Вспоминайте обо мне

 ВСПОМИНАЙТЕ ОБО МНЕ
           повесть




 Я отдыхал от горести,
Устал я от страданий.
Но громче голос совести
Надуманных рыданий.
…Я уходил из юности
В миры благоразумности.
         А. Косарев.


На комоде звенел будильник.
Лель проснулась и стала собираться на работу. Было время идти клеить рекламу.
А на улице шел дождь и размывал печатные строчки объявлений «Установка антенн, ремонт телевизоров». Деньги Лель получала, если кто-то позвонит по объявлению.
Но звонили не ей, а по другому телефону. И ей говорили, что никто не звонит.
И Лель заодно смотрела объявления о приеме на работу.

Вдруг она увидела, что объявление отрывают. Это была молодая женщина в берете, одетая бедно и безвкусно. Но это было неважно. Наконец Лель повезло! За каждый корешок платили деньги притом немалые. И Лель решила спросить даму в берете.
- Простите – вы хотите починить телевизор или установить антенну?
- Телевизор. Он у меня черно-белый и за него никто не берется.
- Петрович возьмется – успокоила Лель, и cпросила, осмелившись: А почему у вас черно-белый? Он ведь устарел.
- Он остался нам от мужа – сообщила женщина, вздохнув.
Лель оглядела клиентку. Она была маленького росточка – меньше Лель, с длинными светло-русыми волосами и татарским прищуром узковатых глаз. Такие долго выглядят на один возраст. И Лель попросила:  Вы не могли бы дать мне свой телефон? На всякий.
И Соняша – так звали женщину – дала. Лель поклеила еще и пошла домой. Посмотрела новости. Там сообщали, что образование сделают наполовину платным как за границей.
- Это хорошо – подумала Лель. - Ведь тогда за деньги студенты начнут заниматься как следует. А то развели горе - инженеров от которых мосты падают или хирургов путающих желудок с селезенкой... Сама она окончила ПТУ, даже два – на машинистку  и на швею-мотористку. Но это было еще при совке.
Через неделю Лель шла к Петровичу - за новыми пачками – и спросила, как дела?
Петрович опять сказал, что никого не было.
И тогда Лель спросила про Соняшу.
- Сергей Петрович! Я видела женщину, которая рвала мое объявление и она обещала позвонить.
Какая женщина? – удивился Петрович?
- Соня Бессонова. У нее черно белый телевизор…Можно я ей позвоню?
Петрович стал отодвигать аппарат к стене, и Лель подошла поближе.
- Здравствуйте! Это Лель из мастерской. Вы хотели починить черно-белый телевизор?
- Ну да, мы уже договорились с Сергеем Петровичем.
Лель передала трубку Петровичу.
- Да-да. Помню. Ждите нас завтра в пять.
На лице Лель сияла улыбка. Сергей Петрович отчего-то дрожащими руками отстегнул расклейщице сто рублей.
А новые объявления не дал.
- Знаете, Лилия, такое дело. Можете больше не приходить!

Вообще-то ей это имя не нравилось. Лиля ее звали в детстве. Но над этим именем кое-кто смеялся, так как она была некрасивой. И тогда она взяла себе прозвище Лель.
Так еще звали покровителя семьи и брака.


-Ну как, заплатили? – спросила Соня. И добавила: Кажется, я вас где-то видела.
Лель было трудно не узнать. У нее была очень колоритная внешность – не поймешь – мальчик или девочка. За последние 10 лет Лель здорово поправилась, и остригла косы.  Соня и сама была далеко не красавица. Но голос был знакомым.
И Лель вспомнила.
- Вы не занимались во Дворце Пионеров?
- Занималась. С 9 по 11 классы в литкружке у Никишиной?

Дворец Пионеров - это целая эпопея в жизни Лель. C пятого класса она занималась испанским языком в КИДе. Было интересно, фестивали, иностранцы, но была и показуха. К тому же на третий год там началось повторение первого… В седьмом классе Лель уговорила подругу записаться на бальные танцы. Но девочек было больше чем мальчиков.
Подруге дали партнера. А Лель партнер не достался. Потом пошла в театральный.
Но ей сказали еще позаниматься самой и придти через пару лет.
А тут кружковод Никишина объявила дополнительный набор на отделение прозы.
Так Лиля стала писателем.
- И я занималась у Никишиной. Я писала повесть.
- Ну и как повесть? – спросила Соня.
- Пока не дописала. – призналась Лель. – Нина Никитична сказала, что это графомания.
Соня тоже вспомнила свою юность. – Она всем так говорила – успокоила она. И дамы поняли, что у них много общего.




Что такое графомания?
Это мыслей какафония.
В философии – Германия,
А в поэзии – Эстония.

В общем,  это – наркомания,
А не в музыке – гармония.
Возросла шпиономания,
Как в горшке растет бегония.

Не найду монет в кармане я,
Значит, будет и агония
От прямого голодания,
Недопитья и бессония.




Бессонова была не как все в школе. Она росла без отца, хотя была не одна такая. Ее даже поставили на льготное питание. К тому же она была ниже всех в классе, и мальчишки дразнили ее «метр с кепкой». Класса до шестого она надеялась, что вырастет и догонит всех, но этого так и не вышло. Правда ее «кепка» была полметра!
И Соня сказала маме, что боится стать маленькой и толстой.
- Не беда! – будешь давить интеллектом, – говорила мама.
Но с этим тоже было не так просто. Соня Бессонова никогда не была первой ученицей в классе - как бы не быть последней! К счастью  двоек у нее не было – все тройки.
Правда она не одна была такая. Подростки ленились. Были и те, кто уже гулял с мальчиками. Или те, кто занимался спортом в ущерб учебе.
Но у Соняши не было таких проблем. И чтобы, оправдать свои низкие успехи в учебе, она решила завести хобби. Но как выбрать хобби, если ко всему ее способности одинаковы. Особенно не давалась ей математика. Она почему-то рисовала трапецию кверху ногами. В седьмом Соне исполнилось 14 и  пора было вступать в комсомол. Но учителя были против из-за учебы. Они потребовали дать обещание перед классом подтянуться. Соня так ходила в галстуке до восьмого класса. Близился выпускной вечер, и пора было получать аттестат с «госоценками». На выпускной всем дали задания выступить. Одни пели. Другие рисовали плакаты. Соне же предложили сочинить стихотворение для учителей.
Соня вспомнила, как она, семилетняя малышка с бантом, читала стихотворение на первый звонок. Она читала его по бумажке. Но тогда плохо умела читать и потому сбилась  и не прочла его до конца.
И сейчас она уже выпускница. Она умеет читать, писать и делать «мостик». Она встала на сцену и стала читать.

Валентина Ивановна, ваши знания
Получить позволяют нам образование.
И с невежеством боретесь вы, безусловно,
Как сражался Наполеон в Ватерлоо.

Там было что-то и дальше, но она забыла и прервалась.  Как тогда, восемь лет назад. Ей стало стыдно перед ребятами.
И когда она уже встала собираться покинуть выпускной и родную школу, к ней вдруг подошла Валентина Ивановна Полева:
-У тебя хорошие стихи, Бессонова! Молодцом!
В девятый класс ее не взяли. Зато в аттестате за восьмилетку, который вручили Соне, красовались четверки по истории и литературе.
И Соня теперь спрашивала всех знакомых, есть ли литературный техникум?

   
+++
Лиля тоже стояла на распутье большого выбора. Был 1989 год. Школа и училище были уже позади. Работать не хотелось. Тем более, Лиля привыкла к кружку Никишиной, а туда записывали только школьников и учащихся ПТУ. И тогда Лель пошла на военную хитрость – она, скрыв, что уже окончила ПТУ на машинистку, пошла в ПТУ на швею-мотористку. Тем более, туда брали всех. А бабушка, с которой она жила, могла ей помочь, она прекрасно шила. И в конце августа-месяца, придя во Дворец, представилась как первокурсница ПТУ.

На этот раз Лель сбавила себе три года - она сказала, будто ей 17. Лель была невысокая, худенькая девушка с черными косами, и выглядела моложе своих лет. Она весила всего 48 килограммов.
  Но Никишина сказала, что в клубе нет больше мест.
- И не будет – зачем-то добавила она.
Лель стала соображать, куда бы еще записаться, но вдруг услышала высокий мужской голос.
- Привет рабочему классу! Лель оглянулась и увидела рослого парня. Он был помоложе Лель – хотя и ненамного.
Лель казалось, что она встречала уже этого парня. Кажется, он прошлым летом сидел у Дворцовского пруда, и с ним была девушка.
- А вы из какого кружка? - спросила она.
- Я не из какого - усмехнулся парень. – Я просто гуляю..
-Значит, мы товарищи по несчастью.
-Я тоже сочиняю. – сказал парень. -Прочитать? – У меня одна ворона утащила макароны.
Стихи были примитивные и глупые. Но обижать юного поэта не хотелось.
-Желаю творческих успехов – сказала Лель.
- Погоди! Хочешь, я тебя провожу?
Лиля училась среди девчонок и давно не разговаривала с парнем. Только в детстве во дворе. И еще, когда обсуждали чью-то работу. (Нина Никитична запрещала кружковцам называть это произведениями.)
Но даже юные поэты никогда не читали ей свои стихи!

И так получилось, что Стас был первым!
- Знаешь, Стас. У меня есть мечта стать писателем – поделилась девушка.
- Открою тебе секрет! Ты им уже стала. – ответил Стас.- Кстати, у тебя кто-нибудь был?
- В каком смысле? – не поняла Лель.
Вообще-то ей нравился один преподаватель из прошлого ПТУ. Он хорошо читал лекции, и она даже записалась к нему на спецкурс по ремонту пишмашинок.
Она готова была даже остаться на второй год. Но он поставил ей тройку, и корочка была получена.
- А мы коллеги – заметил Стас. Я тоже учусь на вечернем в Стали и Сплавов.
У нас там такая компания – лысый, рыжий и седой.
Лель взглянула на приятеля. Несмотря на молодость, волосы уже редели. Зато выше Лель на голову. В детстве она медленно росла, и ей кололи даже гормоны. Но детство кончилось и гормоны тоже.
И она так и не записалась к Никишиной. Но надеялась, что еще вернется в эти края…
В тот год страна бурлила. Шла перестройка, и все издания пестрели историческими и полемическими статьями.
Бывшие враги народа реабилитировались. Все вокруг стали историками. Была дана идея восстанавливать ленинские нормы в партии.
А 79 летняя бабушка вздыхала: будет переворот.
- Бабушка, а ты помнишь то время? - спросила Лель.
-Помню еще как! Вот та машинка, на которой ты училась печатать, она от соседки по коммуналке досталась. Соседка была троцкисткой.
-А как это? – спросила Лель.
-На собрания какие-то ходила. Листовки печатала, нам тоже давала.. Но я в это лезть не хотела. А потом за ней пришли. Было это в 37 м. Ночью в дверь позвонили. Мы все проснулись. А соседка - Фира- стала одеваться. Потом к нам в дверь постучалась:
Прощай Капа! За мной пришли. Возьми мою машинку, все равно она мне не понадобится.
А тебе пригодится – будет кусок хлеба… -
Не хотела я брать, но мама сказала – если что, отдадим.
Потом двое в форме все обыскивали. А Фиру я больше не видела.
У Стаса мелькнуло что-то в глазах. Так показалось Лель.
Хочешь я стишок тебе почитаю:

Ленин Троцкому сказал
Пойдем Лейба на вокзал
Мне кулич, тебе маца,
Пица, дрица, гоп-ца ца.

- У тебя есть стихи на все случаи жизни – заметила она.
- А ты не такая как все – ответил Стас.
- Это хорошо или плохо? – спросила Лель.

И Лель впервые никуда не записалась.
Валентина Ивановна, мама Стасика, пекла рыбу и смотрела в окно. Девушка Лиля шла со Стасом по тротуару Ленинского. Она была старше Стасика. Но Стасик был седоват и лысоват, а Лель выглядела молодо: сказалось хождение во Дворец Пионеров. Но сейчас Лель чувствовала: что-то произойдет.
- Лель, милая Лель! – воскликнул Стас. – Ты нравишься мне как человек. Но я хочу, чтобы ты мне понравилась полностью, и поэтому я хочу сделать тебе сюрприз!
В чулочном отделе универмага Москва были теперь все чулки на выбор: и простые, и капроновые с лайкрой, и легинсы.
- Я хочу подарить тебе эти чулки. В них ты станешь еще прекраснее, и наши отношения изменятся!
Лель не очень любила чулки, но ей было интересно, как изменятся их отношения. И она протянула в кассу «десятку».
Валентина Ивановна перекладывала рыбье тесто из руки в руку. Она хотела угостить новую подругу Стаса, но Стас отмахивался: не стоит! Лель изучала свои новые чулки и думала о будущем.

В декабре 1991 был распущен Советский Союз.
Через несколько дней у Стаса был день рождения.
Он принял решение креститься.
Зачем тебе это, Стасик? – удивилась Валентина Ивановна. Мы с папой Олегом были коммунистами.
- Коммунизм – это все фигня, заметил Стас – химера!
-Церковь – такая же химера.- ответила мама.
-Нет – возразил Стас – теперь это не химера.
Лель тоже в эти дни особенно искала себя. Благо времени было достаточно. На первом курсе второго ПТУ было много предметов из первого.

-Лель, я тебе открою один секрет. – сказал Стас. Теперь мы  скоро сможем обвенчаться.
-Да –согласилась Лель. Наверное, бог все-таки есть.
У Лель и Стаса появилось много общего. Но была и разница. Оба они были за царя. Стаса возмущало то, как большевики поступили с Николаем вторым. Теперь они дождались расплаты. Он считал, что верующий должен всех вовлекать в свою веру. А Лель считала, что бог должен быть в душе.
Оба крестились в Елоховке.
Стас научил Лель причащаться. Пришло время исповедаться.
- Запиши на бумажку грехи, чтоб не забыть – учил подругу Стас. – Так делаю.
Но если у Лель грехов хватило на обложку спичечного коробка, то  Стаса они заняли солидный тетрадный листок. Он курил…
Стас быстро перезнакомился с прихожанами и прихожанками. Священника звали Отец Александр. Он - спокойный длинноволосый бородач, молча слушал исповеди.
- Я хочу спросить у батюшки благословения на нашу свадьбу – сказал Стас.
У Лель кружилась голова. Она стояла в предбаннике и смотрела на Стаса и Священника.
Стас что-то шептал ему, изредка оба поглядывали на Лель, краснеющую от смущения.
-Ну как? – спросила она Стаса, когда он вернулся назад.
- Александр сказал: с лица воду не пить – ответил Стас.
- С чьего лица? – не поняла Лель.
Стас ничего не ответил. Он купил букет роз и они поехали к нему. Был уже вечер. Вдруг лифт застрял. Лель начала вызывать диспетчера. А Стас вдруг прижал ее к себе и они стали целоваться прямо в кабине. Из лифта влюбленные так и вышли в обнимку на глазах удивленных соседей.
Мама Стаса поспешно впустила пару домой. Накрыла стол.
- Лель, дружи со Стасиком. Я вижу, ты девушка положительная. Знаешь два языка, и вообще. А Стас так одинок!
Он тут был с одной, Асей. Чуть было не поженились. Хорошо, я паспорт спрятала.
А она оказалась больная.
-Лель – попросил Стас. - Не обращай внимание на старую ворону. С тобой будет все по-другому! Он полез в карман пальто и достал паспорт. Тут же на  пол  в коридоре упала какая-то бумажка и Лель машинально ее подняла.
На листке в клеточку ровным почерком были выписаны Стасовы грехи.
Надо бы отдать грехи другу. Но исповедь прошла. Дай бог не наделать новых!


Лель решила поделиться планами с бабушкой Капой. Вообще она жила еще с мамой и дядей, но бабушка понимала ее лучше всех. Простая крестьянская девочка, она в революцию попала в Москву, да и осталась там. Она выросла от швеи до мастера швейной фабрики. И все таки, устои остались прежние, крестьянские.
Знаешь Лиля – учила она – замуж выйти – не напасть, как бы замужем не пропасть. Любовь должна быть одна на всю жизнь. А этот Стасик? Не бросит ли он тебя в трудную минуту, как твой папа…
- Почему?
- Какой-то он манерный. Все напоказ. А чего мы ему покажем?
Лель никогда не задумывалась о том, красива ли она. Больше ее интересовал внутренний мир. Вот она, писатель, печатает прозу на тёть-Фириной пишмашинке. Но по роду учебы ей еще придется шить. Хоть не очень то и хочется…
А со Стасом они единомышленники. И при чем тут красота? Сейчас другое время!
Лилюшка! Тебе видней. Но не верь тому, кто смотрит только на внешность – посоветовала бабушка.- Лучше учись как следует.
Она была права, учебу Лель с этим романом совсем запустила. Но преподаватели смотрели на это сквозь пальцы. Все дорожало на глазах, и многие девчонки подрабатывали.
Преподаватели тоже. Курс истории СССР в машинописном ПТУ сменился на курс истории РФ в швейном. То что там еще хвалили, здесь ругали. Впору было запутаться…
А Стас куда-то пропал.








В октябре 1993 года  Президент Ельцин хотел распустить Верховный Совет. Депутаты Верховного Совета потребовали отставки Ельцина. Начались народные волнения.
Лель была не  за тех и не за этих. Она вообще была за царя. Но какая-то неведомая сила тянула ее к баррикадам. Она как все сидела у костра и слушала разговоры. Приходили анархисты, приносили свои материалы. Невысокий блондин-комсомолец Саша стоял, держа портрет Сталина. Напротив стоял троцкист Ник в очках с портретом Троцкого. Они оживленно спорили. Все приглашали девушку к себе.
У меня – своя платформа – сказала Лель. Она искала здесь монархистов. Но таких здесь не попадалось. Были фашиствующие. Хотя была группка, но они ушли.

Кеша Подопригора зябко передернулся. Он был в комсомоле недавно, но отличался деловитостью и собранностью. С его легкой руки все перестали опаздывать. А сейчас он решил свалить.
Саша уронил портрет на бревно: Ты куда, Кеш?
Кеша передернул плечами: Холодно. Скоро ночь. А я как следует не одет!
-Так сейчас бабье лето! – сказал патриот Вадим.
-Это днем бабье лето, а потом…Я не знал, что тут так надолго.
Саша думал, что ответить. Но крупный анарх, Миша, опередил его:
-Революции не будет! Пойдем, Кеш!
И юноши ушли в город. Больше их здесь не видели.
Многие со временем ушли…Тем более, пройти к баррикадам становилось все труднее,
Район Баррикадной оцепил ОМОН.
А девчата в ПТУ тем временем обсуждали модели юбочек и вошедших в моду лосин.
Ольга и Наташка хотели найти спонсоров и советовали Лель затянуть волосы в конский хвост.
А утром 4 октября Лель смотрела телевизор. По телевизору расстреливали Дом Советов.
И у Лель наворачивались слезы, и она не могла долго успокоиться…Она сама решила позвонить Стасу.

- Я тоже был там – сказал Стас.
-Где же ты был? – спросила Лель. А то я тебя не видела…
-А зачем меня видеть. Это ни к чему. Я был на крыше.
Больше Лель не стала расспрашивать. Она вдвойне зауважала этого парня - Лель сама с детства боялась высоты. И еще она подумала что героем как и злодеем человека часто делают обстоятельства.
-Но почему ты мне ничего не сказал? – удивилась она. Но Стас был суров.
-Знаешь что. Пока больше мне не звони, Лель. Я теперь занят. Если надо, я сам тебе позвоню.
- Когда?! – не поняла Лель.
Стас почесал в затылке.- Когда-нибудь…
В трубке раздались гудки.
Лель полезла в сумку за носовым платком. Вместе с ним случайно вытащила бумажку.
На листке в клеточку ровным почерком были выписаны Стасовы грехи.

Курю
Люблю красивых девушек (бабник)
Нагрубил Ассоль…
Обманул трех глупых девочек (дурочек)…
Дальше Лель не дочитала…

Рано осиротевшая  крестьянка, бабушка Капа много повидала на своем веку - войну, революцию, опять войну. Эвакуацию  за Урал -одна с двумя младенцами  И даже Советскую власть пережила. Умерла она зимой 1993. Она прожила 83 года.
Бабушку Капу отпевали в Елоховке, хотя она была атеистка. Но в детстве верила.
-Хорошо, что я поверила в Бога – сказала Лель – значит её еще ждет загробная жизнь…
У мамы слезы лились ручьем, а дядя застыл в прострации.
Рюмка водки, которую выпила Лель, оказалась жгучей и тяжелой.
- Мама не хотела умирать зимой. Но вот выпал снег мягкий как пух, и накрыл ее.
- Теперь все позади нас ушли – вздохнул дядя. - Мы теперь крайние. Теперь мы должны стать опорой. Лель и Игорь – двоюродный брат - сидели подле друг друга молча…

Лель Тарасова необратимо взрослела…

Еще воют голодные волки
На луну в час полночный холодный
И еще незадачливый кот
Мне на мельницу льет керосин
Но уже моя юность идет
По трапеции шаткой походкой
И вернуться ее не проси.



Лель была одета в халат в цветочек. Также как и ее соседки. За окном сегодня светит солнце. Поэтому в палате на десятерых  душно. Но окна не откроешь – на них почему-то решетки.
У поста строгие медсестры.  С тех пор как Лель попала в эту психбольницу, она не была на улице.
- Здравствуйте! Говорит Лель няне – а где моя одежда? Я хочу погулять.
-Не положено! – отрезает подтянутая няня.
- А я только на пять минут. Мне газеты купить.
- Няня исчезает, а потом появляется в сопровождении медсестры. Сними штаны, гулена!
- Я боюсь уколов – пытается возразить Лель, но не успевает ничего сделать и шприц вонзается прямо ей в бедро.
Почему-то гулять сразу перехачивается и хочется спать.
Перед сном Лель пытается подумать о чем-то хорошем – о бабушке, о Стасе…
Но бабушке будет сорок дней, а Стас где-то далеко. Остается не думать ни о чем.

- У – ужин!
А есть не хочется. Кругом очень странные лица. Неужели и она теперь такая? Но вот к столу подходит красивая высокая девушка похожая на модель, но с грустными глазами.
Значит, есть тут нормальные люди! – думает Лель.
Сегодня в больнице как раз приемный день. К ужину посетители расходятся. Но кто-то припозднился…
-Костикова! – к тебе пришли. Только давай побыстрей!
В отделение впопыхах входит высокий парень в ушанке. Раздевается и достает букет розочек зимой!
-Милая, милая Милая! Моя Ассоль!
И высокая грустная девушка откликается на звучное имя.
- Как ты узнал, где я? – спросила она.
- Я тебя искал. Старая ворона была против но я уже взрослый! Как ты себя чувствуешь?
- У меня перед глазами кольца – говорит Ассоль.
-Бедненькая!
И тут Лель не выдерживает. Она давно узнала: это Стас. Стас Полев, сын учительницы.
И она рвется в комнату посетителей, но Стас, не замечая ее, уже уходит.
А Лель не имеет выхода…



Она подходит к Ассоль: Привет! Меня зовут Лель. У меня плаксивость и слабость.
-Какое необычное имя! А то тебя все Тарасова да Тарасова. У моего бывшего парня тоже была знакомая Лель…
- А  как зовут парня? - перебила Лель Тарасова.
- Стас – чуть смутившись – сказала «модель».- А что?
Теперь настал ее черед удивляться.

Чулки это само-собой. Ася Костикова любила капрон. Сложность была в том, что Стасик любил еще и мини-юбки, а у Аси на ее взгляд ноги и без того были длинноваты. Но это на ее взгляд. А Стасик смотрел на Асю, не отрываясь. – Ты не Ася! - сказал он – ты Ассоль. Моя Ассоль! - Стройная, броско накрашенная, девушка сияла как распустившаяся роза. Валентина Ивановна почему-то смотрела по-другому. Сама педагог, она все время спрашивала, когда Ася устроится на работу. Хотя у нее были обеспеченные родственники. Вот муж сестры Аркадий уже занимался бизнесом.
- Я учусь на уборщицу – ответила Ассоль нехотя.

Сам Стас тоже не работал. И вот он сказал Ассоль: я хочу приехать к вам в гости.
Сначала Стас с Асей приехали  на квартиру не к самим Костиковым,  а к Аркадию, в пятиэтажку по соседству…
Стас хотел поговорить с Аркадием об устройстве на работу. Его мечта была стать священником, но он был не готов к этому. И сейчас был согласен на вахтера.
Аркадий колебался. Он обратил внимание, что голова соискателя была грязной.
- А теперь я еду к тебе Ассоль! Тем более, вы живете где-то рядом…Стас мечтательно улыбнулся.
Мама Ассоль встретила друга приветливо.-  Красивый парень – заметила она –
Его бы отмыть.- И она стала резать гостю селедку.
Словно ответив на пожелание мамы, Стас пошел мыться к подруге, а вскоре, перекрывая шум воды, раздался его крик: -Ассо-о-ль!
Стас решил на этот раз остаться ночевать в гостеприимном доме Костиковых, и его мама, Валентина Ивановна, безуспешно звала сына домой…
На свадьбу Ассоль купила в салоне фату, белое платье, и Аркадий подарил сестренке жены свадебную шляпу.
Заминка была в том, что Валентина Ивановна не знала никого из большой семьи Костиковых, кроме, мягко говоря, странноватой Аси, и похоже, она вовсе не хотела никого знать. При том, что сама работала с людьми, точнее с детьми…
И вот я опять здесь – меланхолично заключила Ася.- 6 лет не лежала.
А у Лель сквозь отступающий сон уже вертелась на языке фраза Стаса ”Нагрубил Ассоль”.
- Мы достойны большего, – сказала Лель. – Мы еще встретим свое счастье!
И подруги пошли принимать медикаменты.


   ДЕТИ АРБАТА
С тех молодых дней прошло лет восемь. Лель Тарасовой - 33. Возраст Христа! И вот она со своей новой подругой, Соней, сидели в Макдональдсе за ее счет и делились своими достижениями.
-Я - прозаик. - повторила Лель. Но я - серьезный прозаик. А ты кто ?
Соня убрала кошелек и отпила обжигающую "Колу со льдом" .Сложно Соне было ответить на этот вопрос. С одной стороны, она хотела добиться успеха в жизненных сферах.
Но бывали и фиаско, и сейчас она была на перепутье...
- Я сама не знаю, кто я? - призналась откровенная Соня. Сначала я была молодой поэтессой, а потом жизнь круто изменилась.
Лель уже сьела свою порцию, и слушала с вниманием.

Было время, Соня стала почти историком. А было это так:
-Я проходила практику в Исторической библиотеке. Один читатель каждый день приходил туда читать «Детей Арбата». А когда все прочитал, пошел проводить меня до дома.
-Ты что, жила на Арбате? – спросила Лель.
- Нет. Я жила там же, где живу сейчас. А потом туда перебрался и Александр. Он был похож на Николая Баскова, только попроще.
- А интересный как человек? – для Лель это было главным.
- Очень! Иногда мы всю ночь не спали, спорили о Сталине, о царизме. Особенно после митингов.
Лель улыбнулась мечтательно:
- О царе – это интересно! Я – монархистка. Кстати у меня дома от дяди остался трехтомник Рыбакова…
Соня вздохнула: Теперь это вряд ли ему интересно.


Дембель Александр Иванов наконец-то осилил «Детей Арбата»..На выдаче сидела невысокая шатеночка. Она была невзрачной, но что-то было в ее глазах. Видно было, что она много думала.
Саша набрался смелости:
-Простите, а когда закрывается читальный зал?
Ох уж эти надоедливые читатели!
-Вообще-то прямо сейчас – строго сказала она. А что?
-Я хотел бы проводить вас до дома! – воскликнул юноша.
Вообще-то Соня выбрала практику вблизи дома. –Зачем? – спросила она.
Парень задумался: Хочу обсудить с кем-нибудь «Детей Арбата»!
Соня уточнила: Вас интересуют художественные достоинства книги или исторические факты?
Нашумевшая книга «Дети Арбата» пробудила много мыслей в Саше Иванове. Об этом не писали в учебниках. Захотелось получше разобраться в прошлом страны – что тогда было хорошего, почему стали возможны репрессии, был ли другой путь после смерти Ленина, правда ли Сталин «своровал» идеи у Троцкого? Хотелось разбираться в настоящем. А для этого нужно было читать дальше и больше теории.
-Умный парень! - подумала Соня про читателя,- он подает надежды!
Через месяц Софья Яковлевна и Александр Маркович подали заявление в ЗАГС.
- А свадебные покажешь? – интересовалась Лель.
-На них у нас не было денег – возразила Соня.
Саша Иванов решил поступить в Историко-Архивный. И успешно прошел конкурс.
Правда, стипендию студентам платили маленькую и жизнь супругов была очень бедная. Но недостаток денег компенсировали насыщенные будни. Жизнь была очень разнообразной. Днем ходили на митинги. Вечером – на дискуссии в подвалы. Часто дискуссии были на квартире у Сони.
Порой дискуссии продолжались… даже ночью, молодые люди всю ночь не спали,
а спорили о Сталине. Впрочем, Саша умудрялся высыпаться за 3 часа.
В библиотеке тоже зарплату задерживали. Но, в общем, женщин все устраивало. Новые книги ставились на полки. А старые списывались. Особенно марксистская литература.
Как-то Саша Иванов пришел навестить жену с рюкзаком.
Сотрудницы пили чай в комнате отдыха. Через час должна была приехать машина за макулатурой. Вес был большой. В стопке на полу лежало, стянутое веревками, все 30-томное собрание сочинений В.И. Ленина.
Александр открыл рюкзак.
…Когда перерыв закончился, куча книг уменьшилась вдвое. Макулатура облегчилась, упав в цене. А рюкзак Иванова, радостно шедшего домой, потяжелел.
Супруги решили начать торговать коммунистической литературой.
Вскоре многотомник Ленина вырос в целую библиотеку. Там были и более современные классики: Грамши, Маркузе…
Молодые социалисты сумели договориться с одним директором левых взглядов, и он разрешил принести этот фонд к нему. Так образовалась библиотека имени Маркузе.
Товарищи Сони и Саши лично переносили книги, а Соня еще и помогала их расставлять по шифру. И директор пригласил Соню в свою библиотеку. Соня была рада работать среди своих. Хотя случайно ли это было? Так ли бескорыстно Соня помогала директору в расстановке? Кто знает…
Саша тоже стал подрабатывать. После занятий в институте он торговал газетами в горкоме. Соня стала писать статьи для газеты «Большевик». Говорили, что статьи были слабоваты. Но Иванов надеялся, что будет лучше.
Как-то деньги все равно кончились. Саша сказал Соне пойти с газетами на цепочку к Музею. По субботам там выступал поэт Гунько.
Пятнадцатилетняя Лиана Сахнина тоже пришла выступать на цепочку. Она увидела маленькую женщину лет тридцати с газетой «Большевик». Лиане была знакома эта газета.
Девушка достала купюру. Соня обрадовалась.
-Простите, вы случайно, не жена Александра Иванова? – спросила Лиана.
-Откуда вы знаете?
-Я познакомилась с ним в горкоме. Он дал мне газету «Большевик». Еще он угостил меня чаем с пирожным в кафе «Ласточка».
-Не может быть! – возразила Соня. – У нас нет денег. И мы давно не ели пирожные.
-Саша сказал, что я ему нравлюсь. Но я с женатыми не связываюсь! Я – феминистка!
Соня не поверила. Эта юная феминистка – большая фантазерка. Тем более, Саш Ивановых полно! Но настроение почему-то испортилось.
А Борис Гунько объявил с трибуны:
-Товарищи! Нас обвиняют, что у нас одни старики. Но это не так. Сейчас выступит молодая активистка Лиана Сахнина!

-Товарищи! Сегодня – день взятия Бастилии. Я хочу прочитать вам  стихотворение:

Французы! Вы свалили тиранию!
Бастилья пред народом пала ниц!
Не будет в гордой Франции отныне
Людовика приказов и темниц!

Над Францией гремит Свободы буря, -
Она впоследствии над миром пронеслась
И в гром четырнадцатого июля
Победой Марсельеза пролилась.

О те, кто все пять лет ковал Свободу!
Через века даете вы пример.
Восстаньте для спасения народа
Марат, Шометт, Сен-Жюст и Робеспьер!

Свобода прогремела над врагами
Бастилии обрушился гранит …
Читаешь - обжигает сердце пламя,
И в сердце громко барабан гремит.
  Светлая память героям.  Да здравствует мировая революция!






Сахнина сочинила стихотворение  сама. Так хорошо Соня никогда не писала. Тем более в 15 лет!
………..
Сомнения сменились у Сони восторгом. Она нашла единомышленницу.
- Лиана – сказала она. – Дай, пожалуйста, мне телефон!
Лиана дала, и сама еще раз записала знакомый номер…


   Как-то в воскресенье Саша стоял с плакатом «Нет войне в Чечне!» Его задержали на митинге. Правда, отпустили. Но второй раз он с ребятами провел ночь в отделении. Допросы, протоколы… А он только устроился преподавать историю в ВУЗ. Пришлось пропустить собственную лекцию. Обидно было, что чета Ивановых лишилась Сашиной премии. Соню оштрафовали за торговлю газетами в неположенном месте. По иронии судьбы, в газетах была ее статья. А вскоре Лиана сказала, что кого-то даже посадили. А на нее, якобы, дважды нападали.
Впрочем, она была фантазерка. Ей было всего 16, и она еще не закончила английскую спецшколу.
Были и радостные новости. Наконец-то заработал постоянный молодежный лекторий. Теперь в назначенное время слушатели - молодые и не очень - до хрипоты спорили о природе бывшего СССР. Соняша затусила вовсю. Она возвращалась за полночь: сначала-лекторий, после него заседание Совета лектория...Приглашали и Александра. Звонил сам координатор – бывший троцкист Ник.
- Мне это не интересно! – отказался Иванов.
-Эх ты, Саня! – укорил Ник. – А мы хотели пригласить тебя как лектора.
Иванов вздохнул.
-Сразу скажу ребята: Лонжюмо у вас не получится. А вы даже «корочек» не даете.
Какие у вас  перспективы?
Он вспоминал слова Анархо-синдикалиста Миши – и не одного его - «революции не будет!». А между тем, уже почти 10 лет потеряно в «движухе». И чего ради?
В этот вечер Александр долго не возвращался домой. Соня легла спать, и нехотя проснувшись, открыла.
- Ты чего так поздно? Я заждалась!
Знаешь Соня, я подумал и решил… Надо начинать новую жизнь. Я решил завязать со всем этим. И вообще…

И Иванов отвернулся к телевизору. Говорили, что численность населения Земли растёт быстрее, чем это следовало из сделанных ранее прогнозов, что может в будущем привести к нехватке ресурсов.
Вообще-то Соне нравилась романтика семейной жизни. Пока она готовила обед, друзья спорили на кухне. Друзей у Саши хватало. Умный парень! Даже Соня поумнела с ним. Порой даже в газете печаталась. Под псевдонимом Soika. Правда, Саша  – вот парадокс - печатал статьи жены неохотно. То ли  он был против блата. То ли Сонины статьи были не очень? Но при всем интересе к публицистике, Соня все-таки традиционно относилась к институту брака и хотела его сохранить! Но Саша считал, что брак основывается на общем интересе. А интерес терялся…
На завтрак супруги Бессонова и Иванов ели мандарины. Саша напряженно молчал. Было как-то неуютно.
-Саша – осторожно сказала Соня – давай, может, ребенка родим.
-Ты чего, не видишь, какое трудное время!
-Саша! – воскликнула Соня. – Я тебя не оставлю. Куда ты – туда и я! Я готова поменять жизнь! Я давно не была у Никишиной. Надо бы заглянуть.
Она хотела сказать, что любит его, но язык не поворачивался. Да и не дамское это дело…Саша хмурился и думал о своем. У него дрожали руки.
У Сони на глазах блеснули предательские слезы. Кусок прошлого – лучшего в ее жизни - уходил прочь. И его было не удержать…
Днем  Соня пришла к матери в ЖСК, где она работала бухгалтером, и сказала, что ушел Саша.
Мама тогда повесила на дверь табличку «приема нет», и они часа три после этого кружили по дворам и улицам. Мама вспоминала то, что порой упрекала зятя за то, что он не зарабатывал деньги. Но вот- по воле рока -деньги появились, — а Саша исчез...

Лель с трудом поднялась со стойки кафе. Пора было домой, писать повесть.
-А ты интересный собеседник! - похвалила она Соню на прощание -У тебя - внутреннее содержание!


Соня Бессонова опять была свободна как птица. Можно было начать все сначала.
Никишина теперь вела серьезный взрослый  литкружок N 1. Соня разыскала  ее и записалась. Но что-то изменилось. Нина Никитична была уже не первой молодости, заматерела. Из задорной комсомолки она превратилась в ярую рыночницу. Но главное было в другом. Она не была так рада Соне, как во Дворце. Она критиковала ее больше, чем в школе, хотя Соня писала так же…
И вот Соня привела к ней Лиану.
Лиана встала на середину класса посмотрела на студийцев сквозь очки. А можно я спою? И запела громким чуть писклявым голосом прямо акапелло:

     ИКАР

Я - Икар. Я - ваше детство.
Сделав крылья восковые,
Я лечу навстречу солнцу.
Разобьюсь, сгорю в огне...
Я умру, а вы живые...
Я - умру, а вы - живые.
Я умру, а вы, живые,
Вспоминайте обо мне!

Вспоминайте, как безумца.
Вспоминайте, как героя.
Как забытую игрушку,
Как прекрасную мечту...
Я урок вам дал, разумным,
Я лишь выскочил из строя.
Я заставил вспыхнуть душу,
Я лишь верил в красоту.

Наша жизнь - не цель, а средства.
Тают крылья восковые.
Я полет не прерываю,
Разобьюсь, сгорю в огне...
Я умру, но вы - живые.
И у вас душа живая.
И - Икар, я - ваше детство.
Вспоминайте обо мне!..


Никишина слушала не отрываясь.
В перерыв студийцы позвали Лиану курить.
Никишина не курила и разговаривала за столом.
-А эта юная Лиана талантлива. В отличие от своей подруги. – заметила она.
Соня услышала и задумалась. Лиана сказала ей, что здесь первый раз. А занимались они всего 40 минут. Неужели она так быстро успела с кем-то подружиться? Также она думала: а подруги ли они с Лианой?

Хоть не имею я ни степеней,
                ни звания -
Надежды подаю,
как молодое дарование.
Но годы мчатся ланями-
Стираются следы…
Жаль, больше дарованием
Не буду молодым!


Да, годы прибавлялись... Для лектория, который она посещала, Соня тоже была не очень молода. Ей было уже за тридцать. Студенты - неофиты посмеивались над престарелой "молодежью". Но, как сказал Сталин, молодость - это недостаток, который быстро проходит. А народу ходило не так много, как хотелось. Тем более, Соню спасало членство в Совете Лектория. Обычно дело ограничивалось лекциями. Через год Соня заметила, что они повторяются. Хотя нельзя войти в одну реку дважды. Время шло. Выступающие касались новых проблем и конфликтов. Ученики со скамьи лектория уходили на мероприятия.Хотя теперь левачество называют «экстремизмом».   

 

Вечереет. На улице моросит дождь и дует ветер октября. Соня с товарищами сидит у ветхого общежитского здания. Фабрика «Полет» сокращается. Бывшее фабричное общежитие перекупают, а жильцов выселяют на улицу. Жильцы держатся до последнего.
А жизнь в общаге тем временем становится все невыносимее…Уменьшение зарплат совпало с ростом квартплаты. Если, конечно, это можно назвать квартирой… Жильцы вышли на улицы. К общежитию стянулись социальные активисты и журналисты. Соню радует, что теперь здесь не только левые, но и правые.
-Нам обещали дать квартиры. А теперь выкидывают на улицу. Деньги кончились. Из очереди выкинули!
-Отключили свет! Горячая вода и та с перебоями!
-Будем бороться.– говорит поджарый мужчина- товарищ Артем. – Выхода нет!
Сбоку квадратные строительные вагончики. Там идет стройка.
Вокруг стоят машины. Ребята - двенадцатилетние Жора и Юра – носятся вокруг машин с маленьким Жекой.
А их мать, полная блондинка Катя, сообщает прохожим:
- У меня двое детей. Нам некуда деваться! Все деньги уходят на жилье! И куда нам теперь? Уходить в лес и жить в шалаше?
Алекс, бывший биолог, решил стать журналистом. Несмотря на свою комплекцию, он вездесущ. Что случится – Леша тут как тут!
Алекс тоже узнает Соню.
- Салют! Как там Саша? Чего не пришел?
Соня рада, что сейчас туман. Значит не видно, что она покраснела. Бессонова до сих пор легко краснеет, как девчонка. Знакомые до сих пор воспринимают их как одно целое.
То есть ее, как часть Саши. Ах, почему она не стала Соней Ивановой?! А теперь уже поздно – они уже сходили в ЗАГС второй раз…
- Он у родителей – лепечет она. И ее подруги Лианы давно не видно. А у нее язык подвешен!
Тем временем Алекс  объясняет подошедшим коллегам с новостей: Чиновников приходится ждать долго, и мы решили соорудить укрытие от дождя и ветра. Мы здесь пришли навеки поселиться!
Кучка людей стелет синюю палатку. Жора и Юра смотрят как ставят палатки. Их давняя  мечта – пойти в поход. Но лучше в лес. Как когда-то с папой. Его уже нет… А на палатке написано: «Верните нам жилье!». Алекс достает бутылку и пьет. Запивает желтую таблетку. Говорят, у него диабет. Но Соня не верит. Ведь он имеет такой образ жизни…
Вскоре появляются полицейские и объявляют в рупор: Уважаемые граждане! Разойдитесь, вы нарушаете закон!
Где в законе написано, что нельзя установить палатку? – спрашивает Катя.
Вокруг все снимают конфликт. Снимают на телефоны, видеокамеры, планшеты.
Снимающих сегодня больше, чем участников.
И Соня думает, что теперь реальность переходит в виртуальность…жизнь наша разбита на кусочки чужих фотографий, клипов, сайтов в интернете. И сегодня и она, Соня, наверное прославится!
Между тем полиция разбирает палатку.
-Мы пришли навеки поселиться! – протестует длинноволосая шатенка в трениках.
Из палатки полицейские вытаскивают полного Алекса.
Катя отталкивает синий брезент: Он не нарушил закон! На каком основании?
Кто-то называет ей номер закона.  Забирают и палатку .Но Катя прочно вцепляется в парусину. -Что вы делаете? Вы не имеете права воровать мое имущество! – возмущается она.
Между тем Алекса тащат в белый автобус. Все снимают, как его задерживают.
Соня замечает, как невысокий шатен в очках и серой футболке хмурится. Но тщательно проверяет индикатор на камере.
- Алексей Иванович! Алексей Иванович мы с вами! –  кричит шатенка.
Забирают и Катю. Она поет звонким альтом из автобуса. - белая ленточка развевается из окна-
И если ты надавишь плечом.
И если ты надавишь вдвоем
То стены рухнут,  рухнут,
и свободно мы вздохнем!
Защитим жилье от жулья!

Из  соседнего здания хорошо одетые сотрудники выходят домой. Удивленно смотрят на сцену у автобуса.
Полицейский объявляет: Граждане! Просьба покинуть место!

Шатен в серой футболке сняв очки, начинает разбирать камеру. Финита ля комедия…
Соня ловит на себе его взгляд.
Женщина и мужчина отходят, совещаясь между собой. Они собираются поехать в отделение полиции к Кате  и Алексу.
- Я тоже хочу поехать! – кричит Юрка.
-Тише – обрывает его шатенка в трениках. - Поднимайтесь к нам в комнату. Мама вернется!


Соня тоже должна пойти в отделение. В то же время пока она смотрела вокруг, их группа уже в пути. И маленькой Соне пришлось бежать за товарищем Артемом и другими. Но догнать их не получилось. Соня споткнулась на бегу и  вдруг почувствовала, как под ногами теряется почва. Один миг – и она падает в яму и ударяется ногой о трубу.  И на грязь сочатся струйки крови.
Но тут над Соней склоняется мужчина в очках  и страх уходит.

- Ну вот, одним Павкой Корчагиным больше! До метро дойдем? А там в травмопункт!
Ночь обещает быть бессонной. Соня сидит в очереди и сквозь боль разглядывает провожатого. Парень невысок, но крепко сбит. И внешность – придраться не к чему.
-А вы кто? – спрашивает – Соня!
- Я Иннокентий – говорит он. Для вас – просто Инок. Фотограф.
- А что вы делали здесь?
-Это моя подработка для новостного сайта. Ребята просто пиарятся. А вот вы дамочка…
Я чувствовал, что добром это не кончится.
От спутника веяло пессимизмом не по возрасту. А ведь он выглядел не старше ее!
-Почему? – спросила Соня.- Вот в другой общаге людей поставили на очередь…
Но Инок не дал договорить.
-Я лично стараюсь надеяться только на себя. И вам советую! Если что вот моя визитка.
Соня проводила взглядом оператора с камерой в рюкзаке и смело вошла в травмопункт.

А Соня вновь вспомнила свое знакомство с Сашей Ивановым.
-Вы читали «Как закалялась сталь?» - спросил он.
-Нет. Только фильм смотрела. С Конкиным,. – призналась Соня.
-Почитайте, Соня! Там такая героика. И еще кое-что очень важное.
Соня не спросила, что там важное и так и не узнала об этом. А вот сейчас вспомнила.

Соне на две недели наложили гипс. Она лежала на койке с ноющей отяжелевшей ногой.
В больнице Соня перечитывала «Как закалялась сталь». Она думала, что паренек из Шепетовки был моложе нее, а потом почти не вставал. А писал куда ярче, чем она, почти здоровая москвичка. Почему? Зато, кажется, теперь она поняла, что имел в виду Иванов.
Он хотел вытащить Соню из мещанско-богемной среды, как Павка вытащил  Риту Устинович. И ему это удалось. Но почему потом он столкнул ее обратно в эту же среду?
Здесь Бессонова заметила, как она отличается от других женщин. К ним приходили родственники, мужья, дети. А к Соне пришел товарищ Артем с сыном Жекой. Проинформировал о предстоящем митинге.  Пришла Лель и вместе с ней - Инок. Последний принес мандарины.
-Вы легко отделались – Соня – заметил он – могло быть и хуже. И все политика!
- Ну и что мне теперь  сидеть в хате с краю? – возразила Соня.
- Нет. Надо быть как все. Вот вы боретесь. А смысл? Все равно ничего не изменится.- предсказал Инок.
-А может изменится ? – спросила Лель.
-А тогда будет еще хуже. В революцию в палатке не отсидишься! А потом Гулаг…
Тут Лель заметила, что лежащие женщины смотрят на спорщиков с раздражением.
Им хотелось покоя.
Когда Инок ушел, Лель сказала Соне, что этого парня она видела в 1993 у Белого дома.
Хотя, наверное, она что-то путала…Ведь с тех пор прошло 12 лет.
Соняша Бессонова закрыла дверь и начала жонглировать. В одной руке был мандарин «общ. деятельность», в другом «поэзия». Мандарин  «общ. деятельность» был веселым, но беспокойным. Хотелось интересной жизни. Но…Куда ей до Алекса и Кати..
Мандарин «поэзия» был спокойным, но убогим.
У Бессоновой был период исканий.

     ДВА ЖЕЛАНИЯ
Два желания противоречивых,
Два зверька пугливых
Живут в мозгу
Назло врагу.
Одно: политикой заняться,
И уж к стихам не возвращаться.
Другое: до конца писать,
Стихи до гроба не бросать!


         ЛЕЛЬ ПЯТЬДЕСЯТ ШЕСТОГО РАЗМЕРА

Как то Лель Тарасовой позвонила какая-то девушка. Голос был знакомый – высокий, но не очень молодой.
- Ты не узнаешь меня, Лель? Это Ассоль.
-Какая фасоль? – переспросила Лель.
-Ну Ася, Костикова. Помнишь, мы лежали вместе?
И Лель вспомнила тоненькую девушку с грустными глазами. Вспомнила свою юность.
- У меня родители умерли. Аркадий тоже от сердца. Живем с сестрой и племянницей. Я уже 60- го размера. А как твои дела?
- Я 56-го - призналась Лель.- Хотя недавно весила 48 килограмм.
-Это здорово! – воскликнула Лель. - Приезжай. У меня есть лишняя одежда.
Вообще Лель не придает внешности значение. Она выше этого. Она всегда считала, что главное – это духовность. Но отказываться неудобно: Ладно, Ассоль. Приеду. Только вот допишу повесть…
И вот у Лель радостное  событие. Она написала главу из повести. Надо бы почитать ее друзьям. Но друзья все разъехались. Кроме Ассоль. Надо съездить.

Ассоль изучающе смотрит на старую подругу. Она очень изменилась. И увы, не в лучшую сторону. Не дама, а андрогин!
Ассоль сейчас сидит у соседа, Петра Нилыча. Соседу 80, он вдовец, но он вполне мобилен, в отличие от Ассоль. Дело в том, что Ассоль много ест и поэтому носит 60 размер. А все платья у нее 56 размера. И поэтому ей не в чем выйти на улицу купить платье… Такой вот заколдованный круг. – Интересно, какие ее отношения с дедом? – думает Лель. Дед ей понравился. Петр Нилыч очень щедрый. Только что к нему зашла пожилая соседка – отдать долг. Она бедная, а у Петра Нилыча деньги водятся – так говорит Ассоль, а она-то знает всем цену! Бабуся, опрятная, в цветастом фартучке с затянутым конским хвостом пришла не с пустыми руками. У нее пакетик яблок и Ассоль рада – сейчас будет пир! А бабуся с интересом оглядывает комнату: «Смотри, Нилыч, а у тебя одна молодежь»! Лель тоже радуется. Ей многие говорят, что она молодо выглядит, и сама закрывает за бабой Клавой дверь.
- Дед, дай нам с Лель чай с яблоками! – просит Ассоль – пожалуйста!
Петр Нилыч вздыхает:
- Ну что это такое: одни бабы кругом и всех накорми да напои!
Чая все нет. И Лель достает для Ассоль подарочки: цепочку для очков со стразами, блокнотик с Ксюшей Собчак, подвесного пупсика.
Ассоль в ответ дает ночную сорочку в пакете.
Но главное, это Повесть!
У Лель теперь сразу два новых читателя. Она читает вслух и периодически косится в сторону чая. Дед дремлет на кресле.
Раздается звонок. Это пришел третий читатель повести – племянница Ассоль, Элен. Она красивая, как и Ассоль. С тех пор, как Лель видела ее последний раз, Элен здорово заматерела и поправилась, и все же до Ассоль ей далеко! А Нилыч тут же оживляется. Он бросается на шею Элен. А ведь она в три раза его моложе! Элен смеется и Лель достает аппарат и снимает встречу соседей.
- Лель, а Лель! – кричит Ассоль – Лиля, а сними меня с дедом!
-Давайте я сама вас сниму – предлагает великодушно Элен. Девушка ловко переводит кадр. В объективе появляется бледная, полная Ассоль и стриженая Лель. Но тут из кадра уходит дед.
-Почему? – удивляется Лель.
—Это будет уже другой снимок – отрезает Петр Нилыч и идет к столу. Он достает бутылку и натюрморт из яблок с конфетами. Одну рюмку он наливает себе, другую – Элен. И соседи задушевно сидят вдвоем, тихо переговариваясь, а подруги вновь кукуют без чая. И повесть Лель Тарасовой уже подходит к концу а Элен все сидят с Нилычем…
И  Ассоль не выдерживает: - Дед! Лель хочет есть! Сколько можно сидеть?
Дед хмуро смотрит  на соседку: - Сколько надо, столько и будем сидеть!- И он наливает Элен вторую рюмку.
- Разве он пьет? – удивляется Лель.
- Нет, он ради Ленки только. А вообще он мало пьет. Вот Ленка – та любит выпить.
И Лель откладывает свою повесть. – А можно мы подсядем к вам?
Но Нилыч молчит, а у Ассоль сдают нервы. – Ленка! – кричит она племяннице – хватит пить! Когда ты напьешься, мне на тебя смотреть страшно!
- А мне на тебя всегда смотреть страшно – парирует Элен. У нее на глаза надвигаются слезы и она резко выскакивает в коридор и бежит по ступенькам вниз, в свою квартиру.
Кухня свободна. Можно бы начать пить чай и болтать, но у деда вдруг словно что-то ломается. Улыбка пулей слетает с морщинистого лица и он рывком идет к дивану. И летят на пол блокнотик, бусы и бесценные страницы Повести. И вот-вот умрет великий писатель в лице Лель Тарасовой!
-  Уходите обе! – кричит Нилыч. И Ассоль ничего не остается, как идти вслед за племянницей, а Лель не может. Ей надо собрать сброшенные на пол вещи. Она хватает на кухне первый попавшийся пакет, и  мягко, но решительно отталкивает деда от дивана…
- Но ведь Ассоль права,-  шурша пакетом, говорит Лель  Петру Нилычу – Элен же пьет!
-Зато она здоровая! – жестко отрезает дед.
-Нет – возражает Лель.- Пить вредно!
На карточке на ее столе стоят две девушки средних лет. На другой – молодая девушка и старый дед. Ассоль просит их отдать. Она опять ее пригласила.
- Неудобно, мы же поссорились – замечает Лель.
- Ничего! – бодро отвечает Ассоль. – Мы с Ленкой уже помирились. И дед против тебя ничъего не имеет. Просто у него от нас голова – кругом. Знаешь, как он назвал тебя? – КВАЗИМОДО!


Лель не знала, как реагировать на это слово. Она стала вспоминать, где его слышала.
-Я антиэстет – возразила она. Я против красоты.
-Вообще ты права,- задумалась Ассоль. - Не всем же быть красивыми! Я вот давно мечтаю похудеть.
- Я как писатель считаю, что главным должен быть глубокий духовный мир – отрезала Лель.-  Главное – благородство. Вера, надежда, любовь!
-У меня есть один интересный знакомый. Он член союза писателей.
-Интересно, как он туда вступил? – спросила Лель.
- Привезешь фотографии – узнаешь – отвечает Ассоль загадочно.
У Олега низкий, слегка гнусавый голос. Сначала он говорит неохотно. Но потом оживляется.
-Олег! Моя подруга – писатель. Она пишет книжку. Не подскажете, как вступить ей в Союз Писателей?
Ассоль поспешно передает подруге трубку: Лель он просил позвать тебя.

У Ассоль много знакомых. Все их телефоны она тщательно хранит. Несмотря на болезнь, Ассоль аккуратно следит за своими бумагами и очень обижается, когда родные их выкидывают.
-  Олег! С тобой хочет поговорить одна хорошая девушка.
Лель улыбается. «До каких лет мы девушки?» – думает она.
И спрашивает Олега: А как вы вступили в Союз писателей?
- Олег объясняет охотно: Я издал свою книжку. Потом заплатил вступительный взнос (400 рублей). Правда, это в первый раз. А в год плачу всего 300!
-А что это дает? Мне вот нужно напечатать повесть.
-Раз в год вы имеете право заказывать малый зал для выступлений. Ну еще я выпустил книжку.
-Спасибо за информацию, Олег! Надо подумать.
- А у вас красивое имя, Лель. – переключается Олег.
-Я сама себе его придумала – смущается Лель.- Как дельфины.

Лель возбужденно обнимает подругу: Ассоль! Он взял у меня телефон!
Ассоль тоже рада за Лель. – Если будете встречаться, попроси пожалуйста, у него книжку. Для меня!

Семья Тарасовых ночью плохо спала. Лель всю ночь стучала на машинке. Она за двадцать лет уже подзабыла как это делать, и пальцы плохо слушались ее. Она думала о том, как попросить друзей подарить ей компьютер. Лель Тарасова печатала главу из повести. Писатель Олег пригласил ее на встречу в метро «Полянка».
Встреча уже несколько раз срывалась. Но сегодня у Лель было предчувствие этой встречи. У нее была хорошая интуиция. Лель обещала быть с синим пакетом в руке.
Лель стояла у метро «Полянка». Правда, синий пакет порвался и она купила красный.
Писателя почему-то не было. Лель уже занервничала и стала рыться в блокноте с записью времени, но тут увидела щеголеватого мужчину лет пятидесяти. Он был хорошего среднего роста, повыше Лель. Куртка была красной, а шапка синей – в одежде было что-то от попугая. Еще он был в круглых очках, что говорило о проблемах со зрением.
Поэтому писатель напряженно всматривался в толпу. На площадке томились , ожидая, стройные девушки. Олегу не везло. Он спрашивал у всех, зовут ли их Лель, но все почему-то хихикали. Тем временем настоящая Лель переживала, что из-за цвета сумки он не узнает ее. Поэтому она сама решила подойти к мужчине-попугаю.
-Если что, Лель – это я!
-Здравствуйте, Лель – монотонно поприветствовал Олег.- Вот вы какая! Простите, что я задержался.
-Ничего! Я сегодня свободна. Привет вам от Ассоль. Кстати, где ваша книжка?
Олег развел руками.
- Передайте своей Ассоль, что я не взял книжку. Тем более, недавно я завел страничку в интернете, и там стихов больше, чем в книжке!
Лель хотела заметить, что у них нет компьютера. Но обижать Олега не хотелось.
-А как ваша фамилия?
-Олег Невский. Такой у меня там псевдоним.
Фамилия звучала, и Олег начинал нравиться Лель. Хотелось узнать о нем побольше.
-А настоящая фамилия?
-Она не такая звучная, девушка – смутился Олег. – Я поэт-лирик. Люблю красоту, романтику, чистое искусство. Золотой век русской поэзии. Но не отвергаю и Серебряный век! Меня хвалила сама Р.К.
-Какой вы талантливый! – восхитилась Лель. – А я пишу повести. Испания, Португалия, Мексика, индейцы. Хочу вам показать. Как писателю!
Лель дала ему красный пакет. Невский взял неохотно. Наверное, ему были ближе стихи. Впрочем, он обещал почитать.
Литераторы вошли обратно в метро, сели в вагон. Писатель ехал прямо, а Лель – с пересадкой. Она смотрела на Олега Невского и думала, какой у него приятный голос. Вдруг она увидела, что его кисти, сложенные в «замок», стали нервно дергаться. Лель посмотрела в окно, и увидела, что она проехала свою станцию пересадки.

………………..

После встречи  время тянулось долго. Через неделю Лель сама позвонила Невскому. Он должен был прочитать ее главу.
- Олег! – сказала она – Я сходила к друзьям на компьютер и прочитала ваши стихи. Они мне очень понравились!
-А мне ваша повесть – нет! – отрезал Олег. – У вас все герои примитивны.
- Моя повесть еще не закончена. – загадочно сказала Лель.- Кстати, Ассоль предложила всем нам встретиться у нее!
-Спасибо! – вежливо ответил Олег.- Но в последнее время я редко выхожу из дома. Созвонимся!
Лель огорчилась. Она решила, что ей надо еще поработать над образом главной героини.


   АКТИВНАЯ  ТВОРЧЕСКАЯ ЖИЗНЬ

После выписки из больницы у Софьи началась активная творческая жизнь.
Она начала ходить еще на 5 литобъединений, не считая Никишиной.
На кружках была интересная торжественная атмосфера. Правда там обращают мало внимания на нее и ее стихи. И Соня не знала, что хуже. Теперь она с кружка все чаще уходит одна…   «Надо совершенствовать свое творчество!» - решает она.
Но на филфаке учиться неохота…
Подруги подсказывают ей больше читать стихи со сцены. Но легко сказать! Ох, это проклятое заикание! Зато один руководитель, Орлов, посоветовал ей читать стихи нараспев! Бессонова учится читать.
В кружке Орлова ее приняли лучше, чем у других. Член Шолоховского общества Вадим Орлов, правда, был не всем доволен. Ему казалось, что настоящих талантов мало, и большинство ходят самовыражаться и решать свои проблемы и Соня относилась ко вторым. Но девушка была начитана и старалась. Были и свои амбиции.
А тут новые заботы. На литобъединениях начинают выходить общие сборники. Первая ласточка как всегда, Никишина. Но данную ей Соней подборку стихов Н.Н. не читая, возвращает! В ответ Соня обижается и  сочиняет статью в газету о несправедливости в литкружке. Статью тоже не печатают. Но это как-то доходит до Никишиной, и она
запрещает Бессоновой появляться на кружке. 
Но вот грусть проходит.
Во втором кружке тоже собирают стихи на сборник! И их берут у всех! Ребята почему-то
дают по паре стихотворений. А Соня сразу дает целую тетрадку. Ее давно не печатали! При Сашке, правда, была публикация ее стихов в газете «Большевик». Даже гонорар заплатили!
Высокий вкрадчивый Вадим Орлов, беря стихи, удивляется: Так много? А ты потянешь столько, Соня?
- У вас будет больше выбора! – парирует Бессонова.
Вадик после кружка идет провожать ее до метро. Он сообщает, что в городке Филино скоро будет фестиваль и им тоже надо сдать стихи в сборник. А кто пройдет, будет участвовать в фестивале, живя в местной гостинице. Поедешь?
-Я подумаю, – обещает Соня.


Алекса с Катей освободили через два дня. Юра и Жора с ликованием взлетели по лестнице на пятый этаж с мамой и дядей Алексом к себе в комнату 515 – пусть без отопления и света, но такую родную! Взрослые сели за стол, а братьев отправили в коридор.  Они стали бегать наперегонки. У окна стоял и курил бритоголовый пацан Вова. Говорят, он уходил в армию.
- Я тоже хочу в армию! А ты? – сказал Юра.
- Не знаю. Это еще нескоро.
- Папа говорил, что армия – это жизненная школа.
-А если тебя убьют? – испугался Жора.
-А я об этом не думаю! – признался Юра.
Дядя Алекс поехал домой.
Ребята, попрощавшись, дружно сели за стол.
- Мама – спросил Жора – Дядя Алекс всегда будет к нам приходить?
-Нет – возразила Катя. – Но если будет трудно, он придет снова!               
Через две недели Юра Китаев, прибавив себе два года, вступил в комсомол.
 
  ФИЛИНО

Репортаж с фабрики «Полет» показали по телевизору. Говорят, там видели Соню.
А тут начались приключения. Позвонил Вадим Орлов и сказал, что все тридцать стихов Сони прошли в печать.
-У вас самая большая подборка – сообщил он. – Пятнадцать страниц то есть. Значит, за каждую страницу мы берем  по 300 рублей. Плюс 800 рублей – за Филинский сборник.
- А там тоже платно? – удивилась Соня.
- Публикация в сборнике – условие участия в фестивале.
- Вот безобразие! – посетовала Соня. – То берут бесплатно, но ничего. То берут все, но за деньги… Как сложно прославиться!
- Деньги собираем во вторник, прямо в метро. Кто не сможет, срок продлен по пятницу.
Да! Соня так и осталась несильна в математике. 5300 – думала она. Это – половина моей зарплаты в библиотеке Кропоткина. Мама не поймет и пенсии не добавит. Просто аврал!
И Соня вспомнила про Кешу Подопригору. Он-то посоветует ей что-то.
Иннокентий открыл железную дверь. Он жил в «двушке». В одной комнате стояла вся техника – ноутбук, тонкий телевизор, куча дисков. На столе фото и видеокамера. А на стене – разные свадебные фотографии. Правда Соня заметила, что женихи были не похожи на Кешу.
- Инок!  Я тут  вижу, у вас много разных фото… А не покажете ли вы мне репортаж с «Полета»?
- Поздно! Я давно отдал его шефу. - сказал Кеша. - Теперь ищи в Интернете. Мне уже заплатили!
Соня даже обрадовалась.
- Кстати – сказала она. -У меня тут большие траты… Вы не могли бы мне дать денег взаймы?
-А на что траты? – спросил Кеша.
Соня написала расписку в Кешином еженедельнике о возвращении денег в месячный срок и поспешно спрятала пять тысяч в сумочку.
Инок проводил должницу до лифта. – Кстати, сказал он на прощание. – В следующий раз рекомендую рассчитывать свои траты!
Что ж, он был прав!

На фестиваль в Филино Соня так и не попала – она не прошла по конкурсу. Вадиму повезло больше. Побывав там, он отметил, что фестиваль прошел формально.
Но книги ни Соня, ни  Вадим так и не увидели. Говорят, оргвзносы присвоил себе кто-то из организаторов фестиваля…


Но вот он заветный час! Сборник кружка Орлова  вышел свет. Соню напечатали больше всех – из уважения  и по финансовым соображениям.
Пустячок, а приятно!
Соня подумала, что стихотворение имеет несколько жизней.
Первая - записанное на бумаге.
Вторая –напечатанное на пишмашинке.
И третья – это в этом сборнике.
Следующий этап – «Молодая гвардия» - пошутил Вадим.

Соня не без гордости раздавала книги друзьям. Но первый ее читатель - это человек, без которого бы она не напечаталась !   
Соня пришла к Иноку подарить свою книгу, и заодно отдать деньги.
- Спасибо — осклабился Инок. Он давно ждал гостью. Он пометил что-то в тетрадке. И даже налил девушке чашку чая. Фотограф посмотрел выходные данные.
- Благодарю,– сказал он. Но я не разбираюсь в стихах. Тем более за свой счет.
Это ведь еще никому ни о чем не говорит….
-А что делать? – растерялась Соня.
- Я предпочитаю пахать, засучив рукава. Тогда и любая книга будет по карману. И вам советую. Я тоже начинал как вы – признался вдруг он.
- Вы были у Белого дома? – спросила Соня…
-Инок поморщился: Был. Правда недолго.  Меня привел мой друг Сашка Иванов..
Соня покраснела: И как Сашка?
- Сашка в порядке.Пишет докторскую по политологии. Просто я раньше отошел, а он – позже.
Соня начала вспоминать парня Кешу в своем левом (уже прошлом?), но никак не могла вспомнить. Не встречала она его среди Сашиных товарищей.
-Мы были лидерами, но в разных частях комсомола, - объяснил Кеша. – А потом я понял, что все это – туфта!
И Соня Бессонова поняла, как разобщены были всегда левые силы. Как и то, что Саша далеко не во все ее посвящал. Она видела одну его сторону и не хотела видеть другую: скрытность, осторожность, карьеризм…и обычность.
Сашка простил предательство друга. Тем более, он сам давно жил по-новому. Он уже был деканом в частном Университете.
Часто ездил за границу. Особенно ему нравилась цивилизованная  жизнь в Европе.
- ...Сашка женился, недавно у них родился второй ребенок. - завершил Инок.
Образ Саши Иванова на глазах исчезал с горизонта.
-А у вас есть семья? – осмелилась Соня.
Инок помрачнел. - Нет семьи. Было – не складывалось.. И вот парадокс. Делаю свадебные фото, а на своей свадьбе не был!
Собеседники рассмеялись.

Сегодня Соне еще больше понравилась обстановка его квартиры. И то что он не женат – тоже. А Кеша ночью не мог заснуть. Завтра ему вставать в семь утра, быть хорошо одетым. В офис придет начальство. А перед глазами плыл разбитый Белый Дом, митинги, встречи в метро – минута в минуту. Первая любовь – медсестра из Подмосковья. Как давно это было! А казалось, как вчера!

Ему, тогда старшекурснику МИРЭА, не нравилось, что ломается старый порядок. Его в 92- м сократили с завода, где он только начал работать! Он никак не мог привыкнуть к новым ценам, да и к новым названиям улиц и станций московского метро. Стабильность терялась. Но постепенно парень стал находить свою прелесть в новой жизни. Стало можно ездить за границу, и Кеша еще с комсомолом побывал в Польше. Появилось много новых продуктов, а потом – и продвинутая техника. Суматоху рынков заменяли солидные бутики, улыбки на лицах продавцов, цветные иллюстрации в газетах. Были бы деньги! Жизнь налаживалась. Кеша уже не хотел возвращения в совок! Он решил для солидности называть себя Инок. Инок не любил химер, руководствуясь реальной жизнью. Возможно, - еще с комсомольских времен - кто-то считал его заземленным . Что ж! У него были другие достоинства. А эта маленькая тусовщица из библиотеки была вся – ходячая химера. И, похоже, сама устала от этого.



За 15 лет знакомства с Олегом, Станислав Полев поседел и полысел. Станислав тоже нигде не работал и сидел на инвалидности. Валентины Ивановны уже не было в живых. Стас жил с какой-то новой дамой.  Вообще-то, Олег звонил ему каждый день. А тут друг опередил.
- Ну как прошла встреча? – полюбопытствовал Стас -. Ты будешь встречаться с Лель?
-Нет . Не хочу – возразил Невский.- Она не в моем вкусе. Слишком толстая и угловатая.
Стас почесал затылок: - А как насчет Ассоль?
- А она еще толще! – отрезал Невский.
Тут даже Стасу стало неловко за бывших подруг.
-У тебя же никого нет, Олег! – укорил он друга. – Если будешь всех браковать, то останешься один!
-Быть лучше одному, чем с кем попало быть! – ответил писатель строками Омара Хайяма.


Управа пригласила участников литобъединения дать концерт в честь Восьмого марта. Но туда почему-то ходили сплошь голые поэты. Никто почти не владел инструментом.
А публике больше хотелось бардов. Соне опять не повезло. Поскольку среди поэтов был перебор, ей не хватило места для выступления.
Стало грустно.
-Не переживай! – сказал Орлов.- Ты нам очень понадобишься. Вспомни, есть ли у тебя знакомые барды.
И тут Соня вспомнила Лиану.
-Есть! – воскликнула она. – одна - выпускница музшколы.
-Отлично! – обрадовался Орлов. – Зови ее к нам. Но с одним условием. – Он понизил голос. – Чтобы она не пела всяких оппозиционных песен. А то у тебя проскакивает…

Соня и сама хотела повидаться с Лианой. Та давно ей не звонила, а к телефону не подходила. Говорили, что она живет не дома. К тому же Соня боялась обидеть подругу, поставив ей Орловское условие…
Соне повезло. Лиана взяла трубку. Она была дома не одна.
- Лиана! Управа приглашает тебя спеть на концерте на Шаболовке. Только  просят не петь левых песен…
- Слышишь, Вова! Меня просят петь на концерте не левые песни! Тогда я согласна!
Лиане было в районе двадцати. За годы, пока Соня не видела подругу, Лиана еще
больше выросла, и избавилась от подростковой угловатости.
Лиана пришла с гитарой. Она сама переучилась играть на ней после фортепиано.
Пела она лиричнее, чем  раньше. И песни были другими. Глубокими, загадочными, и не без грусти.


Восхищенный зал хлопал девушке-барду. И Соня хлопала громче всех.
Тем более ей удалось-таки прочесть свои стихи!
После концерта Лиана вовсю менялась с новыми коллегами телефонами.
В управе ее просили выступить еще. Но ей было некогда.

Соне с трудом удалось пробиться к подруге: Как дела?
- Соня! Извини, но тебе замечание. Ты не растешь. У тебя стихи совсем не меняются. Ты пишешь все время об одном и том же. Нет новых впечатлений.
-Где их взять? – риторически спросила Соня – если моя жизнь тоже однообразна?
Сахнина пожала плечами.

- Ладно, давай прощаться. Я уезжаю из Москвы.
Сначала в Польшу, а потом видно будет.
-Зачем? – удивилась Соня. – У тебя прекрасная квартира.
-Хочу узнать жизнь. – ответила Лиана.- И себя.
И девушка стала упаковывать новую гитару в чехол.
А Соня опять отметила, что к ней никто не подошел.
Вадим угощал Соню праздничным мармеладом, но есть совсем не хотелось…

Лель Тарасова сидела просто как зритель.
Лель скучала на концерте с подругами. Она смотрела по сторонам.
Она думала, что ей везет еще меньше, чем Софье. Лель - прозаик, а все читают только стихи, да и те бездарные! Почему?
Лель незаметно вышла послоняться в коридор.
Невысокий лысеющий брюнет в коридоре поправляет конский хвост.
- Девушка! Не желаете купить книжечку?
-А у вас стихи или проза?
-Мы не литераторы. У нас этнографическая проза. Про индейцев.
Лель жаль денег. Но слово «этнографическая» ей нравится.
-А кто вы? - Спрашивает она.
- Мы занимаемся в клубе индианистов. Кстати в этом районе.
   Мужчина слегка чопорен но очень серьезен и увлечен.  У Лель что-то просветлело в мыслях. И она не слышала уже, как Соня за дверью читает лирику наизусть.
- Здорово! Я в школе ходила в Клуб Интернациональной Дружбы. Мы дружили с индейцами.
- Можете продолжить свою дружбу. – улыбнулся парень.- Кстати, меня зовут Андрей.
- Сейчас! Обрадовалась Лель.- Только сумку у поэтов заберу.
Андрей Фоминцев был ученый-индианист. Он обожал все, что касалось индейцев, их самобытный колорит, мужество и свободолюбие. Проводил семинары в клубе. А сейчас из-за нехватки средств его отдел в институте сокращали. Ученый перешел на полставки и большую часть времени работал дома. Платили мало.
Приходилось и самому продавать книги…
Эту любознательную особу Андрей заметил давно. Он тоже заглянул в зал. И увидел там  сидящую полную женщину, мужеподобную, но с пристальным взглядом, смотрящем насквозь. Чем-то она напомнила ему Наполеона, но не когда он вел за собой армию, а уже после высылки на Остров святой Елены… В общем, что-то незаурядное.

Покупателей не ожидалось, и Андрей Фоминцев вышел из здания.  Лель семенила рядом. Ей было интересно. Она вообще хотела выйти замуж за индейца и уехать в Мексику.
Но это потом. А сейчас…
Она внимательно посмотрела на парня. ( Кстати, он был ее лет). и спросила зачем-то: - А можно с Вами на ты?

Ассоль любила яблоки – яблочная душа! Лель хотела приехать к Ассоль – почитать новую главу повести, но с пустыми руками. Дачи у Лель не было. А у ее друга Андрюхи Фоминцева была дача в Тверской области. Лель там ни разу не была, но помнила, что Андрюха ездил с матерью в Дубну обирать яблоки. Но хороших ему было жаль.
- Я люблю плохие, – сказала Ассоль. Дед умел варить компот. Но Андрей никак не мог доехать до Ассоль. И Лель решила повезти его к подруге. Но это оказалось нелегко. Дело в том, что она могла его увидеть на обществе индианистов. А в тот день как раз был концерт индейских песен, причем девушки – исполнительницы знали английский.
И Андрюшка решил пообщаться с ними на своем английском, но поскольку владел им "со словарем", беседа затянулась, пока индейки не сели в свое авто. К счастью, Андрей в ларьке купил дешевый фотоаппарат, и записал их на видео.
Было полнолуние. К Ассоль приехали поздно, усталые и голодные. Лель купила зефир и пирожки. Ассоль сидела у соседа. Сегодня у сестры, Лены, был молодой человек, и Ассоль отправили к деду и дед был удивлен двум незваным гостям…
- Привет, Ассоль! Андрюша принес яблоки – объяснила Лель. Ассоль вопросительно посмотрела на спутника Лель. Он был в потрепанном камуфляже, и его лысину покрывали
стянутые в хвостик волосы. Хвост стягивала синяя резинка. Ассоль тоже захотела такую.
Андрей замялся: Я вообще-то съел яблоки по дороге. Осталось одно, гнилое.
-Давай гнилое! – обрадовалась Ассоль – гнилое –значит созрело!
- У нас их уже мыши выедают – подтвердил Андрей.
- Где дача? – спросил Петр Нилыч.
- В Решетниково.
- Соседи. У моего сына в Клинском районе. Час на машине. Он мне тоже привозит яблоки, еще тыкву, сливу, черноплодку для вина.
Лель посмотрела на стол Петра Нилыча. Три месяца назад в этой вазе были сладкие «подушечки на каждый день». И сейчас тоже были «подушечки».
А Андрей думал об индианках. Он включил дисплей аппарата, чтобы еще раз послушать их пение, но они только открывали рот. Микрофон был неисправен. И выходила песня без слов. Ассоль смотрела на Андрея Фоминцева. Когда-то он был ничего. Но не молод. Что у них с Лель?
- Когда будем пить чай? – спросила Лель.- мы принесли.
- Не знаю – ответила Ассоль. Он в восемь ложится спать.
- Ну так давайте скорее сядем! Уже без пятнадцати!
Дед молча стелил диван. А Лель шла на кухню за пакетами. Жаль!
Дед встал с дивана и тоже направился на кухню. – У нас – не харчевня!
- Мы – со своим – подчеркнула Лель.
- Вот и ешьте на улице!
На улице сегодня было холодно. Октябрь! А часы неумолимо приближались к восьми…
И тогда Ассоль тоже вышла на кухню и схватила вкусные пакеты:
Ешьте в комнате, только быстрее. А то скоро он нас выгонит!
Друзья сели на стулья и достали рулет. Ножа не было, и Ассоль велела ломать.
- Только все не ешьте, нам оставьте! – попросила она.
Лель думала, оставлять ли угощение деду. С одной стороны он их пустил. С другой…
А вот деду мы не оставим. – возмутился Андрей – даже стаканов не дал. А у меня молоко.
Лель не любила пить из горла бутылки. Это негигиенично. Но зефир был таким приторным…
Дед сидел на кухне и дремал.
Андрей пошел в ванну мыть руки. Потом достал какой-то флакон и вылил себе на голову.
Пахнуло сладковатым ароматом.
-Андрей, это что за духи? – поинтересовалась Ассоль.
-Это жидкость для роста волос, - признался Андрей.
Дед проснулся и пошел в комнату. Он грозно посмотрел на троицу, и не дожидаясь продолжения, гости схватили куртки и вместе с Ассоль вышли в коридор.
Петр Нилыч хочет спать – ответила Ассоль – он жаворонок. А я –сова…Я не могу вас к себе пустить Ленин жених еще там. Так что одевайтесь.
Завтра созвонимся.

- А когда у вас будут деньги, Андрей, – попросила Ассоль. – купите мне лак для роста волос.
-  Тебе-то зачем? – удивился Андрей.
- У меня волосы тоже жидкие. И у Ленки тоже. Так что два лака.
- Три – сказала Ассоль. – у моей кошки хвост облез.
- Ладно, посмотрю. Но сначала, Лель, отдай мне деньги за две фигурки индейца – напомнил Андрей у лифта.
Ассоль вспомнила, что забыла зефир у деда, но возвращаться не стала. Она позвонила к себе. Лена была уже одна. Ей нужно было показать приемник.
-Андрей, проходите, – пригласила она индианиста. - Говорят, вы разбираетесь в технике…
-Не очень – честно признался Андрей.
- Вы уж извините, что так вышло – оправдывалась Лена. Вы  приходите пораньше. И лучше без Лель. Попьем чай и вообще…
- Можете купить торт! – предложила Ассоль.
Андрей не дал ей договорить. Мысли закружились, как шестеренки, и ответ вылетел пулей.
- А не слишком ли много – всего сразу?
Лель за дверью уже не было, и индианист не стал задерживаться.



НА ЖИЗНЕННЫХ ЭТАПАХ

У Мусеньки завелись блохи. Бедняжка чесалась день и ночь. А ведь она гуляла только на даче! Нужно было срочно принимать меры. Ближайшая ветклиника, по слухам, была плохой. Было решено поехать на Звенигородку. Инок прибыл точь – в - точь, и семья Подопригоры стала упаковывать Мусеньку в переноску. Это была третья переноска. Две предыдущие Мусе не понравились. Зато сейчас, широко раскрыв глаза, кошка смотрела на мир сквозь сетку.
- Как дела с работой, Инок? – спросил отец, Виктор.
- Нормально работаю. Сейчас делаю портофолио.
Отец вздохнул.
- Что же нормального! Парень с высшим образованием после МИРЭА  - работает свадебным фотографом!- пожаловался Виктор жене.
- Папа – возмутился Инок! Ты забыл, какое время. Промышленность стоит. Или там платят гроши!
Когда началась безработица, по радио и в других СМИ писали, что при безработице нужно вспомнить свое хобби... В 4-м классе отец научил Кешу фотографировать, сыну купили  аппарат-«зеркалку»,  и он стал в школе  фотокором…Иннокентий  решил устроиться в фотоателье: сначала – большие фотоаппараты, потом, пленочники, Поляроиды, и наконец, Цифра! Освоил и видеокамеру. Жаль только, что хобби теперь не осталось. В чем же  смысл жизни?
- Кстати,  насчет свадьбы. У тебя дама? – переключилась мать.
- А что? – ответил вопросом Инок.
- Твоя Соня не из нашего круга. К тому же немолодая и маленького росточка.
- А я – то какой? – возмутился Инок.
-Ты в самом расцвете сил! – объяснила мама. – Ну ладно, вы люди взрослые. Только видеть ее не желаю!
-Мяу! – сказала Мусенька и начала чесаться.
Инок шел с рецептами за мазью в ветклинику. Он колебался как маятник.
Ему хотелось показать родителям, что он уже взрослый. Инок любил порядок, был очень правильным, и в общем-то, хорошим сыном. Но именно поэтому иногда ему самому становилось скучно, хотелось что-нибудь выкинуть наперекор всему и всем! Хотелось – в разумных пределах – разнообразия!

Софья тоже была на распутье. Все было очень хорошо...А   Соню почему-то смущало, что Инок так  и не сказал ей слов  любви. Поэтому и она  их не говорила. Впрочем, они давно вышли из детсадовского возраста, и стоило ли болтать попусту? Инок  не был романтиком, которых она любила. Но  будь он романтиком, он, возможно, не женился бы на ней?
- Не нравится мне этот Инок – сказала Лель Соне. – так что ты подумай. - Он очень холоден. И деньги любит.
- Но ты же сама- «правая». – удивилась Соня. – А потом у меня никого нет.
-Я могу тебя познакомить – предложила Лель. У меня два интересных человека.
Олег Невский. И еще один друг Андрея.
- Невского не надо! – возразила Соня.

Она вновь задумалась. Время шло быстро. Уже кончилась молодость, и  хотелось  лишь одного – остаться  подольше девушкой средних лет. Ведь Лель, хотя была старше Сони на пару лет, выглядела моложе… Она подумала вдруг, что за уйму времени, минувшую с развода, она так ни с кем и не познакомилась.
Тем временем в один прекрасный день к  библиотеке подъехала серая «Шкода».  Было принято решение  изъять фонд Маркузе.
Это было обидно. Именно этом фонд и определял ее специфику, привлекая читателей. Соне хотелось плюнуть на все и уйти. Но машина ждала, и девушке пришлось лично снимать с полок книги революционеров всех времен и перевязывать их веревками.
Инок тоже был огорчен, правда с финансовой точки зрения. Фонд Маркузе платил сотрудникам грант. Он подумал, что его  подруга вообще слишком засиделась в своей библиотеке, и не развивается. А в наше время нужно идти вперед, чтобы не скатиться в болото!


Раздался телефонный звонок. Голос был незнаком.
- Соня – это Андрей.- Говорят, вы работаете в библиотеке имени  Маркузе. Не могли бы подобрать мне работы Лифшица?
Соня вздохнула: - Андрей – сказала она. – Из нашей библиотеки убрали фонд Маркузе. Теперь это обычная районная.
- Жаль, - заметил Андрей. - Кстати, Лель сказала, что у вас есть какие-то личные проблемы…
И Бессонова вспомнила недавний разговор с подругой: А сколько лет вашему другу? –спросила она.
- Какому другу?
Соня положила трубку и стала соображать. Андрей не помнил Соню. А другом Андрея оказался он сам!
И это все меняло. У Сони был свой моральный кодекс. Отбивать кого-то у подруги (даже если она ему понравится, в чем сомневалась) не входило в ее правила. Тем более, Лель недавно потерпела фиаско с Невским и была так одинока…
Так пусть уж все останется, как было…
И Соня пошла в парикмахерскую делать рыжую «химию».


Пара в ЗАГСЕ была одета необычно. Инок влез в свой школьный костюм и одел кроссовки.
Соня тоже надела свое выпускное платье, но оно ей было впритык, и она боялась повернуться к мужу спиной.
-Везет мужчинам! – думает Соня – они лучше сохраняются!

И вот он – долгожданный марш – пусть не победный. И вопрос: Софья Яковлевна! Хотите ли вы взять фамилию супруга Подопригора?
Софья колеблется. Она еще Бессонова. Но у нее теперь – новая жизнь. Новые цели. Пусть будет и новая фамилия.
- Да! – отвечает она.
Мама и дядя Сони сидят, наслаждаясь музыкой и торжеством.

Инок стоит у зеркал и усмехается их отражению. Он слишком осторожен и рассудителен. Зато как мужественен!
Скорее бы напечатать свадебные снимки. Его свадьбы. Интересные они получатся!
- Разбирайтесь сами – недовольно повторяет отец Кеши. Матери в ЗАГСе нет.
- Соня тебе не понравилась? – уточняет Инок.
- Она мне и сейчас не нравится. – заметил отец.
- Ну папа!  Тебе не угодишь! Послушать тебя, тебе вообще никто не нравится!
- Это неправда – ответил полковник задумчиво.
А маме Кеши неприятно вдвойне. Эта каракатица не стоит и мизинца славного мальчика… Какие же у них будут дети? Если вообще будут…

Соня в глубине души как ни странно, согласна со старшими. Кеша богат, красив, солиден. А она? Небогата, некрасива, немолода, не…нечестно как-то.
Но жизнь – так ли она честна? Скорей бы кончился обман!

Лель с Андреем тоже на свадьбе. Она желает супругам счастья. Ей хочется сказать, что Инок чем-то напоминает ей Стаса. Но не сейчас. Лель смотрела на все с легкой грустью. Андрей почему-то тоже…
А еще Лель придумала, как закончить повесть.



   *  *  *
Купил я тапки в магазине,
Не старые пока.
Они совсем не на резине.
Не    стопчутся     века!
Была прекрасна продавщица.
Я деньги заплатил.
И показала мне столица
Своих товаров пыль.
Но даже эта пыль
Для Золушки годится.
Она – в хрустальных башмачках,
А я - в домашних тапках.
Играют зайчики в очках
На жизненных этапах.




Соня вернулась из паспортного стола, где меняла фамилию и стала обзванивать телефоны бизнес-курсов. Но все были как назло, дорогими.
Инок, поговорил с родителями и сидел, молча уткнувшись в компьютер. В интернете писали про план повышения цен на проезд. Соня тоже боялась говорить, чтобы не сказать мужу лишнее. Какая убогая у нее жизнь! – вдруг подумала она. И совсем не в муже дело. У нее и до него жизнь была убогая! Но что делать?



Лютики – ромашки отцвели
Всадники за горизонт ушли
И ушла, секретов не тая,
Юность беспокойная моя.

У кого прошла она в боях,
У других – в родительских домах,
Или даже в тишине больниц
Все же слышен шелест тех страниц.

Снова начинаю жизнь с основ,
Но воспоминанья хуже снов.
И тебе на память отдаю
Юность беспокойную мою.




   2013-14