Маячит точка невозврата. Надежды. Глава 17

   Вера долго раскладывала свои шмотки, потом ещё час собиралась и упаковывалась в горнолыжный костюм. Я же просто надел теплый свитер и пил пиво. Очень в тему оказался мини-бар, спрятанный в ящике стола.
   - Славик, а ты чем заниматься будешь, пока я кататься буду? – послышался Верин голос из ванной.
   Кататься на лыжах я не умею и не собираюсь, поэтому, конечно, я просто продолжу пить, что за странный вопрос. Птичек пойду рассматривать, блин.
   - Погуляю, наверное, воздухом подышу, - громко сказал, чтобы она услышала, а потом вполголоса добавил: - Бухать буду до посинения, чем ещё тут заниматься?
    Вера вышла из уборной и подошла ко мне.
    - Слав, помоги, - протянула цепочку с крестиком, которую вечно не может застегнуть. Цепочка тонюсенькая, замочек малюсенький. Что бы ты без меня, мужика, делала?
   - Верунь, давай, наконец, тебе новую цепочку купим? Не надоело мучиться?
   - Отстань, я уже сто раз тебе говорила, что эту мне мама на совершеннолетие подарила. – Отвернулась и снова исчезла в ванной.
   Интересно, а совершеннолетие – это что за зверь такой чудной? Неужели в наше прогрессивное время кто-то до сих пор так говорит? Я снова принялся за пиво. Лапин Культа замечательное, очень приятное на вкус. Мини-бар, конечно, вещь!
   - Я готова, Слав, - Вера появилась комнате через минут десять, уже во всеоружии: в красном горнолыжном костюме, зеленой шапке и больших перчатках. 
   - Похожа на супергероя. – Рассмеялся. Не удержался, чтобы не подколоть: - Идешь спасать мир в этом одеянии?
   - Могу начать спасение мира с убийства одного плохого мальчика, который злоупотребляет алкоголем что-то часто в последнее время. – Она сурово ткнула указательным пальцем в меня, потом улыбнулась.
   - Если это будет убийство через сексуальное насилие, то я даже не против, - подмигнул.
   - Не надейся. Ладно, пошли, жарко. Да и подъемник скоро закроется.
   Гостиница напоминает дом для престарелых, или скуднозвездочную гостиницу где-нибудь в Анталии или Хургаде: молодежи мало, зато предостаточно пенсионеров-иностранцев, русских и семейных пар с детьми. Мы подошли к прокату.
   - Хорошо покататься, Верунь. Смотри не упади, а то капец там, конечно, высота. Я бы обосра… испугался, короче. Не забывай, вечером нас ожидает обширная сексуальная программа, прямо во всем твоем одеянии, - она улыбнулась, а я продолжил: - Найдешь меня в баре. Буду там сильно пьяный и недовольный остальными туристами. Как обычно, в общем.
   - Я постараюсь прийти до того, как ты будешь лицом в салате.
   - Скорее не в салате, а в канапе. Европа, блин, - я поцеловал её на прощание, после чего ещё какое-то время понаблюдал, как она исчезает в длинных коридорах помещений для проката инвентаря.
   Завтра ещё успею погулять по территории, сам себя успокоил, один черт ничего не видно уже. Пошел сразу в бар. Если верить описанию в Интернете, на территории имеются четыре бара и ресторана, но искать их сейчас нет никакого желания и настроения, вот я и направился уверенным шагом к тому бару, который мне уже известен, на первом этаже гостиницы. Если исходить из утверждения, что лень – двигатель прогресса, то я, пожалуй, один из самых прогрессивных людей на Земле!
   Людей в баре заметно прибавилось к вечеру. Видимо, накатались, теперь развлекаются-заливаются. Обычная практика для людей на отдыхе. Кстати, я тут недавно подумал о том, что алкоголь – самый популярный вид отдыха в наше время. Если на лыжах катаются не многие, музеи и театры – удел избранных, походы и пеший туризм, альпинизм и серфинг – все это сплошь экзотика, то алкоголь – вот единственное, что объединяет всех! В антракте светских театральных постановок, на вершине заснеженной горы, в глубине таинственного океанского острова, на высоте десять тысяч метров над землей, в пещере, на солнечном пляже, в пустыне или в юрте, под трехметровым слоем снега – всех объединяет алкоголь, и он один. И если бы была партия «пьяницы России», то она, без сомнения, набрала бы абсолютный максимум на парламентских выборах, стоило бы ей взять за лозунг «не лицемерьте, признайтесь в очевидном», или «то, что нас объединяет», или вообще: «ты меня уважаешь?». Успех гарантирован.
   Я сел за стойку и заказал разливного пива. Торопиться некуда, поэтому можно не загонять себя баночным. Рядом – парочка пьяных престарелых иностранцев, что-то шумно обсуждают. А ещё говорят, что русские – шумные. Херня все это! Если посадить за соседние столики русскую – даже самую разгульную – компанию, а по соседству разместить самую обычную итальянскую семью, то поверьте, посиделки русских будут казаться детским утренником в Макдоналдсе, по сравнению с конкурсом ораторов за соседним столиком. Я осмотрелся по сторонам, в поисках привлекательных дамочек, но быстро разочаровался, более-менее симпатичной оказалась всего одна, да и та сидела с парнем.
   - Ten euro, - бармен поставил передо мной бокал светлого.
   Протянул ему огромные деньги – наши, деревянные, как-то милее будут, не такие неказистые купюры – и присосался к прохладному стеклу бокала. Какой кайф! Прохладное, мягкое – оно щекотит горло пузырьками, одновременно согревая изнутри. Вкуснее только Кока-кола, но я её не пью больше – она кальций размывает, да и вообще вредная, я как-то по Дискавери от нечего делать целую программу о ней посмотрел. Пока бармен бегал за сдачей, я думал о том, настолько некомфортно чувствую себя за бугром. Казалось бы, те же бары, те же бармены, то же бухло, но языковой барьер, вкупе с незнанием законов, вгоняет меня в легкое замешательство перед всей этой инакомыслящей публикой. И приходится всегда себя контролировать, чтобы не перепить, а то как я объясню, куда нести мое ватное тельце? И расслабиться нормально никогда не получается. Лишь однажды, когда мы с Верой отдыхали на Мальдивах, я сумел расслабиться и дал-таки джазу – вся гостиница офигивала от того концерта. Аниматоры, берегитесь – Слава стакан в руки взял!
   Пришел бармен и красиво выложил передо мной сдачу. Наверное, гад, чаевых ждет. А вот хрен ему по всему макияжу, не дождется. Жалко мне, и так пиво дорогущее. Не дождавшись, он что-то пробубнил себе под нос и отошел в сторону. Блин, как хочется курить! Безумно! Но Вера настояла, чтобы я оставил единственную пачку в машине – мол, тут законы и все такое. Переживает из-за штрафов, короче.
   - Годы идут, а ничего не меняется.
   Я обернулся, за моей спиной снова возникла Наташа. Одета в голубые джинсы и коротенькую курточку, сексуально обрамляющую её прекрасную фигуру.
   - Ты следишь за мной? – резонно спросил я.
   - Да боже упаси, - она рассмеялась и села рядом, сняв предварительно куртку и повесив её на спинку стула. Теперь на ней синяя кофточка на больших черных пуговицах, но верхние несколько пуговиц расстегнуты, открывая на всеобщее обозрение шикарное декольте. То ли случайно, то ли так задумано, не буду спрашивать. Скажу лишь одно: я с большим трудом перевел взгляд ей в глаза.
   - Выпьешь со мной, Наташ?
   - Выпить можно. Только не это жуткое пойло. Если Мартини угостишь, не откажусь.
   Ишь ты, блин, прынцесса! Ладно, хороший понт дороже денег. Я подозвал бармена:
   - Ван Мартини, сэр. Тьфу, блин, плиз. – Я как мог изобразил английскую интонацию – в клипе Эминема видел как-то, как он говорит.
   - What? – бармен с недоумением смотрит на меня, как на пришельца с планеты колдунов, которые наносят порчу своими хитрыми заклинаниями.
   Наташа рассмеялась, затем заговорила с ним на отличном английском, поржали что-то, полялякали, потом бармен ушел в другой конец стойки.
   - А у тебя, я посмотрю, все такие же проблемы с английским? – она определенно кокетничает – мне даже не по себе от этого её взгляда.
   - И не только с английским, а со всеми иностранными языками. Не люблю заграницу – сильно напрягает, что нигде курить нельзя.
   - И только поэтому? – она рассмеялась. – И почему так и не бросил курить?
   - Странный вопрос, - я удивленно посмотрел на неё. – И не пытался. Мне нравится курить. А зачем бросать?
   - Это ведь уже не модно. И для здоровья вредно. – Она сделала умное лицо, отчего я сразу вспомнил, что она дура.
   - Да, да, да, слышал такое. И дети зеленые рождаются.
   Перед Наташей поставили высокий бокал с мартини и оливкой, напомнив мне фильмы о Джеймсе Бонде, которые я, к слову, так и не посмотрел. Вот серьезно – ни единого фильма о Бонде. Но мартини с оливкой помню почему-то именно по этому фильму.
   - А можешь заказать мне ещё одно пиво? – прошептал Наташе на ухо. – А то я не знаю, как сказать «ещё».
   Она засмеялась звонко, потом что-то протараторила бармену на тарабарщине, тот снова испарился в лабиринте длинной стойки бара.
   - Тебе явно не помешают уроки английского, если, конечно, ещё собираешься за границу.
   - Я часто бываю. Обычно и без этого наливают, только времени чуть дольше на заказ уходит. Да и времени жалко на эти курсы. У тебя-то как в целом и общем дела, Наташ?
   - У меня все круто! Сейчас работаю у папы коммерческим директором. Дела у фирмы идут в гору, поэтому и у меня тоже все хорошо, как понимаешь. А у тебя как? Утроился на работу?
   Что за странный вопрос? Если бы я устроился снова работать на «дядю», то эти праздники проводил бы не на дорогом горнолыжном курорте, пусть и ближайшего, но зарубежья, а где-нибудь в дешевом кинотеатре, чтобы не замерзнуть от холода, и не сдохнуть от скуки дома за десять дней. Рожденный ползать, вкушает землю, а боги вечно рвутся ввысь. Не то, чтобы я ощущал себя богом, но и к пресмыкающимся никогда себя не относил. Где-то фифти-фифти – это раз уж мы сейчас за рубежом находимся.
   - Нет, конечно. Я ещё тогда решил для себя, что не буду больше ни на кого работать. Надоело. А сейчас с товарищем фирму организовали, строим небольшой торговый комплекс – тендер выиграли. Теперь вот трудимся, не покладая рук.
   - Ничего себе! – она присвистнула. – Ты меня не перестаешь удивлять. Ты, и строительство – это странно.
   - Звучит, как обзывательство. Что, я не могу быть в строительстве?
   - Нет, почему, можешь. Просто для меня это странно. Я всегда помнила тебя тем – беспечным, легкомысленным, не заботящимся ни о чем и ни о ком, не думающим о завтрашнем дне.
   - Спасибо. Обосрала, так обосрала. Вообще, я ничуть не изменился. Разве, что прическа. А так – все тот же Славик.
   - Да не обижайся, я же в хорошем смысле об изменениях говорила. И я женщина, мы такие изменения в мужиках за милю чуем. Ты не женился, часом?
   - Как видишь, - я продемонстрировал пустой безымянный палец правой руки.
   Бармен принес полный бокал пива и забрал пустой. Я дал ему очередную купюру в пятьдесят евро, потом отпил немного и посмотрел Наташе в глаза, но взгляд то и дело опускался в район её шикарного декольте.
   - А ты не выскочила ещё замуж? Ну, дети там, пеленки и все в таком духе.
   - Нет, замуж не вышла. А вот молодой человек есть. – Она замялась. – Не очень молодой – ему тридцать семь.
   - Ничего себе! Тебя на пенсионеров потянуло?
   - Странно слышать это от тебя, Слав, – она улыбнулась уголками рта. – Тебе самому почти тридцать уже. Невелика разница. Только он не такой. Взрослее. – Она замолчала и стала жевать свою пухлую губешку. – Я до сих пор тебя ненавижу. За то, как ты тогда поступил.
   Я не нашел, что ответить. Промолчал, и отвел взгляд в сторону.
   - И ненавижу тебя за то, что снова встретила. – Сделала выразительную паузу, с грустью посмотрев мне в глаза. – Снова все накатило. А знаешь, сколько я тогда денег на психоаналитика потратила?
   Отрицательно покачал головой. Откуда мне знать? Коли уж головы нет, трать деньги на ветер, корми шарлатанов. На таких вот дурочках, как ты, вся Америка и живет – у них-то, поди, чуть что, так сразу к психоаналитику. Скоро, наверное, и у нас такое будет, все к этому и идет. Если уж после обычного расставания наши девочки теперь бегают лечить мозги. Модно, наверное. Им бы не лечить их, а новые купить, толку было бы куда больше.
   Подошел бармен и аккуратно выложил сдачу на стойку. Пришлось оставить ему десятку на чай, чтобы не показаться жлобом перед Наташей, остальное убрал в карман. На что только не пойдешь ради имиджа.
   - Тебе компенсировать, может, затраты на психиатра?
   - Ты дурак, - она рассмеялась, наконец. - Психоаналитик, а не психиатр. У меня ведь не шизофрения была, а парень мудак.
   Я улыбнулся в ответ. Вот такой она мне нравится – искренняя, живая, веселая. Мне почему-то вспомнился тот наш поход в ресторан, когда ели луковый суп под аккомпанемент кудрявого гитариста. Она, помню, весь вечер твердила, что целоваться со мной не станет из-за этого лукового счастья в тарелке. Но целовалась. Хорошо целовалась: страстно, жгуче, сексуально. А потом напилась вина и всю дорогу до дома пела мне какую-то попсовую песню. Чтобы вы понимали – слуха у неё никакого, поэтому это было больше похоже на вой дикого зверя, испускающего дух под покровом ночи. Но это было так мило и непосредственно…
   - У меня такие неоднозначные чувства вдруг появились сейчас, - начал я, - даже не знаю, как правильно все сказать.
   - Скажи, как есть. В чем дело?
   - Да все ты виновата, блин. Ломаешь мне все планы и мысли, зараза.
   - Та-а-а-ак, - она уперла руки в боки и изобразила недовольство, но я-то понимаю – ей нравится, что я назвал её заразой. Ведь это не в обиду было сказано, а скорее даже наоборот. Чужого человека заразой не назовут.
   - Я говорю к тому, Наташ, что сейчас увидел тебя и почему-то стал вспоминать все то, что было. – Она смотрит внимательно, улыбается и внимает каждому слову. - Даже заскучал по этому. По прошлому. Наверное, это неправильно со всех позиций, ведь я вроде как только вчера решил ступить на правильную тропинку, решил завязать с другими женщинами и сосредоточиться на одной. Но увидел тебя и понял, что…
   В этот момент меня перебили. Пришла Вера. Она держится за правое бедро, а её лицо искажено болью.
   - Слава, я упала сильно. Нога болит.
   Вот как всегда, только начинаешь говорить какие-то серьезные вещи, душу изливать, как на тебе – перебивают всякими глупостями. Упала, и чего? Не лезла бы на гору, не упала бы. Вот я почему-то не падаю со стула в баре, так как прекрасно понимаю: при этой дозе спиртного это невозможно. Нужно уметь контролировать ситуацию, а не совершать всякие необдуманные поступки, а потом за помощью к Славе бежать. Я что, доктор?
   Вера посмотрела на меня с такой печалью в глазах, что мне даже на какой-то момент стало её вдруг жалко. А потом она обратила внимание на Наташу и погрустнела ещё больше. Вряд ли ей понравилась моя компания.
   - Ещё раз привет. Наташа, я не ошибаюсь? – Вера вежливо улыбнулась.
   В который раз поражаюсь её самообладанию и вежливости. Ни тебе скандалов, криков, выдранных из луковиц волос и прочих атрибутов «Дома-2», а сплошь культура и спокойствие. Молодец, Вера.
   - Не ошибаешься. – Наташа встала со стула и, накинув курточку, поспешила отойти. – Я пойду, меня уже, наверное, потеряли. Хорошего вам вечера. И не забывайте, мое недавнее предложение ещё в силе.
   Она ушла, повиляв на прощание своими великолепными окорочками, обтянутыми в голубую Джинсу. Очень аппетитно. Очень! Вера стала прожигать во мне дыру своим пристальным взором. Нужно сглаживать ситуёвину.
   - Верунь, может, к доктору сходим? Тут, при горке этой дурацкой, наверняка должен быть хороший специалист, который в три счета тебя вылечит, и нога перестанет болеть.
   - Слав, - она посмотрела на меня с сомнением, - мне есть, о чем беспокоиться?
   - Не думаю. Вряд ли перелом или что-то серьезное, скорее всего, просто ушиб, - начал я косить под дурочку.
   - Я о тебе и Наташе вообще-то спрашиваю. Мне есть, о чем беспокоиться?
   - Нет, не о чем беспокоиться, Верунь, - я обнял её и поцеловал в губы, потом добавил: - для меня не существует никого, кроме тебя.
   Есть одна прописная истина: если мужчина говорит о том, что он никого и ничего, кроме вас, не замечает – будьте уверены, что он нагло врет, и мысленно уже поимел всех окружающих его баб, причем во всех мыслимых и немыслимых позах. Ну, или он просто педик. Но это вряд ли, иначе бы он не стал с вами шуры-муры крутить.
   - Как твоя нога, Верунь? Сильно болит?
   Она немного оттаяла в моих объятьях, расслабилась.
   - Болит, конечно. Я чуть лыжу об ногу не сломала. – Она сделала милое личико, - не хочу сегодня к врачу идти. Пошли в номер.
   - Пошли.
   Одним глотком я допил пиво – не пропадать же добру? – и взял куртку со спинки стула. Затем взял Веру под руку, чтобы она могла не опираться на больную ногу, и мы направились прочь из бара. Пока ждали лифт, Вера вдруг спросила:
   - Ты с ней спал?
   - С кем? – я изобразил удивление, хоть прекрасно понимаю, о ком речь.
   - С Наташей. Только честно скажи, Слав.
   - Нет. Она не в моем вкусе – силиконовая долина какая-то.
   Пришлось соврать. Зачем лишний раз расстраиваться? Если даже и спал, то теперь это осталось в прошлом. Ну, наверное.
   - А ты ей нравишься. Это сразу понятно, она тебя глазами поедает.
   Блин, вот зачем ты это сказала? Теперь я буду думать об этом. Мне было куда лучше знать, что она меня ненавидит и готова растерзать в гневе.
   - Да? Пусть поедает. Для меня одна женщина – это ты.
   Ну, и Анжелина Джоли, Натали Портман и Скарлетт Йохансон. Список можно долго продолжать. 

ПРОДОЛЖЕНИЕ: http://www.proza.ru/2014/05/08/2376


Рецензии