Римские папы -из книги Оргия во Храме

                I. АНТИПАПА
   Флоренция, пожалуй, самый эротичный город из тех, в которых мне довелось побывать. Напоённый сакрально-возвышенной прекрасной и радостной эротикой. Падуя, Пиза, Сиена,  Венеция, безусловно, тоже эротичны (чего не скажешь о Милане – огромном бизнес-центре). Но в Венеции, например, эротика имеет привкус, цвет, отсвет, даже звук (плеск мыльно-ржавых волн под чёрной гондолой-катафалком) неких отклонений, нездоровья и смерти («Смерть в Венеции» и др.). Флоренция – жизнь. Произносишь про себя: «Флоренция», - и погружаешься мысленно в ту неповторимо радостную, упоительную  атмосферу, что царит там повсюду, начиная с сакрального центра города, образованного площадью святого Иоанна и Соборной, с церкви Благовещения Девы Марии, со скульптур на площади Синьории, с галереи Уффицы, с Понте-Веккио, с сада Боболи с его фантастической красоты бассейном… И не только в произведениях искусства дело. Хотя и в них, конечно, – думается, плотность совершенной красоты, гениальных од к радости, к жизни, к любви там высочайшая в мире. Эротика – это желание жить, продолжать жизнь. А ниоткуда так не хочется отправляться в мир иной так, как из Флоренции. Быть может, мне повезло с погодой, с солнцем. Приехав утром, я до вечера бродил по улицам, по площадям, по набережным, по залам галереи Уффица и давался диву от того, как много вокруг красивых, очень красивых и сногсшибательно красивых женщин. Не буду оригинален, коль замечу, что Италия вообще этим славится. Я ещё в первый приезд, во время незабываемого круиза по Средиземноморью иного лет назад, в Неаполе был поражён и чуть не вывернул себе шею в экскурсионном автобусе. Но вот загадка: не только итальянки, но все женщины, откуда бы ни были, независимо от природных данных, возраста, настроения, степени ухоженности или, как принято теперь говорить, «тюнингованности», - в Италии, и особенно во Флоренции преображаются.   
 - Ты удивляешься, Серджио, тому, что католические священники, призванные врачевать души, занимаются растлением малолетних, в Соединённых Штатах, например, и не только? – говорил мне историк католицизма доктор Пьетро Казарини за ужином в  рыбном ресторанчике неподалёку от Palazzo Vecchio. Камни Старого Дворца на заходе солнца становились медово-жёлтыми и будто испускали мягкое свечение, тогда как статуи – мифологических героинь, «Похищение Поликсены», Геркулеса, Давида – погружались в темноту. Давний, ещё со времён советской перестройки друг моих друзей, работавших в Италии, он провёл для меня  экскурсию по Ватикану, а потом мы отправились на его крохотном «Фиате» во Флоренцию, где у него были дела. – Нити этого тянутся в далёкое прошлое. В Риме вчера ты осведомился, отчего на стене Собора святого Пьетро, где означены все папы, начиная собственно с апостола Пьетро, отсутствует Иоанн XXIII. Изволь, я расскажу тебе про этого антипапу. – Русский язык Пьетро, похожий на средневекового монаха-просветителя, учил по книгам, в основном по русской классической литературе, так что и выстраивал иногда фразы соответственно. - Заказывай ещё одну порцию устриц, бутылку моего любимого «Lacrima Christi» - «Слёзы Христа» и набирайся терпения. Ибо рассказ будет долгим. И, быть может, достаточно шокирующим для тебя, православного, да ещё из так называемого и своеобычно понимаемого вами Третьего Рима. На самом-то деле Рим один, другого быть не может. Надеюсь, ты это поймёшь.
 - Не возражаешь? - спросил я, достав из сумки и положив на стол диктофон.
 - Пожалуйста, я не боюсь суда инквизиции, - вполне серьёзно ответил Пьетро. – Впрочем, последняя моя поездка в Москву, с её шикарными автомобилями, казино, ночными клубами и особенно… да ты сам всё знаешь лучше меня.
 - Что всё, Пьетро? – не понял я.
 - Откровенно?
 - Как на духу, - кивнул я.
 - Мои знакомые, которым здесь, в Италии, я оказал небольшую консалтинговую услугу по бизнесу, связав с управляющим компаниями самого Сильвио Берлускони, решили отблагодарить и пригласили меня в …как ты думаешь, куда?
 - Судя по выражению лица и блеску глаз – в баню.
 - Но как ты догадался?!
 - В Москве это теперь почти неотъемлемая составляющая гостеприимства. Как хлеб-соль, икра, водка, Большой театр. Ну, и хорошо попарились?
 - Ты знаешь, что такое «группа поддержки» в русской бане?
 - Догадываюсь. Было из чего выбрать-то?
 - О-о! Мы сами выбрали по Интернету, хозяйка бани им всё объяснила и буквально полчаса спустя перед нами уже стояли в ряд юные красавицы на любой вкус, блондинки, брюнетки, рыженькие, стройные и пышненькие, представляешь! – облизывался Пьетро.
 - Мы немного отвлеклись от темы, - напомнил я, разглядывая устрицу в тарелке историка католицизма.
 - Нисколько, поверь! – возразил раскрасневшийся доктор. - Я хотел сказать, что моя недавняя поездка дала мне повод усомниться в том, что Москва не является Третьим Римом. А теперь – непосредственно к нашим баранам, как говорят у вас. Не знаю уж, насколько рассказ мой впишется в твою книгу о сакральной эротике. Впрочем, что же тогда называть сакральной, религиозной эротикой, коли не интимную жизнь римских пап?.. Работает диктофон?
 - Всё в порядке.
 - Итак. С древних времён секс и религия тесно связаны между собой. И наиболее явственно это проявилось за многовековую историю именно в католицизме. Каких только пап и антипап не видела католическая церковь!
 - А вообще кто такие антипапы, Пьетро? Звучит забавно.
 - Если коротко – проигравшие в борьбе. Те, кому не удалось завладеть властью, а значит, несметными сокровищами самой богатой на земле Церкви и доказать, что они являются преемниками святого Пьетро, первого в истории человечества папы. Об интимной жизни пап можно писать тома и тома. Каких только не было! И гомосексуалисты, и некрофилы!.. И папесса Иоанна была, которую Бокаччо называл Джибертой, - она, впрочем, разродившаяся прямо на алтаре, по сравнению с остальными являла собой чуть ли не верх целомудрия… Но одним из самых ярких, если не ярчайшим антипапой был, всё же, на мой взгляд, Иоанн XXIII. Посему и расскажу о нём для твоей книги – жизнь его и есть целая книга, настоящий роман!
 - Сделай милость, дорогой Пьетро!
                II.
 - Родился Балтазар Косса, а именно так в миру звали будущего  антипапу, в 1360 году на острове Искья в Неаполитанском заливе, - глотнув вина, торжественно, высокопарно начал повествование ватиканский историк. – Род его восходил к эпохе Римской империи и был из древнейших в Италии. По семейному преданию, сам Юлий Цезарь подарил остров своему любимому полководцу Корнелию Коссе. Старшие братья Балтазара, Гаспар и Микеле, были пиратами, притом весьма успешными и изощрёнными. Многие государства стремились привлечь «адмирала» Гаспара Коссу на свою сторону, дабы парализовать или уничтожить торговые связи соперников. Балтазару не было и тринадцати, когда он, тайком проникнув на один из кораблей старшего брата, принял боевое крещение: в районе Берберии, недалеко от современного Туниса, пираты захватили генуэзский корабль, в рукопашной схватке перебили команду, и юный Балтазар был ранен. В будущем он будет брать уроки фехтования у знаменитых мастеров Неаполя и Венеции, станет одним из лучших фехтовальщиков Европы, и многажды клинок спасёт ему жизнь. Он будет брать и уроки любви – ещё более успешно. Но первый урок ему преподали темнокожие рабыни с генуэзского корабля: они ухаживали за мальчиком, сделали его мужчиной, в считанные дни и ночи он пошёл на поправку, да и стал после этого настоящим пиратом из-за страсти к женщинам. Девушки и женщины, которых пираты брали в плен в набегах, прельщали юного чернокудрого Балтазара даже более, чем несметные сокровища.
   Их много было в его жизни. Без преувеличения можно сказать, что для Балтазара Коссы женщины были sine qua non. Абсолютно! И было три женщины из женщин. Первая – мать Балтазара Коссы. «Дитя моё, - говорила госпожа Косса, когда после очередного набега Балтазар навестил отчий дом на Искье. – Тебе уже двадцать. Я молю Бога, чтобы ты не отправился на корм рыбам. Помнишь, когда ты был маленьким и гремел гром, ты прятался у меня под юбкой? Ты даже грудь мою сосал как-то по-особенному, мне говорили, что мы с тобой в эти минуты были подобны Мадонне с младенцем. Ты был самым нежным из моих сыновей. И самым набожным. Я избрала для тебя иной путь. Не быть тебе больше пиратом – такова моя материнская воля! Ты добьёшься сана священника, епископа, станешь кардиналом и получишь все блага мира! Благословляю тебя!» Балтазар обожал и во всём слушался свою мать. Простившись с друзьями-пиратами, он отправился в университет Болоньи, на теологический факультет.
   Прирождённый вожак, благодаря уму, отваге, богатству (мать регулярно присылала неаполитанские реалы, весьма твёрдую тогда валюту), он стал кумиром студентов знаменитого университета. Студенты в ту пору, находясь под защитой суперлояльного по отношению к ним закона, могли позволить себе любые безумства. Балтазар не знал равных в попойках, скандалах, схватках, нередко кончавшихся кровопролитием. Горожане называли студентов «дьяволами Балтазара». О его любовных похождениях стали складываться легенды. За пять лет учёбы на теологическом факультете его жаловало благосклонностью множество женщин, от знатных дам Болоньи до простолюдинок и блудниц. Редко он проводил две ночи подряд в одной постели. «Дьяволы Балтазара» считали за честь вступить в связь с бывшими любовницами своего кумира и главаря. Те не противились – отвергнутые, они отдавались «дьяволам», лишь бы быть поближе к Балтазару. И только Има Даверона не изменяла Коссе.
   Иные мстили. Монна Оретта, жена богача Бенвенутти, ослеплённая ревностью, уговорила мужа нанять убийц. Ночью они напали, ранили, но Балтазар, физически необычайно сильный и ловкий, заколол их всех, затем и самого Бенвенутти в его дворце, а Монне на груди начертил стилетом, с которым покушались на его жизнь наёмные убийцы, звезду. В ту же ночь, спасаясь от преследователей, он очутился в доме, скрытом густыми зарослями и наполненном таинственными предметами: черепами, скелетами, чучелами, старинными картами… Хозяйка – её глаза, весь облик – потрясли воображение Балтазара. Будущий римский папа не мог знать, что эта встреча станет роковой и приведёт в конце концов к тому, что последующие папы, «преемники святого Петра», отрекутся от Иоанна XXIII, назовут его антипапой.

 «Кто она, эта девушка?» - спрашивал он верную свою подругу Иму Даверону, когда та промывала и перевязывала ему раны в своём дворце. «Ах, Балтазар, милый! – с тревогой и горечью отвечала Има. – Я знаю, ничто тебя не остановит. Но умоляю, забудь о ней!» Има хорошо знала девушку. Это была Виттория делла Кали, она же Яндра делла Скала. Родилась, как и Има, в Вероне. Прадед, дед и отец правили городом. Но отца отравил родной брат, и семнадцатилетняя Яндра, изнасилованная дядей, была вынуждена бежать. Жители Вероны и Болоньи, восхищаясь образованностью, глубиной познаний девушки, говорили, что она чародейка, предсказательница, чуть ли не владеет чёрной магией… По законам святого суда «обвинение в ереси должно быть поддержано даже в том случае, если оно исходит из уст хотя бы одного доносчика». «Святая инквизиция уже давно бы отрубила ей руки и ноги, - говорила Има Даверона своему возлюбленному, - её бы сожгли на костре, если бы не кардинал ди Санта Кьяра. Кардинал влюблён в неё. Он заплатил огромные деньги, чтобы её выкрали и спрятали от священной инквизиции. Но они придут за Яндрой делла Скала».
   Балтазар Косса сделал всё, чтобы спасти Яндру от инквизиции. Но был схвачен вместе с ней и брошен в тюрьму.
 «Сколько раз ты спала с Сатаной? – пытал Яндру сам Бранталино, Великий инквизитор Италии. – Говорят, он тебя пользовал по-собачьи и из твоей утробы доносились собачий лай, крик петуха, кошачьи вопли, рёв быка…» Её насиловали. Задушив и заколов несколько тюремщиков – стражников Ордена капитанов святой Марии, - Косса бежал из тюрьмы. И вскоре с помощью Имы, «армии удачи» своего брата Гаспара и тысячи студентов Болоньи освободил из заточения Яндру делла  Скала – Витторию.  Освобождение Виктории он считал своей первой в жизни истинной викторией. Но если бы он только знал, как ошибался!..
                III.
 - И вновь Балтазар Косса поднял чёрный флаг, - продолжил Пьетро, смачно покончив с устрицами и запив их вином. – С ним была Яндра – всегда одетая в мужское платье, хладнокровная, в совершенстве владеющая огнестрельным и холодным оружием, читающая по звёздам. Четыре года корабли Коссы бороздили Средиземное море и Атлантический океан. Пираты – давние соратники Балтазара и вчерашние студенты - медики, теологи, юристы, - нещадно грабили и громили корабли под любыми флагами, совершали набеги на города и селения всей Берберии (нынешние Тунис, Алжир, Марокко), Балеарских островов, Корсики, материковой Испании и даже Италии… Единственным местом, не страдавшим от налётов Коссы, был Прованс – французская провинция, правителю которой служил Гаспар, ибо герцог Прованса мог приказать Гаспару уничтожить пиратский флот Балтазара, а ослушаться тот не смог бы, даже если б речь зашла о родном брате.
   В Европе самые богатые трофеи давали церкви – алтари, золотые подносы, чаши, расшитые золотом хоругви, ризы, урны с останками святых, дары верующих… Дворцы в Берберии были переполнены сокровищами, награбленными мавританскими пиратами в Европе, - доспехи, украшенные бриллиантами, кольчуги и мантии правителей, на которых сверкали тысячи рубинов, сапфиров, жемчужин… Богатейшие приморские виллы после опустошения сжигались, их хозяев люди Балтазара резали, вешали, топили в море, молодых хозяев, естественно, забирали с собой. Грабили и торговые корабли. И отовсюду Косса свозил сокровища под крышу отеческого дома на Искью. Свозил и лучших рабов. В то время почти уже не встречалось на Средиземном море судов, будь то неаполитанские, генуэзские, прованские, арагонские или венецианские, которые не везли бы из Африки и Азии рабов для продажи в портах Европы.
 «Я знаю, мальчик мой, - говорила госпожа Косса, когда Балтазар доставил на Искью тело брата, убитого в бою, - ты ищешь женщину, которая хоть чем-то напоминала бы твою мать. Я тебе рассказывала, как по-особенному ты сосал мою грудь. Тебе было чуть больше годика, когда ты, будто чувствуя, что я прекращаю тебя кормить, вцепился в мои груди и ни за что не хотел разжимать ручонки, и потом долго горько плакал! Ты в отца. Уже тогда это были руки не малыша, но мужчины – женщина чувствует это! Здесь, на Искье, ты устроил себе настоящий гарем, как мусульманин. Но из тысячи мышей не сложишь слона. Эта девушка, Яндра, нравится мне. Мы чем-то даже похожи. И она тебя любит – как я любила твоего отца. Но поверь, мы, женщины, не прощаем тем, кого любим. Если бы ты знал, как она посмотрела на чернокожего раба, когда вчерашней ночью ты ушёл к берберийкам! Я понимаю: ты в горе из-за гибели брата и хочешь забыться, а они, эти страстные юные бестии, любого сведут с ума! Но мальчик мой! Вот уже пятьсот лет наш род даёт служителей церкви. Я вижу – если ты не оставишь моря, Бог покарает тебя, как многих, многих, а если я потеряю тебя, то уйду следом в одночасье…» Но не послушался Балтазар.
   Корабли его дошли до юга Африки, набили трюмы драгоценностями, золотом, тысячью отборных рабов и рабынь. Лампедуза – остров посреди Средиземного моря, чуть западнее Мальты и южнее Сицилии – был последним пристанищем перед возвращением на Искью. Этот остров между Африкой и Европой служил нейтральной территорией для европейских и арабских пиратов. Для христиан и мусульман. Тогда ещё такое было возможно. На северной стене пещеры в центре острова была изображена пресвятая Мария с младенцем, возле южной стены находилась могила с мусульманской святой – Марабу. У обеих стен были сложены ящики с одеждой, провизией, деньгами – дублонами, реалами, цехинами, эскудо, торнези, золотыми флоринами. Их оставляли матросы торговых кораблей и даже пираты, христиане и мусульмане, для потерпевших кораблекрушение и для рабов, которым удалось бежать с галер. «Не чудо ли, - в старости вспоминал беспощадный некогда испанский пират Алонсо де Контрера, - что светильник перед Богоматерью горел всегда: и днём, и ночью, даже если на острове давно не было ни души… Никто не рисковал унести из пещеры и пригоршню зерна – ни христиане, ни магометане». «Грузите всё на корабли!» – приказал Косса, войдя в пещеру, не раздумывая. Гуиндаччо, его друг, хромой одноглазый гигант-пират, пытался рассказать Балтазару о священном обычае, но тот и слушать ничего не желал. «Накличем беду, - промолвила Яндра, когда пираты выносили из пещеры ящики и мешки. – Может, и к лучшему».
   И был шторм, разыгравшийся внезапно. Ко дну пошла вся флотилия Балтазара Коссы. Сам он с Яндрой, Гуиндаччо и ещё двумя пиратами чудом спасся. И поклялся внять мольбам матушки и надеть сутану. Лодку выбросило рядом с Равелло и Амальфи, где за полгода до того они грабили, насиловали, убивали и жгли. Их схватили, заточили в подземелье крепостной башни. По счастливой – или роковой – случайности в то самое время в крепости находился папа Урбан VI, первый папа, обосновавшийся в Италии после «пленения пап», столетнего периода, когда папы покинули Рим и правили из провинциального Авиньона. Крепость брали штурмом. Балтазара Коссу намеревались казнить, но вместо этого – вновь, в который уже раз хранил его то ли Бог, то ли дьявол! – папа вдруг предложил ему союз в борьбе против другого папы, Роберта Женевского (тогда в Европе бывало и по три папы, признанных разными странами – они проклинали друг друга и воевали, войска враждующих пап грабили церкви и монастыри противной стороны, бывало, разрушали и сжигали их вместе с прихожанами). Косса стал во главе войска Урбана VI, разгромил неприятеля, захватил в плен изменников-кардиналов. Сам он и друг его Гуиндаччо, в мгновение ока сделавшись священниками (папа узнал, что Балтазар учился на теолога), пытали кардиналов, добиваясь признания в заговоре. Пытали огнём, водой, ножом, щипцами… Нередко присутствовала, а то и принимала непосредственное участие в пытках Виттория - Яндра делла Скала. Она собственноручно отрезала несчастным гениталии. Добивал кардиналов - по приказу Урбана VI - Балтазар, обезглавливая и сбрасывая со стены в море. Папу он тайно вывез из осаждённой крепости.
   Вскоре папа вместе со священником и прославленным уже воителем Коссой объявил серию крестовых походов: против Неаполитанского королевства, «раскольников»-греков (Византия), издал буллу о конфискации Пелопоннеса (Ахейского княжества), начал собирать войско против французов и венгров. Он вознамерился вновь обосноваться в Риме. Но Господь в тот раз не позволил: по дороге в Рим Урбан VI упал с мулла, ударился головой о камень и вскоре скончался.
                IV.
   В вечерней Флоренции даже больше величия, загадочности, чем во Флоренции дневной, затянутой, как правило, солнечной дымкой: в безлюдных переулках, коих множество, то и дело возникает ощущение, что появится из-за угла наёмный убийца в длинном чёрном плаще и вонзит стилет тебе в солнечное сплетение.   
   На кольцевом бульваре, рядом с Восточными воротами, напротив Английского кладбища поляк-зазывала, приняв и Пьетро за туриста, стал затягивать нас в ночной клуб, уверяя на польском английском, что более юных и пылких славянских созданий, почти невинных ещё детей, мы не сыщем во всём городе. Создания оказались из Украины и цены заломили не по-детски, а по пятьсот долларов – за раз. «Русские так платят, не мы цены устанавливаем, ты можешь это понять?» - «Понять могу…» Пока я проводил этот маркетинг, Пьетро ушёл вперёд и исчез в глубине виа….
 - Новый папа, Бонифаций IX, - продолжил он как ни в чём не бывало, когда я нагнал его, - был неаполитанцем, другом семьи Косса, ровесником Балтазара – тридцати лет от роду. На следующий же день после восшествия на престол он назначил Коссу архидиаконом и главным советником в Ватикане. И бывший пират исправно служил папе, который больше всего на свете любил деньги, - сочинял анафемы и лично вручал их, устраивал аукционы, типа ваших, русских залоговых, с которых по велению Бонифация IX продавались церковные посты… Это правда, Серджио, что у вас существовали расценки, которые никто особенно не скрывал, на кресло министра, замминистра, депутата Государственной Думы?..
 - Почему ты говоришь об этом в прошедшем времени?
 - А-а, и теперь? Но цены выросли, надо полагать?
 - И здесь, конечно, сказывается инфляция, рост цен на нефть… Но не будем отвлекаться. Я вообще не очень доверяю историческим параллелям. Всякое сравнение хромает, как говорил Ленин.
 - Ты прав. Порой священниками и даже архиепископами становились недавние грабители и убийцы. А настоятельницами женских монастырей – знаменитые куртизанки. На территории Ватикана были открыты обменные и ссудные кассы, выдавашие и принимавшие деньги под проценты. Балтазар Косса начал создавать «пирамиду», вроде вашей МММ, но только по продаже индульгенций: не обязательно уже было совершать паломничество в Рим, во многих городах открывались пункты коммерческого отпущения грехов. Балтазар Косса проявил и выдающиеся дипломатические способности. В течение недолгого времени ему удалось объединить города и земли, поддерживающие папу Бонифация IX. И за это он был возведён в сан кардинала.
Свою ненаглядную Витторию-Яндру Балтазар поселил в роскошном дворце и не менее роскошно обставлял их свидания: подаркам, которые он преподносил любовнице, завидовал и сам Бонифаций. «Неслыханные, ни с чем несравнимые дела творил Балтазар Косса в Риме, - писал биограф Коссы и секретарь Ватикана фон Ним. – Здесь было всё: разврат, кровосмешение, изменяя, насилия и другие гнусные грехи, против которых обращён был когда-то гнев Божий… В Болонье, куда Коса отправился по поручению папы для решения важнейших политических и церковных вопросов, он совратил более двухсот женщин: замужних, вдов, девушек, монахинь, живших в монастырях. Некоторые любили его, а был он красив, статен, обладал неимоверной мужской силой и выносливостью, но в то же время, говорили, и обходительностью), других он брал силой (как это было с тремя сёстрами-девственницами у них в доме). Замужние женщины ради Косы сознательно жертвовали собой – обезумевшие от ревности мужья были готовы на всё!..» Из других источников известно, что Косса щедро награждал женщин, и они имели возможность вовсе не возвращаться домой. Известны случаи, когда его любовницами становились одновременно и мать, и дочь. Так было, когда Коса стал папским легатом, правителем Болоньи – нечто вроде губернатора. В наших газетах писали, что у вас, в России есть весьма ходовые губернаторы – у одного, известного на Западе, целый гарем, тайный, конечно…
 - Пьетро, дорогой, оставь ты в покое нашу несчастную Россию. И что ж легат?
 - Увидев на балконе два очаровательных создания, с помощью своего заместителя и друга пирата-священника Гуиндаччо он узнал, что это мать и дочь, без особого труда овладел тридцатилетней матерью, а несколько дней спустя, сделавшись другом дома, соблазнил и четырнадцатилетнюю дочь. Они предавались любви почти каждое утро. Помогал Балтазару Гуиндаччо. Напротив располагалась таверна, и бывший пират следил оттуда, когда покинет дом хозяин, чтобы дать сигнал другу. Но однажды утром Гуиндаччо в таверне не оказалось. Рассвирепев, Косса поспешил к нему домой. «Святой отец! – вскричал Гуиндаччо, когда Косса, выбив дверь, ворвался и увидел в постели обнажённую женщину, успевшую в полумраке лишь прикрыть лицо простынёй. – Ради бога, не подходи! Лучше убей меня!» Решив, что в постели одна из знатных дам Болоньи, Косса рассмеялся: «Такая женщина – и с таким уродом! Выбирай: или я сдёрну с неё простыню, или…» - Всё, что хочешь, - на коленях молил Гуиндаччо, пока Балтазар разоблачался, - но только не открывай ей лица!» Женщина была абсолютно холодна под ним – но он узнал это тело. И не признался себе в этом.
   Подкупами, дипломатией, угрозами Балтазару Коссе удалось следующий собор собрать в Пизе. Не было зрелища более величественного и прекрасного, чем собор в Пизе, писал историк католической церкви Альцог. Участвовало в соборе 233 кардинала от обеих сторон западной церкви, 90 епископов, представители 102 архиепископов и 200 настоятелей монастырей, генералы монашеских орденов, 120 преподавателей теологии, 300 профессоров и лиценциатов римского канонического права, послы Англии, Франции, Польши, Португалии, Богемии, Неаполитанского и Кипрского королевств… Среди кардиналов первое место занимал кардинал собора святого Евстафия Балтазар Косса. Он стал главное опорой собора в Пизе, так как мог предоставить в его распоряжение реальные и весьма серьёзные деньги, земли, войска…
Противоречивые слухи ходили по Европе о Коссе. У него было множество смертельных врагов, но ещё больше сторонников. На соборе в Пизе кардиналы высказались за то, чтобы папой стал именно Косса. Пизанская речь Балтазара осталась в истории одним из образчиков риторики. «Братья! – скромно и более чем почтительно обращался он к кардиналам. – Благодарю за великую честь, оказанную мне. Но я не могу принять ваше предложение, ибо среди нас есть человек более достойный – высоконравственный и мудрый церковный муж, образованнейший человек нашего времени – Пьетро Филарг. Никто другой не может возглавить западную цервовь, особенно теперь, когда взоры всех христиан обращены к нашему конклаву и весь христианский мир ждёт исцеления духовных ран, нанесённых предшествующими папами!..» Косса мог быть избран папой, но он решил отказаться от престола и предпочёл поставить под удар Пьетро Филарга – зная, что он, заняв папский престол (под именем Александра V), станет послушным орудием в руках могущественного кардинала и легата в Болонье. Действуя так, Косса – как всегда – заботился главным образом о себе и своих родственниках. Его братья, известные пираты, многажды погибавшие в набегах и чудесным образом воскресавшие, заняли в папском государстве высшие военные должности. Сам же Косса, как советник и наставник папы Александра V, приобрёл ещё большее могущество. Он руководил внешней политикой святого престола. Это была многоходовая комбинация, как говорят шахматисты: но в случае кончины престарелого дряхлого Александра V Балтазар Косса  наверняка должен был унаследовать святой престол…
                V.
   Описание вечерней Флоренции, огней…
 - …Вскоре после памятного собора Балтазар Косса был отравлен и неделю находился между жизнью и смертью, - продолжал Пьетро. – Лучшие лекари Италии оказались бессильны. В полузабытьи он бессвязно бомотал что-то о родной Искье, о матушке, вспоминал свою первую любовь – Иму, которая давно вышла замуж и была далеко, на другом конце Европы. Однажды под утро он очнулся. Кто-то шёпотом молился у его изголовья: «Господи, прости грехи его, вольные и невольные… Спаси раба Твоего грешного Балтазара…»
   Это была она – Има Даверона, когда-то спасшая его и Яндру от костра священной инквизиции. И на этот раз она спасла его – беспрестанными молитвами и никому не ведомым противоядием…
   По официальной версии папа Иннокентий VII, преемник Бонифация IX, скончался от апоплексического удара. (Лишь десять лет спустя стало известно, что папа был отравлен Балтазаром Коссой. Из других источников известно, что Косса не имел к этому отношения.) Таинственной болезнью захворал Александр V. Одновременно с папой заболела и Яндра дела Скала. И случилось это через несколько месяцев после того, как Има Даверона приехала в Болонью, оставив своего мужа – миланского феодала, и Балтазар Косса открыто поселил её во дворце Палаццо Гамбакорти; наёмные убийцы напали на Иму, нанесли четыре удара стилетом – в шею и в грудь. Яндра, уже будучи при смерти, попросила причастить её и призвала к себе Коссу. «Я готова к смерти, - сказала она, взяв его за руку. – Я хорошо прожила жизнь. Я любила тебя. И теперь хочу исповедаться перед тобой. Всю свою жизнь я любила только тебя, никого больше. Ты был уверен в моей преданности, я знаю. Но я не была тебе верна. После первой твоей измены я хотела покончить с собой. Но твоя мать спасла меня. И потом за каждую измену я платила тебе изменой. Ещё там, на Искье. Я ложилась с твоими друзьями-пиратами. Ты привозил новых и новых рабынь и рабов, забавлялся с юными рабынями. Я же выбирала себе рабов и имела, по очереди и разом – двоих, троих, а то и пятерых… Но всех, кто меня начинял и окроплял семенем, даже мусульман, даже язычников-африканцев, я называла твоим именем, Балтазар! И твоих братьев во Христе, с которыми я изменяла тебе, когда с моей помощью (ведь это я убедила папу Урбана VI) ты стал служителем церкви, - всех, от простых монахов до кардиналов. Ты посещал женские монастыри, а я – мужские. И твоих друзей я называла Балтазаром. Помнишь, ты пришёл к Гуиндаччо и увидел у него в постели женщину? Он боялся, ах, как он страшился тебя! Но я заставила это одноглазое хромоногое чудовище стать моим любовником. И не было в жизни минут более сладостных, чем те, когда он наваливался, и с воплями «Балтазар! Балтазар!» я отдавалась, он по-звериному грубо брал меня, как я хотела. Тогда, у него дома…» - «Я узнал тебя, - перебил Косса. – И о твоих изменах знал. Но умираешь ты по другой причине. Ты преследовала Иму Даверону. Ты наняла убийц. Има не умерла! И ей принадлежит моя любовь. А ты, Яндра, ты, Виктория, ты была со мной долгие годы, но я боялся тебя. И, может быть, не так уж не прав был в отношении тебя Бранталино, Великий инквизитор Италии. Но теперь ты умрёшь». Они скончались в один день, 3 мая – папа Александр V и Яндра делла Скала.
   17 мая в Пизе конклав из семнадцати кардиналов – тех, кого не удалось купить, Балтазар обещал задушить своими руками, если проголосуют против (так надо работать с электоратом!), - единогласно избрал Балтазара Коссу  папой, «пастырем стада Христова». Святой апостол Пётр был первым римским папой. Косса, принявший имя Иоанна XXIII, стал по счёту двести шестым. Но предвыборная кампания, пожертвования нищим и убогим, то есть во все времена необходимая на выборах благотворительность, а также содержание папы Александра V, купавшегося в роскоши, тратившего на себя колоссальные деньги, - почти разорили Коссу.
   Первым делом Иоанн XXIII продолжил строительство «пирамиды», начатой ещё при Бонифации IX. И за годы своего правления построил её – путём дипломатических хитростей, подлогов, интриг, жестокости. Не только по всей Италии, но и во Франции, Англии, Германии, Польше, Богемии, Венгрии, в других странах открывались торговые  представительства Балтазара Коссы… Кстати, о коммерческой деятельности церкви. - Скажи, Серджио. А это правда, что ваша русская православная церковь, получив беспримерные таможенные льготы лично от первого президента России Бориса Ельцина, во всю Ивановскую торговала табачными изделиями и спиртными напитками?
 - Во всю Ивановскую, - подтвердил я.
 - Церковь? – переспросил Пьетро. - И не облагалась налогами?
 - Практически. Как и спортсмены – был у нас так называемый Национальный фонд спорта, заливший Россию палёным польским спиртом, от которого скончались или в лучшем случае ослепли тысячи человек, и заваливший палёными же канцерогенными сигаретами.
 - Фонд спорта? Лев Яшин, Валерий Брумель, Владислав Третьяк…
 - Не они, конечно. Но под их именем.
 - Вот… А ты говоришь.
 - Я не говорю. Я слушаю. Твой рассказ про антипапу.
 - Ничто не ново под луной, - продолжал Пьетро. – Итак, он сумел убедить тех, кто не признавал его предшественников, признать папой его, Иоанна XXIII. И создал разветвлённую сеть агентств по продаже индульгенций. Прибыв в какой-нибудь город, посланцы занимали, то есть арендовали, выражаясь по-нынешнему, самое лучшее здание в центре, вывешивали флаги с вышитыми на них «ключами святого Петра» и приказывали звонить в колокола. Затем в кафедральном соборе они собирали верующих и убеждали, принуждали покупать индульгенции, как билеты Национальной лотереи у нас в Италии после войны…
 - Как облигации трёхпроцентного займа – у нас.
- И как янки – сейчас действуют, прикрываясь борьбой с мусульманским терроризмом. «Святейший готовит крестовый поход, чтобы помочь христианам Константинополя, окружённого турками!.. Лучше отдать всё, что у вас есть, и умереть от голода, чем гореть на медленном огне в аду!.. Ваши сбережения пойдут на святые дела: строительство храмов, спасение православных, исцеление болящих, помощь детям и старикам! Спасайте свои души!..» Тех, кто сомневался, тайные службы преследовали как «еретиков и отщепенцев». Продавались отпущения грехов старых и новых. В одной только Германии папским посланцам удалось собрать более ста тысяч золотых монет!
 - А каковы были тарифы на индульгенции? – поинтересовался я.
 - Весьма любопытные! Отцеубийца, чтобы искупить грех, должен был заплатить один дукат. Убийца жены – два дуката, любовника жены почему-то - пять. Изнасиловавший девушку – два дуката, замужнюю женщину – два с половиной. Желающий во время поста есть мясо – два с половиной дуката. Сожительствующий, как с женщиной, с матерью, сестрой или дочерью – два с половиной дуката, а за одновременное кровосмешение и с матерью, и с сестрой – всего два, по дукату за каждую. Священнослужитель, виновный в распутстве - три. Убийца священника – три, епископа – целых девять. Монахиня, совершившая прелюбодеяние в монастыре - девять (но потом лично Иоанн XXIII резко повысил цену на эту индульгенцию). Скотоложец – двенадцать дукатов… Иными словами, самым дешёвым было отправить к праотцам собственного отца, самым дорогостоящим - вступить, например, в связь с козочкой. «Пирамида» приносила Иоанну XXIII баснословную прибыль. Он начал переговоры с упорным и могущественным врагом римского престола неаполитанским королём Владиславом и за то, что тот признал власть престола, заплатил сто тысяч золотых флоринов.
 - Это сколько примерно в нынешних деньгах?
 - Не знаю. Может быть, десять миллиардов долларов. Он навёл порядок в Польше, где шла война между королём и крестоносцами, посланными предыдущим папой; Иоанн XXIII отозвал их и хорошо заплатил за служение церкви… Постепенно все западноевропейские государства, кроме Англии, признали его единственным законным папой.
                VI.
   Вдоволь набродившись, подустав, мы вернулись на площадь Синьории и сели в открытом кафе прямо напротив одной из самых эротичных в мире скульптур «Похищение сабинянок» из белого каррарского мрамора.   
 - …И  вот, наконец, сбылась мечта Балтазара – он триумфально вошёл в Вечный город. Толпы римлян восторженно приветствовали папу Иоанна XXIII. На соборе в Риме он выступил против английских еретиков. Виклиф, профессор теологии Оксфордского университета, ещё за 150 лет до Лютера требовал реформации церкви. Он считал, что собственность церкви является и государственным достоянием. И если церковь допускает злоупотребления, то государство должно конфисковать собственность у церкви. Виклиф настаивал на необходимости перевода Библии с латинского на другие языки – чтобы сделать её более доступной. «Проклятым нечестивцам, - от имени Иоанна XXIII возмущался на соборе кардинал Джамбарелла, - удалось перетащить заразу в континентальную Европу! Ими написано множество книг, которые распространяют эту эпидемию. Против этого есть только одно действенное лекарство: сжигать – и книги, и тех, кто повинен в их распространении!» Папа Иоанн XXIII вышел из собора, спустился на площадь и бросил в костёр еретические книги. Ему рукоплескали, сжигали десятки, сотни, тысячи книг! Тебе, Серджио, ничего это не напоминает?.. После столь благочестивого дела участники собора – кардиналы и архиепископы всей Европы – обратились к папе со смиренной, но настойчивой просьбой быть более воздержанным, не совершать поступков, несовместимых с его положением, прекратить злоупотребления в делах церкви, которые становятся всё более явными. Они говорили об откровенном ростовщичестве, о Папском банке, который создал Иоанн: отделения банка имелись во многих городах Папской области. Все, кто нуждался в деньгах, обращались в банк и брали кредиты под огромные проценты. И горе было тому, кто кредит не возвращал – тела их находили обезглавленными, сожжёнными… Опять-таки, Серджио, тебе это ничего не напоминает?
 - На наш период первоначального накопления капитала опять намекаешь?
 - Месяц назад у нас в Кампании, недалеко от Неаполя взорвали одного крупного предпринимателя, запутавшегося в миллиардных кредитах, – показательно, что б другим неповадно было… Других ростовщиков папа Иоанн XXIII нещадно преследовал – банковская монополия в Папском государстве принадлежала только ему. Говори святые отцы и о порочной слабости Иоанна к женщинам. И тут мы приступаем непосредственно к заданной тобой теме – до этого, можно сказать, была прелюдия.
   Сидя на папском престоле, Балтазар Косса – папа Иоанн XXIII требовал, чтобы правители и все христиане вели праведную жизнь, «не сворачивали с прямой дороги добра, с пути, указанного Господом, не нарушали заповедей даже под страхом смерти». Это его слова. Вскоре после собора в Риме у «отца христианства» начался бурный роман с Динорой Черетами из Перуджи. Ещё будучи пиратом, в Неаполе он лишил невинности девушку по имени Констанца. Годы спустя, в бытность свою кардиналом, Косса вступил в связь с Джильдой, дочерью Констанцы, уверявшей, что это и его дочь. И вот он стал любовником своей внучки, Диноры. «Балтазар, - лукаво ворковала девушка, сидя у него на коленях и наматывая его кудри на свои пальчики, - это правда, что ты не только римский, но и мой папа и мой дедушка? Я даже не могу сообразить, кем ты будешь нашему с тобой ребёнку!..»
   Не мудрствуя лукаво, Иоанн XXIII принимал наложниц и в самом Ватикане, и в Латеранском дворце. Но особенно уютно ему было в монастыре святого Онуфрия, расположенном на склоне холма над Тибром. Обитательницы монастыря ухаживали за папой, исполняли любое его желание, в банях и в постели ласково называли его, по распоряжению матери-настоятельницы, «любимым папочкой». Во многих крупных монастырях для Иоанна XXIII всегда были готовы залы с огромными постелями. В то время почти любая девушка считала за честь хоть раз отдаться кому-нибудь из высокопоставленных церковников, тем самым «хоть чуть-чуть, но приближаясь к Истине и Богу», как они учили. Во Флоренции, в Болонье, в Риме папа часто давал распоряжение  своему верному Гуиндаччо: «Помести девушку в такой-то монастырь!» В монастыри не принимали некрасивых и тем паче имеющих какие-либо физические недостатки. Настоятельницы (должность приносила значительные барыши), в прошлом, как правило, любовницы Балтазара, отбирали лучших из лучших: во многих городах Европы и Северной Африки проводились своеобразные кастинги, конкурсы красоты, выражаясь языком современным. Победительницы, прежде чем стать «христовыми невестами», должны были получить «папино благословение», чему практическое содействие оказывали, нередко присутствуя и при самом «акте благословения», настоятельницы. Дитрих фон Ним, секретарь Ватикана, свидетельствует, что за время своего правления Иоанн XXIII, по самым скромным данным, лишил невинности более трёхсот «христовых невест».
   Был даже издан специальный Указ. «Чтобы сохранить непорочность нравов и честь монахинь, живущих в святых обителях, оградить их от соблазна… - говорилось в нём, - мы запрещаем доступ в монастыри светским лицам мужского пола без специального разрешения высшего церковного правителя города, так как они легко могут встречаться там с монахинями и разговаривать с ними. Мы запрещаем также игру на гармонике и других музыкальных инструментах вблизи монастырей. Нарушитель нашего Указа будет задержан и должен будет уплатить в папскую казну 25 золотых. Виновная в прелюбодеянии монахиня должна будет уплатить штраф 500 дукатов, а в некоторых случаях – с согласия папы - может быть приговорена к смерти». Но к смерти красивых монахинь в ту пору не приговаривали. «Нашим женским монастырям не удалось ни одной души склонить к служению Богу, - писал Боккаччо в памфлете «О знаменитых женщинах». – Зато они породили бесчисленное множество жриц Афродиты».
 - Но почему именно монастыри?
 - Я сам часто об этом задумывался. Например, немаловажную роль в этом сыграл средневековый культ Марии Магдалины. В монастырях Италии было очень много бывших проституток: настоятельницы по понятным причинам благосклонно относились к древнейшей профессии и не возбраняли новоиспечённым монахиням время от времени на практике поддерживать и оттачивать  профессиональные навыки, равно как и посвящать молоденьких девушек… В Германии, во Франции и, разумеется, в Италии было немало монастырей, в которых ни одна келья не оставалась без ночного посетителя, мужчины, а порой и женщины (да, к услугам красивых умелых монахинь прибегали и женщины)… Во многих местностях именно монастыри становились излюбленными гостиницами окрестного дворянства. Нигде усталый рыцарь, путник не мог рассчитывать на более гостеприимный приём, нигде Венера не доставляла ему столько радости и развлечения, как в женских монастырях. Здесь гости веселились (с ведома и разрешения папы, естественно) и безобразничали больше, чем в любом доме терпимости, да к тому же и платить чаще всего не приходилось. От гостя требовали только силы и выносливости в изрядной дозе, как сообщают многочисленные новеллы и шванки. Порой дворяне наезжали целыми ордами и оставались в монастыре на несколько дней и ночей, чтобы вдоволь насладиться танцами, игрой, музыкой и всевозможными дарами Венеры. Монахини во время таких визитов соперничали с опытнейшими жрицами любви (коими, повторюсь, в большинстве своём и были). В девяноста из ста случаев веселье завершалось общей оргией, падали все преграды, позволено было всё! Кардиналы, прелаты, духовные сановники устраивали в монастырях ночные балы, в которых участвовали самые знатные дамы и девушки города, притом доступ их мужьям, отцам и родственникам был заказан. На этих балах все лица прекрасного пола, включая монахинь, должны были быть полностью обнажёнными, с полуночи до рассвета не имели права отказывать никому, ни мужчинам, ни женщинам… Болонский монастырь Иоанна Крестителя превратился в открытый для всех публичный дом. Власти были вынуждены закрыть монастырь, а монахинь отдать под надзор в монастырь святого Лаврентия, строгими нравами снискавший себе славу «палача монахинь»; но монахини и там вскоре смягчили режим.
 - И это всё правда? – не удержался я. - Нет, Серджио, это всё я сам сочинил! – рассмеялся Пьетро. – Пребывая в полнейшей праздности. Конечно, правда! Каждый болонский монастырь имел прозвище: «монастырь куколок», «монастырь сплетниц», «монастырь бесстыдниц», «монастырь Мессалин», «монастырь кающихся Магдалин»… В Венеции монахиням не вменялось в обязанность ношение накидки, голову прикрывала изящная шапочка. Платье было коротким, обтягивающим, с большим декольте. Монахини завивались, носили цветы у корсажа и прикрывали грудь лишь тогда, когда пели в церковном хоре. Девять монахинь одного из венецианских монастырей одновременно были любовницами одного священника. Не отличались целомудрием и монахини Генуи. В одном из папских указов отмечалось: «Сёстры из монастырей святого Филиппа и святого Иакова бродят по улицам Генуи, пристают к матросам и совершают непристойные поступки, которые диктует им их необузданная фантазия, живут бесстыдно, разнузданно, пренебрегая всеми законами религии…»               
                VII.
…И тут, Серджио, учитывая сомнения, которые ты выказал, и тему твоей книги, я позволю себе немного отвлечься собственно от Иоанна XXIII и сделать общий очерк нравов римских пап. Сакральной, так сказать, римской эротики.
 - За всю историю, начиная с Петра?! Сдаётся мне, что никакой книги не хватит.
 - Перелистаем лишь самые яркие страницы истории папства и католической церкви вообще. Для твоего общего кругозора. Тебе не интересно?
 - Любопытно, вообще-то. 
 - Итак.
 …Некая бесстыдная шлюха по имени Феодора, - описывал период, названный историками порнократией, Льюпренд из Кремоны, - одно время единолично правила Римом, две её дочери, Марозия и Феодора, сумели превзойти свою мать в упражнениях, которые так любит Венера!..» Мать подложила свою пятнадцатилетнюю дочь Марозию папе Сергию III, признавашему только девственниц, и с тех пор Марозия уже не смогла избавиться от опьяняющей силы власти – в любовниках у неё побывали более ста епископов и архиепископов, пятеро римских пап!
 …Иоанн XII был не намного лучше своей бабушки Марозии, которая, кстати сказать, лишила его невинности в ранней юности. Он дарил любовникам золотые потиры из собора святого Петра, священный Латеранский дворец превратил в гарем, спал с собственной матерью и сёстрами… Оттон писал Иоанну XII: «Все, духовенство и миряне, обвиняют вас, Ваше Святейшество, в убийствах, лжесвидетельствах, осквернении святынь, инцесте, знасиловании сотен святых девственниц – монахинь, не говоря уж о том, что вы возродили языческий культ Юпитера, Венеры и других демонов».
               
                VIII.
 - Но вернёмся к нашему герою – Балтазару, Иоанну XXIII, - сказал Пьетро. - Став одним из богатейших людей Европы, он вознамерился продать останки святого Иоанна. Основные останки, если так можно выразиться, хранились во Франции и в Германии. За пятьдесят тысяч золотых флоринов Иоанн XXIII решил уступить третьи по счёту останки, хранившиеся в Ватикане и здесь, во Флоренции. Но римляне окружили собор с криками: «Никто не посмеет тревожить святые останки! Они останутся в храме! Сам святой Иоанн сказал нам, что его останки продают! Этому не бывать!» Вновь осложнились отношения с неаполитанским королём Владиславом. «Осёл! – говорил Иоанн XXIII. – Я послал бы его на костёр и навсегда избавился от забот. Он хочет моей погибели! Как только меня не станет, он сожрёт всё папское государство, начиная с Рима! Ему мало Неаполя, Апулии, Калабрии, Капитанаты! Он хочет присвоить всю Италию!» Готовясь к войне, Косса отменил налог на вино и приказал под барабанный бой оповестить об этом. «Из любви к римлянам!» - гласил указ.
 - Ну вот, а то можно подумать, что он только и делал, что трахал монахинь и всё, что шевелится.
 - Он был политиком. На другой же день был объявлен ещё один указ: «Приняв во внимание желания римлян, я возвращаю народу все права и свободы, которые он имел до моего прихода к власти. Отныне Римом будут управлять «консерватории» и правители, которых избирает сам народ». Римляне клялись в верности папе Иоанну XXIII. Но вошли в город войска короля Владислава – и на площадях Вечного города раздались крики «Да здравствует король Владислав! Виват!» Иоанн был вынужден бежать в Сиену. Юную Динору, свою прелестную возлюбленную внучку, он уговорил остаться в Риме и соблазнить короля Владислава. Ей удалось это. Но отравить его, по приказу Иоанна смазав самое сокровенное место за минуту до близости с королём, не решилась – их с Владиславом отравил этим ядом лекарь Черетами, официальный отец Диноры. Под возгласы «Да здравствует папа Иоанн!» Балтазар вернулся в Рим… Что-то мы засиделись, давай пройдёмся, - сказал Пьетро. – Рассказ мой подходит к концу, а точка будет поставлена в знаменательном месте, недалеко здесь.
   Флорентийские огни гасли, город собирался ко сну. Мы пересекли площадь и прошли по совсем уже тёмному переулку, свернули к реке.
 - 16 ноября 1414 года, - продолжил рассказ Пьетро. – Вольный имперский город Констанц, Вселенский собор. «Событие это было необычным и чрезвычайно важным, - писал архиепископ Хефеле. – Тысячи людей из разных стран стекались сюда. Каждый из правителей старался взять с собой как можно большее число сопровождающих, чтобы блеснуть перед другими…» Папа Иоанн XXIII въехал в город на белом коне, под шёлковым балдахином с четырьмя золотыми кистями по углам, укреплённом на серебряных шестах, - их несли четыре «рыцаря церкви». Впереди шли церковнослужители, копьеносцы и лучники, которые несли на подушках широкополые красные шляпы кардиналов, сопровождавших папу… Но повернулось всё совершенно неожиданным для Иоанна образом. Полный обвинительный акт содержал 72 пункта, среди которых факты кровосмесительства, убийств, грабежей… Последний пункт резюмировал: «Он – воплощение дьявола». Ланфан, рассказывая о суде над Коссой на Констанцском соборе пишет: «Кардиналы, которые избрали такого папу, на коленях клялись ему в верности, считали самым достойным из своей среды, чуть ли не святым при жизни, - сами должны были быть распутниками и преступниками, каких не в силах нарисовать наша фантазия…Число злодеяний, отвратительных преступлений главы  церкви, которого избрал конклав, столь велико, что нельзя поверить в возможность совершения их одним человеком!..»
 - Решение собора было оглашено на двенадцатом заседании, - после паузы торжественно произнёс Пьетро, когда мы вошли через калитку на территорию собора и погрузились в почти полный мрак. – Иоанн XXIII должен был быть отстранён от престола, препровождён в Готлебенскую крепость и посажен в карцер. Кстати, в той крепости тогда находился и Ян Гус, магистр богословия, осуждённый папой Иоанном XXIII. Там Ян Гус и был сожжён. Има Даверона боролась за освобождение своего возлюбленного Балтазара – даже после всего того, что стало явным. Она добилась свиданий с заключённым, встретилась и с новым папой, Оттоном Колонной, который должен был быть многим обязан и предан Балтазару Коссе, - но память Колонны – Мартина V – оказалась короткой. Има вступила в переговоры с богатейшей семьёй Медичи, которая имела влияние на Мартина V (отправляясь на собор в Констанц, Балтазар большую часть своих сокровищ и денег оставил здесь, во Флоренции, у феодала Джованни Медичи). И, в конце концов, за баснословные деньги, не менее миллиарда долларов по-нынешнему, свобода Коссы была куплена. На его требование вернуть сокровища Джованни Медичи ответил: «Я получил их на хранение от папа Иоанна XXIII, обязавшись вернуть по первому его требованию. Я и верну – по требованию папы Иоанна XXIII». Историки предполагают, что состояние Балтазара Коссы легло в основу последующего несметного богатства дома Медичи. Но кое-что у Балтазара всё-таки осталось на Искье. И тут начинается самое фантастическое! Он, «убийца, кровосмеситель, педераст, симонист, еретик», захватывавший целые семьи, дабы надругаться над матерью, сыном, дочерью и отцом (в чём признался) не только выкупил свободу, но и вернулся в иерархи церкви! Его назначили деканом коллегии кардиналов и жил он ещё долго, хотя уже не с таким дьявольским размахом. Много лет спустя банкир Козимо Медичи, во искупление вины своей семьи, заказал великому скульптору Донателло часовню на могилу Коссы. Она перед нами - восьмиугольная баптистерия.
 - И что высечено на склепе? – спросил я.
 - Кстати, в начале XIX века ваши русские мастера отлили копию вот этих вот «Врат Рая, как назвал их Микеланджело, и установили на северном входе Казанского собора в Санкт-Петербурге. Что высчено, ты спрашиваешь? Притом золотом. «Здесь покоится прах Балтазара Коссы, - перевёл Пьетро, - бывшего папы Иоанна XXIII».
 - И всё?
 - И всё. Ты понимаешь, Серджио, почему его имени нет в Соборе святого Петра в Ватикане?
 - Понимаю… Знаешь, у меня Флоренция теперь будет ассоциироваться не с Леонардо да Винчи, не с Боттичелли, не с Микеланджело Буонарроти, не с Галилеем, а с Балтазаром Коссой… Ты сам-то в Бога веришь, Пьетро? – поинтересовался я. – Ты католик?
 - В Бога я верю, - ответил доктор. – Но я не католик. Мой дед из Берберии, которую некогда грабил Балтазар, нынешнего Туниса. Не исключено даже, что он мой далёкий предок. Потому что семейное предание гласит, что моя прапрапрапрабабушка и её предки с острова Искья. Я был католиком. Но вполне осознанно, уже в зрелом возрасте принял мусульманство. Моё имя Иса.
 - Серьёзно? А почему, например, не Насруло? – поинтересовался я, но историк католицизма, насколько я мог судить в темноте, был совершенно серьёзен, даже суров.
 - Финал неожиданный, но эффектный, - тихо признал я.
 - Благодарю Аллаха! – сказал Пьетро-Иса.
 …А раннее солнечное утро во Флоренции было настолько ясным и девственно чистым, что всё услышанное мною от историка казалось просто выдумкой.
                II.
   Но история антипапы во мне, что называется, засела. Я заинтересовался и другими первосвященниками – неужто все остальные были святыми или почти святыми? Да нет, грешили. Ещё как!
   Вот краткий обзор в буквальном смысле слова сакральной, я бы даже сказал сакраментальной эротики из жизни Римских Пап… (Продолжение следует).