Образ г. ягоды в мыльной литературе. часть2

ОБРАЗ Г. ЯГОДЫ В МЫЛЬНОЙ ЛИТЕРАТУРЕ
    РЕЦЕНЗИЯ НА КНИГУ М. ИЛЬИНСКОГО  "НАРКОМ ЯГОДА"

     ЧАСТЬ 2.
  МЕТОДЫ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ ИЛЬИНСКОГО

Нет доверия ни одному документу, который приводит Ильинский, ни одному его комментарию в скобках. Так, «Удостоверение» от 11 января 1921 года о «чрезвычайных полномочиях» Управляющего делами ВЧК Ягоды подписано наркомом внутренних дел и председателем ВЧК Ф. Дзержинским и самим Ягодой (стр. 15). Как бы Ягода сам передовал себе «чрезвычайные полномочия». Далее приводится «выписка из приказа» о назначении Ягоды членом Коллегии Управделами НКИТ от 27 июля 1921 года без каких-либо подписей, и тут же Ильинский обвиняет Ягоду в «отправке художественных сокровищ за рубеж: от Рафаэля до Гойи, от Веласкеса до Рубенса» без ссылок на какие-либо документы и указания причин отправки этих произведений искусств за границу (стр. 16). Создаётся полное впечатление, что все придумано самим Ильинским.   
В качестве «документа пятого» Ильинский сообщает «о падении карьеры Ягоды»: 28 января 1937 года Сталин отправляет Ягоду в запас ГУГБ при НКВД. «Это означало политическую смерть. Но Ягода в неё не верил, на что-то надеялся и рассчитывал. Но он-то знал И. В. Сталина. Его стиль, почерк, характер. Кошка мышки не упустит…» (стр. 17). Очередной «шедевр» авторской бессмыслицы. От своего имени Ильинский постоянно пишет о том, что думал и чувствовал Ягода, как будто сам был Ягодой или прятался в его голове. Поэтому «Ягода на что-то надеялся», хотя «знал И. В. Сталина», а заключительная фраза про кошку с многоточием  - просто высший класс!
Далее Ильинский пишет, что с 28 марта по 5 апреля 1937 года Михаил Петрович Фриновский производит арест Ягоды и обыск квартиры, дачи в Озерках, в Кремле, кладовых по Милютинскому переулку, а также в кабинете и даже кладовых Наркомсвязи. «Сознательно приводим полный список предметов», - признаётся сознательный фальсификатор, забывая отметить, что в этот список из 130 наименований попали почти все «предметы» из кладовых, принадлежащих НКВД и Наркомсвязи, а не лично Ягоде. Поэтому в списке фигурируют большие суммы денег (22 997 руб.), коллекция порнографических снимков (3904 шт.), заграничные сигареты, египетские и турецкие (11075 шт.) брюки разных (29 пар), костюмы мужские заграничные (22 шт.), обувь дамская (31 пара), отрезы (27 отрезов), рубахи заграничные «Егер» (23 шт.), кальсоны, естественно, заграничные (43 шт.), перчатки (37 пар), сорочки дамские (68), трико дамское (70), посуда антикварная (1008 предметов), заграничная парфюмерия (95), контрреволюционная, фашистская литература (542), одних чемоданов заграничных и сундуков – 24 (стр. 19-22). Слово «заграничный» повторяется против каждого предмета, тем самым подтверждая принадлежность имущества Министерству внутренних дел и Наркомату связи, хранящегося в кладовых двух государственных ведомств и не принадлежащего лично Ягоде.
В этом списке за номером 105, естественно, значится самый главный экспонат, который на Интернете повторяется в каждом списке русских националистов якобы из конфискованных личных вещей Ягоды. Речь идёт о «резиновом искусственном половом члене», почему-то, только в одном экземпляре, наличие которого особенно возмущает нравственно воспитанных бывших советских людей. По мнению некоторых авторов, этот искусственный орган принадлежал самому вождю и по его просьбе хранился в кладовой министерства внутренних дел. Ягода кроме френча никогда не одевал цивильных костюмов или рубашек с галстуками, никогда не пользовался предметами заграничного производства и дамскими колготками. Поэтому Ильинский с липовым списком явно переусердствовал, откровенно и сознательно обманывая доверчивых читателей.
Даже если бы эти предметы принадлежали Ягоде, что совершенно невероятно, всё равно из этого факта не следует уголовная ответственность бывшего руководителя ведомства. У провокатора Ильинского совсем другое мнение: «По условиям жизни того времени только одна эта опись имущества Ягоды могла служить основой, веской причиной для общественного осуждения и юридического преследования. Многое из того, что перечислено, могло быть отнесено в разряд запрещённого имущества» (стр. 22). На мой взгляд, эта липовая опись могла бы послужить в любом нормальном обществе «веской причиной» для морального осуждения автора откровенного подлога, запрещения заниматься журналистской деятельностью и правовой основой для судебного преследования за клевету в духе сталинского времени. Не имея никаких серьёзных обвинений против Ягоды, русские антисемиты концентрируют внимание читателей на липовой описи предметов, не принадлежавших Ягоде.   
Согласно утверждению Ильинского, делом Ягоды занимался следователь по особым поручениям Л. Шейнин, который 25 февраля 1938 года якобы заявил об окончании предварительного следствия. Известно, что следователь Шейнин занимался уголовными, а не политическими делами, притянут Ильинским за уши, ибо тот не участвовал в политическом процессе 1938 года. Уже на следующий день после представления А. Я. Вышинского Военная Коллегия Верховного Суда СССР приняла дело Ягоды к производству и утвердила обвинительное заключение прокурора СССР. «13 марта 1938 года Военная Коллегия приговорила Г. Г. Ягоду за вооруженное восстание (! - В. О.), вредительство (! - В. О.), диверсию (! - В. О.), контрреволюционную организованную деятельность (! - В. О.) к расстрелу с конфискацией всего личного принадлежавшего ему имущества» (стр. 25). По Ильинскому, это означает, что органы конфисковали у Ягоды имущество, принадлежащее государству, в том числе деньги, всю порнографическую литературу, половой член и фильмы, которые использовались специальным подразделением иностранного отдела НКВД, проходящими подготовку диверсантов с изучением сексуальной специфики работы по добыванию секретной информации.
Ильинский утверждает, «что Ягода признал многое, кроме предъявления ему обвинения в шпионской деятельности» (стр. 25). Это – совершеннейшая ложь, ибо Ягода не признал своего участия ни в контрреволюционной деятельности, ни в убийстве Кирова, ни в умерщвлении вождей партии, в шпионаже и других преступлениях. Однако «умный» Ильинский догадался: «Но что-то Ягода недоучёл. В результате – расстрел». Ах, как всё просто у Ильинского, как и у Вышинского. Осталось лишь придумать, чего же недоучёл Ягода. Но этой малости автор придумать не мог.
Ильинский пользуется обычными приёмами, изобретёнными русскими националистами ещё несколько веков назад. Их излюбленным методом является наделение «героев» демоническими способностями или приписывание им крайне отрицательных черт. Эти авторы сами придумывают мысли своим героям, которые в реальной жизни никогда и никто не выражал. Ильинский настолько увлёкся собственными фантазиями, что постоянно рассказывает читателям, о чём думал Ягода. Не журналист, а необыкновенный экстрасенс сталинского разлива.
Несколько фраз о том, как Ильинский характеризует «вождя в законе» Ягоду. «Он был озлоблен, легко впадал в крайности, обладал привередливым характером, был подвержен вспышкам чувствам отчаяния. Сверстники отмечали в нём присутствие авантюристического духа, стремление идти во все тяжкие, чтобы обязательно выбиться «наверх», в люди» (стр. 75). Разве человек с такими качествами мог заслужить уважение и авторитет в каком-нибудь коллективе? «А Ягода умел выбирать кратчайшие пути, но и боялся, как бы не ошибиться» (стр. 227). Такие фразы мог придумать лишь двуликий Янус. По Ильинскому, Ягода искал кратчайший путь к смерти.
У Ягоды, по утверждению Ильинского, была «мёртвая железная хватка», мгновенный расчёт, умение безошибочно делать ставки на лидера, быть фаворитом и выбирать себе фаворитов, извлекать выгоду, не испытывать никаких угрызений совести и борьбы сомнений. Он умел предавать, следуя к одной только ему известной, заветной цели – к олимпу власти» (стр. 68). И каким же образом Ильинскому удалось узнать никому неизвестную цель Ягоды? Теперь осталось проследить как эти «характеристики» соответствовали выдуманному образу «вождя в законе». Короткая жизнь и печальный конец Ягоды свидетельствуют об обратном – он ничего не умел предвидеть, никакими расчётами не пользовался, слишком поздно понял преступный характер власти Сталина и потому так бесславно закончил свой жизненный путь.
«Не Сталин нуждался в Ягоде и поддерживал ВВИ (Высшая Военная Инспекция, ликвидированная 8 сентября 1919 года – В. О.), а Ягода своим нюхом уловил направление ветра, поддержал И. В. Сталина. Сотрудничали они тогда и в газете «Солдатская правда» (стр. 85). Оказывается, если бы не поддержка Ягоды, не видать Иосифу Виссарионовичу поста генсекретаря партии как Ильинскому своих ушей!
«Материалы допросов Лурье, Ягоды и других подследственных составлены предвзято, но, по нашему мнению, близки к истинному положению дел» (стр. 103). В этих словах Ильинский изложил свою бесхитростную философию, позволяющую превратить, в общем-то, весьма посредственную личность в злодея огромного масштаба, приписать ему закулисные и совершенно бесполезные действия, которые Ягоде были не по силам. О записях допроса Ягоды следователем Г. Б. Уёмовым Ильинский написал в том же духе: «Запись сделана по все правилам НКВД, и вряд ли она была сфабрикована. Но многое из того, что говорил Ягода Г. Г., можно было бы поставить под сомнение» (стр. 111). Признавая фальшивость документов, Ильинский продолжает верить в них либо полностью, либо частично.
Приведу примеры откровенной лжи автора. «До сих пор в нашей литературе и научных исследованиях не даны чёткие ответы на многие вопросы и, в частности, как в те революционные годы из незначительного служащего вырос крупный руководитель тайной полиции, ставший ближайшим помощником Ф. Э. Дзержинского и В. Р. Менжинского, а значит, В. И. Ленина и И. В. Сталина… главным исполнителем репрессий в эпоху второго этапа после Гражданской войны и нэпа…» (стр. 27). Теперь мы, наконец, дождались «чётких ответов» на вопросы той эпохи, когда большевики боролись с вооружённым сопротивлением контрреволюции и бандитизмом, а сам Ягода либо служил в Красной Армии, либо в ВЧК, либо работал в Наркомвнешторге и никогда не был «крупным руководителем тайной полиции». Ильинский приписывает Ягоде функции десятков других руководителей, путает эпохи, периоды, а также сравнивает деятельность Ленина с преступлениями уголовника Сталина после смерти первого Председателя Совнаркома. Ягода никогда не был «ближайшим» помощником ни Ленина, ни Сталина. Отмечая административно-хозяйственные способности Ягоды, Ильинский сообщил: «И неудивительно, что в течение ближайших трёх лет после Октябрьской революции фамилия Ягоды вошла в состав руководства коллегии ОГПУ» (стр. 469). Постановление СНК о включении имени Ягоды в состав Коллегии ОГПУ, которое приводит Ильинский, датировано 18 сентября 1923 года (стр. 15). Нисколько не смущаясь преувеличений, Ильинский сообщил: «В ОГПУ-НКВД служили Ягоде, его окружению, его «системе». А вся система в целом – Политбюро, ЦК партии и лично И. В. Сталину» (стр. 102). Вот Ильинский уже договорился до создания целой системы Ягоды. Осталось лишь произнести, что Сталин служил у Ягоды на посылках, и всё станет на свои места.
«Ягода старался выглядеть «убеждённым сталинистом», - придумывает эту бесформенную фразу Ильинский, из которой следует, что Ягода только притворялся, а сталинистом никогда не был. Таким образом, можно заключить, что Ягода был противником сталинских методов руководства и не имел отношения к преступлениям вождя. «У Ягоды с юности умение использовать обстановку в своих целях был дар предугадывать события, желание непосредственного руководства. Это был политикан, «чистильщик» - виртуоз. Многоликий Янус, который мог бы вполне называться «многоликим Ягодусом»…» (стр. 55). На самом деле этот «виртуоз-ягодус» ничего не сумел предугадать и потерял право на жизнь бездарно, без какого-либо сопротивления. «Но очень дальновидным он всё-таки никогда не был. По крайней мере, он недооценил значение постановления СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 8 сентября 1935 года, которым было возложено на него… строительство в Москве Северного городского канала и реконструкция акватории и набережных реки Яузы» (стр. 116). По Ильинскому, Ягода всё предусмотрел, только «недооценил» поручения ему строительства каналов. Это заявление даже глупостью трудно назвать. «Ягода считал, что Сталин заведёт страну в политический и экономический тупик» (стр. 128). Этим заявлениям не было бы цены, если бы Ильинский подробно поведал читателям, как ему удалось узнать, что считал, о чём думал Ягода и каким образом ему удалось попасть в черепную коробку человека, расстрелянного более семидесяти лет тому назад.
«Ягода сознательно, с выгодой для себя понимал Сталина», но, очевидно, понимал до тех пор, пока его Сталин не расстрелял (стр. 47). «Приговор Ягоде – это избавление Сталина от многознающего палача, от бывшего фаворита в его кремлёвской команде 30-х годов. Он ловко убрал исполнителя его воли, его поручений. А сам как бы остался в стороне» (стр. 44). То есть каких-либо реальных преступлений за Ягодой не числятся, а был он уничтожен за то, что владел какими-то опасными секретами. Но какими? И зачем Сталину нужно было убирать Ягоду, если он был верным исполнителем  воли вождя? И неужели Сталину удалость остаться в стороне после казни Ягоды, Рыкова, Бухарина? Сам Сталин написал, что снимает Ягоду с должности за неудовлетворительное выполнение его указаний, однако Ильинского эта причина не устраивает! «На допросе 13 мая 1937 года Ягода признавал, что чувствовал к себе подозрительное отношение со стороны Сталина» (стр. 45). «Сталин всегда умел скрывать свои истинные настроения. Хозяин Кремля не шутил, если даже словно в шутку позволил себе бросить: «Будешь себя так вести, морду набьём!..» (стр. 48). По мнению Сталина, Ягода вёл себя плохо, а Ильинский утверждает, что тот был верным сталинистом.
Ещё одна ложь из потока фальсификаций: «Ягода по многим позициям разделял взгляды Троцкого: «Если расстреливать, то без разбора; если в лагеря – то сажать поголовно, вне зависимости от отношения к конкретным распоряжениям и действиям властей; если брать в заложники, то неважно, кого брать: женщин, детей, стариков… Главное, чтобы они числились по контрреволюционному делу» (стр. 46). Только за эту якобы «цитату» Троцкого следует Ильинского привлечь к ответу за клевету и даже расстрелять. Нужно совсем не знать Троцкого, никогда не читать его книг, чтобы придумать эту ужасную галиматью по форме выражения и смыслу, созданную самим Ильинским. Однако запомним утверждение Ильинского, что Ягода был сторонником Троцкого, поэтому и не мог преследовать троцкистов. «Общий курс Ягоды в те годы (1932-1935) был направлен на сохранение кадров правых, троцкистов и зиновьевцев» (стр. 119). Здесь следует напомнить, что в эти годы Ягода работал на строительстве каналов и поэтому вообще не мог иметь какого-либо курса, кроме канального. Вначале Ильинский придумал «систему Ягоды», а сейчас – «целый курс». Пора уже заменить генсека Сталина новгородским Ягодой.
«Вербовал Погребинского Ягода у себя в кабинете. Он сказал, что связан с правыми. Положение было таковым, что правые якобы могли прийти к власти и тогда ОГПУ придётся в этом деле помочь. Погребинский создал свою группу» (стр. 140). Так Ильинский примитивно понимал вербовку сторонников заговора неизвестно против кого и неизвестно, для какой цели. 
Ильинский постоянно и грубо преувеличивает роль Ягоды. «Ф. Э. Дзержинский явно покровительствовал молодому Ягоде. Некоторые считают (главным образом, сам Ильинский – В. О.), что при этом сказывалось родство с Я. М. Свердловым. Все знали, что Генрих Григорьевич женат на Иде Леонидовне Авербах – племяннице Якова Михайловича…». «Ягода приучал чекистов и других служащих к мысли – есть очень важная влиятельная персона, от которой зависит многое. И зовут его Ягода Генрих Григорьевич» (стр. 64). К этой вздорной мысли приучает сегодня антисемитов России и недалёких евреев автор многословного и пустопорожнего опуса о Ягоде.
«К 1929 году в руках ягодинцев с согласия Менжинского оказалось большинство основных оперативных отделов и вооружённые силы ГПУ» (стр. 126). Кто сможет объяснить, почему и зачем ещё живой Менжинский за пять лет до смерти отдал Ягоде почти всю полноту власти, то есть в те годы, когда Ягода был понижен в должности и направлен на строительство каналов вплоть до 1934 года? Из показаний заместителя Ягоды Прокофьева: «Проведение Рыковым, Томским, им, Ягодой, политической программы правых будет полностью обеспечено и поддержано массами, армией, ОГПУ». Понятно, что этих показаний было достаточно, чтобы приговорить Ягоду и  всех иже с ним к расстрелу» - так Ильинский в очередной раз, цитируя выдуманные показания, выносит Ягоде смертный приговор ещё до начала сталинского суда (стр. 129). «Ягода пользовался большим личным влиянием, занимаемое им положение считал непоколебимым. Ягода внушал Прокофьеву, что он хочет воспитать из него своего приемника» (стр. 130). Енукидзе также считает Ягоду человеком, «очень влиятельным благодаря своим личным качествам и политическим связям с А. И. Рыковым, его окружением» (стр. 235). Влиятельным человеком считает Ягоду только сам Ильинский, а себя - выдающимся журналистом послесталинской эпохи.
«Ягода сознательно, с выгодой для себя понимал Сталина. Особенно его «ликвидаторские наклонности и настроения». Сталин всегда должен был что-то уничтожать. Эту манеру понимал, чувствовал, разделял и умел воспроизводить Генрих Ягода» (стр. 47). Получается, что Ягода, а не Ежов, умело занимался уничтожением людей, задуманным Сталиным. Тогда, за что Сталин снял Ягоду с должности наркома, и о каких «ликвидаторских наклонностях» намекает автор?
«С 10 июля 1934 года, после преобразования ОГПУ, нарком Ягода возглавил НКВД – всесоюзный аппарат для проведения Большого террора. Заполучил рычаги, которые именовались управлениями: госбезопасности (во главе с Г. Г. Ягодой), ГУЛаг (М. Д. Берман), милиции (Д. Н. Бельский, пограничных и внутренних войск (М. П. Фриновский…) - везде «свои люди» (стр. 97). На самом деле, НКВД был упразднён решением ВЦИК и СНК 31 декабря 1930 года, снова образован после XVII съезда ВКП(б) в 1934 году. А Ягода был назначен наркомом НКВД в середине октября 1934 года. С июля 1934 года, после смерти Менжинского, функции председателя НКВД исполнял сам Сталин. «Свой человек» Фриновский вскоре лично арестовал Ягоду.
Енукидзе якобы считал, что «главная роль Ягоды в организации правых, по словам Томского, заключалась в обеспечении безопасности работы правых в партийных организациях, воинских частях и т. д.». Ильинский подтверждает: «Это вполне могло быть. Ягода работал не только в маске, но ещё и в перчатках», хотя Ягода носил только френч военного покроя (стр. 237).
«Ягода ввёл использование в огромных масштабах исправительно-трудовых работ. Такого размаха «тюремно-лагерной мысли и практики» прежде не знали ни одна страна мира, ни один социально-политический режим. Генрих Григорьевич на этом направлении стал «ярким  инициатором, великолепным организатором, теоретиком и практиком» (стр. 479). Таков выделенный мною шрифтом «стиль» выражения русского журналиста, не умеющего грамотно излагать лживые мысли, а слова, взятые в кавычки, также принадлежат автору, поскольку никаких ссылок, естественно, Ильинский привести не может. Необычный размах «мысли» следует приписать самому Ильинскому, а идея использования труда заключённых принадлежала вождю всех народов и отражала позицию сталинского Политбюро, в состав которого Ягода никогда не входил. Напомню, что другой большой русский писатель - А. Солженицын приписывал создание лагерной системы другому еврею - Н. Френкелю.
Ильинский старается притянуть Ягоду к машине сталинского террора, хотя и с многочисленными оговорками. «Ягода, скажете вы, стоял у истоков, как бы начинал эпоху Большого террора, - начинает свою книгу Ильинский с осторожного заявления, - и будете с одной стороны правы, а с другой – нет. Он был лишь представителем той эпохи, «винтиком» в механизме репрессий» (стр. 8). «Машина уничтожения людей», заведённая при Ягоде, работала бесперебойно и при следующем наркоме НКВД – Николае Ежове» (стр. 28). На самом деле, так называемая машина террора начала работать с 9 июля 1937 года при Ежове. Ильинский сознательно вводит читателей в заблуждение. «Ручку этой адской «мясорубки» долгое время в 30-х годах держал Ягода, но она закрутила, перемолола и его. Так же, как затем Ежова, Берию и других», - не забывает Ильинский постоянно упоминать фамилию Ягоды через запятую с фамилиями Ежова и Берии и специально применяет выражение «30-е годы», хотя террор начался в середине 1937 года (стр. 41).
По мнению Ильинского, Ягода, как и Сталин, укладывал «камни» в свою пирамиду, но «преследовал под видом осуществления государственных планов свои корыстные цели и задачи» (стр. 43). «Было бы, пожалуй, неверным считать Ягоду и Ежова единственными инициаторами и вершителями Большого террора в СССР. Не следует думать, что Дзержинский и Менжинский «случайно» взрастили Ягоду, обучили его политике истребления целых слоёв населения, привили на Западе мысль о том, что ГПУ, с его открытыми и скрытыми методами насилия, служило для СССР сильнейшей и надежной опорой» (стр. 43). Из этой фразы следует, что первые руководители ВЧК специально выращивали злодеев, чтобы привить Западу ложные мысли. Не правда ли, новый русский «мыслитель» великолепен в своей безнаказанности! В то же время тот же Ильинский сообщил читателям: «Сотрудники ОГПУ взяли на вооружение те методы, которые сам Дзержинский в своих дневниках называл «грязными и подлыми». В частности, провокации, подлоги, фальсификации…» (стр. 65). Как же, в таком случае, Дзержинский мог обучать Ягоду «истреблять целые слои населения»?
«И на пленуме ЦК, и в операциях ОГПУ было видно, что Менжинский действовал уже тогда (в 1927 году – В. О.) при поддержке Ягоды, под давлением и контролем И. В. Сталина» (стр. 66). Так что же было определяющим: «давление и контроль Сталина» или поддержка Ягодой своего начальника? «Именно при Ягоде и под его непосредственным началом открылись беспрецедентные процессы. В результате были осуждены и расстреляны, подвергнуты жестоким репрессиям многие невинные люди», - голословно утверждает автор. Ильинский вспоминает арест членов «Московского центра» (19 человек в декабре 1934 года), потом, в апреле 1935 года, арест 18 человек «рабочей оппозиции». О расстреле невинных людей сказано небрежно, неточно, лишь бы посеять ложь без каких-либо уточнений. Обратите внимание на слово «под началом», а не под руководством Ягоды. «Но это была лишь «завязка», прелюдия перед Большим  террором. Его, по указке Сталина, готовил Г. Г. Ягода. Более полутора лет отрабатывался сценарий процесса по делу «Объединённого троцкистско-зиновьевского центра» (стр. 53). Снова смысловой прокол: даже если посчитать Ягоду причастным к судебным процессам 1934 года после убийства Кирова, которые сам Ильинский не решается называть Большим террором, а лишь его «прелюдией», тогда совершенно ложно звучат упомянутые выше слова того же автора, что Ягода был «вершителем Большого террора». Запомним: процесс 1936 года, по утверждению Ильинского, с 1934 года готовил Ягода, не будучи наркомом ещё несозданного НКВД. «И при этом Сталин обвинил Ягоду в том, что НКВД на четыре года опоздал в борьбе с контрреволюции, не использовал резервы… Ягода не возражал…» (стр. 54). Смешно, не правда ли, что Ягода мог что-либо возражать после снятия с поста наркома внутренних дел. Однако возражал не Ягода, а сам Ильинский, который написал по поводу текста телеграммы Сталина и Жданова на имя Молотова от 25 сентября 1936 года: «Не опоздал, а скрывал их, и все благодаря тому, что Ягода умело «носил маску», конспирировал свои связи» (стр. 141). Однако в другом месте книги тот же Ильинский пришёл в противоречие со сказанным: «Не всё просчитал Генрих Григорьевич… И на старуху, как говорят, бывает проруха», - пофилософствовал легкомысленный автор легкомысленного текста, кощунственно вспомнив старуху по случаю расстрела Ягоды (стр. 118). «Ягода был «демоном сталинизма», но не все придерживаются такого мнения» (стр. 55). Важно, что этого мнения придерживается Ильинский, создавший на голом антисемитском энтузиазме русского националиста сборник бредовых фраз, объединённых в тексте одной книги.
«Ягода до того уверовал в успех переворота, что намечал даже состав будущего правительства. Так, о себе говорил, что станет во главе Совета народных комиссаров, народным комиссаром внутренних дел он назначит Прокофьева, на наркомпуть намечал Благонравова», - при полном сознании написал этот бред Ильинский (стр. 121). «Ягода говорил, что достигнуть этого (правительственного переворота) можно будет лишь путём ареста и уничтожения всех членов Политбюро и правительства во главе со Сталиным» (стр. 129). Осталось только решить, кто привяжет к хвосту ягуара Сталина колокольчик Ягоды. «Вообще, говорил Ягода, роль секретарей ЦК будет при нём иная. Он сравнивал себя с Гитлером, увлекался его книгой «Моя борьба» и неоднократно подчёркивал, что Гитлер «без чьей-либо помощи» из унтер-офицеров вышел в государственные вожди. А он разве хуже? Важно лишь иметь рядом таких людей, как Геббельс, Геринг, и сильную преданную Чека. Но так мыслил и говорил Ягода» (стр. 122). Приведённые цитаты повторяют текст Ильинского без каких-либо изменений, чтобы читатель сам почувствовал, как важно для народа иметь таких журналистов, как Ильинский, и организация еврейских погромов станет вопросом времени. Чтобы придумать версию о том, чтобы Ягода мог сравнивать себя с Гитлером, нужно превратиться в русского Мюнхгаузена. Завершая сказание о государственном перевороте, который якобы готовил Ягода, Ильинский закончил естественным и единственно возможным выводом, в котором снова приговорил Ягоду к смерти: «Понятно, что этих показаний было достаточно, чтобы приговорить Ягоду и всех иже с ним к расстрелу» (стр. 129). Так Ильинский ещё раз подвёл Ягоду к расстрелу и «всех иже с ним». Эх, опоздал Ильинский со своими изысками на 70 лет, какой следователь сталинской закваски пропал для страны!
В следующей фразе Ильинский приравнивает руководящую деятельность Сталина с работой ОГПУ: «Часто задают вопрос: как Сталин, ОГПУ могли позволить Троцкому спокойно разъезжать и жить в Европе (Турция, Франция, Норвегия) и не получить пулю в лоб или не выпить рюмку с ядом? В этом, оказывается, долгое время и состояла сталинская хитрость» (стр. 45) Правда, всю хитрость Ильинский, в совершенстве овладевший уголовным мышлением эпохи, всё же приписал Сталину, однако не забыл поставил рядом с кровавым вождём Ягоду (НКВД). Так, на всякий случай. А вот фраза того же Ильинского с противоположным смыслом: «Сталин и Ягода были разновеликими величинами. Сталин был призван приказывать, Ягода – раболепски исполнять. В этом их главная взаимосвязь, и это угнетало порой Ягоду и заставляло Сталина не доверять Генриху» (стр. 501).  Если Ягода беспрекословно выполнял поручения Сталина, тогда почему же вождь ему не доверял? И как быть с замечаниями Сталина, что Ягода тормозил его указания? Если Ягода был рабом-исполнителем, как же он посмел готовить заговор, чтобы сместить самого Сталина, «призванного приказывать»? Кто сможет ответить на эти вопросы, не имеющие ответов? Ильинский?



       ВЛАДИМИР ОПЕНДИК            

ДЕКАБРЬ 2006 ГОДА