Чуть дальше середины моста

И вот стоишь ты на мосту, где-то чуть дальше уже середины. Стоишь с краю, в сточной канавке. Она слишком узкая, чтобы двигаться быстро: нужно без суеты и неспешно, аккуратно переставляя ступни, словно канатоходец, — совсем не так, как те остальные, что бегут-идут-ползут-прыгают по мосту рядом, иной раз сбивая соседа или наступая кому-то из ближних на ногу или на щёку (уж кому как пришлось, кто в каком положении). Ты выбрал канавку специально: тебе не нравится толкотня и суета тебя бесит, и ты не желаешь быть ни тем, кто переступает, ни тем, кого переступают. Ты не хочешь спешить и не желаешь доказывать. Ты только хочешь идти, чтобы не стоять, потому что стоять скучно и неудобно в этой узкой канавке чуть дальше середины моста.

И вот стоишь ты на середине моста и уже не помнишь, как здесь оказался и что за берег тот, на который мост и куда все, почему-то, спешат и туда направлены носки твоих ступней в узкой сточной канавке. Но возвращаться как-то не принято, да и неприятно: возвращаться, вроде как, плохая примета. И неудобно возвращаться: нужно разворачиваться, переступать, а канавка, где стоишь, очень узкая и, если уже ступил в неё, то только вперед, аккуратными шажками, как у канатоходца.

И вот что тебе делать, если ты стоишь уже чуть дальше середины, а возвращаться непринято, да и не помнишь ты уже, что там — откуда пришёл, а что там — куда ты вроде как шёл — тоже забыл. Наверное, там что-то очень важное, раз все туда бегут и раз ты шёл туда раньше в этой узкой сточной канавке. Значит, снова надо идти, да и не делают остановок на середине моста.

Да, с моста можно спрыгнуть (если тебя не столкнут) в темную реку под ним. Но это высоко и тебе страшно. И ты не знаешь, куда течет река под мостом. А спрыгнешь в неё, никогда уже не узнаешь, куда ведёт этот мост над темной рекой.

И вот пока ты стоял чуть дальше середины, весь такой задумчивый, на мост упал дождь. Скоро твои ноги оказались в ручье, бегущем по сточной канавке туда, на тот берег. И хорошо, что твои ноги не в кедах, а в "мартинсах", так бы промокли. И зачем-то находишь в кармане газетный обрывок с разорванным заголовком «Завтра будет», а дальше разрыв и не ясно, что было, что же там будет. И зачем-то ты складываешь из этого газетного обрывка кораблик, как в детстве, далёкой прошлой весной, ещё на том берегу моста, с которого, кажется, шёл. Складываешь и пускаешь в ручей по узкой канавке, в которой обутые "доктором Мартинсом" ступни твои носком в пятку уже устали стоять. Ты провожаешь кораблик, которым задорно играет журчащий в сточной канавке ручей и несёт на тот берег моста. И когда кораблик скрывается за далью, за дождём, тебе хочется знать, что с ним стало и куда он пристал. И тебе не терпится посмотреть, и торопишься перебирать ступни пяткой к носку, носком к пятке, как клоун канатоходцем в узкой сточной канавке спешащий на тот берег моста.