Когда соединяются огонь и вода

В каждом отзвуке и в каждом взгляде —
Наши мысли. Стеклянные лилии
Расцветают в измученной правде,
Говоря нам о том, что любили мы.

Говоря нам о том, что дышали,
Позабыв враз про бренность Вселенной.
Мы чудес непрестанно желали,
Поглощая Огонь вожделенный.

Согревало своё же нас пламя
В головах и сердцах безутешных.
Но из горна небесного нами
Были вынуты лилии грешных.

В ряд склонялись мы пред образами,
И стеклянные слёзы катились,
Прорастая асфальт в ночь лозами,
Что в глазах наших тьмою светились.

Разделили букет мы на части
И покрыли дряхлеющим хромом
Хрупкой лилии капище страсти.
Не ожить нам дождём или громом...

(Enuma Elish, «Стекло»)

Река Богов, зовущаяся в Индии Ганга — мать всех рек, по ней Прародители проникли в явный мир. У Тибетских предгорий, недалеко от места, где Ганга берёт начало, живёт Королева. Вероятно, кровь её предков северная, европейская, потому что кожа женщины светлее солнца, волосы реют на ветру пшеничными колосьями, в глазах же застыл синий лёд. Но Королева никогда не видела Европу. Хоть и верит в Единого. Впрочем, святость Ганга впиталась ещё в глубоком детстве вместе с пряным индийским воздухом, а ощущение Души во всём и тонкая Связь с этим всем не покидала ни на секунду, пока огонь теплился.

Королева живёт одна с тех пор, как возлюбленный исчез несколько лет назад. Изболевшееся сердце опустело, арктический лёд остудил чувства до оцепенения. Теперь значение имеют лишь законы, установленные себе. Сначала совершенный букет внутреннего мира разделился на «добро» и «зло», а остатки она безропотно расщепила на хрупкие лепестки. И любое несоблюдение правил злит. Очень. Достойно лишь отвержения и забвения всё, что нарушает размеренный танец пустоты в формалине иллюзий.

Поэтому, когда Королеве исполнилось тридцать три, с днём рождения не поздравил никто. Единственным существом, кому она отдала последний пепел, стало пресмыкающееся — удав-альбинос. За три года до этого на травянистом берегу Ганга лежал крошечный змеёныш: почему-то герпетофобия не напомнила о себе, и женщина его взяла. Странно… змей будто манит, подтапливает иней. Гипнотический взгляд алых глаз заворожил с первого мгновения и уже не покидал душу. Королева назвала удава-альбиноса Белым Удавом. С ним она разговаривала по вечерам, сидя перед камином за книгой или пасьянсом. Застывшие каменные стены часто становились невольными свидетелями историй о прошлом, хотя горе не отражалось на ледяном лице. А змей пел красивые песни на своём языке, и тогда спокойный сон поглощал уставший разум, убаюкивали сказочные иллюзии забвения.

Другая вещь, некогда имевшая значение — резной ларец. Когда-то в нём хранились акварельные карточки, принадлежащие кисти любимого, но теперь ларец пустой. На него часто с сожалением поглядывали красные глаза: Белый Удав хотел, чтобы зеркального дна коснулось что-то, кроме пыли. Но молчал. А Королева будто не замечала старый алтарь: речь о нём никогда не заходила, и холодные пальцы с содроганием касались деревянной коробочки только в индийский день поминовения усопших. Тогда женщина подолгу рассматривала сокровище, не открывая, после чего на целый год то скрывалось в пыли.

Сегодня вся Индия празднует День Летнего Солнцестояния — величайшее событие, когда вода соединяется с огнём, а земля с небом. Самый продолжительный день в году несёт свет, но за ним ночи начинают удлиняться. Небесное Колесо поворачивается вспять, открываются врата в иной мир.
Ночь. На улицах шум и движение. По дорогам плывут стаи разноцветных фонарей, заливая окрестности волшебным светящимся «туманом». Ярко пылают деревянные свастики, срываются с шестов, катятся по земле в Ганг, отбрасывая колдовские тени на влажную траву. Вслед за фонарями движется шествие брахманов в оранжевых накидках. Смуглые тела покрыли татуировки, с шей рядами свисают разноцветные бусы. Вязко текут ритуальные песни, и от глубоких голосов сердце пропускает удар. Кажется, будто это ты — огонь, тонущий в чёрной пучине Реки Богов. За брахманами идут люди и тоже поют. В руках многих мигают свечи.

Королева наблюдала за шествием из окна. На плечах свернулся Белый Удав. Порой один глаз приоткрывается, и по комнате разливается мягкое красное свечение. Похоже, змей о чём-то думает. Сознание уже начало покидать разум, когда в голове зазвучал приятный тихий голос:
— Моя Королева, не стоит спать. Сегодня великая ночь!
— Великая для индусов. Ты же знаешь, друг, единый Бог запрещает участвовать в языческих празднествах, — устало ответила женщина.
— Единый многое запрещает… — буркнул змей и сполз на пол. — Что ж, тогда покажу кое-что. Что-то, способное растопить твоё бесчувственное сердце и вернуть сострадание и боль. Может, тогда ты поймёшь… идём со мной!
Красные глаза выжидающе уставились на женщину.
Королева нехотя поднялась и последовала за Белым Удавом на улицу. Засветилось крыльцо, тихо скрипнули старые ступени, шаги зашлёпали по песочной дорожке… дверь в дом осталась незапертой. Змей прополз под миниатюрной деревянной калиткой, висевшей на некотором расстоянии от земли; серая в ночном мраке тень зазмеилась по широкой земляной дороге и скрылась в высокой траве, покрывшей склон до самой реки.
Ночью страшновато продираться через камышовые заросли, особенно вспоминая гадюк, так и норовящих цапнуть за ногу. Поэтому Королева решила потратить несколько минут на спуск по деревянной лестнице в сотне метров дальше по дороге. Она ведёт к берегу, идя вдоль которого можно отыскать змея. Но Белый Удав уже ждал у последней ступени. Вдвоём прогулялись под луной, любуясь нежными бутонами кувшинок, закрывшихся на ночь. Вдруг змей остановился, и спутницу осветил алый свет глаз. Сначала Королева не поняла, в чём дело, но потом пригляделась к воде в реке, и на лице застыло изумление: вдруг почудился перезвон колоколов с белоснежных колоколен за высокими дубовыми стенами, под которыми пылают костры. Но видение пролетело столь мимолётно, что женщина засомневалась, не привиделось ли из-за бессонницы, навалившейся несколько дней назад.
Змей указал тонким кончиком хвоста на воду и сказал:
— Войди в реку, Королева. И послушай меня. Мир не такой, каким кажется. Ведь каждый живёт в своей матрице, построенной по определённым законам. Загадка в том, чтобы научиться их изменять. Переделаешь законы — изменишь Вселенную! Кому как ни тебе знать, что всё в мире едино… Дай воде объять тебя, Королева.
— И что произойдёт, когда я намокну? — недоверчиво спросила женщина.
— Помнишь песни, что я пел тебе бессонными ночами? — прошептал Белый Удав, — Ты поймёшь их суть.
Королева разделась и аккуратно сложила одежду на высоком пне. Что теперь? Шаг в тёмную воду? Кто это делает?.. Неприятно — рыхлый ил засасывает ноги. Зайдя в реку по грудь, женщина в страхе обернулась.
— Закрой глаза, моя Королева, и страх уйдёт. Просто иди вперёд, — прошептал змей, и как будто чьи-то ледяные руки толкнули в глубину.

Тем же мгновением в дом забежали смуглые ребятишки с большим оранжевым фонарём на всех. В тишине захихикало, а потом самый младший смущённо пропел: «Солнышко, родись! Солнышко, родись! Хозяева, помогите улыбками родиться новому солнышку!» Притихнув, дети прокрались в гостиную… и мертвенный страх поразил побелевшие лица: массивное кресло у окна, в неестественной позе сидит мёртвая женщина. На шее стальным кольцом свернулся белоснежный удав. Алые глаза красными прожекторами прожгли черноту комнаты. Адские блики отразились от медной кожи. Визг, топот босых ног… Силуэты детей скрылись в темноте. Волшебное шествие брахманов уже продвинулось дальше, и ночь вернула права над деревней.

Королева обнаружила себя посреди моря изумрудно-зелёной травы. Оголённому телу необычно мягко; за камнями в осоке журчит ручей. Размером с деревья, нависают цветы с розовыми и красными мясистыми лепестками. Меж толстыми «стволами» безмятежно порхают местные жители в ярких одеждах. Бабочки.
«Силл-ки-нолл! Силл-ки-нолл! Солнышко нас греет! Крам-драм! Крам и гром! Снова ночью веет!» — они поют. Высокие, хрустальные голоса заворожили, и Королева даже не обращала внимания на прочие странности, окружившие её. Но вот одна бабочка снизилась, и травы коснулись мыски красных сапожек. Чудное создание заговорило в пустоту: «Господин, Вы привели нового зверя? Он довольно красив. Впрочем, иначе и быть не могло. У вас тонкий вкус. Только откуда задувает таким холодом?» Королева очнулась и обернулась в ту сторону, куда благолепно смотрела бабочка.
Незнакомец, в жёлтых брюках и голубом жилете странного покроя; из нагрудного кармана свисает золотая цепочка пенсне. На вид юноше немногим за двадцать, но в горящих алым зрачках таится нечто… великое! На свету белоснежная кожа переливается, словно глазурь. Стеклянные губы чуть розовеют, но от этого не выглядят сколь-нибудь живыми. Королеве странный человек напомнил одну из фарфоровых кукол в старинных рюшечных платьях с прилавков странствующих торговцев. Только глаза пугают чем-то… демоническим, древним, как само время. Но сейчас в них безмерная горечь и мольба о прощении!
Незнакомец медленно произнёс:
— Прошу простить меня, дорогая Королева. Я никак не предполагал, что в истинном мире ты превратишься в… это! Любовь помутила рассудок… А ведь всё так очевидно! Твой смертельный недуг…
Женщина поднялась, как в тумане, и полные ужаса глаза уставились на белоснежное лицо. Старалась не смотреть, но алые зрачки зовут! Словно сам Дьявол протянул холёную руку и шёлковым голосом приглашает за собой в Пропасть. И тут Королева поняла. Призрак демона прошлого, через лёд которого узкой дорожкой света пролёг взгляд. Женщина прошептала чуть слышно:
— Белый Удав… так ты пел о своём мире… Я не понимала! Прошу, прости меня! Про…
— Прочь! Снежной Королеве не дозволено находиться здесь! — яростно вскрикнул красноглазый юноша, — Ты превратилась во владычицу холода, потому что застывшее сердце не может биться. Молю, уходи!..
Тем временем множество животных подошли к Снежной Королеве. От каждого вида по два представителя: самец и самка, стоящие вместе. Огшщзхъ\лени взглянули с осуждением, полосатые окуни подпрыгивают над ручьём и во всю глотку выкрикивают ругательства, аисты важно шагают и машут крыльями, прося удалиться, и все животные хотят того же. Вот вдалеке показалась пара индийских слонов: на мордах белые узоры, спины покрыты розовым шёлком. Гиганты приближаются, петляя меж стволами алых цветов. Когда хоботы звучно протрубили, все животные стали с громкими воплями, криком, рычанием и писком прогонять несчастную Снежную Королеву с глаз долой.
Только фарфоровый юноша со странными алыми глазами безмолвно наблюдал. Подул утренний ветер, холодные потоки заиграли белоснежными прядями, коснулись неживой кожи. Но Белый Удав ловко поймал дуновение, и ветер затих в ладони.
— Остановитесь, звери, — старый юноша сказал так властно, что даже ручей перестал журчать, чтобы не нарушить великую Тишину, — Повелеваю покинуть поляну! Только ручей должен журчать здесь, да бабочки должны радовать меня забавными песнями.
Снежная Королева не поверила глазам: животные тут же разбежались, и даже далёкое Солнце изменило положение в небе, вернувшись на старое место! Белый Удав медленно, словно во сне, подошёл.
— Мой Ковчег летит через все галактики и человеческие души, но то, что ты хранишь внутри себя, я изменить не в силах.
Искрящаяся слеза упала на белую ладонь.  Длинные пальцы крепко сжались. Когда кулак снова раскрылся, Снежная Королева увидела маленький стеклянный лотос. Сразу вспомнилась ночная прогулка у Ганга, закрытые речные цветы… Чёрная стена травы пугает, но глаза Белого Удава светят во мраке, и постепенно страх ушёл. Ступеньки очень крутые и скользкие, зато по широкой земляной дороге паришь! Вот уж и родная калитка, песчаная дорожка через сад и входная дверь. Гостиная, Королева садится в глубокое кресло, змей заползает на шею, где очень любит спать, и вдвоём они дожидаются ночи. Часы пролетают как мгновения. Вот и шествие брахманов на День Летнего Солнцестояния. Королева начинает погружаться в сон, но будит шум детских голосов. В комнату входят мальчишки с большим оранжевым фонарём. Заметив хозяйку, они радостно подбегают и просят улыбнуться. Женщина, улыбаясь, треплет младшему чёрные волосы. Смуглые щёки заливаются густой краской, и мальчик убегает. Белый Удав просыпается, но не открывает глаз, чтобы не испугать детей дьявольским свечением. Только тонкий хвост кладёт в ладонь Снежной Королеве стеклянный цветок.

Утром женщина проснулась в кровати. Белого Удава она больше не видела.
Стеклянный лотос стал единственным, что Снежная Королева положила в расписной ларец. Лотос напоминал о волшебном друге и много-много лет спустя. Тогда уже подкралась старость, и с года на год грозила заявиться в гости смерть. Но, несмотря на слабость тела, душа жива, как никогда. Единственное, о чём жалела старушка, так это что не удалось вновь повидаться с Белым Удавом. Ведь теперь она могла бы сказать, что больше не Снежная Королева.
Любуясь майскими вечерами на цветущие вишни в саду под окном, Королева вспоминала жизнь после возвращения. Более весёлая «снаружи», наполненная разного рода переживаниями… Возможно, будущее могло сложиться иначе. Средь новых людей и внутренних Вселенных Солнце Королевы могло бы незаметно остыть, окутанное туманами забвения и спрятанное за ширмами бесшабашной жизни от уверенности, что мудрость позволяет человеку относиться к обыденной бытности с лёгкостью и смехом. Лишь в конце пришло бы осознание, что без подпитки жизнь мудреца оборачивается вспять: душа, не выходящая за рамки собственного сознания, поглощает саму себя. Таковым могло стать будущее.
Если бы Королева не показала стеклянный лотос тому, кого считала другом. В открытую шкатулку заглянул посторонний, не сумевший понять, не веривший в подобную любовь, никогда не любивший сам. И всё изменилось. Жалость раздражает больше всего, потому что значит непонимание. Со временем многие узнали о слегка спятившей женщине. И их жалость вызывала такую злобу!.. Казалось бы, что ведающей до сплетен окружающих? Но нет… Возможно, это и помогло старушке понять, что она больше не Снежная Королева. Не дало ослабевшей памяти выронить родные воспоминания. Усилили желание поведать ещё одному существу о своей любви.
Но в явном мире этому не суждено было случиться. Жарким июльским днём, когда ребятня водит слонов на реку, чтобы заодно и самим поплескаться, старушке стало плохо, и сердце остановилось. Она упала на пыльную дорогу, не дойдя шага до калитки. Смуглые лица обступили со всех сторон, кто-то побежал за взрослыми…

Но Королева этого уже не видела. Она снова стала красивой женщиной, только теперь в руках ларец, а под расписной крышкой — стеклянный цветок. Светлая улыбка. Так улыбаются дети и влюблённые, ведь прохладный утренний ветер несёт в долину, где растут огромные красные цветы, а бабочки хрустально поют весёлые песни. Вот далеко внизу, на изумрудной траве, одинокий юноша — наблюдает за игрой серебристых рыб в ручье. На водной глади под золотыми лучами раскрылись розовые лилии. Здесь всё как будто по-прежнему, хотя в явном мире прошло очень много лет…

Но Ковчегу время ни к чему. И Королева нежным ветерком играет в белоснежных прядях любимых волос, дуновением гладит фарфоровую щёку, скользит по стеклянным губам… Вожделенные алые глаза Божества! Ангельские зарницы улыбаются ласково, как может только само солнце.
Юноша говорит:
—  Я ждал, моя Королева. Пятьдесят восемь лет наблюдал, как ты стареешь, слабеешь… чтобы сегодня, наконец, встретиться снова. Прошу, дай ларец.
Королева протягивает деревянную шкатулку, и в холодных руках Хозяина Ковчега та превращается в бьющееся сердце: тёплое, окровавленное, будто только из груди!
— Это твоё сердце, — Божество протягивает Королеве, — Все годы в нём лежала моя слеза, поэтому теперь ты здесь, в нашем Доме. А сейчас оглянись! Всё, что видишь вокруг — МОЁ сердце.
— Как красиво! — воскликнула Королева и нежно обняла юношу, — Давай облетим его, заглянем в каждый уголок, чтобы не пропустить ни одного совершенного места?
—  На это нам нужно очень много времени, — ласково ответил Хозяин Ковчега и улыбнулся, — Но теперь в нашем распоряжении вечность.



3 мая 2013 года.