Эстафета

Так и знал, что в выходной не посплю... Ни свет ни заря жена заставила идти на огород накопать молодой картошки. Иду, зеваю, сам на своей волне и только лопату приноровил под самый большой куст, вдруг кто-то как врежет по держаку. Лопата в кусты улетела, а я от неожиданности сел на ведро.
Ничего себе за картошечкой сходил! Сначала думал, что это мой бык отвязался, потом смотрю, человек и даже знаю кто. А это Алик Топорков. Я как возмутился ему вслед:

-   Чё, Топор, глаза потерял? Не видишь, куда прёшься, спринтер недоделанный.

А он даже не тормознул, ни то, чтоб ответить. Я пожал плечами, мало ли, может пацан надумал спортом заняться, всякий солнечный удар ему бьёт в голову, но нафига лопату из рук выбивать?
Выкопал я несколько кустов и не спешу домой, решил покурить. Глядь, а Алик уже на второй круг пошёл. Я ему:

-   Марафонец, отдохни! Давай покурим!

Какой там, он и внимания на меня не обратил. Думаю, что-то тут не так, наверное, пора вмешаться. Дождался, пока он на третий круг мотанёт, вышел на дорогу и расставил руки. Солнышко уже стало припекать, поэтому за бегущим Аликом пыль столбом. А тот накручивает, с пути и не подумал свернуть, видит же, что кто-то впереди...

Но я ему не помеха, как катку собачьи экскременты. А когда подлетел поближе, ёксель-моксель, что он там видит? Глаза страшные на небо смотрят, изо рта пена, чи собаку бешеную съел? Метра за три до меня, Алик перебежал на другую дорожку. Не, не из-за того, что заметил препятствие, я для него совершенно не существовал, просто он двигался на автопилоте, только ему известном.
Перемещаюсь тоже на эту дорожку, но действовал медленно, не успел. Попытался схватить его за рубашку, вроде удалось, а толку? Он протащил меня несколько метров и я разжал руки. Силища, как у носорога, думаю, одному с ним не совладать, потому что Алик даже скорость не сбавил, когда я к нему прицепился.

А остановить надо. Какая причина, что пацан вот так нарезает вокруг села? Поставил ведро с картохой во дворе, а сам по-быстрому рванул к Лёне Куцему, соседу Алика. Может, тот объяснит, что у нас в деревне происходит, а я ничего не знаю?
Лёня и рассказал, что Алик своровал черешню у деда Анисима, а тот ему чего-то стрельнул из ружья:

-   Ты чё, Серёга, выстрела не слыхал с утра?

-   Слыхал, но Анисим иногда, нет-нет, и по воробьям пальнёт. Кто же мог подумать? Пошли, Лёня, надо спасать человека, а то у него язык намотается вокруг шеи и задавится на собственном органе вкуса.

Но пока мы выскочили за задворки, Алика уже и след простыл:

-   Блин, Лёня, не успели, а это уже седьмой круг.

-   Откуда знаешь, ты что, считал?

-   Не я, егошняя собака. Как видит хозяина, так и скавчит, то есть, приветствует, а это значит, ещё круг.

-   Серёга, ну его в баню, мы и вдвоём не справимся, он раскидает нас, как котят. Ты видел, прёт не хуже трактора? Давай у деда Анисима рыболовную сетку попросим и поймаем нашего "гепарда", как сома.

-   А это мысль... 

Дед сначала артачился:

-   Да нехай он хоть сдохнет, ворюга! Мне от этого ни холодно ни жарко. У кого воровать, у пенсионера?

-   Дед, не плачь, ни такой уж ты безобидный. Засандолил человеку в скворечник, что фиг и бульдозером остановишь.

В итоге пришли мы на место втроём, дед тоже увязался. Растянули с Лёней сетку и он спрашивает:

-   Серёга, какой круг?

-   Собака тявкала тринадцать раз.

-   Несчастливое, Серёга, число...

За буграми показался столб пыли, но Алика ещё не было видно. Дед подёргал себя за бороду:

-   Ого, такую пылищу и сто грузовиков не подымут. Пойду-ка я за деревину на всякий случай.

На Алика, с ног да головы покрытого пылью, жутко было смотреть. Дед высунулся из-за дерева:

-   Хлопцы, а вы уверены, что это наш, а ни какой-нибудь туземец?

Вот и последние метры до западни, мы зажмурились... Удар по сетке, другой, нас повело... Открываем глаза - в сетке дыра, а вокруг ничего не видно от пыли. Лёня дрожащим голосом сказал:

-   Я ж говорил, число несчастливое.

Тут дед вышел из укрытия:

-   Даааа, не по снасти рыба... От чертяка, черешню мою пожрал и вещь прохудил, теперь латай. Вы, если хотите поймать этого аэроплана наземного, то идите к Светке Найдёновой. Она вчера рабицу купила, будет забор обтягивать, чтоб цыплята не выбегали.

-   Дед, у неё как просить, так ну б нас нафиг. Мы видели, где она её сгрузила. Сейчас пойдём и возьмём, а потом на место положим. Что ей, жалко?

-   Смотрите сами, это ваше дело, а я вам ничего не говорил. Даааа, видать не надо было мне дробь в скипидаре замачивать...

Натянули другую сетку, теперь рабицу и ждём "осетра". Он не заставил себя ждать, вот это темп! Плохо помню, как всё произошло, слышу дедов голос:

-   А чего вы поприжмурялись? Я же говорил, что на рабицу и кита поймать можно.

Алик барахтался, как вроде и правда сазан какой, запутался молнией с ширинки, но ногами не переставал перебирать, типа, по-прежнему бежит. Пока его распутали, он по пояс в землю ушёл. Притащили Алика домой, а его бабка не пускает, уверенная будто это не её внук. Пришлось мыть под колонкой.

После уложили на кровать, а он мечется из стороны в сторону и продолжает грести ногами. И пока баба Лиза не начала задавать вопросы: "Что с ним?" и "Отчего?", мы потихоньку вышли. А до сих пор она думает, что внук напился.

На следующее утро мы, той же компанией, стояли за двором у деда Анисима. Обсуждали вчерашнее происшествие и гадали, удобно ли будет проведать Алика? Но баба Лиза сама к нам подошла. Сказала, что у Алика ноги всё время находились в движении, как будто на велосипеде едет.

-   А чё ты ему их к кровати не привязала?  -  спросил дед.

-   Я привязала, так он кровать сломал. Вынуждена была соседа позвать, тот ему ноги потуже запеленал, но сразу начались взмахи руками.

-   Ой, Лизка, прям, куча делов. Да дала в руки мясорубку и нехай мясо мелет, чтоб напрасно энергию не тратил.

-   Так-то оно так, только меня одно интересует: хлопцы, а чего он вчера выпил?
Дед пошаркал ногой по земле, вроде что-то ищет и, не поднимая глаз:

-   Лизка, ты б не лезла в молодое дело. Нынче не водка продаётся, а зараза. Ну выпил хлопец лишнего, а тебе, прям, надо знать: где да что?

-   В том-то и закваска, что от него спиртным не пахнет, я специально принюхивалась.

-   Принюхивалась она... Сколько тебе лет, чтоб ты запахи различала? Или ты думаешь, что до сих пор гончая? Ты, Лизка, уже не гончая, а на карачках полу-пешая.

Ко всеобщему удивлению Алик оклемался быстро. В следующий выходной прихожу к нему, а он сидит на порожках и улыбается.

-   Ну ты, старик, даванул, все мировые рекорды побил! А чё не останавливался, я тебя и звал, и схватить пытался, уже хотели МЧС задействовать.

-   Да боль, Серёга, была такая, что на месте невозможно устоять, к тому же,  нежелательно, чтобы вы видели мои слёзы.

-   Но сейчас-то ты не стесняешься о них говорить?

-   Видеть одно, а понаслышке другое.

-   Так, а чего в речку не прыгнул, оно бы сразу полегчало.

-   А вот не знаю... Как будто кто-то мозг запрограммировал на определённый маршрут. Тогда казалось, что если сверну куда -  всё, конец.

-   Ты, Алик, здорово на деда не серчай, он тебя не приглашал в свой сад.

-   А я и не серчаю, но отомстить - всё одно отомщу.

Сразу я не придал значения этим словам, ну там, думаю, мелкая шалость, типа, черешню деду срубит или дрожжи в туалет кинет, но чтоб такое...

В августе задождило. И хоть для летнего сезона это не вопрос, а вот для деда Анисима такая погода не прошла даром. Посидел дед, как-то на холодном бережку и насидел себе на мягкое место множество чирей. Он самостоятельно пробовал с ними бороться всякими мазями да примочками, но их становилось всё больше.

Через две недели дед не выдержал и обратился за помощью к травнице, тётке Настасье. Та снабдила его травяным сбором и дед регулярно сидел в тазу с различными настоями... Как Алик пробрался к деду в летнюю кухню, никто не знает, но это факт. В мешочек с травами он подсыпал толчёный красный перец, знаете такой, "огонёк"?
Дед, как обычно навёл себе панацею и уселся в таз. Он обратил внимание на незнакомые ощущения, но сославшись на то, что мабуть так чирьи болезненно заживают, продолжал стойко терпеть. Сидел, сколько мог выдержать, но когда  жжение засвирепствовало в прямой кишке, а глаза полезли на лоб, тут старый подхватился.

Не поверите, я снова шёл на огород. И вдруг... По привычке подумал на Алика, потому что скорость не уступала, но Алик не носит бороду и усы. Мимо меня накручивал голозадый дед Анисим. Долго размышлять не надо было, чтобы понять в чём дело. Оперативно позвал Алика и Лёню, ведь старческое сердце Анисима не справится с нагрузкой в пятнадцать кругов, как мотанул Алик.
И сети мы не расставляли, справились и так. Дед брыкался и извивался, как уж, а Алика умудрился укусить за лодыжку. Тот взвыл:

-   Никогда, дед, слышишь, никогда не поверю, будто ты беззубый и больше не буду тебе селёдку молоть на мясорубке.

-   Дед,  -  говорю,  -  не вырывайся, мы сейчас на речку тебя отнесём и сразу - как на свет народишься.

-   Не нужно на речку, там вода тёплая, я пробовал.

Отнесли деда к Лёне во двор, посадили в корыто и налили туда холодной колодезной воды, которую меняли через каждые двадцать минут, потому что она нагревалась от дедовой задницы. Сидит дедуня, насупился, брови сдвинул к переносице и если бы не усы с бородой - вылитый капризный ребёнок, понявший, что ему больше не потакают в свободе действий.
Мы ржём, а он ещё сильнее хмурится и повторяет одно и то же:

-   Смеётесь, да? Смеётесь? Ну смейтесь, смейтесь...

Когда у деда боль утихомирилась, я решил поговорить серьёзно:

-   Дед, я не буду тут тоси-боси разводить, а скажу прямо - вы виноваты оба.

-   Как это оба? Я, что ли залез к нему черешню воровать?

-   И что теперь, стрелять в человека? В общем так, дед, мы по-шустрому организовываем выпивку с закуской, вы с Аликом подаёте друг другу руки, и мы вместе повеселимся над этим, вроде нечаянно произошла самая глупейшая в мире шутка.

Не успел я закончить пламенную речь, как Алик первый протянул деду руку. Но он отвернулся:

-   Я с покойниками не ручкаюсь.

-   Дед, ты о чём?

-   О том, что как только вылезу из корыта, сразу пойду за ружьём. Посадить меня не посадят, учитывая обстоятельства и возраст. А хочь и посадят, лучше тюрьма, чем доживать последние дни с таким позором.

И мы забеспокоились за Алика. Если бы прошло несколько дней и дед малость поостыл, то это были бы просто слова, а вгорячах он мог делов накуролесить, мы верили. Но, как нельзя кстати, в эту историю вмешался Его Величество Случай. Месяц назад Алик подал заявку в одну фирму на вахтовый метод работы и укатил на Камчатку на долгие месяцы. Явился аж в марте, в аккурат перед Прощёным Воскресеньем.
К деду пошли мы втроём: я, Лёня и Алик. Не успели зайти во двор, а он уже на порог выбежал. И вроде нас нету рядом с Аликом:

-   А я знал, что сегодня тебя увижу, поэтому ждал. Огурчиков с капусткой достал из погреба. А надысь Валька Зуева грибами угостила, я не съел, тебе берёг. Дюже я переживал, когда ты на Камчатке очутился, там же медведи... Ну чего мёрзните, заходите! Чай не месяц май на улице.