Глава II. Серые дни

«Холодно»,- пришла в голову мне такая мысль. Сегодня был понедельник. Середина января. Я ехал в трамвае и думал о том, что скоро уже буду дома, усядусь за пианино и начну стучать по новеньким, еще не истертым клавишам. В душе было одновременно радостно и тоскливо. Посмотрев в окно вагона, я заметил, что большинство автомобилей серой цветовой гаммы, вдобавок, еще и в грязной слякоти. Вроде бы, на улице холодно, но ощущения зимы никакого. Снег не идет, всюду эта жижа, где то даже трава еще зеленого цвета есть. К моему тоскливому настроению это не прибавляло ровным счетом ничего.


Недавно мне поступило предложение выбраться из города и уехать из него куда-нибудь в поселение деревенского типа. А сегодня я уже и сам начал мечтать о том, чтобы уехать отсюда. Хотя город меня и приковывал к себе, я почувствовал здесь какой-то запах дурмана. Все было обманкой. На самом деле уехать из города труда не составляет. Берешь все свои вещи, собираешься и уезжаешь. В любом случае терять нечего. Дни в городе пролетали быстро, хотя скука покоя мне не давала. Дом, учеба, работа... Но работа меня спасала. Я любил свою работу. Вообще любой труд мне нравился, ведь он полезен. А в своем деле я был хорош. И это доставляло мне удовольствие. Я был социально удовлетворен. И причиной этому была моя полезность людям и отсутствие времени для безделья и скуки.


Вернувшись к размышлениями о городе, я увидел серость и в людях, они так же одеты в серую одежду, как и автомобили, но в некоторых людях можно было увидеть и другую серость - внутреннюю. Это особое состояние души человека, когда его пространство полностью заполнено эгоизмом, равнодушием и безразличием ко всему, что его окружает. По сути, каждый второй хотя бы раз испытывал эту серость. Человек мог даже и не знать об этом. Для него это было бы обычным явлением, как и для некоторых других, таких же серых, как и он сам. Таким был и пассажир этого трамвая, что сидел в трех сидениях от меня. Молодого человека звали Евгений.


На вид ему было около двадцати двух лет. Высокий, худощавый, ноги и руки тонкие, длинные пальцы с еле заметным заусенцами и ровно подстриженными ноготками. Обычное лицо с большими глазами мутно-зеленого цвета. Неплохая стрижка. На лбу есть немного морщин и небольших покраснений. Носик вполне аккуратный, губы дутые, розовенькие, а на морозе наливались кровью до ярко-алого цвета. Он редко расправлял лопатки, чаще он сидел или стоял сгорбившись. На нем всегда были темно-зеленые штаны, не яркие, но под цвет глаз, а поверх теплого свитера длинная, черная куртка. Женя сидел у окна автобуса, его глаза потихоньку закрывались, в наушниках тихо играла музыка. Он задремал в ожидании своей остановки.


Трамвай прибавил в скорости, оставалось две остановки. Город. Он весь такой острый и угловатый, нет в нем никакой плавности. Во всем отрицательном всегда можно найти положительное. Вот опять же город, в нем нет плавности, но я видел ритм домов и улиц, и некую динамику. В тех самых прямых и острых линиях. Динамику создавали и огни. Всеразличные огни от светофора, от фар, от магазинов, домов и фонарей, ото всего.


На следующий день я снова ехал этим маршрутом. Сегодня был очень долгий, скучный и сложный день, но самое нудное было впереди. В окне все по расписанию: серые машины, серые люди, асфальт, дома, настроения тоже серые. И такой же серый я, подъезжающий к своей остановке. Сегодня посветлее, конечно, но также по-прежнему мрачно. «Что нового?» - спросил Женя. Я перевел свой взгляд с окна на него. Немного затруднившись в ответе, я с длинными паузами ответил: «Играл на пианино для маленькой аудитории. Послушав мою игру, никто гневно не отозвался». Моя остановка.


Спустя день я также ехал в трамвае на своем месте. Это стало входить в привычку. Вадик уже спал, прислонив голову к окну. Усталость берёт свое. Настроение было отличное. Вообще все было очень хорошо, даже слишком. Наверное, стоило ждать плохих вестей. Завтра снова рано вставать. Тоже устал.


Прошёл день. Как и обычно возвращаюсь домой. Сводка настроений в моем сознании. Я соотносил, что произошло за сегодняшний день и в какой-то момент ушел в себя совсем, как вдруг Женя задал свой любимый вопрос: «Что нового?» Тут же на меня обрушились все мысли, которые только что были переварены мной.


- Я начал чувствовать себя лишним в старой компании друзей. Нет, ну им интересно всем вместе, они болтают, что-то рассказывают друг другу, а мне нечего им сказать и войти в разговор не получается. Одна радость лишь, вчера я купил ярко-голубые кеды и поэтому сегодня счастлив, как слон.


Пока я рассказывал моему вечно интересующемуся мной другу все, что случилось за день, грусть  медленно, но с большим упорством пробиралась в мое сознание. «Решил одеть завтра эти кеды, - продолжал я, - мне скоро выходить на работу, поэтому надо успеть отдохнуть и погулять с последней своей влюбленностью. Надо уже остановиться с этими влечениями ко всем и сразу, но я не могу. Неопределенность невероятно нудит». Дальше мы молчали несколько минут. Остановка. Надо идти. Я попрощался жестом руки с Женей и вышел из вагона трамвая. Пока я шел два квартала до моего дома, я выявил в себе, что люблю свой город только в ночи. Он невероятно красив: разноцветные огни, тени, редкие темные силуэты, свет луны и немного звезд на небе. Это все было рецептом счастливой прогулки в одиночестве, который естественно имел моё авторство.


Субботний день. Еду в автобусе и не один, и не туда, куда обычно. День получился немного из ряда вон. Ближе к вечеру я возвращался из центра на метро. В вагон заходят трое ребят: девушка и два молодых человека. Один из них катит за собой усилитель, к которому подключена электрогитара, висящая через плечо. Второй парень несёт в руках небольшой барабанчик, судя по всему джембе. На нём темные солнцезащитные очки. Парень с гитарой желает всем приятного дня, двери вагона закрываются, он включает усилитель и начинает играть свою мелодию. Поезд заходит в туннель, подключается второй мальчишка и начинает отбивать ритм. Невероятно четкий и громкий. В его руках чувствуется некоторое напряжение. То, как он бьёт ладонями по натянутой поверхности небольшого барабанчика, восторгает. Ближе к концу мелодии девушка достает шляпку и проходит по вагону. Я был под впечатлением и на радостях скинул музыкантам около полусотни. Девушка мне мило улыбнулась и прошла дальше. Музыка, которую создали эти ребята, имеет сразу много смыслов и в тот же момент никакой морали в себе не несет. Выйдя на станцию я увидел еще несколько таких музыкальных ребят. Так и существует уличная культура в нашем городе. У нас здесь много творчества.    


Пересев на другую ветку метро я заскучал, но не тут то было. Причиной моего оживления стала женщина не сильно приметная, лет 30-35, сидевшая на краю диванчика. У нее были красивые тускло-голубые глаза. Она плакала, последнее время вижу чаще плачущих людей и все реже счастливых. Это пожалуй неформальный показатель урбанизации. Женщина была явно чем-то расстроена, она активно вела дискуссию сама с собой. Да-да, похоже на шизофрению, но нельзя утверждать что это так. Ну я не могу точно, потому что Вадя тоже себя так ведет, особенно когда обостряется его депрессия. А знаете в чем здесь проявляется серость? В окружающих людях, во мне, во всём, кроме этой женщины. Почему? Ну хотя бы потому что никто даже не спросил у нее банальное «Что случилось?» Никому было даже не то, что не интересно, никто и не видел её переживаний, а если даже и видел, то считал за психические отклонения. А она всего-навсего была живой, настоящей и не боялась выплескивать эмоции наружу независимо от окружающих.


У нас здесь в городе атмосфера другая во всех смыслах слова. Если сравнить людей из глубинки и людей из города, то можно найти колоссальные различия в их поведении, общении, моральных устоях и жизни в общем. К примеру будет вам плохо, голова вдруг заболит, сердце прихватит, да не дай бог что еще, так в городе к вам подойдет всего лишь один человек из ста и спросит «Что с вами?». В деревне, в маленьком поселении, в таких местах к вам бы уже десять человек подскочило, за то время что вы ждали одного из ста. Нет ну есть конечно у нас в городе хорошие, добрые и отзывчивые люди, но если их собрать всех вместе, то так и выйдет на маленькое поселение, не больше. Остальные же увлечены собой. Их не интересует общая окружающая жизнь, им интересно только то, что вокруг них. И это самая главная проблема нашего времени. Важней того, что люди стали жить ради наживы, ради себя, стали абсолютными эгоистами и единоличниками, перестали видеть других людей рядом с собой, пожалуй важней и серьёзней проблемы нет. Рак, СПИД, другие серьезные болезни, войны и бедствия, наркотики, алкоголизм и прочие недостатки этой жизни - НИЧТО, по сравнению с холодом в сердце, безразличием к людям, бездушием и абсолютным безрассудным эгоизмом, который стал править в наше время всем.


Воскресение. С утра я уже признал, что день для меня будет очень скучным. Вчера ездил по магазинам сначала с подругой, а потом с мамой. Хотел купить зимнюю обувь. Ничего не нашел и расстроился. Сейчас сижу дома. Скука всепоглощающая, все мои друзья разъехались. Евгений занялся сегодня генеральной уборкой у себя дома, я предложил ему помощь, но ответил, что лучше сам. Спорить я не стал, мне кажется он снова впал в свое грустное и депрессивное состояние, так что лучше не лезть. Завтра понедельник и вставать как обычно рано. Невыносимо. День изо дня в семь я уже не сплю.


Последний вторник этого месяца. Все время в голове мысль о том, что бесполезно спасать человека от его граблей, так как пока он сам не прочувствует горечь от своих ошибок и не запомнит это чувство обиды, он будет наступать на грабли вновь и вновь. Но как я скажу чуть позже, есть такие люди, которые будут совершать одни и те же ошибки дальше. В любом случае учиться нужно на своих ошибках, а не на чужих. Только свои ошибки учат жизни, потому что проживаешь их ты сам. Чужие ошибки не учат, они не дают целостных ощущений об уроке, который ты принимаешь.


Тригонометрия продолжается. У вас она по книге еще не началась, но у меня уже второй день идет. У меня вообще вермишель в мыслях и записывал я все для себя по порядку, но когда рассортировывал по главам, произошло небольшое расхождение во времени. Так что для меня тригонометрия началась еще вчера, а для вас и вовсе не начиналась. И в перерыве на обед я настолько погрузился в бытиё всего мира, что уже просто не мог контролировать эмоции и сопутствующие им мысли. Не могу сейчас сказать, что именно я ощущал. Нет контроля. Надо прийти в себя.


Прошло некоторое время и я вернулся к своим серым дням. За время проведенное без них, я все таки успел купить зимние ботиночки, повеселиться и наконец-то почувствовать себя нужным, но уже немного в другом месте. Хочу синие брюки. Вообще как-то месяц выдался закупочный. Завтра первый рабочий день после отпуска. Надо готовиться к нему. Я так и не погулял со своей последней влюбленностью. Определенная влюбленность вообще растворилась во мне. Теперь я сам по себе. Нет, ну Женя будет то со мной. Да-да у него все в порядке. Ошивается все время где-то около меня. Среда в которой он живет еще никуда не делась и не денется, до тех пор пока люди не очнутся от этого коматозного сна. Потому что вокруг нас все серое и жизнь поэтому серая. Так Женя и будет бороздить серые дни вместе со мной, пока однажды мы не проснемся.