Старик и метро

По чёрному туннелю носился острый ветер, спотыкаясь о светильники, через чётко отмеренное расстояние разрезающие яркими всполохами мрак. Жутким свистом втиснулся в мозг звук, отрезвляющий и отключающий сознание одновременно. Вскинув голову ото сна, дряхлый старичок разлепил уставшие полуслепые глаза, на протяжении почти целого века бывшие ярко-голубыми, а теперь практически белые…

«Уважаемые пассажиры, при выходе из поезда не забывайте свои вещи»

Раньше старичок частенько хмыкал на эти слова: «Не забудем, не забудем… Как же забыть?..» Но теперь уставший мозг действительно отказывался вспоминать седую древность прошлого века. И это создавало иллюзию небытия, того состояния человека, переставшего считать свои десятки, в котором ему и должно пребывать.

Проснувшись от громогласных человеческих криков, безумных свиста, грохота и трясучки и последовавшего за всем этим натянуто-вежливого девичьего голоса, старичок тихо вздохнул и, не отрывая полуослепших глаз от грязного пола, кое-как поднялся с сидения. Почти незаметно проскользнув к дверям и пристроившись сбоку, у стеночки, всё-таки услышал на своём затылке чьё-то злобное дыхание. «На ноги что ли наступил? Ой, как плохо-то!.. Они вот свои чёрные ботинки начищают до блеска, как Федька трёхлинейку в окопе… А потом у него ноги оторвало… трёхлинейка – в грязь, помню… А он-то как её жалел!..»

На следующей станции толпа вынесла старичка из вагона, так что он сам не заметил, как оказался в гигантском, шумном, ярко освещённом главном туннеле, переполненном спешащими по своим делам людьми. Пожилые бабки, часто с тележками для перевоза сумок, умело расталкивали своими грудищами и плечищами недостаточно расторопных молодых людей, оглядывающихся по сторонам в поисках информационных вывесок. Время от времени последние совсем останавливались, задумчиво глядя куда-то вверх или в пустоту, и тогда больше всех спешащие куда-то «скороходы» злобно выдыхали и разделялись на два потока, обтекая застывшего с обеих сторон.

Старичок кое-как добрался до мраморной скамейки около стены, перегораживающей путь к поездам, и, с видимым трудом опустившись на уступленное место, полез предательски дрожащими пальцами в карман старенькой жилетки. Извлечённые очки с толстой роговой оправой неопределённого цвета оказались на глазах, и, как будто сонно причмокнув беззубыми губами, старичок успокоился, устремив своё внимание на толпу.

Мимо как раз проносилась стайка молодых людей в ярких разноцветных куртках и плащах, обсуждающая какое-то очень важное событие. За ними широко шагал, вперив взгляд в пол и спрятав руки в карманах, мужчина средних лет. На нём была ярко-зелёная с серыми полосами вязаная шапка, длинные «уши» которой оканчивались завязками, и высокие зелёные сапоги на платформах. Старичок задумался, провожая мужчину глазами, и не сразу заметил, как к скамейке подошла девочка лет пятнадцати, с задумчивыми глазами, грустным лицом и свойственным подросткам вызовом в сердце. Только у других этот вызов рождал самолюбование, жестокосердие, надменность и нахальство, а у этой – вызов чистый, страстный, воинственный!

Девочка молча встала рядом со скамейкой и прислонилась спиной к холодному мрамору станции. Потом опустила взгляд на одинокого старичка рядом с собой и слишком уверенно спросила (слишком оттого, что очевидно так же сильно волновалась, как и стремилась со своим волнением справиться):

– Здравствуйте! Меня зовут Женя, я состою в организации помощи пожилым людям. Я волонтёр. Скажите пожалуйста, вам что-нибудь нужно? Купить продукты, лекарства, донести сумки, проводить до дома, починить что-нибудь…

Старичок рассеянно глядел на девочку мутными старческими глазами, очевидно вспоминая что-то давно предавшееся забвению, словно пытался разглядеть её сквозь густую пелену своих мыслей. И лишь через какое-то время отозвался:

– Проводи меня к эскалатору.

Девочка чуть улыбнулась и сразу принялась выполнять просьбу очередного «клиента». А, ведя старичка под руку сквозь густую толпу, затараторила сбивчиво:

– А куда вы дальше пойдёте? У вас есть квартира, семья? Денег хватает? Я знаю, что многие пожилые люди, покупая самые простые продукты в магазинах, считают каждую копейку и не могут позволить себе вкусную и здоровую пищу… поэтому я всегда ношу с собой 500 рублей и каждый день обхожу некоторые магазины. Все вместе мы, волонтёры, сможем помочь…

Девочка продолжала что-то щебетать, а старичок уже перестал её слушать и просто улыбался счастливо, словно вдруг стал ребёнком!

Перед движущимися ступенями столпилось множество народа, и старушка в крохотной стеклянной будке попросила занимать правую и левую стороны эскалатора. На хмурых лицах стремительно бегали глазки в поисках свободного пространства, которое можно было бы занять своей тушкой, чтобы стать на полшажка ближе к заметным ступеням. Тут в ход шло всё: выдающиеся груди бабулек, объёмные рюкзаки студентов, тяжеленные распираемые изнутри сумки, плечи, ноги, длинные волосы, пушистые капюшоны – всё ради этого маленького шажка… И все мысли – о лестнице, о потраченном времени или о том, которого не хватает; о доме, о семье или её отсутствии, о проблемах, об экзаменах, о предстоящем разговоре с начальством или о мольбе имеющих силу и власть…

– Посмотри на всех этих людей, дочка, – старичок слабо дотронулся до руки девочки своими бескровными дрожащими пальцами, – Они все мелочны, потому что время такое… рабское. Потому что не помнят, что умрут не только сами, но и всё уйдёт… Время проходит – сквозь нас и всё дальше, дальше бежит…

Девочка прервала свои расспросы и прислушалась. Старичок улыбнулся ей беззубым ртом как-то заговорчески, а она ему – с той снисходительностью, которая свойственна людям в самом начале жизни, когда всё видится понятным, уместным, не припорошенным туманным опытом прожитых лет.

– Все умрут… – повторил старичок самому себе и вдруг тихой просьбой обратился к девочке: – Не провожай меня дальше, благодарю. Хорошим делом вы, ребятки, занимаетесь…

Эскалатор закончился так же внезапно, как и начался, и человеческий ряд разделился на три потока: один устремился к выходу в город и два других – на переход к другим станциям. Старичок огляделся по сторонам, но быстренько, чтобы не мешать движению, не уменьшать скорость. Здесь страшного грохота подземных поездов уже не было слышно, оставались только всё те же больнично-белые грязные стены и плиточный пол. Как и нестройные рядки вечно спешащих людей…

Старичок тихо выдохнул и засеменил в тот туннель, вывеска над которым обещала, что он выведет в город. Не без труда переставляя предательски слабые ноги в дряхлых ботинках с надорванными подошвами, старичок достиг ряда пугающе тяжёлых дверей, через толстое стекло которых увидел город: гигантские тёмно-серые здания устремлялись в небо, словно множество тонких человеческих пальцев, а внизу, на первых этажах, безраздельно царствовал неон…

«Ох, ну, вот я и выбрался из этого грохочущего метро, наконец-то! А теперь самое время выйти в город…»


4 апреля 2014 года.