Позывные Березино

                (К истории легендарной тайной операции)



1944 год окончательно расставил точки над  «i» в противостоянии Советского Союза и Германии. Земля вздохнула в предчувствии скорой победы.

22 июня, словно в зеркальном отражении, после трехлетней давности, советские войска на широком фронте пришли  в движение, и, устремившись вперед, за несколько дней рассекли фашистскую группировку, отбросив ее к прежним   границам.

18 августа шифровальщики Верховного командования вермахта  засекли позывные радиостанции, расположенной в тылу Красной армии. Радиотелеграмма легла на стол начальника штаба генерал-полковника Йодля.

Это был «SOS». «Просим помощи», - призывал радиосигнал. Он исходил от оберстлейтенанта (подполковника) Генриха Шерхорна.

«Я нахожусь в болотистых лесах пойменной Березины с доблестными солдатами рейха, мы будем драться до последнего», - примерно такой смысл содержался в радиодонесении, с призывом помочь, так как  «обременены ранеными и больными».

Йодль откинулся на спинку кресла и застыл в размышлении. Оберстлейтенант сообщал, что под его командой - порядка 2000 человек, они намерены пробиться к своим, но  требуются дополнительно вооружение и продукты питания.

В голове военного чиновника рождалась необычная затея.  «Пара тысяч арийских солдат – это сила. Если сохранить боевой дух воинов и незаметно провести по тылам Красной армии, то они ударят в спину сталинской гвардии и помогут выстоять  рейху».

Йодль доложил свои соображения наверх, и Гитлер одобрил идею. В условиях приближения краха – это, пусть незначительная, но палочка-выручалочка. 

Операции дали кодовое название «Волшебный стрелок» и задобрили новоявленного избавителя различными посулами. К дальнейшим действиям был подключен крупнейший диверсант второй мировой войны, небезызвестный  штурмбаннфюрер СС Отто Скорцени – сотрудник имперской безопасности, руководитель диверсионных отрядов. На него легли обязанности по снабжению группы всем необходимым, и вывод на оперативный простор. На завершающем этапе часть Шерхорна должна была под видом рабочего батальона военнопленных приблизиться к линии фронта и ударить в тыл Красной армии.

Связь поддерживалась через радиостанцию "Престол», выход на которую обеспечил 18 августа советский разведчик Александр Демьянов.

В военном ведомстве Германии и не подозревали, что Шерхорн уже давно в плену у русских, а волшебный стрелок, возникший из небытия, - игрок спектакля, разыгранного НКВД. Спланированной операции чекисты дали свое название - «Березино». В замысел советской разведки входило примерно то же самое: «провести» «Шерхорна» в ходе радиоигры по лесам и болотам к линии фронта, и там, под видом немецкой воинской части, бросить переодетых красноармейцев на штурм оборонительных сооружений, обеспечить глубокий прорыв и ввести в него регулярные войска. Попутно решались локальные задачи: отвлечение немецких разведорганов на условные действия, арест связных-шпионов, захват оружия, боеприпасов, продовольствия и медикаментов, поставляемых «группе Шерхорна» по воздуху.

Об операции «Березино» написано много – это была одна из самых удачных радиоигр, осуществленных советскими сотрудниками безопасности. Она разыгрывалась до последних дней войны. В Берлине так и не вскрыли ее суть. Шерхорн был награжден рыцарским Железным крестом и произведен в полковники. Последние позывные исходили 2 мая 1945 г. - немецкий источник, словно извиняясь за последствия, сообщал, что Гитлер покончил жизнь самоубийством, правительство возглавил адмирал Дениц и что нет никакой возможности поддерживать связь в дальнейшем. Оставалось уповать на Бога.

Повторюсь – написано о «Березино» много. Авторы, интерпретируя событие, придерживались канвы, вышедшей из-под пера Павла Судоплатова – начальника 4-го управления НКВД, руководившего тайной операцией. Журналисты переписывали изложенные им факты, особо не вникая в содержание. А там, при внимательном рассмотрении, возникает целый ряд непроясненных вопросов и нестыковок.

Во-первых, почему «Березино»? В честь знаменитого сражения у Студенки, на знаменитой реке, где потерял корону Наполеон? Кто-то, делая особый упор на отождествление исторического прошлого, даже перефразировал название операции, заменив «Березино» на «Бородино».

Действительно, первые контакты берлинских хозяев со своим бывшим подчиненным и первые «взаимные» действия спецслужб происходили на незначительном удалении от знаменитой реки – в Червеньском районе Минской области, у озера Песочное (некоторые авторы, особо не вникая в географию, переименовали его в Песчаное), по другим данным, – у озера Луково.

По моему мнению, у разработчиков радиоигры были  другие соображения: операция была привязана к населенному пункту с названием Березино. Если так, то логично спросить: к какому? Их два – один в Минской области, а другой – в Витебской, в Докшицком районе. Оба расположены на Березине, однако расстояние между ними  – более ста километров. Расстояние солидное. Так к какому из них отнести операцию? «Ясно, что к первому, - скажет любой, глянув на карту, - ведь вымышленная база Шерхорна, где для приема грузов использовался бывший партизанский аэродром, находилась всего в тридцати километрах от  минского Березино».

Так-то оно так, да не совсем. Мы еще вернемся к разговору об этом, а сейчас зададимся вторым вопросом: кто такой Шерхорн? Почему именно на него пал пристальный взгляд НКВД и почему он был выбран главным действующим лицом в радиоигре? Ведь в ходе советского июньского  наступления были взяты в плен сотни  немецких офицеров, в том числе 19 генералов. Их потом с позором провели по Красной площади в Москве.

Шерхорн был выбран из всей массы потому, пишут исследователи, что о нем было мало известно в управлении имперской безопасности - этакая темная лошадка.

Не совсем так. Шерхорну было 47 лет, и военную карьеру он начал еще в первой мировой войне, в звании лейтенанта. Был награжден Железным крестом, всего имел три награды, а «родословную» как нацист вел с прихода Гитлера к власти – с 1933 года. Более того, есть информация, что отец Генриха Шерхорна был хорошо знаком с  Гитлером и даже внес существенную сумму в фонд нацистской партии.

Может, потому Генрих очень долго прозябал в территориальной службе, избегая немедленной фронтовой участи, – работал с призывниками. И только в 43-м был отправлен на восток в действующую армию: в штаб 286-й дивизии тыловой охраны, который находился в Витебске, с повышением в звании - подполковником. Почему именно туда, в 286-ю? Разве только потому, что Витебск рассматривался в ставке Гитлера как неприступная крепость?

Мне кажется, еще по одной, весьма исключительной, причине. При 286-й дивизии находились французы-легионеры, а Шерхорн знал их язык, так как еще в годы Первой мировой войны побывал во французском плену. (В состав дивизии входили также восточные казачьи сотни, - авт.)

Это был ценный кадр в понимании спецслужб, и версия о  его малопрозрачности отпадает.

Другое дело – подразделение, которым  командовал Шерхорн. В апреле-мае 43-го, в связи с усилением партизанского движения, были значительно увеличены силы полиции в восточной Белоруссии. 286-ю дивизию тоже укрепили, придав ей 36-й охранный  полк. Правда, сделано это было еще раньше – в 1942-м. Но Шерхорн связал с ним свою судьбу только 20 июня 1944 года, то есть за двадцать дней до пленения, и, естественно, не успел «засветиться» в отчетах и сводках.

Цифра «36» глубоко сидела в сознании  немецкой военной верхушки. Под этим номером действовал 36-й эстонский полицейский батальон, воевавший  под Сталинградом. А также формировался 36-й белорусский полицейский полк в Уречье Слуцкого района.

Под этим номером числилась позже гренадерская дивизия «Дирлевангер», набранная из уголовников и беспощадно расправлявшаяся с «лесными бандитами» – партизанами и их семьями. «Дирлевангер» принял участие в сожжении белорусской Хатыни. (Следует отметить, что в составе немецких штрафников-уголовников действовали, в отдельные периоды, три русских роты, а также украинский взвод).   

Шерхорн был не только внешне похож на Дирлевангера, но и соприкасался с ним по роду деятельности.  286-я, как и другие тыловые подразделения, с одной стороны, охраняла коммуникации и лагеря военнопленных, с другой - активно участвовала в антипартизанских экспедициях.

Первое время штрафная часть Дирлевангера даже подчинялась 36-му охранному полку, когда проводилась  акция «Регата» в Могилевской области.

И в дальнейшем отдельные части 286-й дивизии регулярно привлекались к карательным действиям.

В мае-июне 1943 года усиленная рота 286-й, как и особый батальон Дирлевангера,  входила в состав боевой группы фон Готтберга, которая в ходе карательной операции «Коттбус» деблокировала шоссейную дорогу Бегомль – Лепель.

Один из подчиненных дивизии, обер-фельдфебель Шраде, даже составил наставление, как оградить себя от поражений, свойственных подобным акциям. «Простейшим и эффективнейшим методом является поджог дома, - писал он. - Огонь заставит партизана спрыгнуть с чердака и тогда его легко уничтожить. Глубоко заблуждается тот, кто думает, что ручная граната, брошенная внутрь дома, гарантирует уничтожение партизан».

То есть, история дивизии наглядно свидетельствовала о том, что Шерхорн-штабист, попав в разряд карателей, не мог снискать лавров у победителей. В случае пленения его ждала участь бывшего командующего дивизией Иоганна Рихерта. За злодеяния, по приговору Военного трибунала Белорусского военного округа, тот был публично повешен в Минске 30 января 1946 года.

Может быть, разряд карателей и предопределил выбор Шерхорна на роль подсадной утки: разве немецкое командование могло допустить, что ему простят содеянное? Настоящий Шерхорн, попав в окружение, должен был всякими способами избегать печальной участи и всеми силами прорываться к своим.

И все же, поставим себя на место немецких контрразведчиков. Получив сигнал о крупном подразделении в тылу врага, что вы сделаете? Конечно, проверите его достоверность. И первым вашим действием будет – связаться с командованием дивизии: где находился 36-й полк в момент исчезновения? Как произошло, что Шерхорн на некоторое время выпал из поля зрения и снова возродился, как Феникс из пепла в Червеньском районе Минской области?

Во всех отчетах о «Березино» фигурирует 9 июля – якобы тогда был пленен немецкий командир. Где? Под Минском.

«Под Минском» - понятие растяжимое, зависит от масштабов взгляда. Если считать, что непосредственно у города, то возникает логичный вопрос: а как он оказался в 70-ти километрах восточнее, у озера Песочное? 

Действительно, восточнее Минска была окружена 100-тысячная группировка немецких войск. С «котлом» разобрались очень быстро – к 11 июля всё было кончено. Это несложно было сделать на центральноберезинской равнине, с лесистостью 38 процентов – территория была зачищена.

Закономерно спросить: как это Шерхорн с двумя тысячами солдат сумел уйти от преследования и затаиться? Район был не настолько глухой и безлюдный, чтобы упрятать массу людей при прочесывании. В качестве аргумента приведу такой факт: отряд, отправленный Судоплатовым для имитации группы Шерхорна – всего-то 25 человек – был быстро вычислен местными жителями и о «чужаках» сразу же донесли  Цанаве, тогдашнему руководителю НКВД Белоруссии.

Ясно, что немецким контрразведчикам, чтобы не ломали головы, была представлена некая другая - «реальная» картина, исходившая из маршрута перемещений полка и дивизии в период грозного советского наступления.

Глянем на диспозицию рассматриваемых подразделений…

286-я охранная дивизия находилась в резерве 4-й полевой армии и дислоцировалась в Толочине.

Владимир Бешанов, белорусский автор книг по истории Великой Отечественной войны, подводя итог первой фазы операции «Багратион», написал: «4-я немецкая армия фактически перестала существовать. Из одиннадцати ее дивизий уцелела только 286-я охранная…»

Как же ей удалось избежать разгрома?

Вполне возможно, что 286-я отступала не через Борисов, а северо-западнее – через Новолукомль, по левому берегу Березины, в лепельском направлении.

В последующем она возникает уже за Минском, 7 июля, на Лидском направлении. В хронике освобождения Лиды отмечается: город оборонял батальон 286-й охранной дивизии.

Далее дивизия упоминается при описании боев в Восточной Пруссии. Более того, она участвовала в защите Берлина, занимая оборону на Зееловских высотах. Правда, в несколько ином предназначении, не как охранная, что естественно – те функции уже отпали, – а как пехотная, переформированная.

Однозначно,  286-я ускользнула из минского «котла».

Тогда напрашивается резонный вопрос: где был действительно пленен Генрих  Шерхорн?

С.Озеров в 2005 году в российской газете «Военно-промышленный курьер» делает такой вывод: Шерхорн попал в плен, «когда наступающие части Красной Армии разгромили его часть численностью около 1500 человек, защищавшую переправу через реку Березину».

Уже  ближе к истине. Из хроники операции «Багратион» известно, что впереди основной массы наступавших шла конно-механизированная группа генерал-лейтенанта Осликовского, прокладывая путь через Березину в непредсказуемых - труднодоступных местах. Она была брошена в брешь, в обход Витебска, на Сенно, Черею и Холопеничи, и 28 июня овладела Лепелем. А 29 июня 3-й гвардейский механизированный корпус этой группы, сбив заслоны на Березине, был уже за рекой, перерезав шоссе Бегомль – Зембин.

Активно действовала в составе группы танковая бригада гвардии генерал-майора Ази Асланова –«генерала Вперед». Неординарные его решения ставили немцев в тупик. Так, переправу в Бродах он организовал, затопив три танка, и использовал их как опору для моста.

8 июля конники Осликовского ворвались в Лиду. 

Выходит, что кавалеристы шли по следу 286-й охранной дивизии. Или, наоборот, 286-я охранная преследовала их, пытаясь сесть на хвост. А вошли противники  в соприкосновение только под Лидой.

Ну, да ладно с дивизией. Нас больше интересует полк, которым непосредственно командовал «волшебный стрелок» - полк под номером 36. Какова его судьба?

В исследовании Д.Жукова и И.Ковтуна «Охотники за партизанами (Бригада Дирлевангера)» упоминается II батальон этого полка. В апреле 44-го он  участвовал в блокировании лепельско-ушачской партизанской зоны. К сожалению, нет ссылки на его подчиненность - из какой дивизии он был выделен. Но при анализе следующей антипартизанской операции - «Баклан» (май – июнь 44-го), тот же батальон 36-го полка уже привязан: «Для ее проведения привлекались части и соединения 3-й танковой и 4-й полевой армий (в частности, 221-я охранная и 391-я учебно-полевая дивизии)».

Как видим, речь идет о совершенно иной охранной дивизии – не 286-й. Выходит,  36-й полк накануне советского наступления имел другое подчинение?

Объяснение нашлось в немецких источниках. На военно-историческом сайте «Axis History» приведены полные данные по 36-му охранному полку вермахта, которым командовал Генрих Шерхорн. Оказывается, полк был приписан к 286-й дивизии только в самом начале, когда организовывался, – с марта 1942 года. А в феврале 1943-го был переподчинен и включен в состав другой охранной дивизии – 221-й! Вот вам и расклад!

В конце июня 44-го II батальон 36-го охранного полицейского полка снова всплывает в боевой группе фон Готтберга, – но уже не в роли охотников на партизан, а на фронте, занимая оборонительные позиции под Борисовом. Командованию вермахта уже не хватало наличных армейских сил, и в противостояние бросались специальные подразделения.

Батальон - это меньшая часть полка, и вряд ли  командир мог находиться при нем. А где же были его главные силы?

Подтверждается, что в июне 1944-го полк был практически уничтожен. Но где? «Между Минском и Вильнюсом».

Это в корне меняет представление о месте пленения Шерхорна.

Посмотрим на местоположение 221-й дивизии в июньском сражении.

В.Гончаров, описывая удар «Багратиона» в изданной книге, отмечает за 24 июня: «...На рубеж реки Западная Двина и севернее подтягивались 201-я и 221-я охранные дивизии, а также многочисленные саперно-строительные, охранные, штрафные и другие специальные части…»

Рубеж «Западная Двина и севернее» - это между Витебском и Полоцком, откуда путь отступления лежал не через Минск, а через Лепель и докшицкое Березино.

…Местный краевед Василий Хацкевич везет меня на одно из возможных мест пленения Шерхорна – в деревню Медведовка, расположенную, можно сказать, у черта на куличках:  на оконечности лепельской возвышенности. Далее дорог нет – сплошные болота. Ближайшие транспортные большаки – правее на Березино, и далее на Вильнюс, и левее – на Минск, через Бегомль. Между ними, а это расстояние шириной 15 километров, прохода нет. Но в сороковых годах было иначе.

После возвращения Западной Белоруссии под крыло советской в приграничной березинской полосе развернулось военное строительство. Между Лепелем и Медведовкой, при местечке Дражно, был оборудован военный аэродром. А из Лепеля тянули железную дорогу к бывшей границе с Польшей - на западную сторону Березины.

- Часть строителей жила у нас, - вспоминает старейший житель Медведовки Михаил Мацкевич. – Мы их смоленцами называли. В Затеклясье (соседняя деревня, - авт.) у них столовая была. Как только звучал сигнал об окончании рабочего времени, они бежали к палаткам, на обед. Похоже, они были заключенными. Но точно сказать не могу. В низине, через Сергуч, (приток Березины – авт.) был выстроен новый деревянный мост, связывавший Медведовку с Осетищем, и молодежь обеих деревень встречалась по вечерам на танцах.

- А что за бой был у вас при отступлении немцев? – спрашиваю рассказчика, чтобы удостовериться в словах Василя Хацкевича, краеведа. Это он поведал историю про поле брани «за Медведовкой», где поисковые отряды наткнулись на «кладбище» немецкой военной амуниции. Лес усеян противогазами, касками, остатками лошадиной упряжи и осколками снарядов.

- Там генерала в плен взяли! – восклицает М. Мацкевич и рассказывает, как все произошло.

Было лето 1944 года. Михаилу исполнилось 11 лет. Он с матерью прятался в лесу за деревней – Медведовку каратели сожгли в сорок третьем, и деревенцы жили в землянках. Вдруг лагерь облетела радостная весть – наши идут! Какое мальчишеское сердце выдержит сногсшибательную новость – пойдем встречать!

- И мы втроем, с другими подростками, улизнули из-под родительской опеки -  под видом принести картошки с ям, где ее прятали. Мы по лесу шли. И точно – как из-под земли возникли фигуры русских солдат. Один из них был легко ранен – белела повязка на лбу.

Они, увидев нас, оборванных, истощенных, повели к Свядскому мосту, по трелевочной дороге. А там разбитый обоз стоял, три повозки. Под ногами хрустел рассыпанный овес, а в телегах валялось трофейное барахло. «Выбирайте себе, что хотите», - сказал лейтенант и показал на телеги.

Пока мы копошились в разбросанных вещах, разведчики тихонько смылись – мы даже не заметили, в какую сторону. Я выбрал себе гренадерское галифе – хром был уже вырезан, остались только штанины. Но главное было в другом – я поймал лошадь, которая испуганно бродила в окрестностях разбитого обоза.

Ее и привел в лагерь. Мать, конечно, запричитала: «Ой-ё- ёй! Что ты наделал? Что ж с нами будет теперь! Вдруг немцы вернутся!»

Но я был твердо намерен не расставаться с живым «трофеем», и вечером повел лошадь в ночное.

А утром раздались очереди со стороны сергучской переправы. Сначала затарахтел пулемет, а через некоторое время забухала артиллерия.

Позже мы узнали. К переправе на Осетище подошел большой немецкий отряд, повозок было много, машин мало, лошади тянули орудия, спаренные минометы, снаряды на двуколках – численностью это был полк, не меньше. Впереди, на легковой машине, ехал командир.

Машина выруливала на берег, (а может, она была уже на том берегу, и оторвалась?), когда над ней засвистели пули – застрочил пулемет. Офицер выскочил из легковушки и поднял руки вверх. Но успел что-то крикнуть остальным, и те посыпались с телег врассыпную. И тогда с противоположного берега ударило артиллерийское орудие – по дороге, по обозу. Немцы побросали всё и разбежались.

А когда всё стихло, повылезали из болота, собрались в колонну и строем двинулись дальше. Где-то, говорили, у них прорыв был…

Достоверно неизвестно, кого взяли в плен в районе Медведовки. Мацкевич уверен, что чин был большой. Странно, что о том событии нет даже упоминания в лепельской «Книге памяти»: что за подразделение было разбито на Сергуче?

Если судить по наличию обоза, его оснащенности, то  можно сделать однозначный вывод – то была не армейская группировка, скорее, тыловое подразделение,  охранный полк, имевший экспедиционный опыт.

Есть все основания предполагать, что именно здесь был пленен Генрих Шерхорн. Что еще говорит в пользу такого довода?

Во-первых, контригра носила название, как мы помним, «Березино». Посмотрите: от Осетища до поселка Березино на правой стороне Березины рукой подать – всего-то  километров восемь! Дорога из Осетища выводила к переправам у Липска и Березино. 

Белорусский историограф, профессор Э.Иоффе, прямо указывает на этот поселок. Операция, пишет он, получила кодовое название "Березино" по той деревне, откуда вел передачи Александр Демьянов, и делает уточняющую приписку: «не путать с районным центром Березино» (кстати, сам Иоффе родом оттуда, кому как не ему знать все подробности радиоигры).

Во-вторых, дальнейшие действия виртуальной группы Шерхорна хорошо укладывались  в разработанную легенду. В обозе могли не видеть момент пленения командира, вскинутые кверху руки. Рвались снаряды, загоняя колонну в болото. Кто-то из нее наверняка спасся и пробился к своим, однако на вопрос «что с командиром?» ответить не мог. Быть бы живу!

Далее Шерхорн «всплыл» в Червеньском районе, у озера Песочное. Что также легко объяснимо: по болотам он пробивался на юго-запад, к Борисову, где у немцев была крепкая оборона, и позиции занимал II батальон его же полка, и обрастал по пути такими же, как он, окруженцами. Когда увидел, что и там немецкие порядки смяты, решил идти в припятские болота, и далее – к границам рейха. У озера Песочное остановился, чтобы решить проблему с ранеными и больными – и послал SOS, призыв о помощи…

А дальше события развивались уже по обоюдному сценарию - под диктовку вермахта, но под контролем НКВД. 

0 результатах операции «Березино» нарком госбезопасности служебной запиской № 2587 доложил в ГКО СССР и НКВД СССР 30 апреля 1945 года: «Всего с начала игры по легендированию части Шерхорна (с сентября 1944 г.) немцами совершено на нашу территорию 67 самолето-вылетов и сброшено: 25 германских разведчиков (все арестованы), 13 радиостанций, из которых 7 включены в игру с немцами, 644 места различного груза, в том числе 615 комплектов зимнего обмундирования, 20 пулеметов МГ-42, 100 винтовок и автоматов, 35 пистолетов, 2000 гранат, 142 000 патронов, более 2,5 тонны мясопродуктов, 370 кг шоколада, 4 тонны хлеба, 400 кг сахара, 100 бутылок вина и т. д. Кроме того, было прислано 2 258 330 рублей советскими деньгами».

А что же «Волшебный стрелок»? Какова судьба Генриха Шерхорна, давшего добро на сотрудничество с советской разведкой под кличкой «Шубин»?

В начале 1950-х был репатриирован в Германию, дальнейшая судьба неизвестна…


08.05/14