Нарушитель

    Объявили долгожданную посадку. Под крики водителя о том, что автобус не резиновый, толпа на остановке ринулась доказывать обратное. К всеобщему удивлению и радости громкоговоритель пообещал дополнительный автобус,  после чего безликая масса стала приобретать отдельные человеческие лица.
Вскоре все расселись и расставились по местам.  Но маршрут отходит ровно по времени –  придется подождать.  Вечер июньской пятницы. Студенты – домой, дачники  – на дачи. Душно и шумно. Спертый воздух пахнет потом и вымотанными нервами.
    И вот в дверях автобуса появляется дедуля с седой бородкой – худощавый,  в чистой клетчатой рубашке, опрятный и приветливый. На шее, точно бусы, вверх тормашками крышка картонной коробки, продетая  с двух сторон лентами.
«Мороженое в стаканчиках: сливочное и пломбир» – запевает не старческим голосом дед. Пассажиры оживленно шуршат десятирублевками и звенят мелочью.  Ступает между рядами кресел торговец холодом. Многим знаком его улыбчивый взгляд с хитринкой, пенсионер приобретает  товар в соседнем киоске за 10 рублей, а продает за 13. Не коммерсант – Дед Мороз.
    В момент всеобщей радости от поедания мороженного в жарком  салоне появились двое. Он –  высокий и солидный, с выразительным  лицом, она – приземистая и полная, с прищуренными глазами, растрепанными волосами и нервами. Объединяют их форменная синяя одежда и хмурые взгляды-печати: никуда не едем, пришли сюда по делу.
    «Зайцы» ринулись к водителю, кто-то неуклюже приподнялся, отыскивая билеты в карманах брюк, но вошедшая пара и бровью не повела. Как по команде они достали из внутренних карманов пиджаков удостоверения. Привычно и не без гордости  продемонстрировали свою  причастность к региональной монопольной службе и накинулись на Деда Мороза. Устроили целый спектакль, взяв на себя роли прокуроров и конвоиров одновременно.
    А публика? Кто-то второпях поглощал стаканчики, делая вид, что ничего не происходит, зеваки вкупе с мороженным смаковали происходящее, многие были слишком увлечены собой и потому равнодушны. 
Напрасно силился отыскать Дед Мороз в разномастной  публике, если уж не заступничества, то хотя бы понимающего  взгляда. «Да что я, чего я…. –  Стал заикаться дед, протягивая дрожащей рукой горсти «прибыли».  – Вот, возьмите». В ответ яростью разгорелись глаза приверженцев закона, и они наперебой стали декламировать пункты статьи об ответственности за несанкционированную торговлю молочными продуктами.
            – Смотри, батя, сейчас еще статью за взяточничество припишут! – Раздалось из толпы охотников забиваться на задние сиденья. Не дожидаясь признания остроумия со стороны,  бритый наголо худосочный парень в кепке  и растянутой майке, громко заржал. Передавая по кругу пиво в толстопузой таре из пластика, грохнулась хохотать вся компашка.
Благим матом в их адрес посыпались нравоучения  двух старушек, которым шум мешал сговориться, почем в эти выходные выставлять молоко на дорогу. Пассажиры мигом отозвались на тему невоспитанной молодежи, последние  при помощи  сленга  и ненормативной лексики продемонстрировали знание  этикета. Напрасно самые пунктуальные пытались перекричать, что опаздывают.
    Воспитанный водитель, нервно глядя на часы, закурил очередную сигарету и, не выдержав, предложил всем заткнуться. «А вы, товарищи, – понизив тон, обратился он к тройке главных действующих лиц через водительское зеркало, – давайте-ка пошустрее. Да и чего решать: в нашей стране пенсии смешные, как-то надо старикам выживать. Вы мне рейс на десять минут задержали, ехать пора».
    В глазах  «злоумышленника» то ли от проявленного им малодушия, то ли от отсутствия человечности среди людей, а может и от осознания нелепой вины мелькнули слезы отчаяния.  Прятать взгляд было некуда, он махнул рукой, по-стариковски едва развернулся и, подгоняемый антимонопольщиками, направился к выходу.    
    Шофер живо закрыл за гостями дверцы и завел мотор. Духота  салона  сменилась свежим воздухом вперемешку с выхлопами и дорожной пылью. Довольные пассажиры мчались  навстречу выходным, и никто уже не поминал Деда Мороза, который только что на глазах у всех превратился в обычного старика.