День, когда распустились цветы

Пролог романа "Питер-2" из серии "Вселенная Метро 2033". Роман сейчас в работе.

Я помню день, когда распустились цветы.
Возможно, вы тоже его помните. Даже если родились намного позже, через несколько лет, в бомбоубежище, в мертвом, сыром и душном метро. В последнем пристанище загнанного в угол властелина мира. В крысином углу, среди обглоданных человеческих костей…
В аду.
Я закрываю глаза, чтобы не видеть качающийся огонек карбидной лампы. Даже с закрытыми глазами я вижу желтое пятно, похожее на отсвет ядерного взрыва.
Я закрываю глаза, лежа на воняющем жиром и грязью финском пуховике. Я закрываю глаза и лежу без движения, словно мертвый... Я вспоминаю, о чем мечтал «до». Неужели о том, чтобы меня наконец оставили в покое? Неужели я хотел вот этого? Неужели я действительно думал, что после Дня, когда Распустились Цветы, вокруг будет стерильная пустыня, лишние люди исчезнут, и весь мир окажется предоставлен мне одному?!
Черта с два.
Мир серой ядерной пустыни, где вонь умерших пропитала стены пустующих домов. Мир, где человеку нет места. Мир проникающей радиации и радионуклидной пыли.
Я помню тот день. Я даже начал писать стихи.
Послушайте.
Однажды в метро спустился Бог, чтобы дать нам последний шанс...
Дальше я пока не придумал. Возможно, потому что Бог никогда не спускался?
Сейчас, лежа на грязном синем пуховике, я думаю, что в жизни не видел ничего красивее атомного взрыва. Огненный цветок, распустившийся над городом. Истинный свет, поглотивший копоть человеческой цивилизации. Я знаю, что не могу этого помнить, потому что в тот момент я был глубоко под землей, за безопасной многометровой толщиной гермы… но все-таки я помню. Огненные лепестки, ласкающие землю. Свет и стон. И камень плакал и стекал, как слезы.
Если это было не проявление силы Бога, тогда что это было?!
Господь наш, ты огромен, и зловещ, и прекрасен.

Иногда я думаю, что случилось бы, если бы я не успел добежать до метро?
Превратился в пепел рядом с входом в станцию. Оранжевый пепел в форме человека, который медленно рассеивает ветер.
Иногда я жалею о том, что успел.
Иногда я лежу и мечтаю о том, что я не добежал. Что остался там, среди всех этих людей – этих прекрасных людей, которым осталось жить примерно минуту, пять минут, два часа… от силы неделю. И когда я так думаю, скрежет запирающихся гермоворот больше не снится мне по ночам.
Иногда я думаю, что где-то там, в загробном мире, есть огромная голубая планета, где все умершие – живы. Там есть города, леса, озера и парки, моря и пустыни, животные и рыбы. Там есть все, что было в нашем мире…
И только метро там нет. Совсем.
Вместо него — дыра в земле, заполненная пеплом.
И знаете… Когда я так думаю, я счастлив.

Кто-то называет это Катастрофой, кто-то Судным Днем, кто-то – Днем смерти. Я говорю:
День, когда Распустились Цветы. Тысячи и тысячи пусковых шахт опустели в тот день. Тысячи и тысячи металлических семян были посланы по ветру. Тысячи и тысячи цветов распустились одновременно.
И знаете что?
Еще никогда Земля не была такой красивой.

Желтый отсвет карбидной лампы тает на внутренней стороне век.
Я лежу, закрыв глаза, на грязном и вонючем финском пуховике, и думаю о мире за стенами метро…
Мир, в обветшалой пустоте которого, если прислушаться, тихонечко поют альфа и бета-частицы.