  провожая  меня  в очередной  рейс.  «Она  меня  и  так любит!» - отшучивался  я,  неизменно  надевая  фуражку  набекрень. Говорят,  нельзя  жить  с  женой  и  бегать  к  любовнице,  а  то  жена  убежит.  Так  случилось  и  со  мной,  не  смотря  на то, что  моя  любовница  была  нетребовательна и  совсем  не  женщина,  а  стальная  птица…  Жена  ушла.  Запретила  видеться  с  сыном.  А  я  остался  в  одиночестве,  наедине  со  служебным  повышением.  Аэропорт  «Шереметьево»  стал  для  меня  вторым  домом.  Зарубежные  рейсы,  иностранцы,  чартеры,  хорошенькие стюардессы… Но  я  все  равно  скучал  по  моей  бывшей  жене  и  сыну.  Даже  дорогой  коньяк,  ставший  моей  второй  любовницей,  не  мог отвлечь  меня  от  тоски.

***
Все  изменилось в одночасье. Очередную  мед комиссию  мне  просто  не  подписали.  Попросили  пройти  лечение  у нарколога  и  временно  списали  на  землю.  Что  может  быть  ужаснее  для  лётчика,  чем  обрезанные  крылья?!  Ничто!!!  Первые  две  недели  после  увольнения  я  почти  не  помню,  проводя  их  в  обнимку  с  бутылкой  коньяка.  До  того  самого  момента,  пока  на  мою  жил площадь  не заявился  лучший  друг – Вовка  и  не  заявил  безапелляционным  тоном,  что  мне  надо  развеяться.  По  его  мнению  лучшим  вариантом  было  куда-нибудь  слетать.  Ему  отказали  в  отпуске, который  он  рассчитывал  потратить  на  помощь  матери.  И  так  как  из  всех  его  друзей  только  я  был  свободен,  он  решил  отправить  меня  на  свою  малую  Родину – в  Прибалтику,  помогать  матери  на  даче,  а  заодно  отвлечь  меня  от  депрессии.  Билеты  были  уже  куплены,  согласие  матери  получено  и  отказываться  мне  было  поздно – с  тяжким  сердцем  и  под  пристальным  взглядом  друга  я  поднялся  на  борт  стальной  птицы,  спустя  три  недели  после  списания  на  землю…



***
Нехорошо  защемило  в  груди,  когда  из  динамика  над  головой  прозвучал  голос  командира  корабля.  Стандартная  фраза,  слова,  которые  за  долгие  годы  службы  я  зазубрил  как  «Отче  Наш»  и которые  теперь  мне  были  ни  к  чему. Знать  бы  наперёд,  чем  все  обернется… 
Перелет  обещал  быть  не  очень  долгим – можно  было  немного  поспать.  Закрыв  глаза,  расслабился  в  кресле.  Но  дремотное  состояние  длилось  недолго – проснулся  от  знакомого  ощущение  турбулентности,  просьба  пристегнуть  ремни.  За  окнами  хлестал  дождь.  Легкая  паника  экипажа  мгновенно  передалась  пассажирам.  «Что  случилось?» - спросил  я, пробегавшую  мимо  стюардессу.  «Все  в  порядке, не  беспокойтесь!» - постаралась  улыбнуться  она.  «Не  обманывайте  меня,  я  пилот  и  понимаю,  что  что-то  не  так», - доверительно  шепнул я  ей.  Девушка  изменилась  в  лице  и  убежала,  но  через  минуту  вернулась. «Пройдёмте  со  мной», - шепнула  она  мне.  Меня  проводили  в  кабину  пилота.  И  тут  только  я  осознал  весь  ужас  положения: у  командира  экипажа  внезапно  случился  инфаркт (не  досмотрела  комиссия),  а  его  помощник – совсем  ещё  молодой – впервые  столкнулся  с  грозовым  фронтом.  Связь  с  землей  была  потеряна,  и  молодой  авиатор  не  знал,  что  и  делать  с  мечущейся  в  облаках  стальной  птицей.  «Вы,  правда,  пилот?» - спросил  он.  «Да», - смело  ответил  я,  пробираясь  к  штурвалу, в  одночасье  поняв  всю  необходимость  моего  здесь  присутствия,  необходимость  твердого  руководства  и  спокойного  владения  ситуацией.  Надев наушники,  я  крепко,  обеими  руками  сжал  штурвал  и  принял  командование  на  себя.  Словно  бы  почувствовав  властную  руку  человека,  боинг  успокоился  и  послушно  начал обходить  грозу. Спустя  несколько  минут,  исчезла  турбулентность.  И  как  норовистый  конь  смиряется  под  седлом  опытного  наездника,  так  и  моя  пташка  покорилась  и  плавно  пошла  по  курсу,  не  смотря  на  рев  ветра  и  вспышки  молний  вокруг…

***
Плавно  сложились  закрылки,  а  спустя  минуту,  шасси  коснулось  черной  бетонной  полосы… За  окнами  ревел  ветер,  в  стекла  иллюминаторов  хлестал  дождь,  аэропорт  встречал  наш  потрепанный  ураганом  самолет  красными  аварийными  огнями  и  воем  сирен  карет  скорой  помощи,  а  в  салоне  раздавался  гром  аплодисментов…
«Спасибо  Вам,  за  помощь, - тихо  и  проникновенно  сказал  мне  молодой  пилот. – Нам  повезло,  что  Вы  были  на  этом  рейсе».  «Вообще-то,  я  не  пилот.  Меня  списали три  недели  назад», - признался  я.  «Значит,  скоро  вернут  обратно, - уверенно  сказал  мой  временный  напарник. – Вы  только  что  спасли  всех  нас.  Это  достойно  награды». В  его  небесно-голубых  глазах  блеснули  слезы благодарности.  Я  только  грустно  улыбнулся  в  ответ.

***
Три  месяца  спустя,  аэропорт  встретил  меня  уже совсем  иначе,  чем  в  тот  памятный  день – переломный  день  моей карьеры,  когда  стальная  птица  дала  мне  понять,  что  есть  кое-что  поважнее  неверной  жены  и  коньяка.  Чистое  небо,  ещё  по-летнему яркое,  но  уже  по-осеннему  холодное  солнце. Блеск  стальных  крыльев  боинга  767,  и  не  менее  яркий,  задорный  блеск  небесно-голубых  глаз  моего  теперь  уже  постоянного  напарника.  «Я  же  говорил,  что  скоро  вернут  обратно!» - улыбнувшись,  крикнул  он  мне…