Жизнь продолжение следует. Печерские рассказы

Эпиграф: Сердце мое теперь принадлежит Богу, ибо Он забрал того, с кем было мое сердце…
автор этих слов я сама


К читателю

Здравствуй мой дорогой читатель. Ты, наверное, хочешь узнать, о чем эта книга? Что ж, я попробую дать ответ.

Представьте, что ваш любимый человек умер… Согласна, такое даже представить страшно, от одной мысли хочется забиться в угол, сжаться в комок и зажать уши ладонями. И всё же, такое случается. Со мной случилось.  Как я это пережила? Об этом вы сможете прочесть дальше. Для кого я об этом пишу? Для тех, кто как и я тогда ищет выход, и просто для друзей, хочу поделиться тем драгоценным опытом, что я получила.


Глава 1. Начало.

24 мая 2012 года мне по телефону сообщили, что моего молодого человека больше нет, внезапная остановка сердца, похороны 26го.

Я до конца не могла поверить, что это случилось. Я проплакала два дня, пытаясь смириться со случившимся, но вспоминала, сколько чудесных моментов я пережила с этим человеком и что больше этого никогда не случится, и слезы снова начинали литься из глаз. Я подумала, что должна пойти на похороны, чтобы увидеть его, увидеть и поверить, что моего живого и любимого, таким, каким я его знала, больше нет.

Перед выходом я увидела свое отражение в зеркало. Мне словно удалось заглянуть самой себе в глаза и куда-то дальше вглубь, в самую душу. И вдруг подумалось, а ведь пройдет время, и этот день станет просто еще одним днем в моей жизни. Я не просто подумала, я словно увидела себя там, в будущем, спокойную и сильную. Меня охватил ужас и отчаяние, от мыслей, что и ТАКОЕ можно пережить, почти забыть и жить дальше, что эта больно, которая сейчас ежесекундно сжимает мое сердце, когда-нибудь и она кончится, и все пройдет.

После похорон дни тянулись без смысла, без изменений. Мне нечем было себя занять, уже месяц, как я уволилась с прежней работы, а сил искать новую сейчас не было. Мои мысли, мой разум становились моей тюрьмой. Я пыталась осознать то, что со мной произошло, вместить это событие в рамочку своего сознания, найти для всего, что я чувствую, какое-то логическое объяснение и разобрать всё по полочкам. Как быть с этим? Как принять это? Как смириться? Как жить дальше? Всё, что приходило на ум, это были лишь слова, груды слов, мыслей, образов, доходящих до абсурда и не приносящих облегчения, лишь сводящие с ума.

Я не могла сбежать из своей головы, но мне нужен был выход. Поэтому я сбежала из города, где всё напоминало о нем. Удивительно как один человек за довольно короткое время может пропитать собой все пространство, в котором ты живешь и существуешь, каждый уголок. Я сбежала так далеко, как только смогла. В Псково-Печерский монастырь.

Путешествие моё началось задолго до печальных событий, когда в руки попала книга архимандрита Тихона «Несвятые Святые». Произведение легкое, светлое, проникающее каждой историей в самое сердце. Его страницы словно обещают: Псково-Печерский монастырь – это древнейшая обитель, место, пронизанное благодатью и святостью, бережно оберегаемой каждым новым поколением насельников и пронесенной сквозь века почти неизменной.

Конечно же, мне захотелось посетить это чудесное место. Уехала я 5 июня 2012 г. И уже 6-го была на месте. Всю эту поездку я воспринимаю как Божью благодать и чудо, каждый прожитый день. И пусть кому-то те события, что я называю чудесными, покажутся обыденными, я всё равно буду называть их чудесами, потому что если взглянуть вглубь, за каждым действом можно увидеть промысел Божий, а порой и самого Бога. Просто иногда чудеса такие крошечные, что люди их просто не замечают.


Глава 2. Архиерейская лестница.

Первое «чудо» случилось почти у самого входа в монастырь, на «Кровавой горке». Это довольно пологий спуск, выложенный брусчаткой, с которого начинается вход в монастырь. Я с тяжеленной сумкой спускалась вниз в поисках отца Максима, монаха, отвечающего за размещение паломников.

Когда я собирала вещи, казалось, взяла только самое необходимое и как можно меньше. Но чем дальше, тем тяжелее и неподъемнее казалась сумка. Ужасно хотелось её бросить и свободной пойти дальше. И вдруг я поняла, что мы точно так же усложняем себе жизнь, привязываясь к материальному. И тащим, тащим: машины, квартиры, модную одежду, карьеру и прочее. Сколько их этих вещей, которые мы хотим бросить, но почему-то продолжаем нести, делаю свою жизнь сложной и несчастливой? А между тем, не это нужно нам для счастья, можно чудесно и легко жить так, как Господь завещал, лишь сегодняшним днем. Отпустить все тяготящее и позволить случаться тому прекрасному, что должно и полезно для нас. Ведь Он любит нас и даст нам всё, что необходимо, жизнь простую в обыденном смысле, но бесконечно богатую в духовном. Но мы продолжаем настаивать и нагружать себя мечтами и желаниями о чем-то более грандиозном, и тащить в свой быт миллионы вещей, занимающих наше время и отнимающих наши силы, и за этими грудами порой забываем собственно о жизни, о чем то большем, о возвышенном и духовном, даже о себе. Ведь вот она истинная свобода: стряхнуть с себя лишний груз, положиться на Бога и ни о чем не переживать, радоваться каждому мгновению и все принимать таким, какое оно есть здесь и сейчас, а не ждать, когда оно станет таким, как мы себе запланировали.

Я очень люблю молитву Оптинских старцев , которая заканчивается словами: «Господи, научи меня каяться, молиться, верить, надеяться, терпеть, прощать, благодарить и любить всех». И в этой просьбе по сути все, что нам нужно, но часто ли мы просим Бога об этом? Не о деньгах, квартирах, машинах, а о том, что поможет нашей душе?

С этим открытием и в своих мыслях я продолжала спускаться вниз. И тут меня перехватила бойкая женщина, утверждавшая, что я непременно должна помочь ей помыть архиерейскую лестницу, только нужно было дождаться еще двух добровольцев. Я с готовностью согласилась, я же трудиться сюда приехала для души и во славу Божию и вот оно начало, можно ли отказываться?! Вот только сумка, что с ней делать?

- Перед собой толкать будешь, – непререкаемо отмахнулась тетечка.

Опыт работы в женском монастыре у себя в Серпухове подсказывал, что, возможно, я поступаю не правильно, соглашаясь на работу без благословения «старших», но я не была уверена, ведь может здесь другие правила.

Ответ на мои сомнения явился в лице улыбчивого трудника по имени Дмитрий. Он спросил, не нужно ли мне помочь. Решительная женщина отказалась за меня. Однако Дмитрий, видя сумку, снова предложил помощь, мол, давайте хоть сумку к отцу Максиму отнесем.

Моя «надсмотрщица» повторила идею взять сумку с собой на лестницу. Но, то ли я сама почувствовала подвох, то ли Дмитрий был настроен решительно, закончилось все тем, что он подхватил мои вещи и мы направились туда, куда мне и следовало идти сразу – к отцу Максиму.

С долей отчаяния в голосе, женщина пробормотала нам в след, что от отца Максима я к ней не вернусь. И оказалась права. А Дмитрий по пути объяснил мне, что послушания (задания по работе)  можно получать только от отца Максима и никого больше.

Вот так первое искушение (т.е. что-то, что сбивает с правильного пути и своего рода испытывает нас)  встретило меня в самом начале знакомства с Печерами, но волей Божией я была спасена. В дальнейшем я часто встречала Дмитрия то там, то здесь на различных послушаниях, всегда улыбающегося, и про себя называла его своим спасителем.


Глава 3. Отец Максим.

Второе «чудо» – это отец Максим. Человек, знающий всё, слышащий всех и успевающий делать одновременно тысячи различных дел с невероятной четкостью и быстротой: разместить приехавших, раздать послушания, накормить одну многолюдную группу экскурсантов, другую же отправить с каким-нибудь буквально мимо пробегавшим монахом на экскурсию, если же никого рядом не было, отец Максим мог и сам отвести паломников куда следовало. Казалось, разум его работал как компьютер, сохраняя и предоставляя по первому клику всевозможную информацию. Среди немыслимой толчеи, суеты и кажущейся неразберихи этот монах успевал уловить суть каждого обращения и параллельно мог позволить себе отвлечься на шутку с кем-то из постоянных гостей монастыря. Я впервые встретилась с человеком, обладающим такими способностями, и все происходящее мне казалось настоящим чудом Божиим.

Одна женщина поделилась со мной, что отец Максим обладает даром прозорливости и знает иногда о человеке больше, чем тот ему рассказал. Убедиться в этом мне лично не представилось повода, но вот такой необыкновенный человек руководил моим пребыванием в монастыре все шесть дней.


Глава 4. Послушание.

Третье «чудо» – распределение меня на работу. Когда я ехала в Печеры от Пскова в автобусе, я заметила двух молодых девушек, сошли они на одной станции со мной, и я подумала, не приехали ли они, как и я, в монастырь потрудиться. И угадала. Эти девушки были моими добрыми компаньонками почти все время нашего пребывания в Псково-Печерском монастыре.

Как позже оказалось, Евгения уже не первый раз сюда приезжает, особенно ей нравится бывать в монастыре на большие праздники и что бы обязательно помогать украшать Святую горку  цветами. А Олеся, её подруга, приехала впервые, как и я. Обе они оказались из Москвы.

Они мне сразу понравились, и, поскольку я ничего в монастыре не знала, я сразу увязалась за ними хвостиком. Так нас всех троих и распределили помогать труднице Марии на клумбах.

По началу, я расстроилась, так как прополку не люблю с детства, нуднейшее занятие, кажется, что этой вредной и вездесущей травке конца и края нет. Но на мамином огороде я всегда старательно пропалывала грядки, не оставляя на них ни малейшего намека на бурьян. Так и здесь, я усердно взялась за работу. Четыре дня мы переходили от одной клумбы к другой, сажали цветы, создавая красивый узор. Чаще этим занималась Женя, так как была художественно одаренной девушкой, а Олеся, как её подруга, во всем ей помогала. Мне доставалась поливка, что тоже чаще делала сама Мария, и, конечно же, травка, травинка, муравушка, полоть и полоть. Хотя я должна уточнить, чтобы не выглядеть уж такой страдалицей, бурьяна с головой хватало на всех четверых.

И вот пока я выдергивала былинку за былинкой, кустик за кустиком, в голову приходили различные мысли, и одна из них является подтверждением чудесного Божьего промысла.

На четвертый день трудов я вдруг поняла, что нет другой работы, с которой я справилась бы лучше, чем работа на клумбах, а точнее освобождение их от сорной травы, так как дело это, не смотря ни на что, мне гораздо ближе, понятнее и приятнее, чем, скажем, мытье посуду или полов. Я поняла, что Господь послал меня руками отца Максима, во-первых, именно на ту работу, с которой я могла справиться, плюс ту, которую я могу сделать с полной отдачей и хорошо, благо опыта достаточно и терпенье есть, во-вторых, из всех возможных вариантов, Он дал мне именно то, что для меня лучше, ближе по духу, понятнее, естественнее, хоть я сама и не стразу это поняла. Как же мы можем не доверять Богу всю свою жизнь, если Он про нас всё знает, даже то, чего мы сами о себе не знаем?


Глава 5. Работа «во Славу Божию»

И вот еще о чем я подумала – о работе «во Славу Божию». Когда приезжаешь в монастырь, то с особым рвением предаешься любому труду, таким оно кажется благодатным это дело, всё, что скажут, сделаешь с готовностью и самоотверженно, и даже мысли не будет, что, мол, работаешь тяжело, а бесплатно. Потому что в уме одно, не для кого-нибудь стараюсь, а для Бога.

И вот копалась я в клумбочке, выполняя своё послушание, и подумала, а чем эта клумба отличается от любой другой «мирской»? Работа одна и та же: сажай, поливай да пропалывай. И дальше пришла мысль: «А что, разве во Славу Божию трудиться можно только в монастырях?» Можно же любую работу выполнять с душой, а не ради денег (пусть их и платят), не думая, что люди скажут, поблагодарят или осудят, а просто взять и сделать свою работу для Бога, а не для людей, и так делать каждый день. И тогда от окружающих ничего и не ждешь, сделал и сделал, во Славу Божию, для спасения своей души… Сделал, потому что любое дело, выполненное добросовестно – это для души, а значит для Бога. И потому что можно, просыпаясь с утра, каждую минуту, всё, что делаешь, посвятить Богу и только Ему. И тогда в каждом дне будет смысл, даже если ничего серьезного и значимого не случилось. И тогда каждое дело будет важным. И тогда, если ты правда и всей душой просыпаясь утром будешь говорить: «Господи, этот день я посвящаю Тебе» , и проживешь с этой мыслью его весь, разве позволит Он случиться чему-то пустому или ненужному в день, посвященный Ему?

И так мне радостно стало от этих мыслей, и как будто свободнее.


Глава 6. Немощь и «Значит нету воли Божией».

А еще, бывает работаешь на клумбе, пропалываешь. И такое это скучное занятие, так и думаешь, как бы его не делать. Или делаешь, но с такой внутренней борьбой: «не хочу», «не буду», «скорей бы обед»! А в мыслях укоряешь себя, что лентяй, что работу свою недобросовестно выполняешь, всё мечтаешь чем-то другим заняться, а это пусть делает кто-то другой. И тогда начинаешь думать о себе, что как работник-то ты совсем никудышный.

Но вдруг Господь на твоих глазах посылает делать ту же работу другого человека. Вроде и шустрого, и бойкого, и за все берущегося с рвением. Да вот только нет никакого толку от такой работы, когда все наспех, а порой и не спросив. Скорее наоборот, ты то за эти дни уже приладился как и что делать, а тут тебе раз, и все переворошили, перековыряли, да так, что вместо обычной работы приходится делать в два раза больше.

И понимаешь в такой момент: всё-таки зря я на себя наговариваю, работник я хороший и толк от меня есть, и работой моей довольны, а то, что делается всё через лень да неохоту, так это нам для смирения, такая внутренняя борьба как раз и тренирует дух.

Слава Богу, что показывает нам не только наши грехи, но и учит порой нас любить самих себя, ценить и никогда не падать духом.

А еще был случай, что наша новая помощница работала вместе с нами на клумбе и вдруг, бросив всё, помчалась куда-то сломя голову. Мы удивленно уставились ей в след. Но уже через минуту она вернулась, сказав, что не догнала того отца, к которому побежала брать благословение.

Я в это время была совсем рядом с Марией, старшей над нами трудницей, и услышала, как та с какой-то насмешливой иронией произнесла тихонечко: «Значит нету воли Божией». И мы обе хмыкнули. Видно было, что она была не довольна строптивой и своевольной помощницей. Сама Мария всей душей отдавалась работе и очень расстраивалась, если что-то шло не так.

И слова простой, доброй и набожной трудницы глубоко запали мне в память и часто я вспоминаю их, когда расстраиваюсь, что не получается что-то так, как мне хочется. «Значит нету воли Божией», - с доброй насмешкой произносит голос Марии в моей голове. И мне самой становится смешно и моё упорство и мои обиды.

Здесь же в этой главе, думаю, будет уместно привести цитату из писем архимандрита Иоанна (Крестьянкина), которая пришлась мне по душе и тоже стала открытием: «Сила не в подвигах, не в учености, но в немощи, которую надо принять как свою спасительницу, примириться с ней, полюбить её и сознательно принести свою немощь к Стопам Божиим, что бы в ней начала действовать благодать и сила Божия и возобразился в нас Христос».


Глава 7. Чудо четверное и пятое: Женя-огонь и Олеся-смирение.

Еще два отдельных чуда – это девушки, с которыми я познакомилась: Женя и Олеся. Несколько раз я слышала, как одна из паломниц называла их схимницами , хотя они очень молоды, я бы не дала им больше 30. Это она их так в шутку, конечно же, называла, но кто знает…

Что их объединяло, так это любовь к работе, старательность и самоотверженность в труде. И то усердие и любовь, с какой они посещали все службы в монастыре на протяжении всего своего пребывания. Нигде я не видела, что бы молодые девушки с такой радостью и готовностью брались за работу, и нигде в храмах я не видела столь светлых лиц и такого ярого желания, какие были у них, когда девушки, боясь опоздать, спешили на службу.

А если рассказывать отдельно о каждой, то это были два совершенно разных человека. За четыре дня, конечно, толком не узнаешь того, кто был рядом, но я опишу, что смогла увидеть и почувствовать, то, какими они мне показались.

Евгения – высокая, как выяснилось позже, ей все же чуть больше 30, хотя я бы этого по ней не сказала, живая и подвижная, я бы назвала её страстной и огненной во всем, что касалось её любимого дела. Оказалось, в обычной внемонастырской и паломнической жизни она шьет одежду и у неё хорошо развит художественный вкус. Поэтому, когда нас отправили на клумбы, она, казалось, сияла от счастья и почти сразу ухватилась за ту, где цветы должны были сложиться во фразу: «Монастырю 539 лет». Взяв все в свои руки, она кропотливо рассаживала цветочные кустики, вымеряла и проверяла, что бы каждая буковка и цифра читались и были идеальны по своим пропорциям в сравнении с остальными. Результатом оказался доволен даже настоятель монастыря и всем нам за старания подарили книги о монастыре.
Но на этом Женькин пыл не остыл ничуть. Когда наша работа на самой большой центральной клумбе подходила к концу, она вдруг предложила, вместо разбросанных по всей клумбе маленькими кружками красных цветов, сделать красивый орнамент с завитками. Все остолбенели, оценив масштаб предстоящей работы, но Женя была настроена решительно и буквально умоляла Марию разрешить. Та не решалась, т.к. не знала, что в итоге из всего этого выйдет, вдруг хуже, это все-таки огромная клумба в самом центре монастыря, мимо нее ежедневно проходит множество людей, монахов, да и сам настоятель. Тогда Женя обратилась за помощью к нам, описывая во всех красках, как все это будет красиво.

Осмотрев клумбу, я в уме признала, что если Женькин замысел удастся, то будет действительно необыкновенно, но так же я понимала, что придется переделать все, а ведь мы почти закончили. К тому же, девчонки скоро уезжают, а значит нужно сделать все за один день. Но, отбросив последние размышления, я стала вслед за Женей убеждать Марию, что у нас получится. И, в конце концов, она, хоть и с опаской, но согласилась.

Целый день мы выкапывали и пересаживали цветочки, а Женя с Олесей вымеряли и расчерчивали завитки. Когда работа была закончена, мы все были согласны, что клумба преобразилась в лучшую сторону. И радостнее всего было наблюдать за счастливой Евгенией. Её творческий пыл нашел себе нужное применение и воплотился в жизнь.

Был момент, когда я даже позавидовала в душе её таланту. Но потом я оглянулась вокруг и увидела, что мы все заняты одним делом, и что важен не только твой талант или его отсутствие, а то, что каждый человек в данный момент может сделать, что бы это было всем на пользу, если есть талант, зажги им других, если нет, помоги всеми силами, что имеешь, воплотить задуманное. Ведь в результате, важен не только тот, чья это идея, но и те люди, которые помогали ее осуществить. И каждый талантлив, только в чем-то своем, может быть я не умею рисовать, но что-то я определенно умею делать хорошо и мне это дается легче, чем другому, и даже тот, чьим талантом я минуту назад восхищалась, в этом деле будет простым новичком. А еще, мудрые люди говорят, что никогда не нужно сравнивать себя с другими людьми, нужно сравнивать только себя нынешнего с собой прошлым и только на основе этих сравнений делать выводы о себе и о том, чего тебе еще не достает и к чему следует стремиться.

Олеся была противоположностью Жени. Спокойная, добрая, светлая. Редко я встречала человека, который с любовью и сочувствием относился одинаково ко всем, к каждому, к любому человеку. Казалось, эта девушка видит в людях только хорошее и с теплом и участием отвечает каждому, и для любого всегда у неё находились добрые слова и светлая улыбка, и никто и ничто не может ее рассердить, обидеть или как-либо еще потревожить и нарушить ее душевную гармонию и доброжелательный настой. Эта девушка принимала всех открытым сердцем, в котором не было ни капли гордыни или гневливости, ни малейшего раздражения, только добро, только тепло, всепонимание и всепринятие. Общаться с ней было легко. Я бы назвала её неземной. Еще я сравнила бы эту девушку с маленькой кроткой птичкой, которая своим щебетанием утишает и умиляет сердце, или с лучами солнца, которые попадая на лицо, заставляют тебя улыбаться. И очень радостно, что такой человек был со мною рядом в один из тяжелых моментов моей жизни, выслушивал, поддерживал и помогал.


Глава 8. Отец Гавриил.

Женя высаживала цветы вдоль самого дальнего края клумбы. Мимо проходил монах и стал шутить, уж не перепутала ли она чего, может, мы вместо цветов сажаем на клумбу картошку. Действительно ещё не зацветшие кустики саженцев чем-то напоминали картофельные ростки. Жизнерадостная Женька тут же поддержала эту шутку, и завязался разговор.

Так всего с пары слов началось ее дружеское знакомство с отцом Гавриилом. И в этот же день он позвал нас присоединиться к группе экскурсантов, которые шли в Михайловский храм к мощам (длани ) святой Татианы. Женечка, не упуская шанс, попросила отца Гавриила, если это возможно, сводить нас на экскурсию в Пещеры. Монах согласился легко и охотно и велел нам ждать его у пещер завтра в 8:00.

Наутро девчонки в назначенное время были в наместе. Я проспала и пришла только к 9 часам в полной уверенности, что опоздала. И с облегчением и радостью узнала, что отец Гавриил еще не приходил. Мы стояли у входа в пещеры и ждали. Начинал накрапывать дождик. С каждой капелькой нарастала тревожная суета в душе: а вдруг мы не поняли, вдруг перепутали, может он приходил, а мы его не заметили и т.п. Каждой из нас поскорее хотелось попасть в Пещеры, и мысли о том, что, возможно, нам это не удастся, сильно огорчали. В конце концов, мои деятельные подруги не стерпели бездействия и отправились работать на клумбу, которая хорошо была видна с того места, где мы ждали. Меня же оставили дожидаться.

Оставшись одна, я еще больше стала дергаться и переживать. Разные мысли о том, что про нас просто забыли или мы что-то не так поняли, не давали мне покоя. Ещё больше тревога стала нарастать к 10 часам, когда в пещеры одна за другой стали просачиваться многолюдные группы. Теперь к моей личной тревоге добавилась еще и суета окружающих меня паломников.

Долго я не выдержала и пошла к Жене с расспросами, о чем именно она договорилась с отцом Гавриилом и с мыслью, что у нас сегодня, скорее всего, ничего не получится. Решительная Женя, не видя другой возможности все прояснить, отправилась к отцу Максиму, объяснила ситуацию, и тот легко уладил это маленькое недоразумение. Он посмотрел в расписании, когда следующая экскурсия и велел отцу Дионисию, который должен был её проводить, взять нас с собою.

Позже, оглядываясь назад, я поняла одну важную особенность Псково-Печерского монастыря. С этим не легко примириться и понять человеку, привыкшему жить по четкому графику, знающему, что если встреча назначена на 8, то в 8 она и произойдет, все остальное будет считаться отклонением от нормы, и что если на выполнение работы назначен один человек, то только он и никто другой будет ее выполнять. В Печерах всё происходило по иной схеме, точнее вообще не было никаких схем. Словно монастырь существовал вне времени. Группы, которые приезжали раньше, легко отправлялись на экскурсию сразу же по приезду, не дожидаясь своего времени, другие же наоборот по их желанию переносились на время попозже, и никто не требовал жесткого и строгого соблюдения порядка, никто словно и не замечал этих отклонений. Иногда группе, приехавшей раньше, нужен был экскурсовод, и он тут же находился, буквально пробегающего мимо монаха отец Максим подзывал к себе и просил провести экскурсию. И ни разу я не услышала ропота на то, что может быть сейчас это не вовремя или есть другое послушание. Потому что в Печерах все происходило в СВОЕ ВРЕМЯ, не в то, какое мы своими мирскими мерками назначили, а в то, которое для нас установил Господь, по Его замыслу.

И это знание я увезла с собой. И вдруг осознала, что не только в Печерах, но и в жизни всё всегда происходит вовремя, и если сейчас не складывается, значит оно ещё не пришло. И я научилась отпускать некоторые события своей жизни, отдавая их свершение на волю Божию, перестала суетиться и дергаться, когда что-то не удается, перестала вести себя как капризный ребенок, который дергает родителей за руки и топает ногой, истошно вопя: «Хочу! Хочу прямо сейчас! Дайте мне!» Ибо Господь, Отец наш небесный, мудрый и любящий, лучше знает, что и в какой именно момент нам дать, что и когда должно происходить, даже в самых мелких делах.

А отец Гавриил, когда мы его встретили, с легкой улыбкой и без тени смущения ответил:

- Проспал.

Это было так странно слышать, мы ведь думали, что монахи совершенны и с ними такого не случается. Но вот он здесь, земной и реальный отец Гавриил, улыбается добродушно. Смотришь на него и думаешь, как хорошо, что он проспал, значит Господь дал этому светлому человеку несколько лишних часов отдыха, что бы он и дальше мог нас радовать своей душевностью. Кстати, что бы вы не подумали, отец Гавриил, не какой-нибудь пожилой старец, а еще очень молодой, он оказался ровесником Жени.


Глава 9. Пещеры.

В 11 часов с отцом Дионисием и небольшой группой паломников мы отправились в пещеры. Нужно сказать, что я представляла их как серые каменные глыбы, а они оказались песчаными, белый песок и под ногами и над головой. Не высокие, до верха при желании можно легко дотянуться рукой. Холодные даже летом, т.к. для сохранности формы необходима определенная температура. И непроглядно темные. Стоило сделать два шага от входа, как мы оказались окружены мраком, сквозь который едва проглядывает стена справа и слева от тебя, а впереди неведомая бездна. На входе нам раздали свечи, что бы освещать себе путь, но, едва я шагнула в тоннель пещеры, свечу задуло. Я осталась одна в коридоре и могла только слышать шаги и гомон удаляющейся группы. Нужно было решиться и шагнуть в неизвестность, заставить себя передвигаться в слепую, причём довольно быстро, что бы нагнать своих.

Помогли слова отца Дионисия еще до начала похода: «Ничего не бойтесь, шагайте смело, полы под ногами ровные». И я шагнула, один шаг, другой. В какой-то момент я подумала, что так же порой мы блуждаем по жизни и, не зная наперед, что нас ждет, долго не решаемся сделать шаг, порой упуская шанс. И шагнуть удается лишь тогда, когда мы, наконец, доверимся всецело Тому Единственному, в Чьих руках вся наша и не только наша жизнь.

Из короткого путешествия по пещерам мне запомнилось, как дважды мы поворачивали в боковой ход то справа, то слева, и я отчетливо представила, что ведь это всего лишь несколько небольших ответвлений в самом начале, а каково это путешествовать по многочисленным ходам и переходам всей мощи пещер? И каково оказаться здесь одному или сбиться с пути? Еще нам удалось дотронуться до гроба Иоанна Крестьянкина и у его могилы всех помазали маслицем. Гроб был за стеной, и чтобы его коснуться, нужно было довольно глубоко просунуть руку в специальный проем. А во время помазывания отец Дионисий был особо щедр, он рисовал крестик не как обычно маленький на лбу, а ото лба до подбородка вниз и через весь лоб справа налево. От такой неожиданной благодати стало по-детски радостно на душе.

После пещер нам удалось пробраться на Святую горку, тоже с отцом Дионисием. Это возвышенное место по периметру всего монастыря, располагающееся над пещерами. Сюда монахи поднимаются, чтобы уединиться и помолиться в тишине и вдали от постоянной мирской суеты, что царит внизу. Вдоль тропинки расположено множество скамеечек. Отец Дионисий в шутку, а может и нет, посетовал, что из-за наплыва паломников, а в особенности паломниц, монахам нет покоя и на Святой горке, и что им впору нарыть себе вдоль горки окопы, чтобы хоть как-то уединиться.

А еще отец Дионисий, поделился поучительной историей, которая своим юмором, правдивостью и мудростью врезалась мне в память. Кстати, отец Дионисий был добрым, где нужно строгим, веселым и улыбчивым, мудрым и молодым не только душою, но еще и по годам, я думаю, ему можно дать 30-33 года. И вот какую историю он нам шутливо рассказал.

Одна женщина пришла к священнику и стала жаловаться на своего мужа, что пьет, по дому ничего не делает, не работает и всё в таком духе. Батюшка выслушал и спросил: «Куда же ты смотрела раньше, когда за него замуж выходила?». «Да молодая была и глупая» - посетовала женщина. «Так вот радуйся, - ответил мудрый батюшка, - что он тебя, глупую, в жены взял».

Вот таким поучительным и насыщенным вышло наше путешествие.


Глава 10. Келия отца Иоанна.

По своей духовной неопытности и лености, мне всегда было трудно выстоять службу. Каждый час тянулся мучительно медленно и тяжело. Самым тяжелым испытанием на этом пути были службы в Псково-Печерском монастыре. Я их посещала не часто, но одна мне особенно запомнилась.

Отец Гавриил пообещал после всенощной отвести нас в келию отца Иоанна Крестьянкина, чего мы трое желали и с нетерпением ждали. Но ожидание этого момента оказалось для меня настоящим испытанием. Даже не смотря на то, что на саму службу я опоздала на целый час, ещё три часа мне предстояло выдержать. Правда это уже после я узнала, что их было три, а по началу я надеялась, что вот еще немного… К испытанию временем добавлялись еще всевозможные искушения через людей. В храме было множество народа, среди прочих были мальчики, певшие на клиросе, еще совсем школьники. Так получилось, что мы расположились вблизи той лестнице, по которой они то поднимались, то спускались и непрерывно сновали туда-сюда. Присесть и хоть немного отдохнуть было негде, даже найти место, что бы прислониться к стене, было практически невозможно. В довершении, когда уже болела спина и всё вокруг начало раздражать, в храм пришел нищий. Он был явно не в уме, либо по болезни, либо от алкоголя, при этом активно и нагло, словно он на площади, а не в храме, где идет служба, ко всем приставал, отвлекая и толкая окружающих, к тому же от него неприятно пахло, а отодвинуться в без того плотной толпе было почти невозможно.

Я едва сдерживала раздражение, не говоря о том, что бы сохранять спокойствие духа и сосредоточенность на богослужении. Больше всего в этот момент меня поддерживал пример и смирение моих подруг, которым было так же тяжело, я это видела, но они оставались спокойными и сосредоточенными на молитве и на той части духовного, что происходило в храме.

В конце службы меня неожиданно пронзило чувство голода, настолько острое и нестерпимое, что я готова была убежать из храма и двинуться на поиски еды, хоть чего-то, что можно съесть и унять эту боль. Я уже не могла думать ни о чем, кроме того, как мне плохо. Даже когда отец Гавриил уже был с нами и оставалось совсем немного до желанной цели, я все еще думала о побеге. Остановило меня сочувствие и искреннее понимание в глазах Олеси, с которой я поделилась своей «бедой». Она сказала: «Потерпи ещё немного». И такое тепло было в её словах, что, глядя на нее, я вдруг почувствовала себя злобной капризулей. А рядом со светлой и душевной Олесей мне не хотелось быть такой. Поэтому я больше не решилась повторить свои жалобы и всё-таки нашла в себе силы, что бы исполнить задуманное.

Потом я даже не заметила, как про все забыла. Был лишь отец Гавриил, его рассказ о судьбе подвижника Божия и келия, простая, маленькая, пронизанная теплом и духом того, кто когда-то в ней жил.

Нас всех усадили на диванчик, сказав, что на нем сидели до нас от президентов и митрополитов до простых рабочих, множество людей, кто приходил к отцу Иоанну за советом. Отец Гавриил предупредил, что будет благословлять каждого из нас так же, как это делал со всеми своими гостями отец Иоанн Крестьянким.

Произошло следующее: сначала сидящих на диване из специальной чаши обильно окропили водой. При этом зажмуриться или спрятать лицо, опустив вниз, было нельзя. Затем нужно было из той же чаши отхлебнуть святой воды, а все оставшееся в сосуде отец Гавриил ловким движением выливал за шиворот сидящего. Это было так неожиданно! В этот момент дыхание перехватывает и все мысли вылетают из головы, а новые от шока просто не успевают появиться, и ты как будто очищаешься через это простое действие от всей шелухи, и душа открывается в тебе чистая и свободная, пусть хоть на короткое мгновение. И так это по-ребячески радостно, что уходили мы с экскурсии мокрые, но счастливые и приободренные, забыв обо всем, что нас тревожило.

Как потом рассказал отец Гавриил, те, кто знал о предстоящем обливании заранее, старались исхитриться и отхлебнуть из чаши побольше. Но мы тогда этого не знали и были облиты от души. Этот ритуал лучше любых рассказов помог понять и прочувствовать на себе, каким добрым, веселым, с живым умом и глубокой мудростью человеком был отец Иоанн Крестьянким. Словно мы и правда с ним повстречались, и он нас благословил.

Уходя из келии почти бегом, т.к. было уже 23:00 и вот-вот должны были запереть паломнический корпус, где мы жили, неожиданно по дороге мы встретились с настоятелем обители. От растерянности мы замерли на месте: что делать; как себя вести; поклониться или просто пройти мимо и не отвлекать игумена от его дел? Мы ждали, что сделает он. Настоятель тоже остановился. Посмотрел на нас, мокрых и растерянных, с теплом поинтересовался, откуда это мы такие идем. Узнав ответ, неожиданно архимандрит Тихон (Секретарев) поделился с нами своим опытом общения со святым подвижником.

«Однажды, - сказал он, - я спросил у отца Иоанна, что самое важно в жизни. Подумав, он ответил, что есть 3 важные вещи в жизни: Рассуждение, Совет близких и Воля Божия. И все три должны соединиться, тогда в жизни все будет правильно и хорошо.

Например, ты хочешь поступить в институт на врача. Ты должен сначала рассудить сам с собой, действительно ли ты этого хочешь, и принять решение внутри себя. Затем ты поделишься своим решением с близкими и друзьями, и они дадут тебе свои советы, которые укрепят тебя в решении или помогут его изменить. И в третьих – Воля Божия, если она есть, то ты пройдешь все трудности, поступишь в институт и станешь хорошим врачом».

Потом настоятель всех нас благословил, и мы еще более духовно наполненные и приободренные отправились отдыхать.


Глава 11. Избавление.

За всеми происходящими событиями я могла на какое-то время отвлечься от переживаний и мыслей о той утрате, что меня постигла. И все же, даже не смотря на то, что в монастыре не так часто удавалось побыть одной и углубиться в свои раздумья, все же они настигали меня, иногда даже в то время, когда вокруг было шумно и многолюдно. Например, перед сном, когда в комнату собирались все постояльцы (нас было больше 10 жильцом в большой просторной комнате с множеством кроватей), слезы вдруг выступали на глазах, и я никак не могла их остановить. Я боялась, что, увидев это, другие начнут расспрашивать, что со мной, но видимо в монастыре есть какое-то негласное правило беречь личное пространство каждого и не вмешиваться, если это не требуется. Поэтому и меня не тревожили, казалось, никто и не замечал моей грусти, но думаю, что это все же было не так.

В один день я познакомилась с интересным и даже странным человеком. Он рассказал, что много ездит по монастырям, где живет и трудится. Выглядел он слабым и болезненным, но когда начинал говорить, проявлял себя парнем деятельным и очень бойким, проделавшим большой труд на пути к своему духовному спасению.

В простой беседе, не зная моей скорби, он рассказал, что ежедневно молится за многих людей, и живых, и мертвых. И что однажды он решил, будто молитвы его ничтожны, и молиться не стал. В это время он жил в военной части. И в эту же ночь двум солдатам и ему самому приснился один и тот же сон: будто пришли к нему люди, и с одной стороны стояли живые, а с другой усопшие, и спрашивают его: “Что же ты не молишься?”. Проснувшись, он решил сон этот никому не рассказывать, но к нему подошли по отдельности солдаты и рассказали, что видели. С тех пор он снова молится.

Этот рассказ странным образом словно зажег свет в моей голове, и то, что я итак давно знала, но, видимо, не верила в это до конца, стало вдруг простым и очевидным. Последней точкой в этом озарении стала песня, которую я услышала вечером в этот же день, исполняет ее группа “Ария” и называется она “Закат”. Там есть такие слова: “Два солнца у меня: на этом и прошлом свете… Там все живы, кто любил меня. И рассвет как праздник бесконечной жизни”.

Эти слова разбудили в памяти фразу, которую я много раз слышала, работая в Серпуховском монастыре: “У Бога нет мертвых и живых, у Бога все живы”. Как искра, как молния озарила мою душу: Он жив! Зачем я горюю, если он жив, если он в другом месте, но может бывать он среди нас, рядом!

И наконец, я поняла, что не могла отпустить его лишь потому, что невыносимо больно было осознавать, что его больше нет, нет нигде, и я надеялась, что хотя бы память сохранит его, и всё вспоминала и вспоминала различные моменты, боясь забыть, боясь, что когда забуду, его не станет совсем. И я цеплялась за свою боль и воспоминания о нем, как за соломинку, которая сможет оставить хоть малую часть его, такого доброго, светлого, самого лучшего и замечательного.

Теперь же я осознала и прямо таки почувствовала где-то внутри теплым комочком, что, даже умерев, он не исчез, что он по-прежнему существует, хотя нам и не дано знать до поры, где и как. Но раз мертвые могут приходить к живым и просить молиться за них, значит они продолжают существовать в другом месте и в другой форме, мало имеющей отношения к нашему миру, но все же поддерживая связь.

Я вспомнила, что на третий день после того, как Саша умер, мне и самой снился необычный сон, одно видение словно вклинилось в другое. Он пришел со мной попрощаться и сказал, что может побыть только до восхода солнца. И мы, обнявшись, сидели на берегу озера, а потом он исчез, и сон пошел по другому сценарию. И когда я проснулась, у меня было чувство, как будто он и правда приходил, и может быть с восходом солнца он ушел вовсе не из моего сна, а и правда оставил земной мир.

С это дня я стала чувствовать свою потерю по-другому, так, словно я знала человека, но вдруг по какой-то причине мы с ним расстались. И я не знаю, где он, что с ним, что происходит в его жизни, жив он вообще и здравствует ли, и даже если нет, я не могу этого знать, и в мыслях моих он навсегда останется живым, а я могу лишь молиться, чтобы жилось ему хорошо и долго. Так же я буду молиться и о Саше.


Глава 12. Воскресенье, прощание с Женей и Олесей.

Девчонки уезжали домой, а я оставалась еще на два дня. На прощанье мы решили побывать все вместе на святом источнике Иоанна Крестителя. Удача нам сопутствовала всячески в осуществлении задуманного. Во-первых, мы не знали, как туда добраться, но нашли почти сразу провожатого, местную женщину. Во-вторых, мы и не догадывались, что именно по воскресеньям как раз в то время, когда мы оказались на источнике, читается акафист Иоанну Предтечи, но пришли точно вовремя, что бы облиться святой водой и прийти в часовню к самому его началу. В-третьих, в то время, как мы благоговейно и с тихой радостью внимали молитвам, в часовню пришел отец Гавриил, которого мы уже несколько дней не видели. Он был с ведром для обливания, в шлепанцах и как всегда сиял своим задорным взглядом. Девчонки тоже его увидели и очень обрадовались этой нечаянной возможности проститься перед отъездом со своим новым духовным другом. Думаю, и он был этому рад. И я запомнила  последнее воскресенье вместе светлым и во всех смыслах солнечным.


Глава 13. Сон.

В последнюю ночь перед отъездом я увидела странный сон. Как будто я на приеме у старца Псково-Печерского монастыря, хотя на самом деле к нему попасть ни мне, ни девчонкам за все дни так и не удалось. И вот во сне он говорит мне, что я должна как можно скорее ехать домой, т.к. я серьезно больна, и мне нужно срочно делать операцию, любое промедление может повлечь серьезные последствия.

В продолжении сна я вижу себя уже в коридоре больницы. Меня встречают два врача: девушка и мужчина. Я знаю, что они профессионалы и лучше них с этим делом никто не справится. Но с сожалением они сообщают, что у меня проблемы со связками, нужна операция и гарантии нет не только на то, что я смогу разговаривать после, но даже и на то, что я смогу пережить эту операцию.

Меня охватывает ужас. Я понимаю, что должна принять решение, и что правильного и безопасного выбора нет. В полном смятении я вдруг понимаю, что нужно просто поверить, все будет именно так, как и должно быть, любой исход будет лучшим для меня вариантом из всех возможных. Ведь на все воля Божия, и Он во всех путях со мной и в земной жизни и после. Но даже во сне отдать себя полностью в руки Господа, не рассуждать, не роптать, не умолять, а довериться полностью и лишь надеяться на Его милость, оказалось сложнейшим шагом. И все же я чувствовала, что должна. Что это самое верное решение, и что именно оно принесет мне покой и уверенность.

Сон закончился на том, что я отлично перенесла операцию, но какое-то время еще не могла разговаривать, однако это абсолютно точно было временно, и скоро я бы поправилась. Я помню, еще там был костер и люди сидели вокруг него, как бывает в лесу на пикнике, я подошла к ним, и было тепло и радостно в этой компании после всего мною пережитого.

Этот сон совершил очередной переворот в моей душе. Я поняла, насколько я полагаюсь на себя и совсем не умею доверять Богу и Его промыслу. В постоянной суете я гоняюсь то за одним, то за другим, прошу о большой зарплате, о деньгах на ремонт, о том же здоровье и много о чем. И не могу даже  на миг остановиться, сделать глубокий вдох и одновременно с тем, как воздух проникает в мои легкие расслабиться и принять все то, что происходит со мной, что сейчас рядом и вокруг меня, принять все то, что Господь мне уже дал и благодарить Его за это. И научиться принимать всё то, что имеешь, как лучшее из всех возможных вариантов, выбранное для тебя Богом. Если нужно будет, Он даст и работу, и квартиру, и мужа, и детей. А что если нет? Значит что-то другое, более важное Он дает мне в жизни, просто я еще не могу это оценить. А может еще не время, и я сама не готова к тому, о чем прошу.


Глава 14. Отъезд.

И здесь не обошлось без чудес и прекрасных душевных подарков.

Билета на поезд у меня не было, т.к. я заранее не знала, когда именно захочу уехать. Как буду добираться до вокзала, тоже не было определенного решения. Один из живших в нашем корпусе паломников предложил меня подвезти. Я согласилась с радостью, но в душе чувствовала какую-то нерешительность и незавершенность.

Вещи были уже сложены, до отъезда еще было долго, и я отправилась в последний раз побродить по родным камням горки и еще раз заглянуть в храмы. Неожиданно у иконной лавки я услышала разговор двух женщин-паломниц.

- Наша, - сказала одна, указывая на икону в витрине, - Матронушка Московская.

И тут у меня появилась идея, и я с надеждой спросила:

- Вы из Москвы?

-Да, - удивленно посмотрели на меня.

- А у вас место в автобусе есть? Я тоже из Москвы, может быть вы меня с собой возьмете?

Поначалу был дан резкий отказ. Но через секунду вторая женщина добавила:

- А вообще-то это у нашего батюшки благословляться нужно, он старший группы и всё решает.

Мне указали на совсем еще молодого светловолосого улыбчивого священника, окруженного шумной группой. Я поспешила к нему. Отец Илья сначала тоже замялся, а потом вдруг сказал, что есть место и меня возьмут. Я чуть не прыгала от радости. Батюшка объяснил мне их программу на сегодня и во сколько мне быть у автобуса.

И вот мы уже едем домой. По пути я услышала интереснейший рассказ экскурсовода о Пскове, о его военной доблести в первую и вторую Чеченскую компанию, о первом военном храме и о священнике Олеге Торе, чья смелость и самоотверженность в тяжелое для Пскова и всей России время, потрясают до глубины души и заслуживают уважения, равного героям сражений.

Оказалось, что по пути намечена еще одна экскурсия, в Свято-Успенский Святогорский монастырь, где, как оказалось, провел последние дни и похоронен великий русский поэт и гений языка А.С. Пушкин.

Александр… Не знаю, связала ли я это имя со своей утратой или дало себя знать филологическое образование и любовь к литературе, и к лучшему ее представителю, и я еще раз пережила народную утрату, невосполнимую горькую потерю для нашей нации, как свою личную, а может это тонкая душевность рассказа экскурсовода увлекла меня за собой, но вдруг горячие неудержимые слезы потекли из моих глаз и я стояла и плакала перед стелой, усеянной венками. Пока лились слезы, я думала и о его судьбе, и о России с её сложной историей, и о себе, и о моем Саше. И это было как последнее прощание с чем-то светлым, что было утрачено, и все же оставалось с нами каждый день.

Вот так необычно завершилось мое путешествие. Всё мною пережитое и осмысленное помогло мне очистить сердце, просветлить разум, прогнать дурные мысли, страхи и страсти, расставить всё по местам и вернуться домой с ожившей душой, готовой к новой дороге, новому служению Богу и людям, к осознанию себя другой.

Я поняла, что эта «книга» закончена, а новая?.. Что будет в ней? Это лишь надежда и упование на волю Божию, и сама жизнь откроет ее передо мной как новый путь. Главное, что я могу дышать, жить и верить, и даже с большей силой теперь, чем прежде.