62. Готовим выставку А. С. Жигалко

НА СНИМКЕ: Эль Лисицкий. Проун. Дерево, масло. Картина из коллекции семьи Закс, одной из старейших коллекций русского авангарда. В 1956 г. она была легально вывезена из СССР.

Во время войны вся коллекция была брошена в пригородном доме знакомого семьи в Днепропетровске, но счастливым образом избежала уничтожения и разграбления во время и после немецкой оккупации города. Еврейская семья Заксов, видимо, бежала из Днепропетровска под угрозой физического истребления.


Всё. Картины получены. Инвентарный список составлен. Расхождений со списком Жигалко нет. Все картины аккуратно перевезены в Дом Ученых в помещение, где предполагалась библиотека, напротив Малого зала.

Я не знаю, как выглядят мастерские, где готовят выставки, как выглядят запасники в музеях, но обстановка в помещениях, где лежали картины Жигалко, когда я вскоре зашел туда, мне не понравилась. Впрочем, у Жигалко дома было примерно то же самое: многие картины были без рам и лежали стопками, некоторые рамы были в плохом состоянии. Часть рам была претенциозной, но было много самых простых. Не знаю, было ли две одинаковых, разнобой был страшный.

Я спросил у Макаренко по поводу обстановки, но он отмахнулся:

– Обычная рабочая обстановка. Все в порядке.

Все же я попросил его заказать специальное оборудование для хранения и приобрести материал, чтобы картины не пылились и не выгорали на солнце. Спрсил об условиях хранения: температуре, влажности ...

Макаренко опять отмахнулся:

– Михаил Самуилович! Здесь практически нет ценных работ. Я уже говорил Вам, что есть всего несколько небольших работ художников-передвижников, а все остальное хлам.

– Михаил Янович! – сказал я, – Мы получили в дар коллекцию, и, независимо от ценности работ, мы должны обеспечить ее сохранность. Кроме того, мы обещали Жигалко, что организуем надлежащее хранение и выставку его работ.

Мы сидели вдвоем в маленькой комнатке, где Макаренко поставил письменный стол и стулья. На остальных стульях лежали картины, которые он мне показал.

– Вот я выбрал несколько штук. Надо их вставить в рамы. Это неплохие работы. Но мне будет стыдно начинать работу с картин Жигалко.

– Но мы ему обещали. Надо взять его автопортрет и несколько других картин, а также лучшие картины других художников. Я понимаю, что мы сумеем выставить немногое, но нужно начать.

– Я уже осмотрел помещения и представляю себе, как можно все организовать. Но жалко тратить время на эту мазню.

– Михаил Янович, но ведь Жигалко Вас пригласил и сделал своим доверенным лицом именно для организации выставки картин из его коллекции.

– Я все понимаю, но меня привлекает организация выставок действительно хороших художников, в первую очередь, русского авангарда. То, что никто еще не показывал. Мы будем первыми.

Так впервые я услышал от него о намерении организовать выставки русских авангардистов. Я тогда практически ничего об авангарде не знал, а Макаренко, казалось, знал все. И в течение одного-двух месяцев он мне рассказывал о художниках-авангардистах. Несколько работ было в его коллекции, которую он вскоре перевез в Академгородок.

В этот период времени мы с ним часто встречались. Я приходил в мастерскую, где работали Михаил Янович и Слава Родионов. У них теперь стояли столярные верстаки и небольшие станочки для изготовления рам. Оборудование для работы и материалы для рам мы приобрели очень быстро.

На первом заседании Совета Картинной галереи я присутствовал. Был и Немировский, и Макаренко. Члены совета уже успели посмотреть картины, присланные Жигалко, и тоже были не в восторге от них. Тем не менее, моя точка зрения была единогласно поддержана, – начинать работу надо с экспозиции части этих картин. Впоследствии по отобранным Макаренко картинам для выставки прошли яростные споры. У каждого был свой вкус.

– Зачем Вы создали этот совет, – упрекал меня Макаренко. – Я бы и без них мог все сделать. Думаете у меня вкуса нехватит. Только мешают работать.

Особенно он был недоволен Розенфельдом:

– Суется во все дела.

В свою очередь, Розенфельд жаловался мне на Макаренко:

– Хвастун и авантюрист!

Но признавал, что у Макаренко отменный вкус и работать он умеет.

Продолжение следует: