Так что там за ребенок

Дело было 22 июня 2010 года. В пятницу. Жара стояла невероятная и казалась вечностью. За десять минут до того я остановил машину на углу Святого-Жозефа и Шамборд. Руки  тряслись, но открыли мобильник. Я хотел посмотреть, который час. Я был уверен, что позже захочу знать точное время. Тогда я  не был в  курсе, что  на экране айфонов, под циферблатом, появляется название песни. В двенадцать часов и четыре минуты 22 июня 2010 года на моем телефоне высветилось название новогодней мелодии Чарли Брауна «Что это за ребенок».  Но в моем тогдашнем состоянии думать про Чарли Брауна я не мог.

«Чего?» - спросил я у айфона. «Откуда  они знают?»  Ведь ровно четыре минуты назад, в машине, стоящей на бульваре Святого-Жозефа, в  моих руках родилась ты. Я смотрел на телефон и думал, что он просит рассказать о тебе. Я был тогда на проводе с парнем из Скорой помощи, который по телефону давал мне указания с тем, чтобы я, не дай Господи, тебя не проворонил. Парень тот, надо признать, отставал от реальности ровно на два этапа. И еще надо признать, что я мало чем мог ему помочь: с одной стороны, я был очень занят тем, что происходило в моей машине, а с другой стороны, я очень плохо его слышал, щекой прижимая  мобильник к плечу.

- Будь внимателен. Ребенок может выскользнуть, - сказал он.

Но я тебя поймал. Можно сказать, что я тебя поймал в самый первый раз в твоей жизни. Хотя хочу тебе заметить, что когда ты позже будешь совать свою головенку куда следует и куда не следует, я тебе уже не понадоблюсь. Но тогда... при словах о том, что ты можешь выскользнуть, твой отец не успел испугаться - ты уже лежала на мамином животе.

- Возьми полотенце и вытри ребенку голову, - сказал парень в мобильнике.

Юморист.

- Ага. Щас достану. Из багажника. У меня там  как раз стиральная машина стоит. Я снял майку.  Мы укутали тебя в мою голубую майку.  Я приподнялся немного, чтобы не дышать в твою сморщенную мордашку. И увидел себя с голым торсом на бульваре Святого Жозефа в центре Монреаля. Только тебе позволительно вытворять со мной подобные шуточки.

А ведь ровно час назад твоя мать принимала ванну. Мы только что вернулись из ресторанчика. Кляну себя, зачем мы так далеко от дома поехали. В ванне у нее начались схватки. Но рожать мы еще не собирались. Из-за твоего братика. Он родился три года назад. Тогда, в первый раз, схватки у твоей матери длились десять часов. Сильные и постоянные, как и с тобой. Конечно, нас предупредили, что вторые роды протекают быстрее первых. Но что значит «быстрее»? На четыре, пять часов быстрее? Через сорок пять минут после первой схватки твоя мать сказала, что она рожает. Я начал смеяться. Ну вот такой я тактичный и деликатный в трудную для нее минуту. Спорить  не стал. Занялся сбором чемодана для роддома.  Полотенца выкинул. А зачем?   В роддоме полотенцев нету, что ли. Позвонил твоей бабушке. Попросил забрать твоего брата из садика. Сказал, что мы поехали в роддом. Твои бабушка с дедушкой должны были недельку у нас пожить. Собрал чемодан и начал стелить им кровать. И тут твоя мать сказала мне все бросать. Вот в этот момент я перестал смеяться. Твоя мать  не оставит постель незастеленной перед приездом гостей. Такой она человек. Значит, дело серьезное. Значит, нужно поторапливаться.

А два часа назад я ел бутерброд с сыром. И разговаривал с твоей матерью и ее огромным животом. Точнее, она со мной разговаривала. О неминуемых родах. О тебе. О том, что имя тебе еще не выбрали. Я молчал и внутренне раздражался. Дело в том, что тем летом началась реконструкция роддома (до которого мы так и  не доехали), и возле него не было стоянки. Пару недель назад мне об этом сказал твой дедушка. Он же посоветовал мне, когда придет время везти твою мать в роддом, оставить машину на стоянке университета. И я, со всеми разговорами о родах, начал нервничать, представляя себе, как я вот приеду и ту стоянку университетскую так и не найду, в результате чего взорвусь и подорву всю вселенную. Вместе с тобой. А так как тебя подрывать я никак не хотел, я взял нервы в руки и признался твоей матери, что боюсь не найти стоянку. Твоя мать – чудесная женщина. У нее при выходе из ресторанчика уже схватки начинались, а мы поехали искать для меня стоянку. Чтобы я не волновался. То есть, ровно за два часа до твоего рождения мы с твоей матерью находились перед роддомом, где оно (твое рождение) планировалось.  А потом мы поехали домой.

Олимпийские чемпионы.

Твоя мать – гений. Она сказала мне положить одеяло на заднее сиденье. Я сразу положил. У меня не было времени на дискуссии. Но глубоко-глубоко внутри я продолжал отчаянно сопротивляться мысли о том, что ты родишься не в роддоме. Я хотел в роддом! Если я завел мотор в пункте А, то должен  обязательно прибыть в пункт Б! Погода прекрасная, шины шуршат «все-будет-хорошо-все-будет-хорошо». Через десять минут (а мы  еще в роддом не приехали!) твоя мать сказала мне остановить машину. Я отказался.

- Я сейчас рожу ведь, - сказала она.

- Мы доедем, - ответил я.

- Рожаю, - сказала она.

 А я ведь знаю, как можно поменять решение у твоей матери. У меня есть парочка «фокусов» в заначке. Вынимаю первый.

- Звонить 9-1-1? – спрашиваю, совершенно точно зная, что она никогда не будет звонить врачам по пустякам. Она скажет «нет», я уверен.

- Да.

Кхм.

- Точно звонить?

- Да.

Я, конечно, мог бы продолжать задавать дурацкий вопрос в вариациях до самого роддома, но и у моей тупости есть границы. Короче, я остановил машину напротив дома номер 1301 по бульвару Святого-Жозефа. И позвонил.

Потом я увидел и услышал пожарную машину со включенными мигалками. Ты в это время хныкала на плече у матери. Пожарка остановилась. Я махал ей руками как оглашенный. А никто и не торопился вовсе. Ведь в большинстве случаев дети рождаются медленнее. Когда, наконец, к моей машине подошел первый пожарный, у него округлились глаза.

- О! – сказал пожарный. – А он уже родился!

- Это девочка, - гордо парировал я. Тут и вся команда пожарная подошла. Улыбаются. Тогда я вышел из машины. У меня дрожали ноги. Я свою работу сделал, но мозги, включенные в состояние «СРОЧНО», продолжали работать. Самый трудный момент родов был для меня, когда я вышел из машины. Отрезанный от тебя и от твоей матери. Начал медленно осознавать, что именно произошло. Эмоции на меня навалились  как цунами. Много, очень много эмоций. Много, очень много неизвестного. Океан позабытых страхов. Несколько минут назад мне было не до эмоций. У меня не было выбора. А теперь, поднимая голову и вновь ощущая землю под ногами, начал дрожать.

- Ты в порядке? – спросил меня самый вежливый пожарник.

- Да, - я не услышал моего ответа.

Он протянул мне руку: - Поздравляю, папаша! Я пожал ему руку. Заморгал глазами.  Как прекрасна была жизнь в двенадцать часов и четыре минуты 22 июня 2010 года! Прекрасней не бывает.

К тебе подошел второй пожарник. Надо было разрезать пуповину.

Эй! – сказал ему первый. – Пусть папаша режет.

Я отказался. Мне не надо было ничего резать. Это же всего лишь пуповина. Я и брату твоему ничего не резал. Они сами все резали. Потом пожарник меня спросил, не хочу ли сфоткаться. Я протянул ему мой айфон. Опять забрался в машину. И он нас сфотографировал. Ты уже видела эту фотку. Я тебе сто раз показывал: в машине твой папа с голым торсом, мама улыбается и ты, такая крохотная, в папиной майке.

Мне было хорошо. Нам всем было хорошо. И я понял, чего я боялся во время рождения твоего брата. Полсуток он не решался выбраться из  живота-бассейна, а я боялся за твою мать и ругал себя за беспомощность и невозможность ей помочь. Только держал ее за руку да часы считал. А вот с тобой... Спасибо тебе, дочь, что ты такая быстрая.

Пожарник вернул мне телефон. И тут я захотел посмотреть, а в котором часу ты родилась и нажал на кнопку.

- Так что там за ребенок? – спросил у меня айфон названием песни Чарли Брауна.
 
https://www.youtube.com/watch?v=YPur6qFCB0g