Золотой свет осеннего утра

Он долго рассказывал ей о себе, о своём взрослом детстве, о бунтарском отрочестве и сумасшедшей юности, о том, как иногда, казалось, касался крылами кончика небесных звезд и как собирал себя по-кусочкам под ехидными усмешками прохожих, всего лишь прохожих; как щекотно катилась по щеке сладкая слеза радости, когда он встречал новорожденную дочь и как въедались в кожу соленые капли отчаянного бессилия, когда на липких от крови руках умирал его единственно-верный друг.

Она, уютно положившая длиноволосую белокурую голову на его грудь, поблескивающую в лучах луны своим серебром, долго слушала, иногда целовала его легонько и тихонечко гладила по уже щетинистой щеке, пока не уснула, — так тихо, так сладко и незаметно ни для себя, ни для него.

Когда он закончил свой долгий предрассветный рассказ, отсвет церковных куполов, через до прозрачности вымытые накануне стекла окон, наполнил золотом всю спальню с благовонием ночного горения их любовных страстей. И его глаза, смиренно принявшие золотой свет этого осеннего утра, навеки застыли.

Осень. Время пришло.