Энергетический коктейль от Дранги

Скромный молодой человек в бейсболке, спортивном костюме и кроссовках, зайдя в служебное помещение городского театра, вежливо поздоровался со мной и продолжил беседовать по мобильному телефону на английском языке…

Конечно же, я сразу узнала в симпатичном вихрастом «простом парне» известного аккордеониста Петра Дрангу, хотя видела его по телевизору буквально пару раз.

Интервью было запланировано до концерта, который состоялся в Саровском драмтеатре 3 апреля, но музыканты решили посмотреть город, что и сыграло мне на руку. Ведь полная картина об артисте складывается, естественно, после его выступления.

Петр Дранга зал взорвал. Что называется, взял публику на абордаж с первых же секунд. Программа «The Best» полностью оправдала свое название. Действительно, из лучшего и разного было трудное выделить самое-самое. При этом работа с залом была на высоте. Да, может быть, не всем нравится интерактив, кто-то просто хотел впитывать чарующие и сильные звуки аккордеона. Но Дранга не только «заставлял» поднимать руки выше и подпевать, но и пригласил на сцену всех детей из зала. Восторгу родителей и учителей музыкальной школы, которых было немало, не было предела. Артист познакомился с каждым из ребят и выяснил, что все они занимаются музыкой. А кому-то даже посчастливилось сыграть на инструменте маэстро и спеть в его микрофон. Петр приготовил немало сюрпризов, и одним из них стало его вокальное соло - две песни на английском языке высветили еще одну грань его таланта. И не удивительно, что за кулисы артист и его музыкальная группа уходили под бурные аплодисменты дружно вставших зрительских рядов.

После концерта я от души поблагодарила виртуоза и поздравила с недавним юбилеем. «С двадцатипятилетием? Спасибо большое!» - «Нет, с восемнадцатилетием!» Шутливо парировав друг друга, мы перешли к серьезному разговору. Кстати, 8 марта Петру Дранге исполнилось тридцать. В преддверии дня рождения он дал очередной концерт в Москве в рамках большого тура, но Международный женский день и свой личный праздник провел вместе с родителями, которых редко видит из-за плотного концертного графика в России за рубежом.

- Что в вас удивляет, так это эклектика - смешение стилей буквально во всем. С одной стороны, какое-то гламурное хулиганство на сцене и в жизни, с другой - вы очень просты в общении. Может, это связано с датой вашего рождения? Такой вот необычный подарок маме на 8 Марта сделали?

- Наверное, так и есть. Я думаю, надо смотреть в корни, в самое детство. Большая семья, в которой привыкли делиться. С моими двумя сестрами мы росли вместе, жили в одной комнате. Родители - музыканты, они всегда много работали, что бы дать нам все лучшее. Любили они нас больше, чем себя, и детям это обычно передается. Вырастая, они становятся такими же.

- Москва явно не наложила на вас отпечаток мажорства…

- Во первых, я не жил постоянно в Москве, а с малого возраста мотался с папой по миру – помогал ему по работе в Италии, Китае, Испании. Даже школу приходилось пропускать из-за этого. Но все это дало неимоверный университет, который в жизни мне очень помогает. Называется это «опенмайнд», когда у тебя ко всему абсолютно открытое сознание и ты воспринимаешь все вещи с пониманием того, что все люди разные и не надо никого переделывать, нужно оставаться внутри самим собой. Я, например, абсолютно не расист, я понимаю разность менталитетов, откуда у людей берутся эмоции - добрые или не очень. Скорее всего, это от того, что я много путешествовал с отцом.

Удивительно, конечно, как можно, не всегда посещая школу, не только стать музыкантом, но и успевать заниматься такими серьезными вещами, как наука. В одном из телевизионных интервью Петр Дранга посоветовал зрителям читать Канта и Фрейда, при этом у него самого в тот момент в списке литературы значились сказки.

- Мне было немного лет, когда я сам начал заниматься психологией и философией, - удивляет меня в очередной раз музыкант. - Сначала была психология, потом мне стало интересно читать философов, дальше пошла эстетика и все остальное.
Я ведь учился в Гнесинском музыкальном училище - одном из сильнейших учебных заведений в мире, где нам преподавали столько предметов истории! История России, мировой культуры, в том числе и музыкальной… Я не знаю, где еще такое есть. Кроме того, я учился в Лондоне, где тоже дают потрясающее образование.
Я думаю, что во многом люди учатся на истории. Если посмотреть на самых крупных дизайнеров в мире, на самых продвинутых ребят – они все знают хорошо очень историю, потому что она заключается в циклах. И когда говорят: учись на чужих ошибках или каких-то свершениях, я думаю, что очень многие заглядывают в историю. Знать ее крайне полезно и для своего жизненного пути, когда ты собираешься его строить.

- А у вас уже сложилось кредо музыканта и человека?

- Я человек очень сомневающийся, назову себя думающим, и смотрю на вещи всегда не в одной плоскости. Поэтому как музыкант постоянно себя ищу, придумываю что-то новое, и о том, что мне казалось интересным сегодня, могу завтра сказать, что это того стоило, одной простой фразой – это было искренне. И даже если я посмотрю назад, на небольшую детскую зарисовку, которую сделал в 15 лет, все равно я скажу, что это было искренне. А если на счет профессионализма - я себя перерос. Сегодня я имею в своем багаже то, что и должно быть.

- Концерт прошел очень легко – энергетики было много, да и звучание, как говорится, без сучка и задоринки. Но я обратила внимание, что у вас был очень короткий саундчек (процесс настройки звукового оборудования и аппаратуры, а также проверка звука перед началом мероприятия. – Авт.).

- Программа сама по себе обкатанная. Я с этими ребятами работаю около десяти лет, выходя на сцену раз по 20 в месяц. 5-10 выходных, каждый день на сцене, кроме того, сегодня при современных технологиях все настраивается автоматически.
Некоторые приезжают на концерты раньше – например, звукооператор или ударник, которому нужен определенный люфт по времени, чтобы настроить барабаны. Я приехал в самом конце репетиции, потому что мне нужно было только услышать картинку и понять, все ли в порядке. Это не оттого, что мы такие крутые, просто уже есть опыт, и время мы стараемся использовать по назначению максимально.

- Вы вошли в двери театра, разговаривая по телефону на хорошем английском. А в Италии, где вы часто бываете, на каком языке общаетесь?

- Итальянский язык я знаю, но лучше владею английским и русским.

- У вас было шесть аккордеонов итальянской фирмы. С какими ездите на гастроли?

- Сейчас у меня их осталось пять. Два беру с собой на гастроли, два находятся в студии, и один - классический, тот самый, на котором я оканчивал академию и училище, с абсолютно другой структурой. У него много голосов, на нем можно играть полифонию, Баха, Моцарта, любые вещи, переложения, сонаты, весь классический фортепианный репертуар – да всю музыку можно играть.

- Это все зависит от репертуара?

- От аккордеона. В Гнесинке я поступал на классический факультет и оканчивал училище и как дирижер, и как классический музыкант. Соответственно там немножко другой аккордеон. Тот, с каким я сейчас езжу, - облегченный. Он сделан так, что правая рука насыщена голосами, звучит потрясающе, а левая - облегченная. Классический аккордеон очень тяжелый - он весит около двадцати килограмм. А этот - шестнадцать.

- Но и его, как все видели, мальчишка еле удержал. Кстати, очень хорошая фишка была с приглашением на сцену детей.

- Это у нас уже стало традицией. По опыту знаю - на наше шоу ходят дети, которые определенно любят музыку и вкладывают в это смысл. Родители прививают им эту любовь с детства, объясняя, что то, чем они занимаются, важно. И они корпят, трудятся, а мне очень хочется, чтобы у этих ребят что-то осталось в памяти. Я помню, как занимался музыкой в детстве - просто шел по своему пути, мечтал, слушал то, что мне нравится. И родители позволяли слушать любую музыку. И я за то, чтобы дети, приходя на такие концерты, видели, как здорово выступать, и занимались дальше. Когда они выходят на сцену в своих музыкальных школах, это одно, а когда они берут тот же инструмент, но из рук артиста и начинают играть, их это немножко заряжает, подталкивает. Но в первую очередь я музыкант, и моя задача пропагандировать не аккордеон, а музыку, и прививать любовь к ней самому молодому поколению. И чем больше будет таких детей, тем больше будет запросов на радио, где не часто сейчас услышишь аккордеон.

- У вас далеко не классический стиль. Как вы к нему пришли?

- Это целый путь - то, к чему я пришел, можно сказать, свои университеты. Думаю, это больше связано с сознанием, с типом мышления человека… Я всегда хотел сделать революцию и просто начал делать то, что нравится в первую очередь мне. А потом это понравилось людям. Мне никогда не хотелось играть то, что уже сделано или что уже придумано. Вы представляете, что такое классическое образование, скольким канонам нужно следовать? Исполняя Баха, ты не можешь разрывать где-то тему, просто взять и сыграть другую ноту. Это неприемлемо в подобной музыке. И тебя сразу отводят в низший класс - ты не можешь играть классику, потому что у тебя плохо с памятью, ведением музыкальной культуры, с культурой звукоизвлечения у тебя плохо, поэтому там нужно быть очень точным. Как сам Бах. Когда ты играешь трехголосную, четырехголосную фугу, нужно следовать всем канонам, и когда ты долго находишься в этом, это своего рода клетка. Она тебя очень сильно организовывает, но потом из нее хочется вырваться и сделать что-то свое. И вроде ты сам себе говоришь, что вырвался из этого, но на самом деле организация от той музыки осталась. Но как только ты дал полет мысли, все становится по-другому. Я начал сочинять, мне хотелось все это поломать и сделать по-новому.

Опубликовано в газете "Новый Город" № 15, 9 апреля 2014 г. (Саров), фото автора