Мамкино письмо

     Солдатам-инвалидам Великой Отечественной войны посвящается
               


     Гришкина жизнь закончилась холодной, студеной зимой сорок третьего  года под Смоленском. Это он тогда так по молодости да глупости думал, когда его бросали из одного полевого госпиталя в другой, когда глухими бессонными ночами от боли и бессилия рвал на куски простыни и пытался связать удавку, чтобы раз и навсегда свести счеты с жизнью.
     Это потом уже, пройдя через тяжкие испытания болью до него, молодого солдата дошло, что все это время рядом с ним неотступно был Ангел- Хранитель да мамкино письмо, неведомо как дошедшее до адресата.
     Мать вложила в немудреные строки всю свою любовь,  и они согревали сыновью душу все горькие годы войны. Вроде как и писала ни о чем, обычная серая и будничная деревенская жизнь. Кто умер своей смертью, на кого пришла похоронка, кто из девчат заневестился, а единственная на всю деревушку корова отелилась телочкой , которую тут же назвали Победой. Писала мать, что пришел с фронта Петрович, их сосед, без руки ,  правда, да вот снова заболел, так пришлось зарезать последнюю курочку в суп для болящего. Несмотря на войну, колхоз готовился к весеннему севу, по крупицам собирали зерно , мать тоже мешочек дала: надо, одно дело делаем, одним миром живем. А Маруся твоя, сыночек, ждет-пождет тебя, и,  как вернешься с фронта, тут же и свадьбу сыграем. Уж такая она у тебя ладная да приветливая, а уж работница в колхозе- всем на зависть. Очень я ее люблю, сыночек Гришенька.И очень хочу ваших деток понянчить.
     Гришаня  в который раз читал письмо и ,  накрывшись одеялом,  чтобы соседи по палате чего не заподозрили, заливался слезами ,  а в голове билась одна мысль- кому он нужен, калека ? И хотелось  одного, чтобы как можно скорее прекратились фантомные боли, донимающие  по ночам, когда  просыпался  с ощущением, что  ноги с ним и что он здоров как прежде. Но все было напрасно.Снова и снова кричал диким голосом на весь лазарет. Прибегали врачи, сестрички, связывали его и делали уколы, чтобы  хоть как-то успокоился и забылся .
     Потом пришел палатный доктор Евсей Евсеич и сказал, что переводят тебя, солдатик  в окружной госпиталь. Там работает мой однокурсник, талантливый хирург, профессор и вообще- настоящий мужик. Вот он тебя долечит, ну и уму-разуму научит, он это умеет. Почему он ? Потом поймешь, касатик. А главное- попытается левую  ногу спасти, чтобы не была культяшка, как и правая.
     - Евсеич, а ты думаешь,  я смогу ходить?
     - Дурак ! Бегать будешь! Правда, на костылях, но если захочешь- все девки твои будут !
     - Да не нужны мне девки, у меня Маруся есть.
     - Ну, а раз Маруся есть, так какого же ты хрена третью простыню на ленточки порвал?! Мироновна, сестра-хозяйка , на тебя, супостата, жалуется...
     - Прости, доктор, дурак...
     - Именно. Ну ладно. Готовься, на следующей неделе в путь-дорогу. И с Богом !
     Гришаня чуть-чуть воспрял духом, стал уже не так отчаиваться, попросил принести  обед, а вечером послушно сделал все уколы, назначенные доктором.
     Профессор Ларичев прочитал письмо, которое передал  Григорий и внимательно посмотрел на солдата:
     - Ладно, сынок, поборемся. Отправляйте в палату.
     И началась борьба. Об этом отрезке жизни не любил вспоминать, как говорил- было все. И боль, и жгучие слезы, отчаяние и злоба на войну, злость на свою слабость, злость на всех, кто в тот момент был рядом. Но, Слава Богу, Ангел-Хранитель  и тут не оставил его один на один с бедой, и в самые отчаянные, как говорил потом Григорий, эти вот  окаянные дни,  чувствовал, что его кто-то подталкивает, мол, не бойся, давай, ну что же ты, у тебя все получится.
     И он снова и снова вставал, падал, разбивая до крови и руки, и культяшку ноги,  брался за костыли и занимался. После  очередной операции, опустошенный Григорий  лежал в палате и ждал врача. Когда тот вошел, Гриша, еще не отойдя от наркоза, потянулся к нему :
     - Ну что, доктор?- пересохшими губами шептал он,- буду ходить ?
     - Будешь, Гриша, будешь. Но до этого еще очень далеко.
     - Это ничего, это не главное. Главное- ходить смогу. Надежда, она, доктор, сами говорите, мертвого поднимает. Вот, даст Бог, и я поднимусь.
     И он, впервые за столько тяжелых месяцев, уснул крепким сном, даже не представляя себе, через какие муки предстоит пройти.
     В письме к матери написал,что ранен, лежит в госпитале,мол ,  не волнуйся,  подлечат и вернусь домой, на передовую не отправят, ранение такое. Но сколько не выпытывала мать куда ранен, сын так и не смог  открыться. Боялся. Нет, не матери,  боялся, что об увечье узнает Маруся, от которой тоже пришло письмо. Ей так и не ответил. Не знал, как написать, что, ищи, невеста дорогая, другого жениха, а я тебе только в тягость буду, что калека на всю жизнь .
     И снова бессонными ночами стылые слезы заливали лицо, а он, лежа на кровати, курил одну за другой самокрутки, горестно размышляя о своей так круто изменившейся жизни.
     У отца и матери  он был единственным и любимым сыном. Родители  жили дружно,  работали в колхозе с утра до ночи ,  а он, еще совсем малец- дома, на хозяйстве. И корову подоит, и корм запарит, и пол в горнице до блеска выскоблит. Тихий был, послушный. В школе учился ровно, не хуже и не лучше других, с ребятами летом на речку-быструшку бегал, окуньков наловить да на спор с мальчишками на тот берег реки переплыть. Матери рассказывали о его геройстве, та причитала, ругала сына, да куда там !
     После седьмого класса пошел помогать бате на кузне. Там было много работы , и к вечеру едва успевали справиться. Подковать лошадь сын умел с десяти лет, а вот что посложнее сделать- отец учил. А когда видел, что мальчишка устал махать молотом, велел идти к горну  раздувать меха.  Часто говаривал:
     - Знатный из тебя, Гришка, кузнец получится. Подрастай быстрее, сынок.
     Мать в колхозе работала в полеводческой бригаде. Такой капусты да огурцов, какие выращивала их бригада, больше нигде не видел. А однажды Клавдию отправили на краевую выставку. Был праздник по случаю  окончания уборки урожая . Мать взяла с собой и сынишку. Больше всего Гришане в городе запомнилось мороженое. Он тогда съел, наверное, штук пять эскимо, а потом дома уже заболел ангиной. Ох и влетело ему ! Но мороженое это запомнил на всю жизнь и больше к нему не прикасался.
     Воспоминания о доме отдавались в груди такой болью, что  не мог вдохнуть полной грудью. Очень хотелось оказаться там, в родных стенах , с матерью, доброй и понимающей. Подойти  и к заветной калитке Маруси, живущей через два дома.
     Они дружили с рождения. Бойкая, решительная девочка всегда вставала на защиту тихого и стеснительного соседа. Сельчане быстро приметили это и тут же сосватали .
     В отличие от Гриши, уже работавшего вместе с отцом в колхозе, девушка после седьмого класса уехала учиться в район. Хотела стать агроном.  Гришка вначале вроде как приуныл, три года в разлуке, найдет ,наверное, городского жениха, но тут его вызвали в правление и предложили до призыва в армию учиться на водителя.
     - Хочешь работать на тракторе, комбайне, управлять машиной ?
     - Не знаю...
     - Понятно. Давай, собирайся. Завтра поедешь в район.
     Дома мать, собирая его нехитрый скарб в деревянный чемоданчик, весь вечер смахивала слезы, отец нервно курил, а Гришка сидел в своей комнате и думал ,  как найти Марусю  , и как все-таки ладно получилось, что судьба дала им возможность встретиться вновь.
     Письмо девушки лежало в заветном месте и по приезде   тут же пошел по указанному адресу к техникуму. С тех пор каждую свободную минуту они  проводили вместе.
     Не говорили пылких слов о любви, не клялись в вечной верности .Их отношения были настолько чисты,что все было ясно без слов. И когда Григорию пришла повестка явиться на призывной пункт в военкомат, Марусе сказал всего несколько слов:
     - Будешь ждать?
     - Буду.
     - Вернусь и мы поженимся.
     С тем и ушел не зная, что уходит не на три, а на целых пять лет.
     В сорок первом был уже опытным танкистом, ведь за годы учебы освоил и трактор, и грузовик, и танк. Такие ребята были нужны, и к началу войны его сразу призвали в танковый батальон.
     Экипаж подобрался  дружный. Автоматчик Рустам из Баку, наводчик Яша из Одессы, Григорий - водитель. Дважды за годы войны их танк горел но, Слава Богу, экипаж оставался цел и невредим. И вот в ту холодную, февральскую зиму, в бездорожье, отбив две атаки противника, когда командир отдал приказ отходить к лесу,  танк догнала граната, брошенная кем-то из раненых фашистов.Их швырнуло друг на друга, машина загорелась, а когда стали вылезать из люка, Григорий почувствовал вдруг,  как по ногам что-то полилось. Нагнувшись, увидел красную липкую жидкость и, еще не поняв, что ранен в ноги, попытался спрыгнуть с танка, но на землю уже свалился кулем, потеряв сознание.
     Очнулся  в полевом госпитале через двое суток. Потом ребята рассказали, как тащили  на скатке по лесу, как долго не могли выйти к своим из-за смены позиции, как в холод, в снег, без теплой одежды и медикаментов, еле-еле вышли из леса и сдали Григория  на руки подоспевшим врачам.
     И вот, спустя почти полгода, он сидел на кровати и думал, как теперь сложится  жизнь. Вместе с мрачными мыслями , душу грело сознание, что хватило ума остаться в живых, что и в этот раз помог Господь и теплое мамкино письмо. Затертый конверт и зачитанные до дыр листочки лежали в кармане гимнастерки,  и когда  становилось совсем невмоготу он, прикладывая ладонь  к заветному письму, получал мощный заряд стойкости и веры.
     За все  время после ранения, матери написал всего два письма. Очень коротких и, в общем, ничего не объясняющих. Не очень владеющая грамотой,писавшая с ошибками, та  умоляла не делать никаких глупостей и из лазарета сразу же ехать домой к ней и к Марусе, которая по- прежнему ждет  и считает себя невестой Григория.
     Внизу была приписка от девушки. Она недоумевала, почему он молчал и что ей  делать, если он привезет в деревню девушку с фронта.
     Гришка снова и снова в ярости мял самокрутки ,  а на следующий день еле-еле ,  на костылях, пришел к профессору Ларичеву и рассказал  обо всех своих сомнениях.
     - Посмотри, Григорий, на меня. Ты что-нибудь видишь?
     - Нет.
     - Правильно. А почему ? Да потому что я - мужик. И моя жена, а тогда невеста ,  Елена Борисовна, о моем увечье узнала одной из первых.А знаешь почему ? Потому что  я ей верил ,  как себе.
     - Доктор, а у вас какая беда ?
     - Да такая же, Гриша, как и у тебя. Я тоже ношу протез на правой ноге .Память о Финской войне. И, заметь, делаю операции по шесть-восемь, а то и по двенадцать часов в сутки. Ты думаешь  легко? После особо сложных случаев  не могу уснуть от выматывающих болей. А утром встаю и снова иду в операционную. Вот такие дела, брат Григорий!
     Гришка смотрел на врача и клял свою слабость, свой эгоизм, как он мог думать только о себе, о своей боли, о своих чувствах. Надо жить! Жить! Жить! И надеяться.
     В палате сел писать письмо  матери. В нем открыл всю правду о случившемся , спрашивал совета у родного человека и сетовал,что никак не может набраться смелости и открыться Марусе.
     Утром пришел почтальон,чтобы забрать почту, но Григорий снова струсил. Не смог отправить  письмо. Он знал, что  отец, рядовой солдат ,  пропал без вести под Курском, знал,что мать за одну ночь поседела.И вот теперь он, сын, калека. Как о таком сообщить?
     Почтальон уехал, а Григорий остался сидеть на кровати.Сегодня придет мастер по изготовлению протезов снимать  мерку и Гришке снова и снова придется разбивать в кровь культю, чтобы приноровиться ходить.Изматывал себя ежедневной ходьбой . Доктор одобрительно посматривал на него и улыбался в пушистые усы. А однажды спросил:
     - Григорий, скажи мне, а что ты умеешь делать, кроме сельской работы ?
     - Да почитай все, доктор. Все, где требуется физическая сила и сноровка.
     - Надо думать о другом, чем сможешь зарабатывать на жизнь первое время.
     - Я подумаю.
     Но подумать он не успел. Рано утром, когда направлялся на очередное занятие в спортивный зал госпиталя, проходя через холл вдруг увидел до боли знакомую, щупленькую фигурку матери. Она , сложив руки на груди, не утирая бежавших слез по щекам, шептала:
     - Гришенька, сыночек мой родненький...
     Он смотрел на мать, а рука невольно потянулась к карману гимнастерки, где лежало затертое до дыр  письмо, согревавшее душу и дающее  сыну силу и веру столько лет .
     А у окна, в голубом платочке, подаренном Григорием перед уходом в армию, стояла и тоже сквозь слезы улыбалась Маруся.


Лана Ковалева. Все права защищены.