Блюз Чеширского кота. Фантазия в ретро-тонах-13

Такт IX

ЧЕТВЕРТЬ ЧАСА ТАМ, КУДА ПОСТОРОННИМ ВХОД СТРОГО ВОСПРЕЩЕН

Суровый неулыбчивый человек в сером безукоризненно сшитом костюме снял трубку телефона внутренней связи.

– Прошу доставить мне материалы, о которых у нас шел вчера разговор, – сухо сказал он невидимому собеседнику.

Он закурил и откинулся на спинку кресла. Стальной взгляд скользнул по плотным зеленым шторам на окнах, по высоким деревянным панелям, по большому ковру, протянувшемуся по полу почти до противоположной стены, по батарее телефонов, над которой возвышался еще один, совершенно особенный телефон – с государственным гербом. На гербе клонились под тяжестью отборных зерен спелые колосья. Как утверждали анекдоты, о которых хозяина кабинета регулярно информировали в силу занимаемой им должности, эти колосья на гербе были самыми полновесными колосьями в стране...

Кабинет был так же строг, как и его хозяин. В нем не было никаких излишеств, но весь вид просторной комнаты, несмотря на предельную лаконичность убранства, красноречиво и недвусмысленно внушал любому допущенному сюда мысль о чрезвычайном могуществе учреждения.

Минуту спустя в дверь постучали.

– Войдите! – так же сухо прореагировал на стук хозяин кабинета.

Тяжелая дверь бесшумно отворилась и пропустила в кабинет другого человека.

Он был точно в таком же тщательно отутюженном костюме. Точно так же, как у хозяина кабинета, воротник белоснежной рубашки вошедшего стягивал у самого горла тугой узел темного однотонного галстука.

Неслышно ступая по ковру, вошедший приблизился к столу, положил на него папку и застыл, вытянувшись в ожидании дальнейших распоряжений.

– Спасибо! Можете идти! – не дав себе труда хоть чуть-чуть разнообразить интонацию, четко проговорил сидевший за столом.

Проводив взглядом удаляющегося соратника и убедившись, что дверь за ним вновь плотно закрылась, он достал из ящика стола очки, неторопливо протер их специальной салфеткой, надел и начал знакомиться с содержимым папки.

Зашелестели перелистываемые бумаги.

Многолетний опыт позволял человеку в сером не утруждать себя сплошным чтением документов, тайну которых надежно хранила папка (а помимо папки – еще прочные сейфы, вооруженные охранники, новейшая электроника и многое-многое другое). Его наметанный взгляд сразу же безошибочно выхватывал из текста те места, в которых содержалась самая суть проблемы.

«Установка, созданная для выполнения исследований, позволяет непосредственно улавливать информацию, излучаемую мозгом исследуемого и преобразовывать ее в сигналы, напрямую воспринимаемые органами чувств человека, как-то: зрением, слухом».

Что за сигналы? Когда скребут железом по стеклу, это тоже сигнал, который воспринимает человеческий слух. Где-нибудь определеннее об этом говорится?
Ага, вот, кажется, более понятно:

«Например, с помощью синтезатора воспроизводится какой-то звуковой ряд (музыкальная пьеса), никем ни в каком виде не исполняемый и существующий только в мыслях исследуемого. Этот звуковой ряд (музыкальная пьеса) при необходимости может быть записан с синтезатора на магнитную ленту с помощью обычного магнитофона либо посредством иных технических средств, применяемых для звукозаписи».

Так! Принцип ясен. Но гораздо интереснее было бы узнать совсем не про музыку. Ну что ж, поищем. Должно быть и не про музыку.

«С самого начала экспериментов и до настоящего времени профессор Гудвилл занимается опытами по распознаванию, улавливанию и воспроизведению только образно-чувственных структур...»

Ишь, чувственный ты наш!

«...выяснить, почему его не заинтересовала возможность аналогичных экспериментов по распознаванию, улавливанию и воспроизведению структур понятийно-логического ряда, пока не удалось. Вероятны два варианта: а) внимание последним не уделяется в силу поставленной профессором цели способствовать своим открытием более яркому проявлению художественных наклонностей человека; б) имеющаяся в его распоряжении установка по своим техническим возможностям не позволяет заниматься опытами второго типа».

Ну да – если не стрижено, то брито. Могли бы вообще об этом не рассуждать. Или они думают, что читать их писанину сюда специально приводят обитателей зоопарка?

Суровый неулыбчивый человек в сером костюме взял красный карандаш, жирно отчеркнул строчки, где говорилось о том, чего не удалось выяснить, и на полях размашисто написал: «Выяснить непременно!». Потом немного подумал и приписал помельче: «Опыты второго типа представляли бы для нас большее значение. Следует найти возможность вызвать у Гудвилла интерес к ним».

Закончив писать, он вновь начал листать подколотые в папке документы – хотелось найти какое-то теоретическое обоснование экспериментов профессора. Взгляд остановился на следующих строчках:

«В своей работе Гудвилл исходит из гипотезы о том, что научившись расшифровывать сигналы излучаемого организмом поля, можно получить любую информацию, характеризующую состояние этого организма, а также информацию, порождаемую им в ходе мыслительной деятельности».

Ага, значит, все-таки любую! Но поразительно, до чего же привычно звучит: «расшифровать», «сигналы», «получать информацию»... Точь-в-точь как в их деле! У них, правда, не употребляют термина «гипотеза». Зато говорят «версия». У них – версия, у Гудвилла – гипотеза. Слова разные. А смысл абсолютно тот же самый!

Эх, если бы еще установку эту научить не только читать мысли, но и управлять ими! Было бы совсем здорово...

Кстати, интересно, смог бы Гудвилл решить такую задачу? Может быть, и смог бы... Но напрямую, чувствуется, заставить его заниматься этим все равно ни за какие коврижки не удастся – как ни маскируй цели.

Ладно, пусть занимается пока тем, чем занимается. Владеть информацией, которая нигде, кроме как в чужих мозгах, не зафиксирована – тоже совсем неплохо. Если с умом это дело поставить – какие грандиозные перспективы открываются!

А вот с его документацией, когда ее раздобудем, познакомить специалистов, которые над проблемой управления мышлением работают, нужно непременно. Если Гудвиллу удалось реализовать идею приемника, если приемник этот создан и действует, его устройство наверняка может подсказать какие-то подходы и к созданию передатчика.

Ну хорошо. Теперь надо посмотреть, что за люди работают с Гудвиллом.

«Решение технических проблем, связанных с созданием необходимого Гудвиллу оборудования, стало возможным лишь после того, как он привлек к сотрудничеству инженера-электроника Джека Уиннитски, бывшего...»

Бывшего, бывшего... Черт возьми, куда ни плюнь, везде эти «бывшие»! Честное слово, такое впечатление, будто кроме наших «бывших» в мире уже нет умных людей...

Надо бы глянуть материалы на этого неоцененного гения – где-то тут они обязательно должны быть. Ага, вот – на ловца и зверь бежит:

«Установил и поддерживал контакты с так называемыми правозащитниками... Официально предупрежден... Принимал активное участие... Подписал обращение... Уволен... Один из организаторов кампании протеста... Привлекался по делу...»

Ба! Да это же наш старый знакомый! Только звали его тогда немножечко по-другому. Вон где он теперь выплыл! Такая вот, стало быть, получается хроника текущих событий...

А сколько хлопот нам тогда доставил! Сначала, помнится, пытались уговаривать его по-хорошему. Долго пытались. Но он, конечно же, никаких уговоров и слушать не хотел. Гордый, видите ли. Потом попробовали взять на испуг – однако оказался не из пугливых. Тогда решили было немножко поправить у него душевное здоровье. Но тут академик этот собачий сразу на весь свет шум поднял. Чуть до международного скандала дело не дошло.

Пришлось выпустить...

Ну что ж, теперь и академику тому хвост как следует прижали. Скоро и не так еще прижмем.

А пока что тобой по новой займемся, голубчик. Только нам теперь придется прежнее забыть и крепко подружиться, хочешь ты того или не хочешь. Кажется, ты можешь стать для нас ценным человеком...

Хозяин кабинета потянулся к пачке, чтобы снова закурить, и тут его взгляд внезапно задержала тысячи раз виденная картинка на крышке пачки: стремительно скачущий на фоне горных вершин всадник. Всегда автоматически воспринимаемая просто как цветовое пятно, сейчас она вдруг обрела смысл.

Тебе-то, дружище, просто, подумал о нарисованном всаднике человек в сером. Где свои, где чужие – всегда ясно. Эх, мне бы сейчас для разминки в твое седло! Хоть не надолго! А то не служба – сплошной ребус!

Честное слово, иногда так хочется плюнуть на все, хлопнуть дверью и уйти в отставку – стихи писать. Возраст и здоровье для отставки подходящие, стихи, говорят, удаются... Хотя черт его знает – при моем-то положении хоть самого распринципиального знатока спроси, он все что угодно конфеткой объявит, съест и не поморщится... Про это тоже забывать не надо – совсем разучились люди правду говорить...

Впрочем, это все к делу не относится. А дело сейчас – вот хоть этот самый Джек Уиннитски – будем уж называть его так, как он сам теперь зовется – умнющий, зараза!

Ну чего этому Уиннитски было надо? С таким умищем, если правильно себя вести, какие горы своротить можно! И ведь все у него сложилось, абсолютно все – прекрасная работа в престижной закрытой фирме, хорошая зарплата... Плюс ко всему молодость. Плохо ему было, что ли? Птичьего молока разве только не хватало...

Ан нет – встал на дыбы. Права человека, видите ли, нарушаются! Ну что они, эти мифические права, по сравнению с прежним его благополучием – один пустой звук. Так нет же! Инако, так сказать, мыслить захотелось, потрясать основы...

Внезапно ход мыслей человека в сером, словно за что-то зацепившись, резко изменил направление. «А ведь сколько их уже, таких, как он, двинулись в потрясатели! – неожиданно подумал хозяин кабинета. – И кого из них ни возьми, каждый стоит тысячи тех, что без малейших колебаний готовы единодушно голосовать «за» в ответ на любой чих любого чиновника... Что же у нас не срабатывает, если те, кто мог бы стать опорой государства и славой страны, ставят крест на всем, чего могли бы достичь, и начинают предпочитать обеспеченной жизни и почестям клеймо отщепенца и вполне реальную перспективу надолго загреметь на нары?»

Впрочем, времени на эти размышления у человека в сером сейчас не было. Перед ним стояла конкретная задача – принять решение в связи с тем, о чем сообщали материалы, собранные в затребованной им папке.

И он снова переключился на эту конкретную задачу.

Ладно, думал он, черт с ним, с Уиннитски, подружимся, если надо – и не к таким ключи подбирали. В крайнем случае, сделаем так, что он и не узнает, с кем подружился... Посмотрим теперь, кто у них там в подопытных ходит...

«Пол Корк – безработный музыкант. До начала сотрудничества с Гудвиллом и Уиннитски его попытки проявить себя в качестве композитора не установлены. Страдает гипофизарным нанизмом...»

Что-что? Последнее слово сразу же вызвало забавные ассоциации с другим очень похожим словом, заставив человека в сером невольно ухмыльнуться. Представшая в воображении красочная картинка на мгновенье лишила его всегдашней суровой серьезности. Хм, это же надо такое придумать! Гипофизарный, хм! Ни больше, ни меньше!

Но секунду спустя он уже снова овладел собой. Нажав клавишу переговорного устройства и дождавшись ответа, человек в сером как всегда бесстрастно проговорил:

– Необходима справка. Что означает «страдать гипофизарным нанизмом»? Что? Нет. Я сказал «нанизмом». Именно так. Гипофизарным нанизмом. Из какой области? Скорее всего, из медицины.

Ответ не заставил себя ждать. Не прошло и минуты, как человек в сером узнал: страдать гипофизарным нанизмом всего-навсего означало быть лилипутом.

Он снова пододвинул к себе папку и красным карандашом жирно начертал резолюцию: «Работу активизировать. Контроль усилить. Следует всячески поддерживать стремление Гудвилла вести исследования, не привлекая к ним внимания посторонних. Утечка информации крайне нежелательна».

Затем опять снял трубку внутреннего телефона и вежливо распорядился унести папку.

Все вокруг оставалось прежним. Казалось, в мире ровно ничего не изменилось. И только несколько человек могли догадываться, сколько больших и малых колес глубоко скрытого от посторонних глаз механизма закрутятся теперь на полную катушку, приведенные в движение немногословными пометками, которые оставил на бумаге красный карандаш неулыбчивого человека в безукоризненно сшитом сером костюме.

(Продолжение http://www.proza.ru/2014/05/09/1169)