II. Власть Великого. Глава 5. В Текре

    ОТРИЦАНИЕ ИМЕНИ.
      
    Часть 2.
         ВЛАСТЬ ВЕЛИКОГО.
      
    Глава 5. В ТЕКРЕ.

   - Дай руку, - попросил я Аарна. – Голова ещё кружится.
   Едва я поднялся со скамьи, как к нам вприпрыжку подлетело нечто маленькое, кучеряво – лохматое, в грязной рубахе и грязном же пиджаке с плеча взрослого мужчины. Здоровенные штанины были неровно обрезаны и не подшиты, а на поясе затянуты верёвкой. На голове у ребёнка красовалась чёрная шляпа с узкими полями. До того он был кучерявым и волосатым, что шляпа, казалось, стояла дыбом, несмотря на то, что кудри были также грязны, как и всё это небесное создание. Поэтому, понять, какого они цвета, было очень затруднительно. Цвет кожи тоже не поддавался определению. Кто этот мальчик? Анчу? Или другой какой расы? Вся его рожица была серой, в подтёках и пятнышках. Да и мальчик ли он? Может, девочка?
   - Дяденька! – бойко обратился ребёнок к Мальку на местном наречии. – Ты шарики продавал?
   - Девяносто девять, - ляпнул Лёка, и только после этого обернулся.
   - Э-э! – протянуло существо. – А у меня только двадцать.
   Вместо того, чтобы подарить мальцу игрушку, как это в привычках Лёки, он оторопело уставился на чудо-юдо, и пустился в ненужные разговоры. Я тогда подумал, что из нас троих пересечение космического пространства хуже всего сказалось на нашем Мале. Ошалевший от явления шариков в своих руках и их стремительной распродажи, он только сейчас осознал в полной мере, что находится на Навине и разговаривает с инопланетянином. Когда он торговал и принимал деньги, трудностей в объяснении не возникло, а сейчас, увидев потрясающе грязного, дико одетого ребёнка, Лёка вдруг встал в тупик.
   - Ты кто? – спросил он, вытаращив глаза.
   - А тебе зачем? – вякнуло дитё. – Продай последний шарик подешевле, а?
   - Мама? – полюбопытствовал Лёка.
   - Не-а, - мотнул головой мальчик. Или девочка?
   - Папа?
   - Не-а. Только денежки на шарик. Но ты говоришь, он дороже, чем я думал.
   Значит, всё-таки, мальчик.
   - А мы с тобой, что, разговариваем? - наклоняясь к ребёнку из-под облаков, спросил наш великан, чем рассмешил малявку.
   - А ты думал, что мы с тобой дрова рубим? - не полез он за словом в карман.
   - Приди в чувство, Лёка, - засмеялись мы с Аарном. – Отдай ребёнку шарик, да пошли по делам.
   Я отобрал у друга верёвочку и вручил мохнатому существу.
   - Подарок. Беги себе.
   Мальчик развернулся на одной ножке и поскакал от нас. Но Лёка гаркнул:
   - А ну, стой!
   Ребятёнок пискнул и замер. Любой замрёт, если на него гаркнет Лёка.
   - Побойся Эи, неужели тебе жалко для малыша игрушки? – возмутился Аарн.
   - Мне не жалко. А ну-ка, скажи, на каком языке мы с тобой разговариваем?
   - На языке? Я не знаю.
   Чудо-юдо высунуло розовый язычок и скосило к переносице глаза, чтобы рассмотреть кончик. Наверное, оно впервые слышало, что языки бывают разные.
   - У меня свой язык. Свой собственный, - весело сообщило существо и унеслось по дорожке.
   Нас с Аарном разобрал смех.
   - Ох, Лёка! - говорил Аарн, увлекая его наискосок через замусоренный сквер. – Спроси у меня. Я расскажу тебе, почему на планетах-сёстрах многие наречия похожи.
   - Лучше молчи, Телепатель. Твой рассказ займёт сутки. Я и сам догадался. Потому, что планеты – сёстры!
   …Зов Крови, теперь ощущаемый мною явственно, говорил о том, что моему Петрику плохо, что он попал в беду. Зов Крови вёл меня прямо по газонам с пожухлой травой, мимо облетевших кустов и деревьев, по их бурой листве, шуршащей под ногами. Вечнозелёное что-то тоже кустилось по сторонам. Последние осенние цветы, что цветут до самых морозов и на нашей Винэе, хлестнули по ногам, когда я пересёк клумбу. На проезжей части я едва не был сбит экипажем, запряжённым четвёркой лошадей странного вида. Ноги их были толще, чем у наших, а тонкие шеи – длиннее. Изо ртов по обе стороны торчало что-то непонятное. Как я потом узнал, здешние кони имеют короткие бивни, которые хозяева забирают в кожаные мешочки, простые, расшитые или инкрустированные. Донышки у мешочков плотные, чтобы животные не причинили никому вреда. «Настоящие» лошади на Навине очень дороги. Аарн поймал меня за шиворот:
   - Сдурел ты, Миче? Смотри по сторонам!
   Я посмотрел и радостно отметил:
   - Здесь есть анчу. Я не буду выделяться на общем фоне, как белая ворона.
   - На анчу здесь не было гонений. Они жили себе спокойно с самых Мрачных времён. С ваших Мрачных времён.
   - Которые у нас, на Винэе, были, - пояснил для меня Лёка, будто бы я не понял. Смешно было слышать от Аарна, моего ближайшего соседа, это «ваших».
   Понятно, что выходцы с Навины и их потомки, которых мы когда-то называли красивыми горными людьми, бежали от Мрачных времён не одни. Поскольку они жили в соседстве с анчу, в их горах, то создавали с ними семьи. У них были родственники и друзья анчу, которых хотелось уберечь от непонятного природного катаклизма. Тогда из-за туч никогда не выходило солнце, стояли холод и сырость, начались голод и мор, реки меняли русла, моря наступали на берег, а среди людей не было согласия. Поэтому довольно много анчу Нтоллы и других мест переселилось в ту пору на Навину. И раньше, наверное, тоже переселялись.
   В Мрачные времена – это всем известно, насмерть перессорились многочисленные дети королевы анчу Унагды Агди. Они, в основном, были агрессивны и непримиримы, потомки её двух супругов: Миче Корка и Гиббери Охти. И кое-кто из них навсегда покинул родную Винэю. То ли ради мирной и обильной жизни на Навине, то ли имея в виду захват новых территорий. Аарн рассказывал когда-то о том, как сложилась их судьба.
   - Вот видишь, - сказал он сейчас Лёке Мале, - здесь мне ничего и показывать не надо. Миче сам привёл нас к храму.
   И он велел мне не высовываться из переулка на открытое пространство широкой площади.
   Храм Чёрной Нечисти был беленьким, весёлым и чистым. Он находился в глубине сада, раскинувшегося на большом пологом холме. Всю обширную территорию с этой стороны огораживала кованная красивая ограда. Сквозь завитушки были видны постройки, скамейки, дорожки и ступеньки, ведущие на вершину холма. Опавшие и вечнозелёные кусты и деревья, всё те же поздние цветы и сухая трава на аккуратных газонах. Поражали тонкой работой высокие ворота. И ещё то, что сад и храм были такими чистыми и ухоженными на фоне всеобщей немыслимой грязищи, заброшенности и запущенности. Даже, можно сказать, разрушения. У ворот наблюдалась сторожка, и в ней, безусловно, кто-то был. Но не привратники, конечно, охраняли территорию, а магия. Красивая ограда излучала её настолько сильно, что это чувствовалось даже на таком расстоянии. Огромные чёрные псы  – настоящие, мощные собаки, которых, как гласит легенда, вывели великаны Вершинной Надцаты для охоты на горных быков, бродили по саду. Но не приближались к ограде. Чуяли опасность. Площадь была пуста. Трёхэтажные красивые дома вокруг неё выглядели необитаемыми. Я подумал, что люди постарались переселиться подальше от нехорошего воздействия охранной магии храма, бросили свои жилища. Когда-то она не была столь сильна и заметна, и жители города неосмотрительно поселились поблизости. Но теперь всё изменилось. Здесь чувствовался неприятный холод, чувствовалась некая сила, которая, словно ладонь, отталкивает тебя с этого места. Жуть, въедливая, как мелкий, затяжной, зимний дождь, царила на площади. Здесь было меньше света, и это заставляло моргать и прищуриваться. А над храмом и садом, от края до края площади, над крышами, между прочим, царило яркое небо, и солнце заливало всё жаркими лучами. Солнце отражалось в окнах храма, а в окнах пустых домов, обращённых подъездами во дворы, - нет. 
   - Гадость какая, - поморщился Аарн. - Папа Лесик всем цирковым детям показал этот храм. Чтобы мы боялись. А ведь в ту пору жрецы ещё не имели такой власти. Это со стороны площади у храма решётка с цветами, а сзади, вокруг их парка – каменная стена. И что за ней творится – неведомо.
   - Поклонение врагу Эи и Радо – это плохая религия, - прошептал я, до боли в глазах всматриваясь в открывшийся перед нами вид. – Знаете, раз уж мы здесь, было бы неплохо разобраться, что вытворяют жрецы. И зачем убивают волшебников и предсказателей. И отчего на их территории так всё красиво, а в стране разруха.
   Мои друзья не проявили энтузиазма. Аарн даже сказал, насмешливо:
   - Королевич ты наш.
   - Лучше не соваться к жрецам, Миче, - остудил мой пыл Малёк. – Чёрная Нечисть - покровитель самых злых людей. Когда он был мужем Наи, хозяйки Навины, он убил собственных новорожденных дочерей. Хотел жить вечно, и вечно быть молодым и сильным. Их кровь нужна была ему для обряда. 
   - Он же бог, - возразил Кереичиките. – Боги и так вечно живут. И всегда молодые при этом. Он просто ненавидит женщин и девочек. Я читал старую книгу… Запрещённую, на самом деле… Там прямо так и было сказано: доказательство силы мужчины – рождение сыновей, которые обязаны, верно, как собаки, служить отцу, не имея иного счастья. И может их мучить и убить за непослушание. Дочерей же следует убивать ещё при рождении…
   - Что ты такое говоришь, Аарн! – от возмущения я даже оторвался от созерцания храма.
   - В книге так было написано. В этом тоже сила мужчины: сразу избавляться от свидетельства слабости, невзирая на мольбы жены. Этот акт принудит её к ещё большей покорности, а заодно очистит от скверны через слёзы, иначе делать сыновей с ней, нечистой духовно, невыносимо. Женская энергия, и особенно, энергия радости, отравляет мужчину, придаёт ему слабость, из-за этого рождаются дочери. Из-за этого мужчины неуспешны в делах, не раскрывают весь свой потенциал и склонны к сентиментальности. Это видят люди и осуждают слабака. В мире должна властвовать лишь одна энергия, мужская. Только она ведёт к порядку из хаоса, создаваемого женщинами. Сила, и только сила, а также абсолютная власть – вот к чему должен стремиться мужчина. Неважно, власть ли это над всеми мирами Вселенной или в своей семье, но мужчина рождён, чтобы быть повелителем, внушающим страх и трепет. Если женщин не останется для утех, их всегда можно захватить у врагов. Это был трактат почитателей Чёрной Нечисти. Я тогда уже знал, что такое любовь. Взял и бросил книгу в огонь.
   - Это ты правильно сделал, Аарн, - содрогнувшись, похвалил я, а Лёка пробормотал из поднебесья:
   - А потом Чёрная Нечисть ушёл к старшей сестре, прекрасной Ви, которая всегда была в него влюблена, как кошка. И погубил её и её детей. Говорят, что планета Ви необитаема. Кто мог – те покинули её. Остальные погибли.
   - Это так, - вздохнул Аарн. Мы ведь знаем, что они с сестрой Инарой – потомки последних обитателей Ви. Это могло бы показаться вымыслом, если бы не было письменных свидетельств, хранящихся в библиотеке Сароссе, в избушке Аарна в Айкри, в нескольких свитках, привезённых два года назад с Лийских островов, да ещё где-то здесь, на Навине. Я лично видел записи. Далим недавно со смехом показывал мне родословное древо Кереичиките в рассыпающейся от ветхости рукописи. Это могло бы оказаться вымыслом древних времён, если бы не было доподлинно известно, что часть этих свидетельств попала на Винэю и Навину с самой Ви.
   - Что делать будем? Как проникнуть в храм? Как увести Петрика оттуда? Он жив, но, чувствую я, в большой беде. Мы не должны здесь оставаться долго. Это привлечёт к нам внимание.
   - Миче прав, - кивнул Малёк. – Давайте пройдёмся и посмотрим с другой стороны.
   Наша троица разделилась, и каждый, сделав круг по пустым и жутковатым кварталам, вернулся в начало переулка. И не принёс никаких ценных сведений, кроме как о совершенной и сильной охране. Петрика никто из нас не видел, но я всем сердцем чувствовал, что он в храме. По пути каждый из нас отмечал особенности местного колорита. Например, что на улицах очень мало женщин. Особенно, молодых. С детьми, собачками и чикикуками гуляют всё больше пожилые дамы и мужчины. А уж красивых женщин я вообще не видел. То ли их портила мешковатая одежда тусклых цветов, то ли волосы, свисающие на лицо как попало. Это что, мода такая? Женщины быстро пробегали по улице, спеша по делам. Каблучками они не цокали. Носили обувь на бесшумной плоской подошве. Девочки подросткового возраста кутали головы и лица в платки и шали, из-под которых торчали длинные чёлки. Платки, как на подбор, были страшными и старыми. Шумных игр во дворах не наблюдалось. Даже мальчишки передвигались по улицам чересчур тихо и осторожно. Молодые девушки лет семнадцати – двадцати пяти, казалось, все были озабочены тем, как изуродовать себя побольше. Опять шали, из-под которых виднелись испуганные глаза без малейших признаков косметики. Или шляпки с широкими, скрывающими лицо, полями и безо всяких украшений. Шарфик, дополняющий наряд в этом случае, закрывал нижнюю часть лица. Несмотря на очень тёплый день, у всех длинные рукава, длинные подолы, толстые длинные кофты или прабабушкины жакеты поверх платьев – всё, чтобы скрыть красивую фигуру. Лёкина мама, увидев, во что здесь одевается прекрасный пол, упала бы в обморок.
   Проходя мимо двух юношей, торопливо семенящих в магазин, я заподозрил, что это девушки. Лёка сказал, что видел, как из кареты с потускневшей позолоченной отделкой выбралась знатная горожанка, уже очень старая. И вышли ли ещё две дамы. И обе были не очень умело загримированы под старух. Бледный Аарн молчал, потрясённый всем этим. Он думал о том же, о чём и мы: в Текре всё очень плохо. И всё очень плохо для Петрика, попавшего в лапы жрецам. Да и для самого Аарна очень нехорошо.
   Но сейчас мы были вынуждены отступить. Поискать укрытие и разработать план. Нам не хватало сведений. Сплетен, слухов, наблюдений. Нужен был ещё хотя бы день, чтобы поговорить с людьми, разузнать всё, что можно о Текре, храме, жрецах и их мрачном культе. Кто может войти в храм? Торговцы продуктами? Служба доставки? Доктор? Ветеринар? Новичок, решивший служить Чёрной Нечисти? Нет ли легенд о тайном подземном ходе внутрь холма? Наверняка такой ход есть, и я его, конечно, найду. Может, в Текре кто-нибудь знает, для чего жрецам мог понадобиться волшебник с Винэи? Всё это следовало разузнать как можно скорей.
   Наша компания нашла убежище у реки, в прибрежных зарослях. По пути Лёка купил три пирожка, которые мы проглотили, не заметив как. Утащили три скамейки со слегка благоустроенной местности возле песчаного пляжа, сдвинули их треугольником, улеглись, и лично я мгновенно заснул. Ни я, ни Аарн не посмели применить заклинание, отпугивающее комаров и мошек, но нас ночью никто не кусал. Дело, как напомнил Кереичиките, шло к зиме, и вся эта нечисть благополучно передохла. 

  *
   Несмотря на то, что я дико устал, проснулся перед рассветом. Немного поразмышлял, какое сейчас в Някке время суток, но так и не сообразил толком. Головокружение прошло, палец почти совсем не болел, а вместо тошноты я ощутил такой голод, что клацнул зубами.
   - Аарн,- позвал я, - тут есть дают?
   Никто не отозвался. Мои товарищи спокойно спали на двух из трёх украденных скамеек.
   - Ой, мама! – шепнул я в тёмное ещё небо. Разве можно было узнать здесь созвездия? Звёзды перепутались, наблюдался хаос вместо привычного мироздания. Что это такое виднеется прямо за рекой, низко над строениями города? Не сразу можно было понять, что это ночное солнце – Ви, только выглядит не так, как с Винэи. И эту сторону я никогда не видел вживую. Разве что в учебниках по астрономии, а она никогда особо не интересовала меня как наука. Единственное, что привлекает меня в астрономии и астрологии – это возможность ссылаться на названия планет и созвездий и употреблять кое-какие термины при гаданиях. Не для каждого клиента, конечно, такое годится, потому что это обман с моей стороны. Для мнительных годится и не слишком образованных. Например, я говорю какой-нибудь злющей свекрови, которая явилась ко мне с жалобами на стерву – невестку:
   - Планета Асара прошла круг своей орбиты вплоть до воображаемого пересечения с орбитой планеты Му. От этого у людей, рождённых в середине весны, наблюдаются головные боли и нарушается сон. А поскольку Навина находится в созвездии Полоза, их раздражают посторонние люди, вошедшие к ним в дом. Великий Кусман утверждает, что следует перестать бороться с раздражителями, расслабиться и получать удовольствие от общения с ними. Таким образом, человек, рождённый под созвездием Собаки, а это вы, обретёт вторую молодость, радость и отдых. Следует подружиться с женой сына, а на их отношения не обращать внимания. Поскольку хвост кометы Комы указывает на то, что вам необходимо заниматься только своими делами. Например, садом, огородом, покупками, вышиванием и пением. Лучше всего хоровым, чтобы не было скучно.
   Конечно, молодые девчонки, жёны сыновей, далеко не всегда подарок. Но всё-таки, большинство из них чисты, наивны, трудолюбивы и мечтают мирно и дружно жить в семье мужа. А тут, нате вам – этакая грымза в образе свекрови! Которая приходит к волшебнику не то за зельем от бессонницы, не то за отравой для молодки. Тёщи тоже не лучше. Даже хуже, я бы сказал. Вы не представляете, сколько приходится потратить сил и применить ухищрений, чтобы настроить мегер на дружелюбный лад. И бывает, я терплю в этом поражение.
   Думается мне, что старые злыдни, ни за что сживающие со свету детей, или супругов своих детей, или иных родственников, или соседей, или товарок на работе, больны особым видом безумия, и их место в Лечебнице. В специальном отделении. Но бывает и так, что удаётся исправить положение, и в семье воцаряется мир. И все становятся счастливее и здоровее. Ради этого я врал, и буду врать, если потребуется. И не спрашиваете, кто такой великий Кусман, и почему пересечение орбит планет воображаемое, и действительно ли где-то в космосе движется комета Комы с волшебным хвостом. Я не знаю этого, как не представляю, что значит сочетание слов «Навина в созвездии Полоза». Знать это – не моя цель. Я нахватался всякого такого от Петриковых родителей. То есть, от Петриковых и моих. Это они любят поговорить про звёзды. Больше всего меня привлекает в астрономии большой и сложный телескоп папы Стояна. Он ведь самой последней модели и хорошо всё увеличивает. Корабли вдалеке видны так, будто бы рядом.
  Подумав о гадании - об одном из своих любимых ремёсел, я привычно потянулся к карману, но вспомнил, что не взял на праздник ни карт, ничего. Даже денег почти не взял.
   Винэи видно не было, только с одной стороны небосвода (я затруднялся определить здесь части света), очень низко, угадывалось что-то вроде слабого свечения. Не удалось вспомнить, с какой части Навины и в какое время года видна моя родная планета, и сообразить, заходит ли она или это чуть виден её свет с другого полушария. Почти сразу, как я его заметил, сияние поблекло и пропало. Поблекла и синяя ночь, и звёзды, одна за другой, стали растворяться в светлеющем небе. Было свежо и тихо. И мокро от обильной росы.
   Я горевал о том, что своим исчезновением причинил страдания Нате и Рики. И родителям тоже причинил. Ната, конечно, ничего не понимает, плачет, опрашивает всех, кто что видел, кто хоть что-нибудь знает о том, куда делась наша четвёрка. Зная о покушении на меня, она может вообразить всё, что угодно. Как и Сая с Мадинкой, Аней и Лалой. Аарн вчера, когда настало время отдыха, всё говорил про жену, которая только что родила ему вторую дочку. Все мы переживали.
   А я сейчас с ужасом вспомнил письмо, которое написал под диктовку Аарна. Что за белиберда?! Его, конечно, нашли и прочитали, и, увидев мою подпись, решили, что я окончательно спятил, что всё, что произошло: наше исчезновение, исчезновение королевича, это моих рук дело. В этом нет никакого сомнения. Никто не знает, что я отправился разыскивать Петрика, который пропал на моих глазах загадочным образом. В письме об этом ни слова. У моих четверых родителей почему-то всегда я оказываюсь виноватым. Они решат, что я подбил всю компанию на какой-нибудь дикий поступок. И в письменном виде издеваюсь над порядочными людьми. Они не подумают о том, что я не способен по доброй воле заставить страдать мою Нату. Нет, никогда не подумают.
   Избыток чувств и мыслей поднял меня со скамейки, и я вдруг обнаружил себя идущим к храму по пустому, незнакомому городу в час, когда Радо ещё бережёт предутренний сон отдыхающего солнца.
   Быстрым шагом я пересёк улицу и вошёл под свод арки. Здесь было темно, вонюче и грязно. И вот новость – от стены отделились две тени. Понятно: там, где нищета и грязь, полно личностей, чья работа – воровство и грабёж.
   - Эй! – сказал один басом. – Отдавай кошелёк.
   А я не мог допустить, чтобы деньги Някки оказались в руках обитателей Текра. Если о гостях с Навины узнают жрецы – жди беды!
   - Нет кошелька. Пропустите, а то пожалеете.
   - Слушай, - сказал один другому, - ты узнаёшь парня?
   - Да, - протянул тот. – Это же этот, как его? Бешеный псих с деревянной саблей. Мы гонялись за ним в Айкри два года назад.
   - Это Миче Аги – вот кто.
   Я чуть не подавился. Как это возможно: встретить на Навине молодчиков бандита Воки Ловкача, нашего смертельного врага, побеждённого Петриком? И они требуют от меня всего лишь кошелёк?
   - Эй ты, деньги гони, - басил старший. – Мы тут в такое влипли, что уму непостижимо. Это всё от богатства излишнего – путешествия по мирам. Кто бедный человек, тот дома сидит, по планетам не шляется. Как Миче Аги, понимаете ли, и баба с девицей в чёрной карете. Ещё и нас, нормальных людей за собой тянет. Это всё потому, что вы с жиру беситесь.
   Баба в чёрной карете? С девицей? И этих негодяев затянуло в портал? И вот они здесь!..
   Они не просили меня вернуть их в Някку. И подходить опасались. Кто слышал про деревянную саблю – тот всегда опасается. Однако, пока старший говорил, отвлекая меня обманными телодвижениями и здоровенной дубиной, младший готовился выстрелить из такого короткого ружья – пистолета. Он прятал его в кармане и думал, что я не вижу. Но у меня очень хорошие очки.
   Как защититься от пули? Я знал только один способ. Вернее, способов существует много, но название у них одно: магическая защита. Поскольку магия – это часть моей сущности, я даже не задумался о том, что делаю, и не вспомнил слова Аарна, что в Текре нельзя колдовать. Ведь хозяйка не задумывается, каким образом вымыть ложку, посолить кашу или покормить кур. Это всё выходит само собой, органично и машинально. Она это делала всегда, и не представляет, как может быть по-другому. Так и я. Здоровой левой рукой показал направление дубине, она вырвалась, уронив старшего бандита. Раздался выстрел, но пуля наткнулась на мою защиту и упала, звякнув. А дубина огрела владельца пистолета по голове. Он свалился в грязь у стены, а его товарищ тем временем быстро-быстро удирал из арки на четвереньках.
   Я его поймал и, угрожая дубиной, висевшей в воздухе над головой, потребовал рассказать о бабе и девице в чёрной карете. И он, разумеется, рассказал. Как их, двоих неудачников, действительно затянуло в портал на улице Някки, потому что они имели неосторожность испугаться полицейского свистка и выскочить на проезжую часть в то время, как женщина в карете творила некое колдовство. О! Она настоящая ведьма! Раз – и все уже на Навине, в дурацкой пустыне какой-то. Пришлось по жаре тащиться за каретой в обитаемые места. На дороге, куда они в конце концов вышли, разбили лагерь Навинские кочевые вейты, или Пуцко знает, как они тут называются. В общем, кочевники обрадовались двум путникам, и обчистили их карманы. Украли деньги и ножи. И даже приличную одежду забрали, бросили им тряпки какие-то. Однако, пока они этим занимались, грабителям из Някки самим удалось стянуть у здешних вейтов – или как их там? – пистолет и кошель с деньгами. В эту пору проезжал мимо почтовый фургон. Бандиты вырвались из лап грабителей и, заняв места на сиденьях, как порядочные доехали до Текра. Они видели, как чёрная карета прямо перед фургоном въехала в ворота города, свернула направо и остановилась. Из неё вышла молодая женщина и направилась к торговым палаткам. Что-то купить, наверное. А девица смотрела в окно. Девчонка совсем. Сизоволосая, как многие тут. Фургон проехал мимо, и больше бандиты не видели ни карету, ни её пассажирок. Оказалось, что для въезда в столицу нужны особые документы, но моим новым знакомым удалось незаметно покинуть фургон, пока стража занималась другими путешественниками. Для того, чтобы выехать за ворота, тоже нужно какое-то разрешение, но такие вещи всегда можно купить, главное, знать у кого. Город Текр разочаровал их: тут все бедны и осторожны. Но, говорят, за границей есть другие страны, они богаче. Вот куда надо идти, если хочешь заработать нормально.
   - Что ты знаешь о жрецах и храме? – спросил я.
   - Да ничего я не знаю! Зачем оно нам? Мы свалить отсюда решили сегодняшним днём, подкупить стражу или документы фальшивые добыть, как пойдёт, а тут ты подвернулся. У жрецов есть хищная коза с крыльями, и она нападает по их приказу на людей, особенно, на женщин. Поэтому все тут дико затюканные. Кстати, у городских ворот, вон там, какие-то нищие сидят с картами. Говорят, прямо как ты, гадатели. А свободные волшебники тут не в чести.
   Ой, точно! Вот когда я вспомнил слова Аарна о том, что в Текре нельзя применять магию. Позволил дубинке упасть на землю, а бандиту счастливо оставаться со своим оглушённым напарником. Правда, предварительно я ещё раз решился применить волшебство. Семь бед – один ответ. Я впервые воспользовался очень сложными чарами, которые должны стереть у обоих память о встрече со мной, о госпоже Кис и её чёрной карете, и даже о том, что бандиты из Някки. Какой-то Навинский город называл недавно Аарн. Пусть они будут из него.
   И вместо того, чтобы вернуться к реке и покаяться Аарну, я упрямо продолжил путь в сторону храма, и уже очень скоро оказался у края площади.
   Интересно, что теперь будет из-за моего колдовства? Может, никто ничего не заметил, трусливо размышлял я. Может, оно как в прошлый раз, случилось в благоприятное время?
   Было не очень хорошо видно, потому что поднялся туман. В будке привратников за воротами горел свет, и кое-какие окна храма светились. Полукруг домов по краям площади был тёмен. Самую высокую крышу храма уже позолотило восходящее солнце, а на площади и в переулке ещё властвовал сумрак.
   Где они держат Петрика? В сыром подвале под этим холмом? Что они с ним собираются делать?
   Окна гасли. Ветер носил над площадью запах осенних цветов, опавшей листвы, гниющих плодов и речной воды. Я уже знал, что недалеко, за городской стеной, несла свои воды к далёкому морю великая река Лииви. Я слышал о ней и о легендарных героях, носивших такую фамилию. Хотел взглянуть на неё.
    Но этот храм с завитушками на ограде и цветами в саду! О, я знаю, что порой таится за такой показной открытостью: смотрите, люди, мы ничего плохого не делаем, мы все на виду!
   Давным-давно, в незапамятные времена, когда река Някка ещё не сменила русло, и впадала в океан гораздо восточнее, на нынешнем месте столицы Някки не было ничего, кроме поселения вот таких каких-то сектантов. Они не почитали щедрую, радостную, разумную, светлую Эю, а поклонялись другому божеству. Да-да, Чёрной Нечисти. Хотя, не распространялись об этом. Тихонько занимались своими делами и говорили туманно: у нас-де своя религия. Никто не придавал этому особого значения. Ну молятся кому-то люди в лесах на Иканке, да и пускай. Но потом начались бедствия Мрачных времён. Все племена перессорились, обвиняя друг друга в этих несчастьях: дескать, вы грешили больше нашего, вот и прогневали Радо и Эю, а страдаем мы, ваши соседи. Люди с берегов устья Някки искали свою реку, и нашли на нынешнем месте, за Иканкой, переселились туда и стали обживать эту гору и эти места. Тут уже смешались все племена и расы, и новый город, столицу страны, назвали по имени великой реки, чтобы она больше не гневалась. Всё больше домов строилось на Иканке, город разрастался и расцветал, а недалеко от центра, на Вершинке, на месте, где сейчас Овальный театр, стоял весёленький, белый и чистый храм, утопающий в цветах и зелени садовых деревьев. Он также, как в Текре, с одной стороны имел ажурную решётку, зато с другой его окружала толстая и высокая стена. Но это никого не касалось, потому что жрецы не лезли в общественную жизнь, и не пытались навязывать свой культ в этой части страны. Вот в горной долине Айкри – да, но Айкри далеко от столицы и область эта всегда жила независимой жизнью, согласно древнему договору. Короли Някки смотрели на храм сквозь пальцы вплоть до появления первого «Чёрного мстителя».
   Это корабль, появляющийся у наших берегов после каждого большого разгрома морских разбойников. Издавна вожаки пиратов хранили некий волшебный агрегат, который, если капнуть на него кровью кого-нибудь из Кереичиките, вызвал стихийные бедствия: бурю, гигантские волны, землетрясение, мороз… Его-то и доставляли к Някке на борту «Чёрного мстителя». Агрегат вызывал также страх, невероятный ужас, мешающий здраво рассуждать и бороться. Мы с Аарном в своё время уничтожили отвратительное изобретение его предков, но тогда, вскоре после Мрачных времён, оно впервые показало себя во всей красе. Так вот. После того землетрясения, город на Иканке был разрушен. Был разрушен и храм, о котором я веду рассказ. Выжившие жители Някки заглянули в развалины, и наконец-то узнали, кому в действительности поклонялись жрецы. А также – куда порой исчезали молодые, красивые девушки. И что делали в храме с их новорожденными девочками – как считалось, дочерями Чёрной Нечисти. Нашли книги, записи, рисунки, описание страшных обрядов…
   Някка пришла в ужас. Тогдашний правитель велел сровнять остатки храма с землёй. Все вещи, найденные в развалинах, было приказано уничтожить. Слухи пошли гулять по Винэе, и всем стало известно, что великая река Някка сменила русло из-за опытов жрецов, и то, что творилось тогда с климатом – их заслуга. Было известно, что храмы Чёрной Нечисти уничтожены повсеместно, жрецы казнены, любая из записей, относящаяся к страшному культу, теперь безжалостно сжигалась. Последние его приверженцы собирались в грязных канавах и пещерах, но и там их находили и разгоняли служители порядка. А в Текре, оказывается, культ Чёрной Нечисти процветает, как нигде и никогда.
   Так размышлял я, стоя в переулке и наблюдая за жизнью храма из-за тумбы с объявлениями. И вдруг услышал тихий разговор прямо за углом, со стороны площади. Он зазвучал у самой земли, между стеной дома и брошенным деревянным ящиком так внезапно, что я вздрогнул. А потом я узнал голос госпожи Кис, но ничуть этому не удивился после рассказа ночного грабителя. Я не удивился и тому, что голоса звучали у самой мостовой, мужской и женский, помните, как у пола в театре. А вздрогнул от неожиданности и потому, что госпожа Кис произнесла моё имя: Миче Аги.
 
Продолжение:  http://www.proza.ru/2014/05/06/1805